Глава 2. Укус скорпиона
Название города Ураваконда появилось из‑за большого утеса, под которым он стоит. Сам утес напоминает змею, поднявшую голову для укуса. Именно поэтому считается, что любой, кого в окрестностях городка укусит змея или скорпион, непременно умрет, так как эти ядовитые существа здесь необычно сильны и находятся под покровительством местных богов.
Вечером 8 марта 1940 года Сатья отправился с друзьями гулять. Те шли медленно, и Сатья рассказывал им про Вишну. Внезапно, прервав рассказ, он вскрикнул и схватился за большой палец правой ноги.
Друзья испугались, что Сатью ужалил большой черный скорпион, которые водятся здесь в изобилии. Были уже сумерки, и потому отыскать ужалившее насекомое не удалось. Перепуганные дети предложили Сатье вернуться в село, но тот беспечно отмахнулся:
– Ничего страшного! Давайте пойдем дальше!
Они так и сделали, но на всякий случай внимательно приглядывали за Сатьей. Тот же отлично себя чувствовал и не показывал никаких признаков отравления ядом насекомого. Однако вскоре дети, боявшиеся за Сатью, настояли на своем, и компания вернулась в город. Сатья абсолютно спокойно спал и на следующий день также не подавал никаких признаков болезни. Происшествие стало уже забываться, как неожиданно, в семь вечера, ровно через сутки после предполагаемого укуса, Сатья потерял сознание. Брат бросился к нему и понял, что мальчик не может говорить, едва дышит, а его тело охвачено каким‑то странным оцепенением.
Все испугались, решив, что яд скорпиона все‑таки подействовал. Сешама вызвал врача. Тот подтвердил, что это, возможно, укус скорпиона, только с очень странными симптомами. Тем не менее он сделал укол и оставил лекарство, которое Сатье надо было принять, если он очнется. Но мальчик провел без сознания всю ночь.
Один из собравшихся у постели больного соседей и друзей Сешамы предложил умилостивить Мутьяламму – божество горы, давшей название городу. Многие согласились: состояние потерпевшего могло быть вызвано тем, что им овладел злой дух. Добровольцы отправились в храм и, спустившись по ступенькам в святая святых, помолились, принесли подношение из цветов и курений, традиционно раскололи кокосовый орех.
Именно в это время Сатья, еще не очнувшись, продолжая пребывать в полубессознательном состоянии, пробормотал: «Орех раскололся на три части».
Когда добровольцы вернулись, с собой у них оказалось именно три куска, а не два, на которые орех раскалывается обычно!
Но молитва не помогла, и Сатье лучше не стало. Еще через пару дней Сешама, уже серьезно испугавшись за состояние брата, решил написать родителям в Путтапарти. В письме он сообщил им, что Сатья не разговаривает и практически не реагирует, когда к нему обращаются. Его надо заставлять принимать пищу, что стоит больших трудов, но время от времени он вдруг начинает петь, читать наизусть большие куски из Вед, а порою и объяснять их.
Родители были очень встревожены и решили сразу же выехать в Ураваконду. Но из‑за непредвиденных трудностей отложили свой отъезд, а потом задержались и в дороге, прибыв только через неделю.
Сешама тем временем очень волновался. Он даже нашел человека, который пообещал, что съездит на велосипеде до Анантапура, а оттуда, через Буккапатнам, в Путтапарти и расскажет родителям, что происходит с Сатьей.
Сешама уже объяснял ему, как найти дом родителей, но тут лежащий без сознания мальчик заговорил:
– Не надо никого посылать за ними, они будут здесь через полчаса…
Эта фраза удивила Сешаму. Он решил, вспомнив предсказание про расколотый на три части орех, подождать, тем более что полчаса в самом деле ничего не решали. Действительно, через тридцать минут встревоженные родители стояли на пороге его дома.
Состояние, в котором они застали Сатью, испугало их еще больше, чем письмо старшего сына. Часы активности, когда он пел или читал по памяти Веды, сменялись периодами тишины: его тело коченело, и казалось, что будто душа его покинула.
Так продолжалось изо дня в день. Как‑то, придя в полусознательное состояние и увидев сидящих у кровати родителей, Сатья попросил их привести к нему соседа, шастри, знатока писаний, который жил неподалеку. На вопросы родителей, зачем ему это надо, Сатья пояснил:
– Он неверно читает Бхагавадгиту и неправильно толкует ее. Прошу вас, пойдите и приведите его сюда…
Шастри такое приглашение разозлило, и он отказался идти. Но Сатья настаивал. Родители снова отправились к соседу и стали умолять его зайти хотя бы на пять минут. Но тот был непреклонен:
– Что может деревенский мальчишка знать о Бхагавадгите, написанной на санскрите, и тем более о том, верно ли или неверно я толкую ее смысл? Чтобы знать это, он должен был хотя бы раз прийти ко мне… Так что передайте ему, чтобы не вмешивался не в свое дело и не позорил ваши седины…
Но родители не отступали:
– Просим вас, придите и преподайте ему урок скромности! Мальчик стал совершенно неуправляемым! Просто скажите ему то, что вы сказали нам, и этого будет совершенно до статочно!
Шастри поддался уговорам уважаемых людей и отправился в дом Сешамы.
Как только он появился на пороге, Сатья открыл глаза. Шастри не успел ничего сказать, как ребенок попросил того повторить свое толкование определенного отрывка Бхагавадгиты.
Тот пожал плечами и начал рассказывать. Когда он закончил, Сатья указал на допущенные ошибки и обрушил на голову ученого целый поток вопросов:
– Кто отец Вали? Кто сестра Гаруды? Когда родился Равана?
Шастри начал запинаться и путаться, а Сатья давал подробные правильные ответы. Вскоре ученый упал на колени у постели мальчишки, к которому еще некоторое время назад не хотел идти, и стал просить у того прощения:
– Прости меня, что сразу не пришел по твоему зову! Ты настоящий шастри, гораздо выше меня!
– Иди и больше не греши, – ответил ему Сатья.
Между тем, узнав о плохом состоянии Сатьи, в дом Сешамы стекались целые толпы сочувствующих, и каждый предлагал свой метод излечения мальчика.
Астрологи говорили, что им овладел некий дух, по всей видимости, первого жильца или владельца этого дома. Они укоряли Сешаму, что тот поселился в доме, не пригласив прежде брахмана или заклинателя для очищения его от духов.
Кто‑то привел заклинателя, прославившегося в округе тем, что он исцелил множество людей, в которых вселились злые духи.
Но как только тот вошел в дом, Сатьянараяна сам попросил подвести его к себе. Когда желание было исполнено, мальчик, пристально глядя заклинателю в глаза, заговорил:
– Ты каждый день поклоняешься Мне, а теперь еще и пришел ко мне… Так поклонись и уходи…
Заклинатель поклонился Сатье и вышел, сказав его брату, что с ним разговаривал его Иштадевата – почитаемый им аспект Божества. Сешама попытался дать заклинателю положенный гонорар, но тот отказался, сказав, что не может принять эти деньги:
– Я принимаю плату за изгнание демонов, а этот мальчик находится в соприкосновении с Богом…
Не было проку и от медицинских способов лечения. Врач, лечивший Сатью от укуса скорпиона, решил проконсультироваться у своего старшего коллеги, начальника медслужбы Анантапура, который как раз оказался тогда в Ураваконде.
Осмотрев Сатью, тот решил, что его болезнь никак не связана с укусом насекомого, а является своего рода истерией. Он прописал другой курс лечения, которому родные мальчика следовали в течение трех суток, но даже намека на улучшение не было заметно. Сатья продолжал беспричинно смеяться и плакать, временами замолкал, становясь неподвижным, а в другой момент начинал рассказывать целые куски Вед и описывать святые места, в которых никто из местных жителей не бывал.
Мать держала Сатью за руку и плакала, не зная, что делать. Он открыл глаза и спросил:
– Женщина, зачем плачешь?
– Сынок, – еще сильнее разрыдалась мать, – очень боюсь за твою жизнь…
– Жизнь эта, – сказал Сатья, – не более чем спектакль. Не волнуйся…
Эта фраза вызвала еще большее беспокойство родителей. Видя, что усилия как медиков, так и мистиков ни к чему не приводят, они решили везти Сатью домой, в Путтапарти.
На пути из Ураваконды родители показали Сатью двум врачам: одному в Беллари, другому в Дхармавараме. Но те не могли сказать ничего определенного.
Родители хотели отвезти Сатью еще к одному, известному в тех местах врачу, но мальчик сказал им:
– Не беспокойтесь. Там, куда вы едете, врача нет, а если и найдется, то вылечить меня не сможет.
В Путтапарти и в самом деле не было врача. Поняв, что все обращения к докторам бесполезны, родители повезли сына домой. Но и там он продолжал пугать их своим поведением.
– Слышишь? – будил он сестру посередине ночи. – Боги проходят по небу над нами, молись, зажигай светильник…
Целыми днями он плакал и смеялся. То сетовал, что так и не окончил школу, а неграмотных крестьян обманывают подлые ростовщики, то благодарил богов, что они не оставляют его…
Родители снова позвали изгоняющего духов, на этот раз уже местного. Тот, осмотрев Сатью, подтвердил, что мальчик одержим злым демоном, и стал перечислять вещи, которые ему понадобятся для изгнания. Сатья же, смеясь, сказал, что заклинатель плохо разбирается в своей профессии, и напомнил, что тот перечислил далеко не все, что используется в его деле. Мастер был удивлен и отказался от своей работы.
Родители узнали, в местечке Брахманапалли близ Кодири есть некий приверженец шакти, божественной силы, одной из семи великих сил природы, не знающий неудач в деле изгнания злых духов. Часто уже даже на подходе к его дому духи сами покидали тело больного, настолько боялись они этого заклинателя.
Было решено ехать. Все собрались, сели в повозку, но волы не двигались с места. Родители уже и не знали, что им делать, но Сатья, понимая, что его ждет, и зная, что должен доказать свою божественность, поднявшись с повозки, подошел к ним, что‑то прошептал, и животные тронулись. Всю дорогу семью преследовали неудачи. Несколько раз они переносили лихорадку, отравления и тому подобное. Обещавшее быть не слишком долгим путешествие растянулось на недели.
Когда наконец они добрались до места и увидели изгоняющего демонов, то испугались. Это был человек большого роста и устрашающей внешности. Глаза его были налиты кровью, а разговаривал он очень громко, гулким басом, к тому же не церемонясь. Казалось, он никогда не слышал о правилах приличия.
Он посадил Сатью в центр своей большой комнаты и тут же, принеся в жертву петуха и ягненка, сотворил из их крови вокруг мальчика круг.
Обойдя вокруг Сатьи, заклинатель сказал:
– Да, я чувствую этого демона… Но не бойтесь, через пару часов я верну вам сына здоровым…
Но ни через пару часов, ни на следующий день заклинатель так ничего и не мог сделать с мальчиком. Он стал воспринимать Сатьянараяну не как обычного пациента, а как демона, покусившегося на его всемогущество и бросившего ему личный вызов. Поняв, что простые способы изгнания не действуют, заклинатель решился на применение самых сильных, которые он не использовал и со взрослыми пациентами.
Обрив голову мальчика наголо, он сделал на ней три крестообразных надреза – от макушки до лба. Кровь стала заливать Сатье глаза, но тот не произнес ни звука. После этого в открытые раны знахарь влил соки чеснока и лайма. Сатья даже не поморщился и не показал, что ему больно.
«Даже видя такую твердость и такое чудо терпения, – рассказывал позже своим ученикам Саи Баба, – люди отказывались верить, что я – Баба. Ну а чтобы они сказали, если бы я просто в один прекрасный день заявил об этом? Я должен был показать им, что я – божествен и человеческие страдания, боль или радость не имеют надо мной никакой власти».
Знахарь пришел в ярость и сказал родителям, что это очень сильный демон и они должны оставить мальчика у него до полного исцеления.
Своим же подручным заклинатель велел каждое утро выливать в раны на голове мальчика по сто восемь кружек холодной воды.
Но и это не принесло ожидаемых результатов. Через несколько дней он начал бить Сатью по суставам тяжелой палкой, желая «вышибить» из него демона. Это ни к чему не привело. Если Сатья вздрагивал, заклинатель называл это «трясучей лихорадкой», если же мальчик оставался недвижим, лихорадка получала название «каменной».
Отчаявшись, знахарь вспомнил самое сильное свое средство, которое он называл «Каликам». Это была смесь кислот, заговоренная магическим образом. Считалось, что ей уж точно не может сопротивляться ни один демон. Намочив этой смесью кусочки ткани, знахарь положил их Сатьянараяне на глаза.
Лицо и голова мальчика мгновенно покраснели и распухли. Жуткий запах настойки ощущали даже те, кто находился в отдалении, и у них начали слезиться глаза.
Кто‑то попытался заступиться за Сатью, говоря, что от такого изгнания мальчик может просто лишиться зрения, но колдун грубо прервал его:
– Не тебе меня учить! Смотри, сейчас дух покинет его!
Сатья лежал, не шевелясь и не подавая никаких признаков того, что ему больно, а колдун ходил вокруг него кругами, довольно потирая руки:
– Сейчас, сейчас демон покинет его! Я вы играю эту схватку!
Зрители же этого представления, особенно родители и старшая сестра Сатьи, сильно переживали и считали, что это уже не изгнания демонов, а просто пытки.
Они начали плакать и, когда маг ненадолго вышел из комнаты, подошли к мальчику, пытаясь его утешить. Сатья показал знаками, чтобы те покинули комнату и были наготове. Через несколько минут, когда колдун вернулся, Сатья нашел какую‑то причину выйти. Родители хотели промыть его глаза, но он велел принести ему некое средство из багажа. Он приложил его к глазам, и опухоль тут же спала, а веки открылись.
Увидев это, колдун пришел в ярость.
– Я почти изгнал из него беса, – кричал он, – а вы что сделали?! Теперь придется начинать все заново, и я уже не смогу поручиться, что дело будет успешно!
Родители попросили его отпустить Сатью, но заклинатель и слышать об этом не хотел:
– Я не могу никого отпустить, не излечив его! Обо мне станут говорить, что я проиграл схватку с демоном, и люди перестанут ко мне обращаться!
Лишь после того, как родители Сатьи полностью оплатили лечение и даже добавили денег за «моральный ущерб», компромисс был достигнут.
Поблагодарив мага за его «великую ученость», им пришлось пообещать ему, что, как только Сатья немного наберется сил, они привезут его к заклинателю, чтобы тот смог изгнать непослушного демона.
Они вернулись в Путтапарти. Все так же время от времени Сатья начинал читать духовные стихи, незнакомые обыкновенному подростку, а также проповеди. Частенько он стыдил взрослых, доказывая им, что те живут неправильно.
Иногда он срывался с постели, и уложить его не мог и десяток здоровых людей, а порою был настолько слаб, что с трудом поднимал рисовый шарик.
Родители не оставляли надежды излечить сына. Вскоре они узнали еще про одного лекаря, который, как утверждала молва, занимается как раз такими случаями и уже помог множеству людей, используя лишь листья ему самому известных растений.
Волы были вновь запряжены в повозку, взят небольшой запас провизии, и, как самое ценное, посажен в телегу и Сатья.
Но не успела повозка отъехать из дома и на пару километров, как мальчик сказал:
– Я не хочу туда ехать, в этом нет никакого смысла… Давайте вернемся.
Волы тут же остановились, и никакие понукания не могли сдвинуть их с места в течение нескольких часов. Наконец родители, послушав Сатью, развернули телегу, и волы тут же весело пошли к дому.
Друг отца, адвокат Шри Кришнамачари, живущий в Пенуконде, услышал о горе, постигшем семью Раджу. Он приехал в Путтапарти и, немного поговорив с родителями, отправился к постели больного.
Он пытался поговорить с мальчиком, но тот лишь цитировал духовные стихи или вовсе лежал молча, не произнося ни звука и не шевелясь.
Шри вышел из комнаты Сатьи и, задумчивый, отправился на берег реки, где провел несколько часов в молитве. Вернувшись в дом, он сказал:
– Венкапа, услышав о твоем горе, я сразу же прибыл к тебе. Но даже когда я трясся по ухабам наших дорог, оставив все свои важные дела, я не думал, что твои проблемы настолько серьезны. Я считаю, что Сатью необходимо отвезти в Читакачалам, в храм Нарасимхи. Если и это не сможет его исцелить, я уж и не знаю, что тогда вернет его в нормальное состояние…
Услышав слова гостя, Сатья рассмеялся:
– Шри, не правда ли это смешно? Я уже в этом храме, а вы лишь предлагаете отвезти меня туда…
Но адвокат ничего не ответил и лишь с жалостью посмотрел на больного ребенка.
Чудесные дары… из ничего
Отец решил послушать совета старого друга и стал готовить путешествие в Читакачалам. Но 23 мая 1940 года произошло событие, которого никто не ожидал.
Семья Раджу, как обычно, проснулась рано утром. Венкапа вскоре ушел торговать в лавку, а Сатья, встав с постели и умывшись, созвал всех родных и стал раздавать им леденцы, цветы и рисовые шарики с молоком. Причем все эти предметы он извлекал ниоткуда, просто мановением руки. Близкие Сатьи были в восторге. Они позвали соседей, чтобы те посмотрели на это чудо. Вскоре у постели мальчика собралась почти вся деревня, получая цветы и конфеты, восхищаясь чудотворцем. Кто‑то сбегал в лавку и позвал Венкапу, чтобы и тот насладился мастерством сына. Но, правильно говорят, нет порока в своем отечестве: решив, что Сатья занимается фокусами самого низкого пошиба, предварительно припрятав в постели все эти предметы и теперь раздавая их наивным селянам, отец отправился домой в ярости. По дороге он даже выломал увесистую палку, чтобы хорошенько проучить новоявленного фокусника. Толпа во дворе и в доме еще больше его распалила, а когда кто‑то предложил ему вымыть ладони и ступни, прежде чем приблизиться к подателю благ, Венкапа и вовсе разозлился. Почти расшвыривая односельчан, он пробрался к кровати сына и, стараясь перекричать гомон восторженных голосов, закричал:
– Это зашло уже слишком далеко! А ну прекращай свои фокусы!
Но Сатья не обратил на его грозные слова никакого внимания. Тогда Венкапа, выхватив палку, сделал еще шаг к постели мальчика и спросил у него:
– Сейчас я проучу тебя! Что ты о себе возомнил?! Ты кто такой? Бог, дух или демон, чтобы творить такие вещи?!
Сатья же взглянул на отца совершенно спокойно и даже сделал ему знак рукой, чтобы тот успокоился:
– Я – Саи Баба.
Это было произнесено с таким достоинством и так серьезно, что палка сама выпала из рук разгневанного отца. Он уставился на сына, пытаясь понять, что тот имел в виду. Сатья же продолжал:
– Я принадлежу к династии Апастхамба. Я – из рода Бхарадваджа. Я – Саи Баба. И я пришел к вам, чтобы отвратить все ваши беды. Содержите свои жилища и души в чистоте.
В комнате повисла тишина. Все стояли и слушали мальчика, потому что никто не знал произнесенного имени. Венкапа обернулся к людям:
– Прошу вас оставить этот дом. Не мешай те нам…
Все понемногу разошлись, обсуждая чудесные события, семья Раджу осталась в одиночестве. Сатья обращая никакого внимания на происходящее вокруг, вновь и вновь повторял сутры, краткие изречения из священных книг и перечислял готры (последовательность происхождения рода).
Уже вечером Сешама подошел к нему и попытался выяснить то, что так волновало всю семью Раджу:
– Ты сказал, что ты – Саи Баба. Что ты подразумеваешь под этим именем?
Но Сатья не ответил на его вопрос, а лишь произнес:
– Ваш предок Венкавадхута молился, чтобы я родился в вашем семействе. И я исполнил его просьбу…
Услышав эту фразу, отец решил, что Саи Баба – душа какого‑то мусульманина, которая вещает из уст его сына.
– Что же нам с тобой делать, Саи Баба? – спросил он.
– Поклоняйтесь мне! – ответил Сатья.
– Поклоняться? Как?
– Поклоняйтесь каждый четверг! Содержите ум свой и дом в чистоте.
Между тем весть о необычном духе, вселившемся в мальчика, широко разнеслась по округе. Все только и говорили про некого Саи Бабу. Вскоре выяснилось, что и в самом деле такой человек существовал. Более того, недавно в Пенуконду был назначен правительственный чиновник, его последователь.
Об этом рассказали Венкапе, и он решил отвезти сына к этому чиновнику в надежде, что тот не только расскажет ему, кто такой Саи Баба, но и предложит какой‑нибудь выход из сложившейся ситуации.
Но чиновник лишь посмеялся над бедным отцом, предложив тому поместить больного сына в психиатрическую лечебницу. Венкапа попытался что‑то втолковать ему, но тот лишь махнул рукой:
– Я не большой специалист по случаям умственного расстройства…
– Да, ты прав, – вдруг заговорил Сатья, – это умственное расстройство, но чье? Ты всего лишь пуджари (совершающий поклонение) и даже не в состоянии узнать Саи, которому поклоняешься!
Говоря это, Сатья рассыпал по комнате пригоршни вибхути, священного пепла, символизирующего силу божью, которые тут же доставал из воздуха.
Но и это не произвело на чиновника никакого впечатления. Он сказал, что мальчишка лишь позорит светлое имя Саи Бабы.
Глава 3. Предъяви доказательство!
Когда семья Раджу вернулась из Пенуконды, некоторые стали относиться к словам мальчика уже с меньшим доверием: ведь последователь Бабы не узнал его.
Но все равно множество других людей, как и велел Саи, собирались у его дома по четвергам, оказывая ему почитание.
Как‑то в очередной четверг пришли несколько местных учителей Вед и, желая показать верящим в Саи, что он мошенник, сказали:
– Если ты и в самом деле Саи Баба, то предъяви нам какое‑нибудь доказательство!
Баба, а ведь это был уже именно он, отнесся к их словам очень спокойно и, казалось, вовсе не заметил грубости и вызова.
– Подойдите ближе ко мне и подайте мне вон те цветы…
В комнате находились ветки жасмина. Кто‑то подал их Саи, все же остальные подошли поближе. Быстрым движением Саи Баба сорвал лепестки с веток и высыпал их на землю. Лепестки, на секунду закружившись в воздухе, выложили на полу надпись «Саи Баба» на телугу.
Учителя были поражены увиденным и принесли Саи свои извинения за то, что не верили в его слова. Он же, посоветовав им и дальше испытывать все, что кажется им подозрительным, простил и отпустил их.
Сешама считал, что мальчику надо окончить школу, Саи Баба он или нет – не важно. В июне он приехал в Путтапарти, увез Сатью в Ураваконду и снова отправил учиться. Родители считали, что это правильный поступок: возможно, удаление мальчика от поклоняющихся ему положительно воздействует на его «болезнь».
Но и это не помогло. Слава о Сатье шла впереди него. Каждый четверг в Ураваконде стали собираться паломники из окрестных сел. Мальчику подносили цветы и сласти, ему поклонялись. Сатья же, указывая на Сешаму, говорил:
– Бесчувственный человек! Он не верит! Он не понимает, что лишь это тело – его родственник, дух же в нем не имеет к Раджу никакого отношения.
Не сразу, но изменилось и отношение к «причудам» Сатьи в школе. Учителя и директор все больше прислушивались к его словам, многие верили ему, считая аватарой.
Особенно это стало заметно после того, как учителя, поспорив, болен мальчик или это аватара, решили прийти к нему домой и испытать его. Ими было подготовлено множество сложных вопросов по Веданте, садхане и прочим духовным темам.
Учителя расселись у кровати Сатьи и стали задавать вопросы, на которые он даже не успевал ответить. Сатья замолчал, выслушал все и с достоинством, по порядку вопросов, ответил на каждый, обращаясь к человеку, задавшему его. Учителя признали, что все ответы абсолютно верны и простой мальчик не может иметь столь глубокие знания.
Между тем четверги в доме Раджу становились все более популярными. Все больше и больше людей приходили поклониться новому святому.
Сатья же продолжал удивлять паломников: как‑то в доказательство своих сил он извлек ниоткуда портрет Ширди Саи, а потом и фрагменты его одежды.
Он часто угощал паломников свежими фруктами, которые, по его словам, были подношением Саи в Ширди, и дарил паломникам цветы, которые в Ширди приносили преданные Саи Бабы.
Вскоре он начал и благословлять паломников бхути священным пеплом. Но если Саи Баба из Ширди брал пепел из священного костра, то в своем новом воплощении он материализовывал его из ниоткуда.
Члены муниципалитета города Хоспета, находящегося неподалеку от руин Хампи – столицы древней империи Виджаянагара, пригласили Сатью посетить их город.
Близились праздничные дни Дасары, и брат решил, что путешествие точно не принесет ничего плохого, а, возможно, даже немного развеет чересчур «духовные» мысли Сатьи.
Несколько членов муниципалитета – школьный инспектор, санитарный врач и инженер – прибыли в город, чтобы сопровождать Сатью в дороге. По пути в Хоспет они, естественно, завернули и в Хампи, чтобы поклониться Вирупакши – богу‑покровителю раджей Виджаянагара, которые хранили индийскую культуру три столетия – с 1336 по 1635 год.
Все утро Сатья бродил по древним развалинам безучастно, словно во сне. Сешама не препятствовал ему, а следовал чуть поодаль, боясь, как бы брат не потерялся. Сидевший у одного из храмов святой пристально следил за мальчиком. Когда Сешама остановился возле него, тот, не зная, что они родственники, но увидев, что незнакомец также наблюдает за мальчиком, закивал головой:
– Вы правильно смотрите на него. Этот мальчик – божество!
Наконец они дошли до храма Вирупакши, который и был целью их путешествия. Сешама попросил Сатью присмотреть за багажом, а сам вместе с остальными вошел внутрь.
Поднеся камфорный светильник к святая святых, жрец предложил паломникам взглянуть на алтарь. И Сешама был поражен, увидев там Сатью!
Мальчик стоял на месте лингама, принимая поклонение. Увидели его и спутники Сешамы, члены муниципалитета. Тот вышел из храма, беспокоясь за багаж и негодуя, что мальчишка бросил его на произвол судьбы, но застал Сатью рядом с вещами. Удивленный, он вернулся в храм и снова увидел, что Сатья, отстранение улыбаясь, стоит на месте лингама и смотрит в даль.
Он быстро вышел, почти выбежал на улицу, но опять застал Сатью около багажа. Однако его сомнения не рассеялись, и он велел своей жене выйти наружу:
– Стой возле Сатьи и следи, чтобы он не двигался с места. Я же вновь зайду внутрь.
Он вернулся в храм и был потрясен, вновь увидев Сатью.
Члены муниципалитета наблюдали за этим и, выйдя на улицу, стали говорить:
– Раджу, ты делаешь большую ошибку, пытаясь поставить брата в рамки обыденности. Это не твой брат, не тот человек, к которому ты привык. Ты делаешь ошибку, поддаваясь личным чувствам. Это – величайшая Божественная Сила.
Хотя это был и не четверг, члены группы совершили пуджу Саи Бабе, так как их вера в него, как в Проявление Высшего, получила подтверждение.
Между тем рассказ о том, что Сатью видели Вирупакшей, дошел до Хоспита гораздо раньше его прибытия в город. Поэтому, когда скромная повозка появилась на границе города, Саи Бабе уже была уготовлена роскошная встреча.
Жители приветствовали нового аватару, совершая простирания прямо у дороги. На следующий день (это был как раз четверг) Сатья, как Саи Баба, исцелил всего лишь одним прикосновением больного туберкулезом, которого родственники принесли на носилках: он был так слаб, что не мог ходить, и близкие уже считали часы до его смерти. Прикоснувшись к нему, Сатья сказал:
– Встань, ты исцелен. Но чтобы закрепить результат и доказать величие Божие, пройди сейчас до границы села и обратно.
Это было расстояние чуть больше километра. При общем изумлении больной встал и, пошатываясь, пошел. И чем больше делал он шагов, тем тверже становилась его походка. Обратно к Сатье он вернулся абсолютно здоровым человеком. Он пал перед Сатьей на колени и стал воздавать хвалу Саи Бабе. К нему присоединились сначала его родственники, а потом и все присутствовавшие здесь горожане, которые все это время стояли, не веря своим глазам.
Чествование Саи Бабы затянулось далеко за полночь, люди не хотели расходиться. Видя, что многие уже не в силах петь молитвы, Сатья приказал всем отправляться спать, пообещав, что и завтра он будет с ними.
Прощание с обычной жизнью
Саи пробыл в Хоспите несколько недель. Вернувшись в Ураваконду, на следующий день он отправился в школу. До ворот учебного заведения его провожал местный акцизный инспектор, Шри Анджанеюлу, почитавший Сатью как Саи Бабу. Всю дорогу инспектору казалось, что мальчика окружает сияние, и он расстался с ним у порога школы с большой неохотой. Шри казалось – он что‑то теряет, и сегодня должно случиться нечто важное.
Это было 20 октября 1940 года. И Шри оказался прав. Сатья покинул школу через несколько минут. Вернувшись домой, он швырнул учебники в угол. Услышав шум, из кухни выглянула невестка. Увидев ее, Сатья крикнул:
– Я больше не ваш Сатья. Я – Саи.
Невестка вскрикнула и упала на пол. Как выяснилось, ее ослепило сияние, исходящее от Сатьи.
– Я ухожу, – объяснил ей Саи. – Я больше не принадлежу вам. Иллюзии окончательно исчезли. Мои бхакты и та работа, что я должен совершить, ждут меня. Я не могу оставаться с вами… (Бхакты – постоянные спутники Господа, и когда Бог воплощается на земле, то Его бхакты также принимают рождение, чтобы служить Господу.)
Сказав это, Сатья повернулся и вышел из дома. Услышав шум, Сешама догнал Сатью на улице и попытался отговорить его от такого решения. Но мальчик осторожно освободил свою руку от удерживающей руки брата:
– Не обманывай себя, я не твой брат. Прекрати попытки «излечить» меня. Я – Саи. Я ничем не связан с вами.
Шри Нараяна, знаток шастр и сосед Сешамы, вышел на улицу, пытаясь понять, что за крики доносятся оттуда. И тут же упал ниц к ногам Саи Бабы: он увидел сияние, исходящее от мальчика!
Саи благословил его и сказал:
– Майя исчезла. Я ухожу. Моя работа ждет меня.
Сешама, несущий ответственность за Саи перед родителями, вновь пытался остановить его, уговаривая, чтобы тот остался в его доме хотя бы до их приезда. Но Сатья сказал, что, однажды оставив этот порог, он не вернется за него снова. Но, чтобы не расстраивать людей, которые еще недавно были его родственниками, согласился некоторое время побыть в городе. Он отправился в сад при домике акцизного инспектора.
Весть о том, что Саи Баба окончательно отрекся от всего земного, мигом облетела город. В сад инспектора потянулись люди с цветами и фруктами, желающие поклониться Саи Бабе. Он сидел на камне среди деревьев и принимал подношения. Вокруг него звучал хор сотни голосов, распевающий молитвы. Люди до сих пор помнят ту первую молитву, которой научил их Саи:
| Манаса баджаре гуручаранам Дустара бхава сагара таранам. |
В переводе это означает: «О мой ум, поклоняйся стопам гуру. В этом спасение из бушующего океана самсары!» (Самсара – циклическое состояние, безначальное и бесконечное колесо перерождений.)
Вскоре в сад явились и одноклассники Сатьи. Многие жалели, что уже не смогут видеть его каждый день. Другие радовались, что их знакомый стал воплощением Бога, и почитали его курениями и камфарой. Третьи же просто смеялись над ним как над сумасшедшим.
Три дня продолжалась молитва в саду акцизного инспектора. Слухи о событии разлетелись по округе. Приехал даже фотограф местной газеты, который готовил репортаж о необычном мальчике. Он долго устанавливал громоздкий фотоаппарат и пожаловался Сатье, что камень, на котором тот сидел, к сожалению, портит весь вид.
– Фотографируй так, – ответил ему Сатья, – на твоих карточках не будет этого камня, я обещаю тебе!
Когда пластины был проявлены, на месте камня обнаружилась фигура Саи Бабы из Ширди.
В этот же день во время молитвы Саи тихо и спокойно сказал:
– О, майя пришла!
Все оглянулись и поняли, что он имеет в виду мать, Ишварамму, которая приехала из Путтапарти. Она подошла к Саи и стала умолять его вернуться домой.
– Ты же мой сын и, значит, принадлежишь мне, – сказал она в сердцах.
– Разве может кто‑нибудь кому‑то принадлежать? – спокойно ответил Саи.
Ишварамма, увидев всю решимость сына в этой фразе, зарыдала, но даже это не могло заставить Саи изменить решение. Он сидел словно каменный и постоянно повторял:
– Это майя, это все майя…
Мать не успокаивалась, и он попросил ее приготовить ему какой‑нибудь еды. Через час она вернулась в сад, принеся несколько блюд. Саи взял их и, перемешав всю еду, сделал несколько небольших шариков.
– Дай мне их, – попросил он Ишварамму. Она предложила ему шарики, он проглотил их и произнес:
– Ну, вот и все. Теперь майя ушла окончательно. Тебе нет нужды тревожиться…
После этих слов он повернулся и пошел к толпе своих поклонников. Ишварамма вернулась в дом старшего сына. Узнав, что Саи объявил своим почитателям о том, что собирается покинуть город, она вновь пошла к нему и стала спрашивать, куда же он решил отправиться.
– Я не знаю, – ответил он. – Но зачем ты хочешь это знать?
Она стала уговаривать его вернуться в Путтапарти, обещая, что семья никак не будет ему докучать и лишь станет исполнять его желания, не отвлекая от общения с верующими.
Саи согласился и через несколько дней отбыл в Путтапарти. Перед его отъездом Шри Анджанеюлу совершил обряд поклонения его стопам. Горожане проводили Саи до выезда из города, организовав процессию с музыкой и совершив по пути несколько арати. Саи Баба же благословлял их вибхути.
Наверное, по поводу священного пепла стоит сказать еще несколько слов. Ширди Саи целыми днями поддерживал пламя костра, а всех приходящих к нему благословлял горстками пепла. Саи Бабе для благословения костер оказался не нужен: он материализовал пепел в своих руках.
Пепел, как говорит Баба, связан с Шивой, и почитатели Саи именуют его Кайласа‑вибхути (Кайласа – обитель Шивы). Вибхути означает «благая божественная сила», а сам пепел называется бхасма и считается, что он испепеляет грехи, устраняет опасности и отгоняет злых духов. Саи Баба любит подчеркивать, что пепел является напоминанием о бренности тела, так как рано или поздно оно превратится в горстку пепла. Процесс появления в руках Саи Бабы пепла описан сотни раз. Свою правую ладонь он направляет вниз ровно или порою под некоторым наклоном, делает пару легких движений, затем пальцы закрываются, чтобы уже появившийся пепел не упал на землю. Считается, что Саи Баба материализует в среднем около четырехсот граммов пепла в день. Получается, что за свою жизнь он благословил уже почти десятью тоннами пепла!
Пепел, который дал Баба, почитатели наносят на лоб для исцеления, берут его в рот или пьют, разведя водой. Паломники научились различать виды пепла и утверждают, что Баба может давать около ста его разновидностей, каждая из которых предназначена для конкретных целей. Порою пепел появляется в виде маленьких твердых кубиков, но чаще – это порошок. По цвету он также различен: иногда очень темный, а порою – сверкающе белый, встречается и любых промежуточных оттенков. Пепел бывает с приятным сладким запахом, но может пахнуть остро, как индийские специи. Есть разница и во вкусе: паломники пробовали и горький, и острый, и соленый, и сладкий.
Иногда, когда Саи желает выделить просящего, он создает вместе с пеплом небольшую шкатулку для его хранения. А если пепла человеку необходимо много, при тяжелой болезни, например, то Баба просит принести какую‑нибудь пустую емкость, и после легкого постукивания по ее стенкам она наполняется пеплом.
Порою Баба вынимает кубики пепла из песка. Как‑то, просто зачерпнув пригоршню песка, он высыпал его на принесенное блюдо, и все увидели, что это уже не песок, а бхути.
Когда по праздникам Баба следует в торжественной процессии, многие замечают, что тонкие струйки пепла стекают с его волос, лица и рук. Иногда, желая благословить кого‑нибудь из паломников, Баба прикасается пустой рукой к его лбу и оставляет след пепла.
Новые доказательства воплощения
В Путтапарти Саи некоторое время прожил в доме Педды Венкапы Раджу, но затем переселился в дом Суббараджу, брата Ишвараммы. А чуть позже переехал в дом Суббаммы Карнамы, в котором еще в детстве укрывался в горькие минуты.
Слава о новом воплощении Ширди Саи разлеталась по Индии быстрее птиц. Вскоре в Путтапарти приехала вдова раджи из Чинчоли. Ее муж был большим почитателем Ширди Саи, и тот даже несколько раз бывал в Чинчоли, подолгу гостя в доме раджи. Пообщавшись немного с Сатьей, вдова стала уговаривать его посетить свой дом. Возможно, даже признав в мальчике Саи, она хотела окончательно его проверить.
Сатья отправился к ней, и первое, что сказал, войдя в дом, было:
– При мне здесь было не так…
Дом и в самом деле после смерти Ширди Саи был перестроен, и Сатья уверенно указал на все изменения. Вдова была окончательно покорена и потрясена.
Выйдя во двор дома, Сатья спросил:
– А где дерево маргоссы, раньше оно росло здесь… Находясь в прежнем теле, я любил под ним отдыхать…
Когда же вдова подтвердила, что дерево, под которым и в самом деле любил сидеть Ширди Саи, срублено, Сатья сказал:
– Вижу, вы также засыпали колодец. А ведь в нем была такая вкусная вода…
– Вода иссякла, Баба, – ответила вдова.
– Ну, ничего, – ответил Сатья, – зато вы построили новые конюшни и сараи…
И он показал на строения, которых при жизни святого из Ширди не было. Вдова подтвердила и это. Сатья хитро улыбнулся:
– Ну что, достаточно для того, чтобы понять, что мы с вами уже давно знакомы?
Вдова упала на колени и стала просить прощения у святого. Через несколько дней Сатья спросил у вдовы:
– А где та маленькая статуэтка, которую я подарил вашему мужу?
Вдова ответила, что не слышала об этом. Сатья подробно описал статуэтку, и через несколько часов слуги нашли подарок Ширди Бабы в одном из сундуков на чердаке дома. Вдова всплеснула руками:
– Я прекрасно помню, как убирала эту вещицу, но я не знала, что это ваш подарок!
В Чинчоли жили и другие последователи Ширди Саи, и Сатья попросил пригласить их в гости. Хотя вдова всячески уверяла их в подлинности воплощения, они отнеслись к мальчику с недоверием. Сатья же не только назвал всех по именам, но и напомнил какие‑то разговоры, которые происходили между ними больше двадцати лет назад.
Так что возвращение из Чинчоли было триумфальным. Забегая немного вперед, хочется рассказать еще об одном почитателе Ширди Бабы, чей путь пересекся с Саи спустя много лет и весьма удивительным образом.
М. С. Диксит, дядя которого, Хари С. Диксит, был членом законодательного совета Бомбея и большим поклонником Ширди Бабы, рассказывал, что несколько раз, будучи еще маленьким, бывал в Ширди. В первый раз это произошло в 1909 году. Через пару лет у мальчика начались сильные головные боли. Мигрень возникала вечером и порою не проходила до самого утра. Дядя снова отвез мальчика в Ширди, обещая, что Саи исцелит его. Вместе с другими преданными тот сидел у костра Саи. Казалось, что Баба, степенно беседуя со взрослыми последователями, не обращает на него никакого внимания. Но внезапно святой, оборвав разговор, обратился к мальчику:
– Ты что тут сидишь, а ну‑ка иди домой!
Мальчик испуганно вскочил и начал объяснять Саи, что у него сильные головные боли, а когда он находится возле костра, то боль стихает. Саи не слушал его:
– Ты должен уйти!
Все, кто бывал у Саи, прежде чем уйти, брали из костра пепел и давали его Бабе для благословения на дорогу. Мальчик, хотя и был обижен на Ширди Саи, все же взял из костра пепел и поднес его святому. Тот, немного подержав его в руке, с силой втер в лоб мальчика, тому даже стало немного больно.
Вечером юный Диксит сказал дяде:
– Я больше не поеду сюда! Мне так понравилось здесь в первый раз, а сейчас он не только прогнал меня от костра, но и так больно втер пепел в лоб! У меня такое ощущение, что он просто бил мне по голове.
Хари Диксит рассмеялся:
– Ну ты глупец! Разве ты не понял, что от костра он прогонял не тебя, а твою боль? А его удар в твой дубовый лоб означал, что боль уже никогда не вернется!
Действительно, с этого дня голова у Диксита больше никогда не болела. После этого он стал горячим поклонником Бабы и даже посещал кружок его сторонников в Бомбее.
В 1918 году Диксит заболел геморроем с тяжелыми осложнениями. Врачи настаивали на операции, но юноша боялся ложиться на операционный стол и продолжал терять кровь. Его организм ослабевал, он чувствовал себя все хуже, сильнейшие боли не давали ему спать. Его нервы были совсем никуда: как‑то в четверг, на собрании последователей Саи, он даже разрыдался.
Этой же ночью во сне к нему пришел сам Саи и стал укорять из‑за того, что он «плакал, как девчонка». Затем Саи долго рассказывал ему, как вылечить болезнь, и даже назвал лекарство, «которое обязательно поможет».
Проснувшись, Диксит помнил весь разговор, кроме одного нюанса: рекомендованного Саи лекарства. Несколько дней он пытался вспомнить название, но так и не смог. Это расстроило его, и он решил отправиться в Ширди, чтобы лично спросить у Саи. Но как только он собрался в дорогу, пришло известие о смерти святого. Оно произвело на Диксита тяжелое впечатление. Он не только лишился учителя, но и понимал, что теперь он уже не сможет излечить болезнь…
На следующем собрании почитателей Саи Диксит снова расплакался. В эту же ночь во сне к нему опять явился Баба.
– Ты снова рыдал, как девчонка, – сказал он. А затем велел взять семь зерен зеленого перца, растереть их в порошок и смешать со щепоткой бхути. И принимать это лекарство каждый день.
На третий день прекратилась боль, на седьмой – кровотечение. Диксит посетил врача, и тот сообщил ему, что болезнь почему‑то исчезла.
Много лет спустя, будучи уже пожилым человеком, Диксит решил прочитать книгу «Шри Гуру Чаритра». Индуистское предание гласит, что тот, кто прочтет ее за семь дней, обретет небывалый духовный рост. Когда вечером шестого дня, после чтения книги, Диксит уснул, то увидел во сне долгую дорогу и догоняющего его человека.
– Кто ты? – спросил он. – И зачем ты меня преследуешь?
Но человек молчал. Диксит внимательно посмотрел на него: тот был в оранжевой одежде и с необычной прической. Он еще раз спросил, кто он такой, и опять не получил ответа. Диксит пошел вперед, пытаясь оторваться от странного спутника, но услышал, что человек догоняет его, и когда хотел обернуться, почувствовал, что ему на голову что‑то сыпется. Он понял, что это бхути, божественный пепел.
После этого Диксит проснулся. Сон показался ему очень реальным, но он не знал, как к нему относиться и можно ли принимать за видение. Через несколько месяцев он услышал, что некий человек, живущий в Путтапарти, утверждает, что он реинкарнация Ширди Бабы. Диксит отнесся к этому с иронией, но вскоре ему показали фото из Путтапарти, и он понял, что именно этот человек преследовал его во сне. Диксит решил отправиться в Путтапарти.
Это было в 1961 году. Он прибыл к Саи в Шиваратри. Каждый год, в феврале или начале марта, в честь Шивы – Создателя, Хранителя и Разрушителя – почитатели соблюдают пост и проводят всю ночь в храме, где они поют святые песнопения. Шиваратри означает ночь Шивы. А день еще называют днем рождения Шивы. Считается, что из‑за особого положения Солнца и Луны медитация в такой день гораздо более действенна и все, что просишь у Шивы, исполняется. В ашраме были толпы людей, и Диксит, стоя среди них, ждал, когда Саи появится на балконе. Как только он вышел, Диксит убедился в том, что это был человек из его сна. В то же время он засомневался, что Баба может быть воплощением Ширди Саи. Святой из Ширди был по‑крестьянски прост, этот же, как показалось Дикситу, походил на голливудского актера. Тем не менее, помня о том, что Ширди Саи когда‑то сказал его дяде, что появится вновь в теле восьмилетнего ребенка, Диксит решил ненадолго остаться в Путтапарти.
Спустя несколько дней он все так же не мог однозначно решить: Саи это или нет. Что‑то манило его к этому человеку, и через несколько месяцев он решил снова навестить Путтапарти. В этот раз в группе других преданных ему выпало счастье быть удостоенным приема у Саи Бабы.
Диксит прихватил на прием фото своего дяди. И когда Саи, поговорив с несколькими паломниками, подошел к Дикситу, то, глянув на фото, сказал:
– Здесь изображен Хари Диксит, твой дядя, старший брат твоего отца и мой старый приверженец. Он бывал у меня в Ширди. Тебе достаточно или ты все еще сомневаешься?
Диксит не называл свое имя в ашраме и не рассказывал о дяде. То, что Саи произнес его имя, говорило о многом. Диксит стал посещать Саи и как‑то спросил у него о пророчестве Ширди Бабы о его явлении в теле восьмилетнего мальчика.
– Твой дядя или неправильно понял, или неправильно запомнил: в теле мальчика – да, но не восьмилетнего, а через восемь лет.
– Иногда я вижу на лице Саи ту же самую улыбку, которую наблюдал когда‑то у Ширди Бабы, – говорит Диксит.
Долго жила, а потом скончалась в ашраме Саи и женщина, которая бывала у Ширди Бабы еще ребенком. Несколько раз ее привозил туда отец. Потом она выросла, вышла замуж, но вышло так, что все ее дети погибли. В 1917 году она приехала к Ширди Бабе и попросила разрешения остаться навсегда.
Но тот отказал:
– Пока еще рано… Когда снова услышишь обо мне, я приму тебя…
Через год Саи умер. Женщина осознала, что, оставив мир, она была бы вынуждена вернуться в него вновь, потому Саи и не разрешил ей остаться. Что же означала вторая половина фразы, она долго не могла понять, пока не услышала, что некий мальчик утверждает, что он – воплощение Саи Бабы. Она поехала в Путтапарти, пришла в ашрам и села у ног Саи.
– Ну а теперь я приму тебя, – сказал Саи на хинди, как некогда беседовал с ней в Ширди. Женщина поняла, что это именно Саи. А он, улыбнувшись, продолжил:
– Кстати, когда ты собираешься вернуть мне шестнадцать рупий?
Женщина вспомнила, что как‑то собрала 40 рупий для организации праздника в Ширди, но 16 у нее одолжила подруга, да так и не вернула. Женщина смутилась, а Саи улыбнулся:
– Не беспокойся. Я всего лишь хочу развеять твои сомнения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий