Н. Кастури САТЬЯМ ШИВАМ СУНДАРАМ ИСТИНА ДОБРО КРАСОТА ТОМ I |
Несомненно, эту работу можно назвать наиболее достоверной и авторитетной из всех, написанных о жизни и деяниях Бхагавана Шри Сатья Саи Бабы, живущего ныне в Индии. Это своего рода Евангелие, Провозвестие, благая весть о Божественном воплощении Господа, низошедшего на землю для восстановления праведности и исправления падших. Известный ученый и писатель, профессор Кастури составил эту книгу, основанную на фактах, свидетелем которых или был он сам, или узнавал о них из источников, чья подлинность не вызывала сомнений.
Первая часть этой четырехтомной летописи объемлет годы с 1926 по 1960. Впервые опубликованная в 1961 г., книга переведена на многие языки и выдержала множество переизданий. Наконец и русские читатели смогут прикоснуться к источнику Божественной Истины, Добра и Красоты столь щедро изливающихся со страниц этой книги.
"Я пришёл, – говорит Баба, – потому что все добрые люди мира, святые, мудрые, благочестивые, гуру, садху и садхаки страстно желали Моего прихода". Пусть чистые и праведные возрадуются!
Вместо предисловия к русскому изданию
Рукой чудес к твоим очам.
Любви Его сладчайший Храм
В душе твоей, и только там -
ОМ Сатьям Шивам Сундарам...
Всевышний отзовётся Сам
Твоим слезам, твоим мольбам,
Уставшим искренним шагам...
Он явит светозарный Храм
В душе твоей, и только там -
ОМ Сатьям Шивам Сундарам...
Всевышний улыбнется Сам
Сердцам Любви – Живым Цветам,
В душе твоей, и только там
Его пречистый светлый Храм:
В тебе, любовь моя, лишь там -
ОМ Сатьям Шивам Сундарам...
Всевышний устремится Сам
Навстречу трепетным шагам.
Освобожденья дивный Храм
В твоей Любви, и только там -
ОМ Сатьям Шивам Сундарам...
Ом Сатьям
Шивам
Сундарам...
В тебе, любовь моя, лишь там -
САИ РАМ! САИ РАМ! САИ РАМ! САИ РАМ!
(Из книги Марии Благовещенской “Свет Божественной милости” С-Пб. 2001г.)
Вступление "Об этой книге"
Глава 1 В человеческом облике
Глава 2 Балагопала – Юный пастырь
Глава 3 Натанаманохара – Устранитель ума
Глава 4 Гана лола – Устранитель препятствий
Глава 5 Змеиная гора
Глава 6 Бала Саи – Юный Саи
Глава 7 Прашанти Нилаям – Обитель Мира Вышнего
Глава 8 От севера до юга
Глава 9 Мановение руки
Глава 10 Тот самый Баба
Глава 11 Дождевое облако
Глава 12 Саи Сад Гуру – Истинный Учитель Саи
Глава 13 "Я здесь"
Глава 14 Саратхи – Возничий
Глава 15 Миссия началась
Глава 16 Для вас и для меня
Благодарность
Глоcсарий
Глава 1 В человеческом облике
Глава 2 Балагопала – Юный пастырь
Глава 3 Натанаманохара – Устранитель ума
Глава 4 Гана лола – Устранитель препятствий
Глава 5 Змеиная гора
Глава 6 Бала Саи – Юный Саи
Глава 7 Прашанти Нилаям – Обитель Мира Вышнего
Глава 8 От севера до юга
Глава 9 Мановение руки
Глава 10 Тот самый Баба
Глава 11 Дождевое облако
Глава 12 Саи Сад Гуру – Истинный Учитель Саи
Глава 13 "Я здесь"
Глава 14 Саратхи – Возничий
Глава 15 Миссия началась
Глава 16 Для вас и для меня
Благодарность
Глоcсарий
Вступление
Об этой книге
Об этой книге
Я родился в глухой деревушке в Северном Траванкоре, когда до конца XIX столетия оставалось всего два года и несколько дней. Учился в штате Кочин, и наш замечательный директор школы, который лично знал Свами Вивекананду, возжигал в нас – скромных живых светильниках – огоньки благочестия и покаяния. Колледж я посещал в Тривандруме и, получив степень магистра гуманитарных наук и бакалавра словесности, стал преподавателем истории в колледже Майсора.
Простая сельская лодка, на которой мы с женой и матерью плыли по каналам и заводям Западного побережья, пытаясь добраться до железной дороги, чтобы сесть там на поезд в Эрнакулам, была остановлена в полночь, прямо посреди темно-голубой запруды, окриком чиновника береговой охраны. "Куда это вы направляетесь?" – воззвал он из ночной тьмы, явно надеясь получить ответ! Наш лодочник оказался человеком с юмором: "Аж до самого Майсора!" – откликнулся он. Чиновник был не склонен попрекать его за дерзость, поскольку и ему было юмора не занимать. – "А почему до Майсора? Ты что – дальше Майсора места не знаешь?" – смеясь, ответил он.
А мы тогда и впрямь не знали, какое место есть дальше Майсора: в паре сотен миль к северу от этого города есть местечко Путтапарти, которому суждено было стать нашим пристанищем среди бурных вод житейского моря. И именно там, незадолго до завершения своей университетской карьеры ректора и педагога, я нашёл Учителя, о котором всегда мечтал.
Свами Судананда Бхарати, йог и известный поэт-мистик Тамилнаду, выступая в апреле 1959 на конференции по вопросам духовности в Венкатагири, где председательствовал Сатья Саи, заявил: "Я занимался йогой более пятидесяти лет; я соблюдал обет молчания больше 20 лет; мне довелось общаться с Шри Ширди Бабой, Шри Раманой Махарши, Шри Ауробиндо, Шри Мейер Бабой и другими духовидцами, – и теперь я понял, что вся эта садхана (духовная практика) вела к тому, чтобы я встретился с Сатьей Саи Бабой"... Более 17 лет я был секретарем Миссии Рамакришны в Майсоре, общался со Свами Сиддхарудой, с РаМаной Махарши, с Мейер Бабой и гуру Шри Нараяной, я был посвящен в джапу (духовную практику памятования имени Божьего) самим Махапурушиджи – непосредственным учеником Рамакришны и президентом Миссии Рамакришны, и ныне я убежден, что в результате всего этого в 1948 г. я оказался у стоп Шри Сатьи Саи Бабы!
После того, как я оставил работу в Университете, я постоянно наслаждался Его присутствием, исключая тот краткий период, когда работал продюсером на Всеиндийском Радио. Мне посчастливилось присоединиться к многочисленным последователям Бабы, давно и тесно общавшимся с Ним. Я пользовался любой возможностью стать очевидцем и свидетелем Его дивных чудес (махим) и слушать Его беседы.
Книга эта готовилась довольно долго, и я рад, что теперь она у вас в руках. Баба всегда говорит, что лучший способ узнать Его – это личный, а не книжный опыт, и поэтому, в основном, и откладывалось её издание. Но как бы ни была несовершенна эта книга, она, я надеюсь, поможет читателю понять причину необычайной и тесной близости, связывающей с Ним меня и многих других. Баба Сам является открытой книгой, без всяких секретов, без помпы и туманных недоговорённостей, и каждый может приблизиться к Нему и обрести Его милость.
Конечно же, преданные Бабы вполне могут отложить эту книгу в сторону как нечто излишнее, поскольку им уже известно не только многое из того, что в ней есть, но и нечто гораздо большее. Они могут упрекнуть меня в том, что тон её слишком сдержан, но это неизбежно, когда приходится заявлять о Свами в печати. Они также могут заметить, что я допускаю явные недооценки, пропуская какие-то чудесные проявления, которые по их мнению могут быть гораздо более важными, чем избранные мною. Я смиренно прошу их о снисхождении.
Те же, кто не знает Бабу, могут, пожалуй, посчитать, что я немного "с приветом", если не хуже. Я отношусь к этому с самым искренним пониманием, т.к. я тоже колебался, сомневался и проявлял неверие со всем присущим мне сарказмом и иронией, каковые можно обнаружить в статьях, рассказах и пьесах, написанных и опубликованных мною на языке каннада. И много лет я в своей глупой гордыне не делал никаких усилий, чтобы приблизиться к Нему. Теперь же я приглашаю всякого приехать сюда и разделить со мной Его любовь и сострадание, и стать, подобно мне, свидетелем той божественной силы, которую Он олицетворяет. Пусть книга эта будет для всех людей мира своеобразным указателем на пути к новой жизни, погружённой в САТЬЯМ – ШИВАМ – СУНДАРАМ (ИСТИНУ – ДОБРО – КРАСОТУ)!
Н. Кастури
23 – XI – 1961 (День Рождения Шри Сатьи Саи Бабы)
23 – XI – 1961 (День Рождения Шри Сатьи Саи Бабы)
“Кто осознал истину Моего Божественного рождения и Моих дивных деяний, тот, разорвав кольцо перерождений, достигает Меня”.
"Бхагавад Гита" IV-9
Он есть субстрат, субстанция; первооснова, сущность; часть и целое – Сат;
САТЬЯМ – ИСТИНА
САТЬЯМ – ИСТИНА
Он есть осознание, активность, сознание, чувство; воля и действие – Чит;
ШИВАМ – ДОБРО
ШИВАМ – ДОБРО
Он – свет, сияние; гармония, мелодия, блаженство – Ананда;
СУНДАРАМ – КРАСОТА
СУНДАРАМ – КРАСОТА
Глава 1
В человеческом облике
Это повесть о Господе, явившемся в человеческом облике. Он воплотился в небольшом селении Путтапарти 35 лет назад.
Селение это дорого сердцу жителей всего района благодаря легендам, освящающим память, и своей истории, вдохновляющей молодежь. Название его происходит от слова "путта", что значит "муравейник, в котором змея нашла себе приют", и "парти" — изменённый вариант от "вардхини" — "то, что умножает". В одной волнующей легенде мы находим попытку объяснения любознательному исследователю происхождения названия этого местечка.
Когда-то давным-давно селенье это называлось Голлапалли, т.е. "Пастуший Двор"; само название напоминало о лилах (божественных играх) Кришны и дышало музыкой Его флейты. Это было обиталище благоденствующих пастухов, и скот в этих краях поистине радовал глаз, таким он был тучным, здоровым и сильным. Коровы щедро давали молоко – густое и сладкое, и лучше его не было во всей округе; в каждом доме было вдоволь простокваши и топлёного масла. И вот однажды, один пастух заметил, что всякий раз, как его любимая корова возвращается с пастбища среди холмов, вымя её оказывается пустым. Он тайно проследил за ней и был очень удивлен её поведением. Она незаметно ускользнула из сарая, оставив своих малышей: телёнка, тычущегося носом в сестрицу, и кратчайшим путем направилась к большому муравейнику – на окраине села. Пастух последовал за ней на это странное "рандеву" и стал свидетелем ещё более удивительного зрелища! Из насыпи муравьиного дома выползла кобра, поднялась на хвост и, осторожно ухватив пастью вымя, стала пить молоко! Разъярённый убытком, которому он подвергался от этого ловкого трюка, селянин поднял камень и, хорошенько прицелившись, метнул его прямо в голову кобры. Корчась от боли, змея обрушила гневное проклятие на всех пастухов села, и в её последних словах предрекалось, что место это вскоре заполнится муравейниками, которые будут бесконечно множиться. Так оно и случилось! Скот стал болеть и вымирать; его больше не удавалось успешно разводить в Голлапалли. Везде и всюду раскинулись муравейники, и названье местечка пришлось поменять на Вальмикипура, т.к. "вальмика" — "муравейник" на санскрите, а на местном наречии – "путтапарти". Это, конечно, принесло хоть какое-то утешение старейшинам села, поскольку Вальмики – это имя бессмертного святого, воспевшего историю Рамы и показавшего человечеству путь к совершенству.
В доказательство этой драматической легенды жители села и по сей день указывают на камень, большой и круглый, с легкой вмятиной с той стороны, где он ударился о голову чудесной змеи. На камне видна продолговатая красная полоска – знак змеиной крови. И камню этому до сих пор поклоняются как Гопаласвами — Господу как пастырю, возможно для того, чтобы отвратить проклятие и обеспечить процветание скота. В селении есть храм, построенный в давние времена, где установлен этот камень, и многие поколения мужчин и женщин почтительно склоняются перед ним.
Интересно, что камень этот приобрёл одну особенность, явленную несколько лет назад Саи Бабой! Он предложил кому-то отмыть камень и счистить сандаловую пасту на месте вмятины. Когда это было сделано, обнаружился явственный контур изображения Гопаласвами, прислонившегося к корове, с чарующей мир флейтой в устах Его. Некоторые простосердечные крестьяне и сегодня клянутся, что слышат мелодию дыхания Кришны, льющуюся по прямой пустой тростинке. С того дня проклятье утратило свою дурную силу и скот в Путтапарти стал тучнеть!
Бастион старого Форта, который всё еще возносит свою седую главу на восточной стороне деревни, являет собой подтверждение её господства над окружающим пространством и былого могущества и силы клана Раджу.
"Ниспадающая с горных теснин Читравати, подобно крепостному рву стерегущая старые стены, обрамлена, словно зелёный изумруд, кольцом холмов. Звенящие на всю округу колокола храмов, живописный водоём, выкопанный во времена Чиккарайи... Это селение Путтапарти, освящённое соседством с городком Буккапатнамом, что носит имя Букки, прославленного правителя Виджаянагара, – являет собой обитель и Лакшми, и Сарасвати".
Такой панегирик этому местечку изрёк когда-то неизвестный поэт прошлого. И в самом деле, Путтапарти знавало множество пандитов (учёных), героев и подвижников. Сам род Раджу известен своей набожностью ещё со дней знаменитого мудреца Венкавадхуты. Они не только построили храм Гопаласвами и обеспечивали его содержание, но ещё живы свидетели того, как благочестивый Ратнакарам Кон-дама Раджу построил храм, посвященный супруге Кришны – Сатьябхаме, божеству, которому весьма редко поклоняются в Индии. Он объяснял эту необычную дань Сатьябхаме тем, что воздвигнуть этот храм его побудили странные события, разыгравшиеся в одном его сне!
Кондама Раджу прожил более ста лет, и автор помнит, как слезы радости текли по его морщинистым щекам, когда он рассказывал об этом захватывающем переживании. Во сне он увидел Сатьябхаму, "одинокую и покинутую, в тревоге ожидающую своего Господина, который отправился с поручением – принести ей долгожданных цветов париджата (* небесный цветок, исполняющий желания). Минуты обращались в часы, часы – в дни, а Кришны не было и следа! И Сатьябхама залилась слезами. От этого поднялась сильная буря с громом, молниями и проливным дождём. И тут, к счастью, взгляд её упал на Кондаму Раджу, который проходил близ того места, где она стояла, и она попросила его устроить ей какое-нибудь укрытие". Это привело его к решению воздвигнуть довольно внушительный храм для супруги Господа.
Это была благочестивая душа; 110 лет своего земного существования он прожил в непрестанных размышлениях о Боге. Он был великим знатоком музыки и актёрского мастерства. Он наизусть знал Рамаяну в так называемой версии Лепакши, т.е. в серии сочиненных поэтом из Лепакши песнопений, описывающих эпизоды эпоса в ярких образах и с богатой художественной выразительностью. Во всех постановках Рамаяны в Путтапарти и соседних деревнях он играл роль Лакшманы. Его приглашали и в отдалённые селенья, т.к. "его" Лакшмана, воплощение преданности и самоотдачи, трогал сердца всех зрителей. Сотни раз выходил он в этой роли на десятках сцен, пока возраст не стал помехой дальнейшим выступлениям. Он был строгим вегетарианцем и стремился соблюдать все святые обеты, соответствующие календарному циклу индийца. Жил он в отдельном домике, недалеко от сыновей и внуков, и жилище его было настоящим ашрамом, пропитанным песнопениями Рамаяны. Он получал удовольствие, собирая в этом жилище своих внуков и рассказывая им истории о богах и божьих людях. И дети никогда не покидали его, ведь благодаря его пению и актерскому мастерству каждый персонаж и любое событие оживали у них на глазах.
Можно не сомневаться, что среди этих детей любимцем был Сатьянараяна, ибо мальчик пел чарующим мелодичным голосом, и мог даже этому старому актёру преподать урок-другой сценического мастерства! Была и еще одна причина, почему дед был особенно расположен к мальчику: тот не выносил невегетарианской пищи, и даже не оставался поблизости, когда такие блюда готовили. А сам Сатья уже в 6-7-летнем возрасте был отличным поваром! Он был таким сообразительным и изобретательным, что мог приготовить удивительно вкусные блюда из довольно скромных припасов деда, к тому же очень охотно и быстро! Баба говорит, что заходил на кухню деда и готовил еду – рис, приправы к нему: карри, чатни (кисло-сладкие фруктово-овощные приправы) – гораздо быстрее, чем это делала дома мать вместе с помогавшими ей двумя дочерьми.
В последние дни жизни Кондамы Раджу его посещали все, кто приезжал получать благословение Саи, и когда он, принимая их поклоны, старался выпрямиться, в глазах его светился огонёк счастливой признательности, что в его семействе принял рождение Господь. Он дожил до 1950 г. и мирно отошёл, распевая вслух строфы из Рамаяны – благословение Рамы умирающему царю обезьян Вали. Вот, поистине, жизнь, достойная быть представленной в жизнеописаниях святых!
Жена его Лакшамма умерла на 20 лет раньше его. Это была очень набожная женщина, и жизнь её строго подчинялась индуистскому календарю со всем круговоротом святых постов, обетов и бдений. Она соблюдала их весьма тщательно, невзирая на заботы, издержки и затруднения, помышляя лишь о божественном благословении, обещанном в Шастрах за такой образ жизни.
У Кондамы Раджу было два сына и обоих назвали в память мудреца Венкавадхуты – Педда Венкапа Раджу и Чинна Венкапа Раджу. Они тоже отличались музыкальностью и актёрскими способностями, равно как набожностью и простотой. Из них большей одарённостью обладал младший, и его таланты простирались от литературного творчества до знахарства – изготовления всяческих снадобий и амулетов с помощью традиционных формул.
Однажды родители взяли Педда Венкапу Раджу в село Колимигундла другого округа. Там семья арендовала землю на длительный срок (это допускалось лет на 20-30, а то и 40), и поездка была задумана отцом для того, чтобы познакомить сына с этим местом и его жителями. Но он имел в виду и другую цель. В этом уединенном селении жили их дальние родственники, и ему хотелось привезти их поближе к Путтапарти, так как в последнее время их жизням постоянно угрожала опасность. Когда Кондама Раджу с семейством собрался пройти через лес Перлепалли, добрые люди предупредили их, чтобы они подыскали себе провожатых покрепче, поскольку лес стал разбойничьим гнездом и всего за пару дней до их приезда разбойники хладнокровно расправились с семьей из шести человек, нечаянно угодивших в их ловушку. Так что Шри Суббу Раджу из Колимигундлы убедили переехать в Карнатагапалли, селение, расположенное прямо против Путтапарти на другой стороне реки Читравати, хотя и не без помощи одной надежной компенсации, на которую и рассчитывал Кондама Раджу! Она состояла ни более, ни менее, как в том, чтобы взять дочь Суббы Раджу – Ишварамму – в невесты своему старшему сыну Венкапе. Вот так это и вышло... так и был заключён этот предопределённый свыше брак Педды Венкапа Раджу и Ишвараммы.
Счастливая пара была благословлена сыном и двумя дочерьми в таком порядке: Сешама Раджу, Венкамма и Парватамма. Прошло несколько лет. Ишварамма страстно хотела иметь еще одного сына. Она молилась сельским богам, усердно проводила Сатьянараяна-пуджу и соблюдала множество строгих обетов, требовавших бдения и воздержания от пищи.
(Шри Сатья Саи Баба так ответил однажды человеку, попросившему Его навестить своё родное селенье: "Непременно. Явившись так издалека – из самой Вайкунтхи, как Я скажу, что Мне не преодолеть такого короткого расстояния?")
Господь Вайкунтхи услышал мольбу матери. Он решил, где примет человеческий облик. Он явился!
Глава 2
Балагопала – юный пастырь
Материальная оболочка, в которую пожелал облачиться Господь в очередной раз, возникла и возрастала с каждой неделей. Таинственные предвестники грядущего воплощения нарушали мирный уклад семейной жизни Педда Венкапы! Так, иной раз, неожиданно начинал звучать бубен. Отец и сыновья активно участвовали в сельских постановках на сюжеты из Пуран и всегда репетировали дома то или иное представление; поэтому у них был большой бубен, стоявший у стены, а рядом с ним на полу – маддала (барабан), которые умолкали лишь тогда, когда обитатели дома укладывались спать. Но с тех пор как стало известно, что Ишварамма ждет ребёнка, зачастую весь дом просыпался глубокой ночью от звучащего бубна и ритмичных ударов барабана, как будто их касались искусные руки. Как только ни пытались истолковать этот удивительный феномен сельские мудрецы! Но поскольку они лишь добавляли таинственности, Педда Венкапа Раджу поспешил в городок Буккапатнам, где был один знаток писаний, толкованиям которого он доверял. Тот сказал, что явление это благоприятно, и что оно означает присутствие шакти —благодатной силы, несущей гармонию, мелодичность, порядок, соразмерность, духовное возвышение и радость.
И вот в 23-й день ноября 1926 г. в семье Педда Венкапы Раджу родился сын. Всходило солнце, и селяне воспевали имя Шивы, памятуя, что наступил Картика Сомавара – понедельник священного месяца картики, посвященного поклонению Шиве. День этот оказался тем более благоприятным для пуджи (богопочитания), что восходящей звездой была Ардра, и в столь редком случае, когда месяц, день и эта звезда совпадают, в храмах Господа совершают особо торжественные службы. Год к тому же был – акшайя, "неубывающий, вечно-полный"!
Будущая мать, верная своим обетам, тоже сотворила Сатьянараяна-пуджу, правда, с некоторой поспешностью, т.к. во время завершающих ритуалов у неё появились первые схватки. Когда она сообщила об этом родным, послали за Лакшаммой – благочестивой старой свекровью. Но выяснилось, что та ушла в дом местного жреца – также для совершения пуджи Сатьянараяне. Её нашли там и стали просить, чтобы она пришла к невестке, но Лакшамма была столь уверена в милости Сатьянараяны, была так тверда в своем благочестии, так привержена правилам ритуала, что отказалась поторопиться! Она попросила передать, что принесёт Ишварамме после пуджи святые дары, но ни в коем случае не станет прерывать молитвы! Она завершила ритуал в полной сосредоточенности, и только затем явилась к роженице и вручила ей цветы и святую воду, и Ишварамма приняла благословение Господа. В следующее мгновенье Господь родился. И над горизонтом поднялось солнце!
Баба говорит, что в связи с этим Его появлением следует особо отметить один момент, а именно, – это воплощение не переносилось с того места, где родилось тело; Он избрал именно это место центром Своей Миссии, облегчающей страдания людей. Поэтому Путтапарти должно было быть счастливо вдвойне в то ноябрьское утро, ибо Аватар (воплощение Бога) избрал это селение как для Своего рождения, так и для обитания.
И действительно, селение, которое носит название "Царство муравейников", оказало ребёнку подобающий прием! В комнате, где Он родился, появилась змея! Женщины её долго не замечали; но когда младенец, уложенный на постель из одежд, стал странным образом двигаться вверх-вниз, как будто подбрасываемый чем-то снизу, они, затаив дыхание, приподняли постель и обнаружили там кобру! Змея явно играла роль Шешы для Шешасаи!
Младенец был неописуемо красив. И не удивительно! Ибо уже в колыбели Он обладал всеми йогическими сиддхами (чудесными силами), по утверждению Патанджали возникающими от рождения. Сейчас Баба говорит, что знал, где родится, и что от рождения владел чудесными силами, которые в дальнейшем по Своей воле проявлял одну за одной – тогда, когда считал необходимым. Стоит ли сомневаться, что у такого ребёнка вокруг головы сиял ореол, а в улыбке отражались неземная красота и небесная сила, пленяющие сердца?
Несколько лет назад Баба сказал мне: "Я не сплю по ночам. Я вижу Свои прошлые Явления и смеюсь про Себя, когда эти воспоминания приходят". А потому можно предположить, что те маленькие лилии смеха и розовые бутоны веселья, что украшали колыбель младенца, распускались от воспоминаний о прежних Явлениях и прежних событиях!
Младенца назвали Сатьянараяна, поскольку связь между пуджей этому божеству и исполнением заветного желания матери показалась ей очень существенной. Когда же обряд наречения имени свершился, и имя это шепнули младенцу на ухо, то Он, казалось, заулыбался, поскольку предложение дать такое имя должно было ненавязчиво исходить от Него Самого! Как же иначе мы объясним тот факт, что самым первым предписанием, необходимым для духовного раскрытия, предлагаемым ныне Бабой, является именно сатья, истина! Тот, в Ком воплотилась Истина и Кто проповедует её, не мог дать Себе более подходящего имени.
Дитя стало всеобщим любимцем, и односельчане соперничали между собой – кому приласкать Его, покормить и поиграть с милыми шелковыми завитушками Его волос. Всех привлекала Его чарующая улыбка, и дом Педды Венкапы Раджу всегда был полон гостей, которые являлись под тем или иным предлогом и задерживались у колыбели, на певая песенки, лаская дитя и забывая о своей однообразной и монотонной жизни.
Шли месяцы, и весь дом наполнился ароматом жасмина. Сатья бегал по дому, словно яркий светлячок, и радостный смех звучал на улице, когда Он лепетал нежные звуки Своим сладостным языком. Все с удивлением заметили, что Ему нравится наносить Себе на лоб широкие полосы вибхути (пепла), и что Он настаивает на их возобновлении, когда они стираются. Он хотел также, чтобы в центре Его широкого лба было круглое пятно кумкума, хотя из страха перед "дурным глазом" мать редко удовлетворяла это желание (* пятно кумкума на лоб наносят только женщины), так что Он вынужден был залезать в шкатулку Своих сестёр, чтобы Самому украсить Себя кумкумом!
Он – Шива! Он – Шакти! У Него должны быть и вибхути и кумкум.
Он старался держаться подальше от мест, где забивали и мучили птиц и животных – кур, свиней, овец, где ловили и разделывали рыбу, сторонился кухни, где готовили мясо или птицу, и не пользовался употребляемой для мясной пищи посудой. Когда же при Нём выбирали птицу к обеду, малыш Сатья бросался к ней, прижимал её к сердцу и старался приласкать, как будто та необычайная любовь, что Он изливал на неё, могла заставить старших смягчиться и пощадить птицу. За это неприятие убиения животных и любовь ко всему сотворённому селяне прозвали Его"Брахмаджняни" (познавший мудрость). Обычно в таких случаях мальчик убегал в дом соседей – Карнамов, т.к. это была семья брахмана, соблюдающая кастовый обет вегетарианства, и ел пищу, приготовленную Суббаммой – пожилой женщиной, женой хозяина дома.
Если с Ним грубо обходились товарищи по играм, Он никогда не пытался посчитаться с ними. Весть о таких стычках доходила до родителей от других ребятишек, бывших свидетелями случившегося, а никак не от Саи, который как будто нисколько не страдал от боли или поражения. Он всегда говорил правду и никогда не прибегал к обычным отговоркам, какими часто пытаются скрыть свои ошибки испуганные дети. Его поведение было столь необычно, что один шутник как-то назвал Его "брахманчиком"! Да, это прозвище было вполне подходящим. Тот и не знал, что в прежней жизни в Ширди это дитя, над которым он теперь посмеивался, заявило о Себе: "Этот брахман сможет вывести на Светлый путь тысячи людей и привести их к истинному предназначению!"
В Свои три-четыре года этот "брахман" вёл себя так, будто от страданий людей сердце Его плавилось. Каждый раз, как у двери дома появлялся какой-нибудь нищий и принимался просить милостыню, Сатья оставлял игры и бросался в дом – просить сестер подать зерна или пищи. Взрослых, естественно, раздражала нескончаемая процессия протянутых рук; они быстро теряли терпение и иной раз просто гнали нищих прочь прежде, чем Сатья мог оказать какую-то помощь. Малыш же из-за этого плакал так долго и так громко, что плач Его можно было остановить лишь вернув изгнанного. Иногда, пытаясь пресечь то, что старшие считали "неуместной и обременительной расточительностью", мать придерживала ребёнка и, погрозив пальцем, говорила Ему: "Ну, смотри же! Можешь подать ему еды, но имей в виду, тебе придется поголодать самому". Но это Его не пугало. Он бросался в дом и выносил пищу стоявшему у двери, а Сам отказывался от обеда или завтрака. Никто и ничто не могло заставить Его подойти к блюду, которое так и оставалось нетронутым!
Но у малыша был таинственный благожелатель, кормивший Его! Ибо, когда Он отказывался от пищи даже в течение нескольких дней, голодание никак не отражалось на Его поведении и действиях. Ишварамма говорит, что Он заявлял, что сыт. Он говорил, что какой-то татха (старик) хорошо накормил Его – дал ему шариков из риса с молоком. Доказательством тому был полный живот. А помимо этого малыш предъявлял и другие неоспоримые доказательства.
Он протягивал матери правую руку, и та чувствовала, что от нежной ладошки исходит свежий запах масла, молока и сливок, да такой, какого она и не знала до сих пор. Она недоумевала: кто такой этот татха, невидимый посетитель, загадочный кормилец малыша?
Когда же Сатья начал играть на улице, Он высматривал увечных, слепых, дряхлых и больных и за руку приводил их к порогу родительского дома; сестрам ничего не оставалось, как приносить из кладовой или кухни зерно или какую-нибудь пищу и наполнять чаши для подаяния, – к великому удовольствию "маленького хозяина".
Отцы и матери так часто ставили Сатью в пример своим детям, что те стали относиться к Нему как к гуру! Его домашние узнали об этом при довольно странных обстоятельствах. Был праздник Рамы (Раманавами), и поздней ночью праздничная процессия совершала свой путь вокруг села. На усыпанной цветами двуколке с запряжёнными в неё волами везли изображение Рамы, а рядом восседал жрец, принимающий дары селян – гирлянды и камфару; он украшал цветами портрет, зажигал светильники и размахивал ими перед ликом Рамы. Трубачи, и барабанщики будили заснувших селян, и праздничная процессия, постепенно разрастаясь, следовала по неровным дорогам Парти.
Среди ночи сёстры вдруг обнаружили, что маленького Сатьи нет в доме, и начали его искать. Все в волнении забегали вокруг – ведь было уже заполночь. Но тут внимание их привлекло появление повозки с образом Рамы! Когда обитатели дома Педды Венкапы Раджу вышли на порог, они очень удивились, увидев пятилетнего Сатью, красиво одетого и украшенного, который с важным видом восседал на телеге под изображением Рамы! Они спросили у Его друзей – отчего это Он сидит там, а не идёт с ними по дороге. Тут же последовал ответ: "Он – наш Гуру!" Да... Он – Гуру для детей всех стран и возрастов!
В Путтапарти есть маленькая начальная школа, и Сатья, как и все Его сверстники, тоже ходил в неё, конечно, не только для того, чтобы научиться читать и писать. В школе в то время процветала своеобразная система наказания за нарушение дисциплины. Счастливчик, что являлся первым и приветствовал учителя, а также и тот, кто приходил вторым, наказанию не подлежали, но все, кто по какой угодно причине – уважительной, или нет, – приходили позже, были обречены испытать на себе вкус трости, а число ударов зависело от места в списке запоздавших, то есть – чем позже пришёл, тем больше ударов. Чтобы избежать истязаний, дети собирались под стрехой крыши школьного домика задолго до восхода солнца – и в дождь, и в зябкий туман. Их несчастный вид вызывал у Сатьи глубокое сочувствие, и Он приносил из дому своим продрогшим товарищам по играм рубашки, полотенца и дхоти, укрывал ребят и подбадривал их. Старшие в доме это заметили, и, не найдя другого способа, просто заперли на замок всю одежду, которой не желали бы лишиться.
Сатьянараяна, естественно, был "не по годам развитым ребёнком". Он знал то, чему никто не мог Его научить, а то, чему учили, усваивал гораздо быстрее других. Он знал на память все песнопения и стотры (гимны), которые репетировались дома для деревенской оперы, и ещё в нежном возрасте 7-8 лет сочинил для участников несколько трогательных песен, которые те с радостью приняли для публичного исполнения!
Глава 3
Натанаманохара – Устранитель ума
Когда Сатье ещё не было и восьми лет, учителя сочли Его достойным для перехода в среднюю школу в Буккапатнаме, находящуюся в двух с половиной милях от Путтапарти. Ему приходилось преодолевать это расстояние под жарким солнцем или проливным дождем, пробираясь по каменистым насыпям и размытым полям, а иногда, в период половодья, по самую шею в воде с ранцем на голове. Выходить надо было рано, наскоро перекусив холодным рисом с кислым молоком или с чатни – "деликатесами", которые Он помнит по сей день, и захватив что-нибудь на обед. Так постоянно ходил Он с товарищами в Буккапатнам.
"Он был моим учеником в VIII классе, – писал Шри Б. Суббаначар в книге, опубликованной в 1944 г. – Это был простой мальчик, ничем не выделяющийся, честный и благонравный". "Ничем не выделяющийся!" С каким же невероятным самообладанием должен был Баба сдерживать проявления Своих многосторонних божественных сил для того, чтобы мир смог приготовиться к тому времени, когда Он заявит о Себе! Другой Его учитель – Шри В.К. Кондаппа, который впоследствии почитал своего ученика как Аватара, отмечает в той же книге, что "Он был очень послушным и простым и никогда не говорил ничего лишнего. Обычно Он приходил в школу пораньше, собирал детей, ставил какое-нибудь изображение божества – фигуру или картинку, проводил пуджу с цветами, которые приносил с Собой, совершал арати (обряд с возжиганием огня) и распределял прасад (освящённую пищу). Ребята собирались вокруг Него ещё и с тем, чтоб получить то, что Он "доставал" из Своей пустой сумки. Когда же Его спрашивали, откуда всё это берётся. Он говорил, что некая "Грама Шакти" (одна из деревенских богинь) послушна Его воле и выдает Ему то, что Он пожелает!"
Одному из учителей однажды довелось испытать силу этой "Грама Шакти" на себе. Обычно Баба не проявлял никакой активности во время уроков, занимаясь большей частью сочинением того, что Он впоследствии назвал бхаджанами, и составлением цепочки из 108 имён и эпитетов Божьих, переписывая их, чтобы распределить между товарищами! И вот однажды учитель заметил, что Сатья не записывает то, что он диктует. "Он ведь подает классу дурной пример", – подумал учитель и громко сказал: "Встать всем, кто не записывает!" И что же? Единственным нарушителем оказался Сатья. Учитель спросил Его – почему Он не пишет, и Сатья ответил ему честно и прямо: "А зачем Мне писать, сэр? Я понял всё, что вы диктуете. Задайте Мне любой вопрос, и Я вам отвечу". Но самолюбие учителя было задето, и он подумал, что мальчика следует наказать. Он велел Сатье встать на скамейку и стоять до последнего звонка. Сатья послушался, и все ребята в классе погрустнели. В тот день никто из них не мог радоваться, сидя за партой, ведь их "Гуру" вынужден был, терпя неудобства, стоять на скамейке! Прозвенел звонок и явился учитель, ведущий следующий урок.
Это был Джанаб Мабуб Хан, который любил и уважал Сатью превыше всяких слов. Баба и теперь высоко ценит его как павитра атму — человека духовно развитого! Он был учителем английского языка, и сам его подход к обучению, как и метод были настолько доходчивы и увлекательны, что пожалуй каждый из ребят досконально знал любой его урок. Он был старым холостяком и относился к Сатье с необычайной теплотой, напоминая этим факира, который так любил Ширди Саи.
Он буквально забрасывал мальчика сластями и пряностями и всеми способами уговаривал Его отведать их. К примеру, Он говорил, что специально очистил свой дом, чтобы приготовить данное блюдо, поскольку знал: Сатья не станет есть ничего, что имело хоть какое-то отношение к невегетарианской пище. Или же говорил, что сам ещё не прикасался к еде, так как ему хотелось, чтобы Сатья отведал её первым. Он, бывало, подолгу сидел, ласково поглаживая Сатью по голове и шепча про себя: "О, Сатья! Ты – чудный мальчик. Ты определенно сумеешь помочь тысячам людей. В тебе какая-то необычайная сила", – или что-то вроде этого.
И когда Мабуб Хан вошёл в класс, он был поражен, завидев Сатью стоящим на скамье, а учителя – всё еще восседающим на стуле. Он спросил коллегу, отчего тот не освобождает место. И учитель прошептал, что при попытке встать, стул поднялся вместе с ним, то есть он фактически к нему прилип – неведомо по какой причине. Ребята услышали произнесенные шёпотом слова и, посмеявшись над затруднением учителя, высказали предположение, что это должно быть следствие "магических сил" Сатьи. Учитель и сам подозревал об этом, а Мабуб Хан подтвердил его подозрения. Мальчику разрешили слезть, и стул тут же отцепился! Учитель смог удалиться, не обремененный более предметами мебели. Спустя годы, рассказывая эту историю. Баба говорил, что Он и в самом деле пожелал, чтобы так случилось – не столько от гнева на учителя, так как в Нём нет гнева, но чтобы проявить Себя и мало-помалу подготовить умы людей к восприятию Своей истинной природы и Своей миссии.
Маленький "Очаровывающий Принц" стал "Гуру" для детей села уже в самом раннем возрасте. Верный прозвищу "Брахмаджняни", которое Он заслужил Своей саттвичной (чистой) натурой, Он наставлением и личным примером показывал, что маленькие радости этого ограниченного мира гораздо ниже того высокого блаженства, которое достигается молитвой и концентрацией, отрешенностью и удовлетворенностью. Ему нравились рассказы о святых, наслаждающихся этими качествами.
Сыновья Кондамы Раджу и одна из его дочерей жили вместе, так что Сатья, подобно Кришне в Бриндаване, рос среди множества детей – их было 18—20. И нужно было быть чистым и честным ребёнком, чтобы добиться высокой оценки Сатьи и заслужить мятных леденцов, которые Он "доставал" из пустой сумки. Сатья Сам был достойным примером. Кон-дама Раджу рассказывал, что когда звали портного – сшить всем детям рубашки из разных цветных тканей, купленных на ярмарке в Буккапатнаме, Сатья обычно говорил: "Пусть каждый выберет ткань, которая ему нравится, а то, что останется, вполне сгодится для Меня".
Сейчас я вспоминаю об одном заявлении, сделанном Им несколько лет назад в Прашанти: "У Меня нет земли, которую Я мог бы назвать Своей и вырастить на ней Свой урожай. Каждый клочок уже закреплен за кем-то! И как безземельные ждут, пока осушится сельский водоём, чтобы вспахать дно плугом и поскорее вырастить хоть что-то для себя, так же и Я выращиваю Свою пищу, а именно – радость – на засохших полях страждущих сердец". Кондама Раджу в то время не осознавал, конечно, всего значения этого самоотречения Сатьи, но испытывал большую гордость!
Еще ребёнком Сатья был против такого спорта и тех игр, которые несут в себе жестокость и причиняют боль. Он не позволял своим сотоварищам смотреть гонки на воловьих упряжках по пескам русла реки, проводимые ежегодно в праздник Экадаси, так как был против того, чтобы ради пустого тщеславия хозяин крутил хвосты быкам и сдирал им кожу палкой. Я помню, как уже годы спустя, однажды вечером, Он вернул в Прашанти группу Своих последователей, отбывших в воловьей упряжке. Они следовали через речку к своим машинам, припаркованным на том берегу. Баба помахал им, благословляя, они уселись в телегу и она выкатилась через главный вход на дорогу. И тут Он послал кого-то, побежавшего позвать одного из бхакт обратно. Я услышал, как Он сказал ему: "Слушай! Когда доедете до песков, надо будет всем сойти и пройти пешком. Не надо вынуждать быков тащить вас по пескам вместе с телегой. Понял?" И в детстве, как гуруСвоей группы ребят. Он не одобрял медвежью травлю, петушиные бои и тому подобные деревенские развлечения.
Когда в те дни кинопередвижки раскидывали свои палатки в соседних городках, это вызывало волнение в окрестностях на многие мили, и сельский люд жертвовал свои скромные трудовые сбережения, чтобы увидеть как можно больше картин. Педда Венкапа Раджу часто пытался вместе с другими детьми захватить с собой и Сатью, но Тот каждый раз отказывался. Он говорил о низких идеалах этих картин, о том, что они опошляют богов и делают из музыки какую-то "кашу". Он говорил, что они показывают лишь изнанку семейной жизни и превозносят жестокость, хитрость и преступность. Баба и сегодня безжалостно критичен к искусству, в особенности к литературе и кино, когда в стремлении заработать деньги намеренно втаптываются в грязь высокие идеалы.
Когда Сатье было 10 лет. Он организовал в селе группу "Пандари бхаджан" по образцу существующих в некоторых деревнях по соседству. В группе было 16—18 одинаково одетых ребятишек, с флажками в руках и со звенящими браслетами на ногах. Они танцевали под музыку народных песен и баллад, колоритно отражающих в простых и трогательных поэтических строках и томление паломников по даршану (лицезрению) божества Пандуранги, и испытания долгого пути, и заботу о том, чтобы поскорее добраться до святыни, и радость при виде верхушек заветного храма и тому подобное. Всем этим песням и многим другим научил детей Сатья. Он добавил сюда же и Свои песни на сюжеты Бхагаваты, в которых гопи (пастушки) жалуются Яшоде на бесконечные проделки Кришны. Яшода бранит Кришну за вороватость и озорство, а Кришна изображает полную невинность. С Яшодой и Кришной в центре круга и танцующими вокруг гопи, это представление вызывало восторг у деревенских жителей. Сам Баба играл роль либо матери, либо малыша, и Его танец, декламация и музыка придавали ещё большее очарование этимбхаджанам.
Следует также отметить, что к традиционным темам Он присовокупил песнопения о паломничестве к какой-то неизвестной святыне, о которой никто и не слыхивал, и о величии иного божества, о котором здесь и понятия не имели – о местечке Ширди и о Саи!
"Саи Баба? Саи Баба из Ширди? Кто бы это мог быть? И как этого маленького мальчика может вдохновлять какой-то факир-мусульманин?" – дивились старшие, когда дети, танцуя, проходили по улицам.
Группа собирала пожертвования: одна анна (мелкая монета) в месяц с каждого дома. Всё это тратилось на масло для лампадки, которую носили с собой, когда обходили село, на воздушный рис, что раздавали всем в качестве прасада, на ароматные палочки для курений, камфару и все прочее, необходимое для пуджи. В праздничные дни, или скорее ночи, дети иногда собирали "большую сумму", например две анны сразу, и гордо несли керосиновую лампу всю дорогу от городка Буккапатнам. Дети Чинны Венкапы Раджу и другие обеспечивали музыкальное сопровождение.
Сатья, конечно же, был центральной фигурой в группе как организатор, казначей, учитель, композитор и ведущий певец. Он исполнял все Свои роли так чудесно, что односельчане буквально видели перед глазами и Матхуру, и Бриндаван, и очаровывающего пастушек Балагопалу (Маленького пастушка) с флейтой, и даже коров и телят, деревья и реку Ямуну.
Однажды, когда звучала песня из местного фольклора о доблести и подвигах Господа Нарасимхи из Кадири, и группа мальчиков пропела строку: "Из железной колонны выпрыгнул Бог в облике льва", Сатья внезапно подскочил – совсем как божественный Человек-лев, и лицо Его преобразилось – став таким свирепым и исполненным священного негодования, что все зрители перепугались, и никто – даже знавшие приёмы борьбы – не мог совладать с мальчиком. Наконец, после того, как кто-то догадался предложить проявленному Господу пуджу, и Его овеяли ароматом камфары и разбили перед Ним кокосовые орехи, Сатья стал таким, как обычно, и продолжил пение. Вот вам ещё один знак!
После этого случая группа "Пандари бхаджан" ещё больше прославилась, ведь, как говорили, когда эта группа поёт и танцует, то Сам Бог воочию проявляет Себя, чему были свидетелями жители Путтапарти! Более того, было замечено, что во время эпидемии холеры, которая словно гибельный самум, пронеслась по всей округе, уничтожив в окружающих сёлах целые семьи, в Путтапарти не ощутили этого дыхания смерти, и мудрые люди говорили друг другу, что тому причиной божественная атмосфера, создаваемая группой бхаджанов. А потому ребят стали приглашать во многие села, желая спастись от гнева богов! Очень часто за ними посылали телеги, запряжённые волами, а иной раз маленькие спасители вынуждены были и пройтись миль 10-12, прихватив с собой что-нибудь поесть и пережидая самые жаркие часы в какой-нибудь рощице по пути. Так что и в других селеньях услышали новые незнакомые имена – Ширди и Саи, и дивились – кто бы это мог быть, а потом, как водится, снова погружались в свои привычные дела и забывали о своем удивлении.
Дальше последовали костюмированные спектакли, танцы и оперы под открытым небом, где разыгрывались сценки на разные сюжеты Пуран, и где боги, Аватары и силы добра одерживали победу над ракшасами (великанами), асурами (демонами) и силами зла. Обычно их писали и репетировали в доме, где жил Сатья. Сам Педда Венкапа Раджу стал знаменитостью на народной сцене за роль Банасуры (царя демонов) и еще более за своё неподражаемое изображение Юдхиштхиры – благородного последователя дхармы (праведности) и неуклонного приверженца Господа. В тот период было поставлено и исполнено много спектаклей, чтобы собрать средства для голодающих. Наибольшей популярностью пользовались пьесы "Банасура", "Ушапаринайям", "Драупади Манасамракшанам" и "Камса Вадха". Некоторые роли исполнял и юный неутомимый Сатья, особенно такие как роль Кришны или Мохини (небесной девы, чей облик принял Вишну), и зрители шумно аплодировали Его игре, пению и более всего – Его танцу. Казалось, Его ногами владел какой-то особый ритм, а движения были так соразмерны и легки, так красивы и гармоничны, что создавалось впечатление, будто Он вовсе не касается земли, а витает в небесных сферах!
За какие-то месяцы Он стал играть и другие роли. И даже когда Он переехал в Камалапур и Ураваконду учиться дальше, Он играл эти роли, приезжая в Путтапарти на каникулы. В популярной пьесе о Канака Таре он исполнял роль Тары так выразительно, что в один из вечеров Ишварамма, сидевшая среди зрителей под навесом, бросилась на сцену, чтобы предотвратить "истязание" Тары. Она забыла, что это всего лишь игра! Иногда, к удовольствию зрителей, Он исполнял в одном спектакле несколько ролей. Так в пьесе "Кришна лила" Он был Деваки, мальчиком Кришной, а также танцовщицей, услаждающей своим танцем царя Камсу в дворцовом зале! Играл Он и Драупади, и даже сегодня иной раз с юмором рассказывает, как Ему приходилось обматывать вокруг себя семь длинных сари и изображать, будто на Нём всего одно.
Однажды в Буккапатнам приехала профессиональная актёрская труппа. Своими музыкальными спектаклями она привлекала огромную аудиторию. Они дали представления в окрестных сёлах и вскоре стали предметом разговоров всей округи. В труппе была девочка-танцовщица (сценическое имя её было Ришьендрамани), которая в ряде танцевальных номеров сочетала гимнастику с музыкой. Её коронным номером был танец, в котором она, сохраняя требуемый ритм и следуя музыке, танцевала с бутылкой на голове, низко склонялась, садилась, а потом ложилась на пол, брала зубами платок, лежащий на полу на спичечной коробке и с этим платком в зубах снова садилась, поднималась и вставала, продолжая держать бутылку на голове! Действительно, нелегкая задача! В результате продолжительной тренировки она научилась проделывать этот мучительный трюк. Не удивительно, что, где бы она ни выступала, она вызывала овации публики.
Сатья вместе с другими ходил смотреть представления профессионалов и видел её номер. Потом, придя домой, Он попробовал проделать это Сам и, ко всеобщему удивлению, это Ему удалось без особого труда! Когда же старшие стали просить включить этот номер в репертуар Сатьи, Он задумался и заколебался. Но новость уже разошлась, и некоторые предприимчивые молодые люди все же убедили Его согласиться и исполнить знаменитый трюк в селе Котачераву на празднике Ратотсавам и ярмарке скота. Они имели безрассудство объявить, что сама знаменитая Ришьендрамани появится в этом представлении – настолько они были уверены, что Сатья не разочарует ни их, ни публику. Сестры одели Сатью как девочку, изменили причёску, загримировали, украсили и повезли в Котачераву. Педда Венкапа Раджу, услышав об этой дерзкой выходке, сильно опасался возможных последствий рискованной авантюры, в которую втянули Сатью. Занавес поднялся. Ришьендрамани впорхнула в дворцовый зал царя Камсы. Публика была слишком возбуждена, чтобы заметить подмену. Знаменитый танцевальный номер начался; Сатья усовершенствовал его, заменив платок иголкой, и поднял Он её глазными веками! Да, представьте! В тот день "Ришьендрамани" такое удалось!!!
Это событие не обошлось без последствий. Сам губернатор настаивал на том, чтобы отлить медаль в честь исполнительницы танца! Мать Сатьи, разделяя всеобщее ликование по поводу восторженных похвал, обрушившихся на сына, приглашений повторить этот трюк в других местах, вручения Ему серебряных кубков и золотых медалей, вместе с тем перепугалась, как бы мальчика "не сглазили". А страхи и на самом деле подтвердились. У Сатьи вдруг появились симптомы какой-то странной таинственной болезни. Глаза Его опухли, покраснели и обильно слезились. Поднялась температура. Однажды ночью мать услышала, как в доме раздались тяжёлые шаги – явно, как говорит она сама, "обутых в деревянные сандалии ног", и проследовали прямо к тому месту, где спал Сатья. Она почувствовала, что происходит что-то загадочное, встала, подошла к мальчику и положила Ему руку на лоб – проверить, нет ли жара. Температура оказалась нормальной. А что же глаза? Она зажгла свет и к крайнему своему изумлению обнаружила, что признаки болезни стали еле заметны. На следующий день Сатья был совершенно здоров!
Глава 4
Гана-Лола, Устранитель препятствий
Старший брат Сатьи – Сешама Раджу – женился на дочери Пашупати Суббы Раджу из Камалапура, и поскольку мальчику, чтобы продолжить образование, всё равно надо было уезжать куда-то из Буккапатнама, было решено, что он поедет в Камалапур. Там за Ним мог какое-то время присматривать брат, так что такой вариант показался родителям вполне подходящим, и они согласились. Дело в том, что родители предполагали, что Сатья поступит в колледж и станет должностным лицом! Поэтому они были готовы расстаться с Ним и отослать Его в далекий Камалапур с тем, чтобы Его учёба продолжалась.
Там Сатья регулярно ходил в школу, как в Буккапатнаме, и слыл "тихим воспитанным мальчиком", любимцем учителей. В случае же какого-либо представления в городе, перед поднятием занавеса, Он пел "Молитвенное песнопение", и слышавшие Его нежный голос утверждали, что в городе появился "прекрасный музыкант". С тех пор исполнение этих песнопений по случаю каких-либо общественных собраний стало Его монополией.
Баба и по сей день вспоминает инструктора строевой подготовки, который своей безграничной любовью к детям внушал уважение всей школе. Он был командиром у бойскаутов и очень хотел, чтобы Сатья вошёл в отряд, поэтому начал усиленно убеждать мальчика – и сам, и через Его друзей. В классе учились два сына инспектора полиции; они сидели за одной партой и оба очень привязались к Сатье. Они тоже старались уговорить Его и даже подложили в Его парту новую бойскаутскую форму, рубашку и бриджи, чтобы Он смог присоединиться к отряду. Все они понимали, что Сатья станет душой отряда, и если Он войдет в него, то старейшины города с большей охотой будут оказывать им материальную поддержку. Иначе же их могут принять за "группу лентяев и бездельников, которые только и делают, что маршируют и едят".
Сатья примкнул к ним как раз вовремя – чтобы отправиться на ярмарку и выставку скота в Пушпашри, куда их руководитель собирался взять отряд. Дел для ребят там было предостаточно: маленькие дети, которые могли потеряться среди огромной толпы, обеспечение питьевой водой, санитарный надзор, оказание первой помощи во время неизбежной давки на ярмарке. Пребывание в лагере стоило каждому мальчику 10 рупий. У Сатьи не было и пайсы!
Он хотел показать, что служение (сева) награждает само себя, что бескорыстная любовь (према) преодолеет всё. Он решил, что нельзя упускать возможности научить и вдохновить Своих сотоварищей и решил отправиться в Пушпагири пешком, сэкономив таким образом на оплате за проезд. Инструктору Он сказал, что на ярмарку поедут Его родственники, и они о Нём позаботятся. Таким образом Он уклонился от общего питания и от взноса, который вынужден был бы внести, присоединившись к лагерю. Он подсчитал, что пяти рупий Ему будет достаточно для жизни в Пушпагири; как Он Сам рассказывает, Он продал прошлогодние учебники (которые выглядели как новенькие, ибо Он не слишком часто в них заглядывал) нуждавшемуся школьнику, взяв с него не предлагаемые Ему 12 рупий, а всего пять. Затем Он пешком преодолел расстояние до Пушпагири, добравшись до места часам к девяти вечера накануне дня открытия ярмарки.
Физически Он очень устал и, не слишком заботясь о Своей сумке, где были одежда и деньги, заснул прямо на песчаном берегу реки рядом с собравшимися на ярмарку людьми. На следующее утро, когда Он проснулся, оказалось, что кошелёк Его пропал вместе с сумкой!
Рассказывая о тех событиях, Баба часто говорит, что Он вовсе не встревожился; напротив, Он беспечно бродил по берегу и в каменной впадине нашёл монету в две анны и пакетик биди (самокруток)! Он взял монетку и пошел на ярмарочную площадь. Там Он увидел человека, сидевшего перед каким-то приспособлением, похожим на рулетку, и обещавшего выигрыш всем, кому повезёт! На белом круге, нарисованном на куске черной ткани, были выведены иероглифы и рядом с некоторыми из них – цифры, соответствующие их денежному эквиваленту. Из центра торчал железный прутик с подвижной иглой наверху. Человек этот предлагал прохожим положить перед ним какую-нибудь монетку и раскрутить иглу. Если игла остановится против секторов с цифрами 2, 3 и 4, он отдаёт участнику в два, три или четыре раза больше поставленного, в противном же случае монета остается ему. Сатья направился прямо к нему и, запустив иголку несколько раз, набрал 12 анн, ни разу не проиграв! Он говорит, что мог бы выиграть и больше, но пожалел беднягу, заработок которого был невелик!
И этих 12 анн Ему хватило на неделю! Ведь, как уже упоминалось, у Него была чудесная способность не только оставаться сытым без еды (фактически, как Он часто говорил, пищей Ему служило счастье окружающих), но и подтверждать, что Он уже поел (где-то в другом измерении!), предлагая понюхать протянутую Им руку. Он и в более поздние годы иногда заявлял, что пообедал, и когда люди выражали сомнение, протягивал им Свою ладонь, и запах пищи доказывал Его правоту.
Поэтому инструктор скаутов был убеждён, что Сатью на ярмарке хорошо кормили родственники, и при назначении на работу не делал различий между Сатьей и остальными мальчиками. Сатья же с энтузиазмом взялся за выполнение Своей задачи, воодушевляя Своих соучеников на самоотверженное служение. И по сей день это остаётся центральной темой Его учения: служение другим есть служение самому себе, так как другой – это всего лишь ты сам в ином облике и под иным именем!
Нечего и говорить, что Сатья тихонько ускользнул из лагеря, когда Ему предложили ехать обратно на автобусе, ведь взноса за проезд Он не вносил. Проявив принципиальность, Он прошёл весь путь пешком.
В Камалапуре Сатья оказался вдали от родителей, и даже брат Его уехал на подготовительные курсы. Так что, когда Ему хотелось немного подзаработать. Он, как Он Сам рассказывает, писал рекламные песенки для местного торговца – Коте Суббанны! Тот владел лавкой, где продавались лекарства, тонизирующие средства, стеклянная посуда, модная одежда, зонты и тому подобное, и когда ему надо было разрекламировать какой-нибудь товар на городском рынке или распродать новое патентованное средство, он "вылавливал" Сатью утром на дороге в школу и сообщал Ему необходимую информацию о товаре. А к вечеру у Сатьи была готова очаровательная песенка на телугу, расхваливающая товар на хорошем поэтическом языке, со своеобразными ритмическими оборотами, песенка, способная привлечь слух, когда её распевает целый отряд пострелят, которых для этой цели нанимал продавец. Они обычно расхаживали по улицам с доской объявлений в руках и распевали "рекламную" песню Сатьи явно довольные своим делом! Еще и теперь Баба время от времени веселит Своих бхакт повторением этих старых мотивов "на товарные темы"!
За эти песни, бывшие у всех на слуху, Сатья получал от Суббанны одежду, книги и прочие необходимые вещи.
Старые приверженцы Шри Сатьи Саи Бабы говорят так: "Он проявил Себя в Ураваконде, но слава Его пошла от Камалапура". Это заявление является своего рода данью уважения за ту готовность, без обычного цинизма самодовольной невежественности, с какой жители Камалапура откликнулись позже на Его призыв, а также за то обилие публичных приемов и пудж, которые они организовали "Маленькому Саи" после возвращения Его в Путтапарти.
А пока поспешим и мы в Ураваконду, где открывается следующая глава этой Божественной Саги. Сешама Раджу завершил свою подготовку, предписанную для того, чтобы получить назначение учителем телугу, и его определили в среднюю школу в Ураваконду. Он воспринял это как добрый знак, ибо мог взять с собой Сатью и уделять Его прогрессу в дальнейшей учёбе личное и непосредственное внимание.
Глава 5
Змеиная гора
Свое название Ураваконда получила от горы, которая возвышается над округой. Поначалу оно называлось Урагаконда: урага – змея, и конда – гора. Венчающая гору скала высотой футов в сто, по форме напоминает многоглавую змею, так что название вполне соответствующее.
Ураваконде поистине повезло, что Сатьянараяна Раджу сопровождал брата – нового учителя телугу – в это местечко и пошёл там в школу, ибо тем самым оно стало кандидатом в бессмертие! Молва о мальчике предваряла Его приезд. Ребята говорили друг другу, что Он прекрасно пишет на телугу, что Он отличный музыкант, гениальный танцор, что Он гораздо учёнее Своих учителей и способен заглянуть в прошлое и будущее. Достоверные рассказы о Его свершениях и божественных силах были у всех на устах; ими делились люди, наезжавшие в этот городок из Буккапатнама, Пенуконды, Дхармаварама и Камалапура. Все с изумлением внимали историям о том, что Он ещё ребёнком отличался уникальной способностью добывать из ниоткуда и из ничего плоды, цветы и сласти одним мановением руки! "Что же это за чудо?" – вопрошали они друг друга.
Вокруг нового учителя телугу собирались жаждущие услышать побольше рассказов о способностях мальчика. Всем учителям хотелось, чтобы их направили на какую-нибудь работу в тот класс, в который Его взяли: кому из любопытства, кому из уважения, а кому и из злонамеренного побуждения доказать, что все это – абсурд.
Сатья скоро стал любимцем всей школы, на Него были устремлены глаза всех в городе. Он был ведущим в школьной молитвенной группе. Каждый день, когда перед началом занятий вся школа собиралась на молитву. Он поднимался на сцену и голос Его освящал атмосферу и вдохновлял и учителей на самозабвенное служение своему делу. Он был центральной фигурой и душой школьного драмкружка, опорой школьной спортивной команды, так как мог быстро бегать, прекрасно играл в гуду-гуду, отличался в соревнованиях по бегу в мешках и был лучшим среди скаутов в школе.
Особо можно сказать о деятельности Сатьи в школьном драмкружке. Учитель, руководивший кружком, Шри Тамми Раджу, однажды попросил Сатью написать на телугу и поставить какую-нибудь пьесу, и Сатья погрузился в работу с большим энтузиазмом. Пьеса имела большой успех не только потому, что героем её был мальчик, которого играл Сам Сатья, но главным образом потому, что её темой был извечный человеческий грех – лицемерие, состоящее в том, что "человек не поступает так, как по его понятию ему следовало бы поступать". Название её было "Чеппенатту, честара?", что значит – "Должны ли дела соответствовать словам?"
Занавес открывается, и мы видим на сцене женщину, читающую собравшимся приятельницам Бхагавату и поясняющую значение различных стихов. Она говорит, что долг домохозяйки – подавать милостыню тем, кто её явно заслуживает – людям с физическими недостатками, тем, кто не может заработать себе на жизнь тяжёлым трудом, а не какому-нибудь здоровенному детине, ведущему праздный паразитический образ жизни. Спустя некоторое время слушательницы расходятся и женщина остаётся, с маленьким сыном, который всё это время внимательно прислушивался к беседе. Появляется слепой нищий и стуком пытается привлечь внимание хозяйки, но ему выговаривают и гонят прочь. Затем заявляется здоровенный попрошайка с жирным брюхом, с полированным медным сосудом, полным риса, и с богато украшенным бубном, и мать почтительно принимает его, предлагает ему рис и монеты, и, припав к его стопам, просит благословений. Сынишка в замешательстве. Он спрашивает мать, почему же она не следует тому, что сама провозглашала несколько минут назад, и получает в ответ резкое заявление: "А разве мы можем поступать так, как говорим?". Мать рассержена дерзостью сына, осмелившегося усомниться в этичности поведения взрослых. Она тащит мальчика в контору к отцу – где тот, будучи старшим клерком, занят своими бумагами.
Он читает сыну целую лекцию о важности образования, о том, как необходимо учиться и, невзирая на все трудности, переходить из класса в класс. Вдруг появляется какой-то школьник и просит всего лишь одну рупию, чтобы заплатить за учебный семестр, – иначе его вычеркнут из списков, не допустят к занятиям, и он не сможет перейти в следующий класс. Отец говорит, что у него нет с собой денег и в доказательство показывает мальчику пустой кошелёк. Через несколько минут вваливается группа молодых людей – служащих учреждения; они вручают отцу подписной лист, призывающий сделать денежный взнос на торжественный обед в честь чиновника, который назначен новым начальником конторы! Отец в восторге от этой затеи и говорит, что это надо сделать на высшем уровне, так, чтобы новый начальник был доволен, предлагает, чтобы кто-нибудь выступил с речью и, выдвинув ящик стола, вынимает деньги и вносит приличную сумму – 20 рупий!
Сын, ошеломлённый таким поведением, спрашивает отца – почему тот отступил от своих слов, зачем солгал школьнику. Отец же гневно набрасывается на сына, заявляя: "А разве дела должны соответствовать словам?". Он кричит на ребёнка и велит ему без промедления отправляться в школу.
Теперь действие происходит в школе. Сатья, то есть в этой пьесе мальчик Кришна, заходит в класс. Учитель в крайнем волнении, так как на следующий день их школу должен посетить инспектор, и он явно натаскивает ребят по случаю его прихода. Он говорит им, что тот может спросить, сколько вы прошли уроков? – и они должны сказать не столько, сколько прошли на самом деле, то есть 23, а 32. Когда явится инспектор, он объявит урок 33-ий о Харишчандре, а сейчас объяснит им этот урок, чтобы на следующий день ученики отвечали легко и быстро. Он грозит им суровым наказанием, если кто-нибудь вдруг проговорится, что 33-ий урок уже проходили в классе. "Всё должно выглядеть так, как будто я завтра буду объяснять урок впервые", – говорит он, и излагает урок о жертвах Харишчандры во имя истины! Когда урок заканчивается, все ребята выходят, остаётся один Кришна. Он задает учителю всё тот же вопрос, какой уже задавал в тот день дважды: "Почему вы сами не следуете тем советам, которые даёте?", – и получает столь же резкий ответ: "А ты хочешь сказать, что подающий совет должен сам следовать этому совету?". Лицемерие, везде и всюду одно лицемерие!
Теперь сцена представляет дом мальчика Кришны. Это уже следующее утро, – пора в школу, но мальчик отказывается идти. Он бросает книжки, заявляя, что ходить в школу – пустая трата времени, и настаивает на своем решении – больше в школе не учиться. Родители в смятении посылают за учителем, и тот, возмущённый, вскоре вбегает в комнату. Тут мальчик говорит: "Если всё, чему вы учите как мать, как отец и как гуру, существует лишь для того, чтобы говорить и писать об этом, если всё, чему учат, следует забыть, когда дойдёт до дела, то я не понимаю, – зачем мне учиться всему этому вообще". Это открывает глаза всем троим, они превозносят мальчика как своего "гуру" и решают впредь говорить правду и действовать по правде.
Такова основная мысль пьесы, которую Сатья написал в 12 лет! Я рассказал о ней довольно подробно, чтобы читатель мог получить ясное представление о дальновидности разума юного Саи и Его энтузиазме в деле воспитания.
Скоро к Сатье стали обращаться люди, у которых пропали разные ценные вещи, так как Он принёс с Собой в Ураваконду репутацию человека, способного интуитивно определять, "где что лежит"! Баба говорит, что в те дни Он обычно называл лишь первую и последнюю буквы имён лиц, у которых можно найти пропавшие вещи. Он предоставлял пострадавшим самим возвращать своё добро.
Один случай заслуживает особого внимания. У одного из учителей пропала дорогая ручка, и он убедил Сатью открыть ему – кто же "взял её без его согласия". Сатья назвал имя одного слуги. Но учитель даже не допускал этой мысли, считая того верным и честным человеком. А кроме этого поиски в его комнате, в отсутствие хозяина, не дали никаких результатов. Но Сатья настаивал на своём. Он сказал, что слуга отослал её сыну, который учится в Анантапуре, и предложил проверить этот факт. Сатья посоветовал написать письмо сыну этого человека, как бы от отца (а он был неграмотным и всегда пользовался услугами писаря), и в письме после обычных вопросов о здоровье и тому подобного "отец" спрашивает сына – как пишет ручка, которую он ему отослал, и советует мальчику беречь её, так как она дорогая, и её могут и "украсть". Была приложена и открытка с обратным адресом для ответа. Через четыре дня прямо в руки учителя пришел ответ, что ручка пишет отлично, и он будет её беречь со всей тщательностью ввиду её высокой цены и ценности как подарка от любящего отца. Таким образом чудесная способность Сатьи получила подтверждение и вызвала у всех уважение.
Сатья заслужил уважение простых людей Ураваконды после еще одного события, которое напоминает нечто, случившееся в жизни Ширди Саи. У одного местного мусульманина пропала лошадь, то ли заблудилась невесть где, то ли была кем-то украдена, и хозяин совершенно сбился с ног, разыскивая её. Эта лошадь была единственным источником его существования: запрягая её в тележку, он зарабатывал одну-две рупии в день, подвозя людей и поклажу. Он искал её повсюду, и уже потерял надежду, ибо и друзья его прочесали всю округу вдоль и поперёк, не обнаружив ни единого следа. Наконец, кто-то рассказал ему о мальчике Сатье из местной школы. Мусульманин пришел к Нему со своим горем.
Сатья тут же велел ему пойти в рощицу в полутора милях от города, – и что же? Он увидел, что лошадь его преспокойно пасётся, не ведая о вызванном ею переполохе. Благодаря этому Сатья приобрёл известность и в мусульманской общине, и с тех пор при виде Его многие владельцы повозок останавливались и настаивали на том, чтобы подвезти Сатью в школу или из школы, чтобы и их экипажу передалось хоть немного удачи.
Так и шли дни – с проблесками чудес, со скромными отголосками мощи и величия, скрытых в хрупком теле 13-летнего мальчика. 8 марта 1940 г. весь город был потрясен слухами о том, что Сатью ужалил большой чёрный скорпион. А в Ураваконде и по всей округе бытует поверье, будто в этих краях никто из тех, кого ужалит змея или скорпион не может остаться в живых. Это суеверие возникло из-за того, что утёс, давший название местечку, с виду напоминает змею, поднявшую голову, чтобы нанести свой страшный жалящий выпад. Было около 7 вечера, уже наступили сумерки, и Сатья вдруг вскрикнул и, подскочив, схватился за палец правой ноги!
Однако никакого скорпиона не обнаружили, а Сатья проспал ту ночь без малейших признаков боли! Все вздохнули с облегчением, но ненадолго: ровно в 7 вечера Сатья потерял сознание и застыл в оцепенении. Он не мог говорить и едва дышал.
Если такое случается с Бабой сейчас, то у последователей это не вызывает беспокойства, поскольку они уже привыкли, что Он оставляет физическое тело и в тонком теле – сукшамашарире —уходит в иные места. Но тогда никто не знал о подобных путешествиях Сатьи, и все близкие сильно испугались. Они решили, что как раз через сутки скорпионий яд подействовал на сердце.
Сешама Раджу срочно вызвал врача, который сделал укол и оставил какую-то микстуру. Как говорят, Сатья был без сознания всю ночь. Наутро врач зашёл снова и заявил, что здоровье мальчика вне опасности!
Но в ту ночь произошел случай, который показал, что Сатья был вовсе не в "бессознательном", а скорее – в сверхсознательном состоянии! Кто-то предложил, что нужно умилостивить Мутьяламму – девату (божество) той горы, так как состояние мальчика может быть вызвано тем, что им овладел злой дух. И несколько добровольцев поспешили к храму, спустились по лестнице в "святая святых" и, помолившись, принесли подношение из цветов и курений, расколов также кокосовый орех. И как раз, когда они сделали это там, у горы, Сатья, который был по всем признакам "без сознания", проговорил: "Орех разбился на три части", – когда же добровольцы вернулись с подношением, у них оказалось именно три куска, а не два, как обычно!
Через день или два Сатья поднялся и стал вести Себя весьма необычно. Даже сейчас об этом иногда говорят как о "полном изменении личности" или "о вселении Ширди Саи Бабы в физическую оболочку Сатьи". Нет ничего более далёкого от истины, чем подобные заявления. Баба сказал, что Он Сам дал толчок процессу проявления, так как Он не мог больше ждать, изображая простого мальчика "с братьями, сестрами и соучениками" и занимаясь прочими мирскими делами. Как Он говорит, Он хотел показать, что Он – "превыше вишвы и вишайи", то есть не подвластен ни миру объектов, ни яду. Нет такого скорпиона, который мог бы ужалить Его.
А тем временем Сешама Раджу сообщил в Путтапарти о положении дел в Ураваконде. Он написал, что Сатья не отвечает тем, кто обращается к Нему, что заставить Его поесть – поистине непосильная задача, что по большей части Он просто молчит, а иногда вдруг начинает петь и читать поэтические пассажи или декламировать на санскрите целые шлоки, а то и беседует на самые высокие темы из Веданты. Из-за непредвиденных и необъяснимых трудностей, которые вызывали задержки и усиливали тревогу, родителям потребовалась почти неделя, чтобы добраться до Ураваконды.
Оттого, что родители не едут, Сешама Раджу очень нервничал. Он нашёл человека, который согласился доехать на велосипеде до Анантапура, а оттуда, через Буккапатнам, в Путтапарти, и когда он объяснял ему, как найти дом родителей, Сатья вмешался и сказал: "Зачем? Не надо за ними посылать, они будут здесь через полчаса". И действительно, они прибыли точно через 30 минут, как Он и сказал.
При виде Сатьи родители заразились всеобщим страхом; как странно Он поёт, говорит и ведёт Себя – думали они. Тело Его время от времени коченело, как будто Он покидал его и уходил куда-то. Все это было совершенно непонятно.
Однажды, когда Сатья лежал, как обычно без признаков связи с окружающим. Он вдруг попросил кого-то привести к нему шастри — знатока писаний – из соседнего дома! "Он читает Бхагавату совершенно неверно и объясняет её неправильно. Пойдите и приведите его сюда", – велел Он. Но тот, конечно, не явился. – "Что может этот мальчишка знать о Бхагавате, изложенной на санскрите, и о том – верно или неверно я толкую её смысл ученикам? К тому же, как он мог услышать это? Скажите ему, пусть не вмешивается не в своё дело", – заявил он и продолжил свои поучения. Но Сатья настаивал и тот был вынужден придти хотя бы для того, чтобы доставить удовольствие родителям, которые просили: "Придите и преподайте мальчику урок скромности. Этого будет достаточно. Последнее время Он стал совершенно неуправляемым".
Когда знаток писаний явился, Сатья попросил его повторить своё толкование и отметил, где тот ошибся, а затем на голову учёного мужа обрушился целый поток вопросов: "Кто отец Вали? Когда родился Равана? А кто сестра Гаруды?" и так далее. В конце концов, незадачливый шастри упал к ногам Сатьи и стал просить у Него прощения за то, что сразу не внял Его призыву.
Врач, лечивший Сатью, обратился за советом к начальнику медслужбы Анантапура, находившемуся тогда в Ураваконде. У того сложилось мнение, что болезнь мальчика связана с какими-то припадками и является своего рода истерией, не имеющей никакого отношения к укусу скорпиона, и по собственному разумению рекомендовал определённый курс лечения. Предписаниям строго следовали целых трое суток, но симптомы чередующихся смеха и слёз, болтливости и молчания сохранялись, как и ранее: Сатья пел и говорил о Боге, описывал места паломничества, в которых никто из здешних жителей прежде не бывал; заявлял, что жизнь – это всего лишь спектакль! Астрологи считали, что мальчиком овладел какой-то дух, скорее всего владельца дома, фактически, первого его жильца! Они укоряли Сешаму Раджу за то, что тот был не слишком осмотрителен в выборе дома для проживания. Приверженцы магии приписывали это заболевание внезапному испугу, который вызвал нервный стресс. Жрецы советовали брату заказать в храме божества службу в честь бога Рудры (Шивы). Более разумные качали головами и шептали, что пути Господни неисповедимы.
Сешаму осаждала целая толпа сочувствующих, каждый из которых предлагал собственный способ исцеления страданий младшего брата. В конце концов, он привел в дом одного заклинателя, изгоняющего духов. Завидев его, Сатьянараяна подозвал его поближе и сказал ему, глядя в глаза: "Подойди-ка! Ты поклоняешься Мне каждый день, теперь же, поскольку уж ты явился, твоё дело – поклониться Мне и удалиться". "Врачеватель духов" услышал именно то предостережение, которое было изречено его Иштадеватой — почитаемым им аспектом Божества. Так что он поспешил уйти, даже забыв о полагающемся ему гонораре! Он посоветовал брату Сатьи обращаться с мальчиком уважительно, поскольку тот, как он выразился, "явно в соприкосновении с Богом", а вовсе не одержим злым духом.
Родители приуныли. Они забрали Сатью в Путтапарти и следили за Его поведением с возрастающим страхом! Мальчик Сам способствовал этому, то пребывая в апатии, то принимаясь рассуждать или петь. "Слышишь? – говорил Он вдруг сестре, – Соверши арати — зажги светильник, – Боги проходят по небу"; то сетовал, что Его школьные занятия прерваны, и запевал сочинённую экспромтом песню о важности умения читать и писать и о том, как подлые ростовщики обманывают сельских жителей, если те безграмотны. Ещё на пути из Ураваконды Сатью показали одному врачу в Беллари, и другому – в Дхармавараме. Но что могли сказать бедные практикующие врачи? Разве мог их стетоскоп уловить дыхание Божества или обнаружить биение пульса души, а тем более – души Божественной, не подвластной человеческим условностям? Как-то раз, как говорят, Сатья Сам сказал родителям: "Чего вы так беспокоитесь? Там, куда вы едете, врача нет, а если и есть, он Меня вылечить не сможет".
В Путтапарти они тоже обращались к специалистам по изгнанию духов, так как первая реакция на болезнь в любой деревне обычно та, что она – от чьей-то чёрной магии или от какого-то злого духа, овладевшего пациентом. Когда один такой специалист явился и стал перечислять предметы, необходимые для того, чтобы отозвать дух и перенести его в ягнёнка или петуха, Сатья, смеясь, напомнил ему, какие атрибуты тот забыл. Казалось, Он решился пройти через все муки, порождённые невежеством и суеверием окружающих, принимая всё это как своего рода забаву!
Иначе просто невозможно понять, как 14-летний мальчик смог вынести все ужасы и муки так называемого лечения в местечке Брахманапалли близ Кодири. Это настоящий подвиг стойкости, заслуживающий более подробного описания. Обеспокоенным родителям кто-то сообщил, что есть один приверженец шакти (божественной силы) перед которым ни один злой дух не осмелится вертеть своим поганым хвостом. Уж он-то точно излечит Сатью и сделает так, что тот снова сможет ходить в школу. Снова снарядили повозку – банди, запряженную волами, но... волы никак не шли! Да и потом, на протяжении всего пути, возникали всяческие неприятности – тошнота, лихорадка, понос и тому подобное. Наконец, добрались до места и пациента передали в руки знаменитого специалиста по изгнанию демонов.
Это был человек гигантского роста и устрашающей внешности, с налитыми кровью глазами и дикими манерами. Он употребил всё своё мастерство, принеся в жертву сначала петуха, потом ягнёнка, и заставил Сатью сидеть в центре кровавого круга. Он пропел все известные ему заклинания. Но и после этого он не позволил родителям забрать мальчика, так как решил, что этот случай предназначается именно ему, и что предстоит поединок между ним и его шактистским искусством – и этим мальчишкой, смеющимся над его неудачами. Он испытал на Нём даже такие отчаянные приемы, какие не решился бы испробовать и с сильными, взрослыми пациентами! Так, он обрил мальчику голову и острым инструментом сделал три крестообразных надреза – от макушки до лба. Сатья вынес боль, не издав ни звука. Позже Он говорил: "И даже видя эту твёрдость и такое чудо, что мальчик безо всякого вреда проходит через все эти ужасы, люди не верили, что Я – Баба. Как же они бы отреагировали, если бы Я просто заявил об этом в один прекрасный день?" – "Я хотел показать им, что Я – божественен, не подвержен человеческому страданию, боли или радости", – говорил Он.
Изранив голову ребёнка этими кровоточащими надрезами, знахарь залил открытые раны соком чеснока, лаймы и других кислых плодов. Родители, в ужасе наблюдавшие всё происходящее, были потрясены, что мальчик не пролил ни слезинки и никак не проявил признаков боли! Приверженец шакти (силы) пришёл в ярость. Он распорядился, чтобы ранним утром, в течение нескольких дней, на эти надрезы выливали по 108 кружек холодной воды. Проделали и это; арсенал мага почти иссяк. "Злой дух", овладевший мальчиком, не признавал поражения и не вопил, что оставит его и убежит! Лекарь бил мальчика тяжёлой палкой по суставам, чтобы вышибить то, что он называл "трясучей лихорадкой", когда Тот вздрагивал, и "каменной", когда Он был спокоен!
И тогда "лекарь" решил использовать своё самое сильное оружие, "Каликам", которому не мог противиться и самый сильный дух. Это – магическая глазная примочка, едкая смесь кислот, относящаяся, скорее, к арсеналу пыток. Он приложил её к глазам Сатьи, и родители застыли от ужаса перед возможными последствиями. Голова и лицо мальчика распухли и покраснели до неузнаваемости, "жжение" чувствовали даже те, кто был поблизости. Глаза обильно слезились, а всё тело сотрясалось под действием боли. Дьявольский мастер был счастлив, что успех налицо, что дух скоро выйдет, как ему и положено. Сатья не сказал ни слова и даже пальцем не пошевелил. Окружающие же, особенно родители и старшая сестра "чувствовали себя виноватыми, что стали беспомощными свидетелями этих истязаний". Они плакали от невыносимого горя и без ведома мага, который не позволял никому приблизиться к пациенту, пытались как-то утешить Сатью. Сатья же время от времени знаками показывал им, чтобы они не беспокоились. Он жестами дал им понять, что под каким-нибудь предлогом выйдет из комнаты и просит их быть на улице наготове. Там Он велел им принести одно известное Ему средство. Его принесли и приложили к глазам, и оба глаза, ставшие узкими щёлочками, широко раскрылись, а припухлость спала.
"Доктор" же был вне себя из-за вмешательства в "нормальный ход лечения". Он рассвирепел и взбесился, как дикий зверь, у которого вырвали добычу. "Я был на грани успеха", – ревел он. Родителям хотелось вырвать мальчика из когтей этого Ямы (Властителя преисподней) в человеческом облике, они уже вдоволь насмотрелись и настрадались. Они полностью оплатили лечение, вручив сверх того и привезённые подарки, поблагодарили его за всю "учёность", какую он употребил. Они лишь сетовали на свою судьбу и обещали немного подкрепить силы мальчика, чтобы тот смог выдержать чудесный курс изгнания духов, и привезти его снова для продолжения лечения. В общем, так или иначе, но они выиграли! И воловья упряжка двинулась прочь от этого дома ужасов. Они добрались до Путтапарти.
Но Сатья был далёк от так называемой "нормы". Довольно часто в Нём проявлялась какая-то "другая личность". Он декламировал стотры (гимны) и стихи – тексты, выходящие далеко за пределы кругозора подростка. Иногда Он выказывал силу десятерых, а иногда был слабеньким, как стебелёк лотоса. Он спорил со взрослыми относительно правильности их поведения и стыдил их, доказывая, что они не правы.
Кто-то из друзей семьи посоветовал отвезти мальчика в селение за несколько миль, где один искусный знахарь давал в качестве лекарств какие-то зелёные листья, излечивающие именно такие случаи. Привели волов, приготовили телегу. Сатью посадили на неё, и колокольчики зазвенели, оглашая путь по очередному сомнительному маршруту. Примерно через полчаса Сатья как будто осознал, что Его куда-то везут. "Я не хочу никуда ехать, – сказал Он. – Давайте вернёмся". И что же? Волы встали как вкопанные, и сколь усердно им ни вертели хвосты, их не удалось убедить сдвинуться с места. Эта возня продолжалась более часа, – они отказывались пошевелиться. В конце концов, телегу развернули в сторону дома – и колокольчики весело зазвенели вновь.
Ещё один друг семьи – адвокат Шри Кришнамачари из Пенуконды – прослышал о том, что случилось в доме Раджу, и прибыл в Путтапарти, чтобы на месте разобраться в ситуации и предложить возможную помощь. Он внимательно осмотрел Сатью и после долгих раздумий на берегу реки сказал Венкапе Раджу: "Это действительно серьёзнее, чем я думал. Свезите его сейчас же в Читакачалам в храм Нарасимхи. Это – последний шанс". Сатья слышал его слова. Он вдруг повернулся к нему и сказал: "Забавно, не правда ли? Я – уже в этом храме, а вы хотите отвезти Меня ко Мне". У адвоката не возникло желания спорить с Ним.
23 мая 1940 г. Сатья, как обычно, поднялся с постели, но через некоторое время собрал вокруг Себя Своих домашних и вручил им леденцы и цветы, добытые "из ниоткуда". Прослышав об этом, сбежались соседи. Каждый получил от Сатьи шарик риса, сваренного в молоке, цветы и леденцы, материализуемые Им тут же, простым мановением руки. Казалось, Ему было очень весело, и тогда послали за Венкапой Раджу, чтобы он пришел и увидел Сатью в роли радушного хозяина. Тот поспешил явиться, в раздражении протискиваясь через целую толпу. Люди предлагали ему совершить омовение стоп, рук и лица прежде, чем приближаться к Подателю Благ! Но это не произвело на него никакого впечатления, а лишь разгневало ещё сильнее. Он считал, что все это – очередной трюк, что Сатья спрятал все эти лакомства, а потом извлёк, пользуясь ловкостью рук. По крайней мере, именно в этом он недавно признался автору. Он намеревался покончить с этим "спектаклем" раз и навсегда, пока не наступила трагическая развязка. Так что он горько усмехнулся и во всеуслышание обратился к мальчику: "Это заходит слишком далеко. Пора это прекратить". Вооружившись палкой, он сделал шаг вперёд, пригрозив выбить всю дурь из парня. "Ты что? – Какой-нибудь бог, дух или ненормальный? Говори!" – вскричал он. Тут же пришел ответ, заявление, которое приходилось сдерживать так долго: "Я – Саи Баба".
Дальнейшие дебаты стали невозможными. Венкапа Раджу застыл в молчании, палка выпала у него из рук. Он уставился на Сатью, пытаясь уловить смысл заявления "Я – Саи Баба". А Сатья продолжал: "Я принадлежу к Апастхамба сутре (династии, линии). Я – из Бхарадваджа готры (рода Бхарадваджи). Я – Саи Баба. Я явился, чтоб отвратить все ваши беды. Содержите свои жилища в чистоте". И в тот вечер Он вновь и вновь повторял имена сутры и готры. Старший брат его – Сешама Раджу подошёл к Нему и спросил: "Что Ты подразумеваешь под именем Саи Баба?" Тот не ответил на вопрос, но произнёс следующее: "Ваш Венкавадхута молился, чтобы Я родился в вашем семействе. Вот Я и явился".
Кем был этот Венкавадхута? Когда я спросил Сешама Раджу – кто это, он сообщил мне, что, по семейным преданиям, одного великого мудреца, их предка, звали Венкавадхута, и сотни жителей окрестных деревень поклонялись ему как гуру, и что он закончил свои дни в Хусейнпуре (шт. Майсор).
Отец же подумал, что Саи Баба – это какой-то мусульманин, который говорит через мальчика, и спросил его: "Что же нам с Тобой делать?" Тут же последовал ответ: "Поклоняйтесь Мне!" – "Когда?" – "Каждый четверг! Содержите ум свой и дом в чистоте".
Селяне внимали имени Саи Баба в страхе и изумлении, пока после длительных расспросов не узнали, что недавно в Пенуконду прибыл один правительственный чиновник – пылкий последователь факира по имени Саи Баба. Было решено свезти Сатью к нему, так как он считался хорошо осведомлённым в учении Саи Бабы. Он-то наверняка знает, что происходит с Сатьей, и предложит какой-нибудь выход. Чиновник снизошел до того, чтобы повидать мальчика, но был не склонен разбираться в достоверности Его утверждений. Он заявил, что это явный случай умственного расстройства, и посоветовал поместить мальчика в соответствующее заведение! – "Да, это умственное расстройство, но чьё? – заметил Сатья. – Вы всего лишь пуджари(совершающий поклонение), и не в состоянии узнать того самого Саи, которому поклоняетесь!" Говоря это, Он доставал из воздуха пригоршни вибхути и рассыпал их по комнате во все стороны.
В один из четвергов после возвращения Сатьи из Пенуконды кто-то решил бросить Ему вызов и спросил: "Если Ты – Саи Баба, яви нам прямо сейчас какое-нибудь доказательство", – как спрашивают жреца, танцующего в экстазе, желая удостовериться, что он и в самом деле общается с божеством. "Хорошо, – ответил Баба, – сейчас", – и все подошли поближе. "Дайте Мне в руки вон те цветы жасмина", – распорядился Он. Это было сделано. Быстрым движением Он высыпал их на пол и сказал: "Смотрите". И они увидели, что, упав, цветы образовали слова "Саи Баба" на телугу!
Совершенно очевидно, что Сатьянараяна постепенно готовил людей к новой Эре – Эре Сатьи Саи. Его безмятежное спокойствие во время мучений от рук "мага" должно было дать всем понять, что Он – не просто обыкновенный мальчик, Он – какое-то необычное высокое проявление. Начиная с эпизодических проблесков божественности, выражавшихся с самого детства в пении, танце, музыке и поэзии, Он продемонстрировал затем и Свою способность перемещаться вне тела, свободу от боли и страдания, а теперь решил возвестить миру о Своей реальности.
А Сешама Раджу всё еще лелеял надежду так или иначе довести Сатью до завершения курса средней школы и сделать Его пригодным для "общественного служения", как это указывается в аттестате. Так что в июне он снова забрал его в Ураваконду и отправил в школу. Сатья привлекал всеобщее внимание, так как все слышали о Его "безумии" и неистовых усилиях родителей Его "вылечить". Мальчика шумно провозглашали неведомым чудом, маленьким пророком, или же смотрели на Него как на какую-то редкую диковинку. По четвергам до самой полуночи и позднее дом был полон паломниками из окружающих Ураваконду сёл. Сатью усаживали и подносили Ему цветы и сласти. А Он обыкновенно указывал на Сешаму Раджу и говорил: "Бесчувственный человек! Он не верит!". Сам директор школы склонялся перед учеником, и у его помощников также спала пелена с глаз и они прислушивались к вдохновляющим словам Сатьи.
Четверги стали большим событием в Ураваконде. Сатья удивил всех, когда "достал" портрет Ширди Саи, куски ткани геруа от одежды, которую по Его словам тот носил, свежие фрукты, служившие подношением в Ширди, а также цветы, плоды, леденцы и пепел, который Он "брал" не из очага, как Ширди Саи, а прямо из ниоткуда. Однажды, намереваясь испытать Его, учителя школы явились целой компанией с множеством заранее подготовленных вопросов по Веданте, садхане и прочим духовным темам. Буквально со всех сторон и абсолютно вразнобой они забросали ими Сатью. Когда они умолкли, Он дал им ответы в том порядке, в каком были поставлены вопросы, призывая каждого учителя по очереди внимательно выслушать ответ на свой вопрос! Помимо уместности и правильности ответов этот "экзамен" был замечателен как блестящий интеллектуальный поединок.
Именно тогда приглашение от горожан Хоспета навело Сешаму Раджу на "удачную" мысль. Школьный инспектор, санитарный врач, инженер, некоторые члены муниципалитета и коммерсанты пожелали, чтобы Сатью привезли к ним в город. Хоспет находился в нескольких милях от руин Хампи – столицы древней империи Виджаянагара. Так что брат Сатьи ухватился за возможность приятного путешествия, надеясь, что это улучшит психическое здоровье мальчика. К тому же близились праздничные дни Дасары.
Они спешились среди древних развалин и пошли по дорогам, некогда пролегавшим между ювелирными лавками и цветочными ларьками, исхоженным мужчинами и женщинами всех народов Востока, а также путешественниками и торговцами со Среднего Востока и Средиземноморского побережья. Они осмотрели стойла слонов, дворец цариц, курган Виджаядасами, а затем направились в храм Витталанатхасвами, к каменной колеснице, изваянию Нарасимхи и гигантской статуе Ганапати и, наконец, пришли к храму Вирупакши – бога-покровителя раджей Виджаянагара, которые хранили и пестовали Индийскую культуру целых три столетия – с 1336 по 1635 г.г.
Было замечено, что всё утро Сатья бродил по древним развалинам безучастно, словно во сне. Один почтенный мудрец, сидевший у храма, сказал о Нём: "Поверьте мне, этот мальчик божественен". Когда вся группа пошла к храму Вирупакши, Сатья тоже был с ними, но Его, казалось, больше интересовала высота и величие Гопурама, нежели служба в святая святых. Он остался снаружи, и никто не настаивал на том, чтобы Он вошёл вместе с другими. Через некоторое время жрец, размахивая камфорным светильником перед лингамом, предложил паломникам взглянуть на освещённый алтарь, поскольку пламя озарило нишу. И в алтаре они, к своему крайнему изумлению, увидели Сатью! Он стоял на месте лингама, прямой и улыбающийся, и принималпранамы (почтительные поклоны). Всё, связанное с этим "мальчиком", было таким волнующим и неожиданным, что Сешама Раджу пожелал удостовериться – не пробрался ли Тот на самом деле в алтарь, незаметно для всех. Он поспешил наружу и обнаружил Сатью прислонившимся к стене и взирающим на горизонт!
Удивление членов группы легче себе представить, чем описать. В тот день, хотя это был и не четверг, они совершили для Него пуджу, так как их вера в Него как в Проявление Высшего получила подтверждение. А город Хоспет пребывал в невероятном волнении ожидания. Рассказ о том, что Сатью видели Вирупакшей, дошёл до города задолго до того, как они туда прибыли. На следующий день – в четверг – Сатья как Саи Баба исцелил прикосновением больного туберкулёзом, велел ему встать и пройти с милю. Он "извлекал" также разные предметы для собравшихся последователей, и энтузиазму людей не было границ. Бхаджаны и намасанкиртан (воспевание имен Божьих) затянулись далеко за полночь, так как участники не хотели расходиться.
Чувствовалось, что Сатью всё более и более обременяет повседневная рутина. Он рвался из оков, ибо сама История говорила с Ним, нашептывая решение выбраться и уйти на все четыре стороны! Испытательный период, который Саи Баба назначил окружающим, кончился. Он видел, что настал момент проявиться, стать Саи навсегда и для всех.
20 октября 1940 г., через день после того, как они вернулись из Хампи, Сатья, как обычно, отправился в школу. Местный акцизный инспектор Шри Анджанеюлу, который был очень привязан к маленькому Бабе, проводил Его до самых ворот школы и неохотно повернул к дому. В тот день ему казалось, что вокруг лица Бабы сияет ослепительный ореол, и он никак не мог отвести глаз от этого чудного зрелища. Через несколько минут домой отправился и Сатья. Ещё стоя на пороге, Он отбросил учебники, которые держал в руках, и воскликнул: "Я больше не ваш Сатья. Я – Саи". Из кухни выглянула невестка; она была ослеплена светом, сияющим вокруг головы Бабы! Она вскрикнула и закрыла глаза. "Я ухожу, – обратился Он к ней. – Я не принадлежу вам. Майя(иллюзия) ушла. Мои бхакты ждут Меня. У Меня есть работа. Я не могу больше оставаться". Сказав это. Он повернулся и пошёл прочь, несмотря на её мольбы. Услышав обо всем этом, домой прибежал брат, но Баба сказал ему лишь следующее: "Оставь все свои попытки "вылечить" Меня. Я – Саи. Я не считаю Себя связанным с вами". Сосед Шри Нараяна, знаток Шастр, привлечённый громкими голосами, прислушался и понял, что случилось что-то серьёзное. Вбежав в дом, он увидел сияние нимба и ... упал к ногам Бабы! Он тоже слышал то историческое заявление: "Майя исчезла. Я ухожу. Моя работа ждет Меня".
Сешама Раджу растерялся. Он едва мог собраться с мыслями, чтобы совладать с этой новой ситуацией. Мальчик 14-и лет говорит о последователях, о миссии, об иллюзии и философии существования! Его ум работал лишь в одном направлении: Сатьянараяну ему доверили родители, а потому его задача – сообщить им "новость". Сатья сможет оставить дом только после того, как они приедут в Ураваконду.
Но Сатья не пожелал больше заходить в этот дом. Он ушёл в сад при домике инспектора. Там Он уселся на камень среди деревьев. Люди шли в сад со всех сторон, несли цветы и фрукты. В манговой роще зазвучали сотни голосов, хором распевающих строки песнопений, которым учил их Саи. И первая молитва, которой Он обучил их в тот день, была, как многие ещё помнят:
Манаса баджаре гуручаранам
Дустара бхава сагара таранам
Дустара бхава сагара таранам
О мой ум, поклоняйся стопам Гуру
В этом спасение из бушующего океана самсары!
В этом спасение из бушующего океана самсары!
Его одноклассники плакали, когда услышали, что Сатья больше не пойдет в школу, что Он – вне сферы их досягаемости, что общество Его с этих пор лишь для тех, на кого Он изольёт Свою милость. Многие явились в сад, чтобы почтить Его курениями и камфарой. Некоторые шли к Его родственникам со словами сочувствия или поздравления. Одни шли, чтобы поучиться, а другие, увы, и посмеяться!
Так прошло три дня. Три дня в саду шли бхаджаны и звучали святые имена Бога.
Явился фотограф с камерой, он попросил Бабу убрать "портящий вид" камень, перед которым Тот сидел, но Баба не внял его просьбе; тем не менее снимок был сделан, и на фото на месте камня оказалась фигура Ширди Саи! Но только на фото – никто из собравшихся не видел её.
Однажды вечером во время бхаджанов Баба вдруг сказал: "О, майя пришла!" – и указал на мать – Ишварамму, которая, бросив все дела, спешно приехала из Путтапарти. Когда родители пытались убедить Его вернуться домой. Он возразил: "Кто может кому-то принадлежать?" Мать заплакала и стала просить Его, но не смогла заставить мальчика изменить решение. Он постоянно повторял одну фразу: "Всё это – майя!" Наконец, Он попросил мать приготовить Ему какую-нибудь еду. Она приготовила несколько блюд, а Он смешал всё вместе и скатал несколько шариков. Она предложила Ему три шарика и, проглотив их, Он произнёс: "Ну вот. Теперь майя ушла. Нет нужды тревожиться", – и снова ушёл в сад.
Через несколько дней Баба покинул Ураваконду. Родителям удалось убедить Его направить Свои стопы в Путтапарти, заверив, что впредь они не станут докучать Ему своей назойливостью и отвлекать Его от общения с преданными. Шри Анджанеюлу совершил обряд поклонения Его стопам. Шри Суббана и Рамараджу из Камалапура взяли на себя все приготовления к отъезду. Горожане организовали процессию с музыкой, проводив Его до выезда из города и совершив по дороге несколько арати.
В Путтапарти Баба был с радостью встречен Суббаммой, благочестивой женой Карнамы. Некоторое время Он жил в доме Педды Венкапы Раджу, а потом переселился в дом Суббараджу, брата Ишвараммы. Но вскоре Он окончательно перебрался в дом Суббаммы, которая с нежной любовью заботилась о Нём и принимала в своём просторном жилище всех почитателей. Она не жалела сил на то, чтобы их пребывание рядом с Бабой было счастливым и полезным.
http://scriptures.ru/sss_1.htm
Комментариев нет:
Отправить комментарий