пятница, 1 марта 2013 г.


Говард Мерфет — Саи Баба Аватар

Опубликовано  — Нет комментариев
Саи Баба Аватар
История Боговоплощения
Говард Мерфет
Эта книга приоткрывает завесу над тайной Боговоплощения, а также рассматривает практические и философские аспекты проблемы духовной свободы, метафизику личностных взаимоотношений Божественного и человеческого, пути Богосотворчества и соверования. Книга содержит фрагменты вечной истории любви Бога к человеку, проявленной в настоящем веке.
Посвящается 70-летию со дня явления Бхагавана Сатья Саи Бабы.

Предисловие

Ради тех читателей, которые не прочли мою предыдущую книгу о жизни Саи Бабы (или ради всех других людей), я должен привести здесь основные факты его происхождения, рождения и детства.
Около 1872 г. или ранее, молодой странствующий факир поселился в заброшенной мечети в деревне Ширди в тогдашнем штате Бомбей. Его стали называть Саи Баба в знак уважения. Он творил поразительные чудеса и давал духовные наставления последователям (Хинду, Муслим и др.), которые собирались вокруг него.
Его слава распространялась медленно в те дни медленно действующих средств связи, но между 1910 г. и 1918 г. (когда он скончался) посетители шли в Ширди сплошным потоком. Прежде чем его душа покинула тело, Саи Баба сказал одному из своих последователей (Шри Н.С. Диксит, адвокат и член Законодательного совета г. Бомбея), что он вернется мальчиком через восемь лет.
Книга Х.Х.Нарасимха Свамиджи «Жизнь Саи Бабы» дает глубокое понимание работ и наставлений этого Олицетворения Высшего Сознания. Эту книгу в четырех томах можно приобрести в «All India Sai Samaj», Майлапор, Мадрас.
Через восемь лет после смерти Саи Бабы из Ширди, т.е. 23 ноября 1926 г., в отдаленной деревне Путтапарти штата Андра Прадеш, родился мальчик названный Сатьянараяна. Сатья означает Истину, а Нараяна – имя постоянно пребывающего Бога.
Много поразительных фактов было связано с ребенком Сатья, как его называли. Молва утверждает, что он проявлял экстраординарные способности, часто материализуя, помимо других вещей, сладости и фрукты для своих товарищей, а для больных друзей – свежие лекарственные растения, которые росли только в Гималаях.
После начального обучения в округе его послали в среднюю школу, где учителем был его старший брат. Семья надеялась, что маленький Сатья, прирожденный лидер, займет хорошее положение на государственной службе.
Но в начале 1940 г., когда мальчику было 13 лет, он подвергся сильному психофизическому воздействию, которое было похоже на таинственную болезнь с периодами бессознательного состояния и сильной боли. Это продолжалось около двух месяцев. После этого способности Сатья, по-видимому, усилились и включали в себя такие вещи, как цитирование длинных отрывков на санскрите, которые он никогда не учил, и ученые рассуждения о Веданте.
Озадаченный и обеспокоенный такими явлениями, его отец однажды в мае 1940 г. спросил мальчика, кто он такой на самом деле и что из себя представляет. И получил ответ: «Я – Саи Баба». Никто в деревне не знал, что это значит, но отец Сатьи испугался, что его сыном, возможно, овладел дух факира-мусульманина.
После установления его личности вокруг молодого Учителя стали собираться последователи. Истории, расказанные мне первыми учениками, и дневники, которые я прочел, дают картину огромного потока поразительных лил (чудес), исходящего от молодого Сатья Саи Бабы. Однако с самого начала он давал также духовные наставления людям, которые приходили провести с ним время в его ашраме.
В 1957 г. Сатья Саи Баба впервые начал выступать с публичными проповедями в более крупных населенных центрах, куда стекались тысячи людей послушать его.
В течение многих лет путешествие в его ашрам в Путтапарти, где не было ни автомобильных, ни железных дорог, приходилось совершать пешком или на повозке, запряженной волами, пересекая в некоторые сезоны потоки глубиной по пояс. Только сильная заинтересованность могла толкнуть на такое тяжелое путешествие. Даже в 1964 г. индийский богослов, который впервые назвал мне имя Бабы, считал такое путешествие чересчур трудным, хотя он намеревался посетить Путтапарти.
Фактически же к тому времени существовала какая-то дорога к ашраму, и когда мы впервые встретили Бабу в начале 1965 г., некоторые энергичные западные искатели нашли свой путь к нему.
Почему я написал эту вторую книгу о Сатья Саи Бабе? Имеется несколько причин. Прежде всего непрекращающийся поток писем от благодарных людей из многих стран, которые прочли книгу «Саи Баба – чудотворец», указывает на настоящую жажду получить больше информации о живом боге – человеке Индии.
Но, возможно, главной причиной написания этой книги явилось то, что после периода созерцания и размышлений по поводу этого человека с последующим повторным путешествием в царство Божественной власти, любви и славы, я почувствовал сильную потребность сказать больше, сделать еще одну попытку выразить то, что является, в конечном счете, невыразимым.
Я мог бы рассказать дополнительно по меньшей мере о нескольких поразительных случаях и попытаться дать более исчерпывающее представление об Аватаре и о мироспасительных Истинах, за которыми он стоит. Подводя читателя к более глубокому пониманию значения таинственного Богочеловека, я надеялся, что он мог бы постичь суть Человека-Бога, которым является сам.
Если эти цели будут достигнуты в отношении даже немногих людей, я буду удовлетворен. Каков бы ни был результат, следует отдать должное помощникам, которые поведали мне свои истории с разрешением использовать их имена. Прежде всего, этим я обязан влиянию и любезности самого Сатья Саи Бабы. Написание этой книги было для меня садханой и самым большим вознаграждением.
Говард Мерфет
Бесс-Хилл, Австралия.
Декабрь 1977 г.

1. Рассказы и последствия

Ты приютил меня в доме, который не был моим. Ты сократил расстояние и сделал меня братом чужестранца.
Рабиндранат Тагор
Побережье Индии внезапно распростерлось под нами, как воплощение давнишней мечты; пальмы, усеивающие там и сям иссушенную землю; мерцающие волны тепла; длинный желтый берег; белые линии прибоя, окаймляющие Бенгальский залив; крыши Мадраса. Казалось, прошло столетие с тех пор, как мы стали частью жизни Индии, но на самом деле не прошло и четырех лет.
В июне 1970 г. мы прощались с Сатья Саи Бабой, и теперь в апреле 1974 г. мы с волнением и некоторой тревогой в наших сердцах возвращались к нему. Сообщалось, что столпотворение вокруг него приняло чудовищные размеры, и он в большей, чем когда-либо, мере занимается осуществлением обширной просветительской программы.
«Возможно, он даже не придет к нам», – сказала Айрис, когда мы кружили над аэропортом.
Я был более оптимистичен, но у меня было тревожное предчувствие, что все будет совсем не так, как в отдаленные счастливые шестидесятые. Мы часто утешали себя в нашем изгнании воспоминаниями о тех годах с Бабой, которые я частично описал в книге «Саи Баба – чудотворец».
Мы вспоминали, как он, давая нам прощальное благословение в Уайтфилде в 1970г., был истинно Божественной матерью, а мы были его детьми, отправляющимися в путешествие по необходимости. Но вы вернетесь, уверял он нас. В числе подарков, которые он материализовал при расставании, был маленький металлический сосуд, наполненный ароматным вибхути (священный пепел).
«Употребляйте ежедневно. Он никогда не пустеет», – сказал он.
Часто в течение нашего четырехлетнего отсутствия сосуд почти опорожнялся, и мы падали духом от явного недостатка нашей веры. Но затем, чудодейственным образом, небольшое количество вибхути каждый раз появлялось на дне сосуда, и мы были в восторге. Хотя наша вера казалась слабой и нестойкой, сострадание Бабы было огромным. Сосуд никогда не бывал совершенно пустым.
Теперь, надеюсь, она была с нами. На дне сосуда все еще было небольшое количество вибхути, и мы надеялись, что Баба наполнит его до краев на наших глазах как символ милосердия и любви, переполняющих его.
За годы, прошедшие с нашего отъезда до возвращения, мы очень много думали о Саи Бабе. Его образ совсем не потускнел в суровом ясном свете научного, материалистического Запада. Фактически, дальновидность и размышления сделали нас даже более убежденными в истинности – в подлинности его никогда не ослабевающих экстраординарных способностей, в ауре божественности, которая окружала его.
У нас было несколько длительных остановок в окольном воздушном путешествии из Индии в наш родовой дом в Австралии. Сначала мы остановились на три месяца в Англии, где по возможности чаще посещали еженедельные собрания в Саи-Центре в доме г-на С. Сита-Рамы из Пиннера, Мидлсекс.
Случайно в Англии происходило что-то, что напоминало нам событие, имевшее место в Индии в 1966 г., когда мы гостили с Бабой и небольшой группой в Хайдерабаде.
Айрис и я вместе с Маркелл и Бобом Реймер хотели посетить музей. Баба просил одного из своих последователей в Хайдерабаде доктора Хемчанда сопровождать нас. Доктор имел большую практику и был очень занят в тот день. Он почтительно умолял найти кого-нибудь, кому будет гораздо удобнее сопровождать нас. Но вместо этого Баба предпочел изменить день нашего посещения, так что доктор сам смог сопровождать нас. Впоследствии мы поняли причину этого.
В то время в Хайдерабаде стояла страшная жара, и на обратном пути доктор пригласил нас в свой дом, чтобы познакомить со своей женой и угостить холодным напитком. Его жена, сказал он, как раз выздоравливает после сердечного приступа. Мы почти достигли его дома, когда я внезапно почувствовал боль и сильную слабость, которая вызвала сильное потовыделение. Доктор и Боб Реймер, поддерживая меня с двух сторон, практически внесли меня в дом и положили на кушетку.
Д-р Хемчанд полагал, что эти симптомы дают возможность предположить сердечный приступ, и сказал, что я должен лежать неподвижно до прибытия кардиолога, который навещал его жену; его ожидали через час, и он смог бы поставить правильный диагноз. Затем доктор позвонил по телефону, чтобы дать Саи Бабе знать, что случилось.
Когда телефон зазвонил в доме Э.Кришнамурти, где мы жили, Баба сидел, разговаривая с группой людей. Совершенно вопреки его привычке он подошел и ответил по телефону сам. «Я сейчас приду», – сказал он доктору.
Вскоре машина остановилась у дома д-ра Хемгчанда. Когда он шел к парадному входу, Боб Реймер стоял в саду и размышлял (об этом он сказал мне впоследствии): «Интересно, что же такое с сердцем Говарда».
Должно быть, Баба уловил его мысль, так как он остановился перед Бобом, поднял палец и твердо сказал: «С сердцем у него все в порядке».
Войдя в дом, он похлопал меня по плечу и стал говорить со мной, как ласковая мать; затем с выражением огромной силы в глазах он помахал рукой и сотворил вибхути, чтобы натереть мою грудь. «Тепло, – сказал он, – у тебя тепловой удар».
Но кардиолог, применив все современные методы, решил, что у меня был легкий сердечный приступ. В длинном микроавтобусе Свами меня в лежачем положении доставили в дом Э.Кришнамурти и уложили в постель на два месяца. Моя жена, квалифицированная сиделка, присматривала за мной. Д-р Хемчанд приходил каждый день, кардиолог – несколько раз в неделю. Меня часто навещал Баба, так как он остановился на несколько дней в Хайдерабаде. У меня создавалось впечатление, что он считал, что постельный режим не принесет мне вреда и что случай в том доме будет хорошей садханой. Оказалось, что так и было.
Заверив меня в том, что с моим сердцем все в порядке и что он вернется, Баба уехал, чтобы посетить Африку, как было запланировано ранее. Реймеры поехали с ним.
Лечение сердечного приступа продолжалось. Однако это было приятно в спальне с кондиционированным воздухом, со столь многочисленными интересными посетителями, заглядывавшими в нее. К.Сатьямурти, сын Э.Кришнамурти, часто сидел у постели; его лицо светилось, когда он рассказывал нам удивительную историю о том, как он пришел к Бабе. Другие последователи из Хайдерабада приходили и услаждали наш слух рассказами о своем общении с Саи. Вероятно, ничто не могло быть лучшим лечением для души и тела.
Самые близкие члены нашей собственной семьи не могли бы лечить нас с большим вниманием и великодушием, чем эта гостеприимная семья в Хайдерабаде. Баба стер все кастовые предрассудки среди своих приверженцев, так что (хотя повар-брамин немного обижался, когда Айрис приходила в его кухню, чтобы приготовить особые блюда для нас) связь с Саи полностью соединила нас с Кришнамурти, Сатьямурти и женщинами их дома, которые были браминами в истинном смысле этого слова.
Баба возвратился из Африки, и прошел слух, что он приезжает в Хайдерабад. У меня появились симптомы гриппа, и мне дали несколько больших доз антибиотиков, чтобы вылечить до прибытия Свами. В результате в тот день, когда он приехал, я чувствовал жуткую слабость.
В ту ночь Баба спал в комнате, расположенной этажом выше почти прямо надо мной. Мысленно я просил его дать мне силы. Я даже видел воочию легкую трубку, приходящую из моей груди к Бабе, и молил его влить шакти (сила и энергия) по этой трубке в мое тело.
На протяжении ночи во мне произошла огромная перемена, и утром я вновь почувствовал себя вполне здоровым и сильным. Баба пришел перед завтраком и спросил, как я себя чувствую.
«Благодарю тебя, Свами, за ниспосланную тобой силу этой ночью», – сказал я.
Он улыбнулся. «Я исправил там». Он коснулся моей груди в той точке, где, как я воочию видел, входила трубка.
Баба любезно подготовил все, чтобы мы переехали на несколько недель в его дом «Бриндаван» в Уайтфилде, сказав, что в Мадрасе все еще слишком жарко, чтобы возвращаться в наше жилище там. Он сам ехал в Прашанти Нилаям, где также было слишком жарко для моего выздоровления.
Нам преподнесли авиабилеты в Бангалор, а в аэропорту нас встретили последователи Саи с машиной, чтобы отвезти нас в Уайтфилд. В доме,"Бриндаване", кровати были поставлены в боковой комнате, которую Свами чаще всего использовал для бесед. В другой комнате было установлено электрообрудование для приготовления пищи. Мы обнаружили, что Баба с его обычной заботой и дотошным вниманием к мелочам написал своему домоправителю г-ну Рамбрахме и другим ученикам в том районе письма с просьбой создать нам все удобства, чтобы мы могли поехать в Бангалор всякий раз, когда нам нужно.
Было странно пусто в «Бриндаване» без Бабы, но мы получали удовольствие от многочисленных длительных разговоров и прогулок с ныне покойным г-ном М.Дикситом, последователем Саи с дней Ширди, а однажды у нас была невероятная встреча с коброй.
Мы собирались ложиться спать в комнате для бесед, когда я увидел большую белую кобру через открытую дверь. Она была не менее чем в двух метрах от двери на краю бетонного пола небольшой веранды. Снаружи было темно, но мы смутно видели ее в свете, падающем из двери и окон нашей комнаты.
На потолке веранды было электрическое освещение, мы включили его, чтобы лучше видеть, и стояли в дверях, наблюдая. Когда яркий свет осветил кобру, она не проявила никаких признаков тревоги или враждебности. Она оставалась совершенно неподвижной, туловище поднималось приблизительно на три фута над полом, капюшон был растянут, но не качался. Обратная сторона капюшона, обращенная к нам, была похожа на лицо, нарисованное на маске. Казалось, глаза смотрели на нас, когда мы в изумлении застыли перед ее таинственной красотой. С того места на пороге, где мы стояли, мы могли видеть настоящие глаза кобры, обращенные в темноту сада. Конечно, она тоже могла видеть нас.
Так как кобра находилась несколько слева от двери, мы перешли через какое-то время к окну на той же стороне и могли лучше рассмотреть странные метки на белом капюшоне. Казалось удивительным, что змея не двигалась, когда мы были так близко, но оставалась в вертикальном положении и без движения, хотя мы изучали ее в течение почти десяти минут. Затем мы погасили лампы, закрыли дверь и пошли спать.
Кобра является священным символом Шивы, а Саи Баба считается воплощением Шивы; поэтому некоторые из наших индийских друзей утверждали, что мы получили благословение даршаном таким путем. *
* Когда Баба был в Майсоре на празднике Дивапали, его последователи, возвратившиеся в Путтапарти, видели кобру, свернувшуюся кольцами вокруг изображения Бабы, которое было помещено во временную раку на ступенях, ведущих к парадному входу старого мандира. Перед портретом горела пара ламп день и ночь. Кобра оставалась там несколько часов, пока последователи пели бхаджаны, клали поклоны и ставили сосуды с молоком перед ней; они принимали ее за видение Нага и даршан, дарованный им Саи Бабой. В конце концов, «кобра соскользнула вниз и через ярд или два стала невидимой». Явление такого типа было также известно последователям Саи Бабы в его прежней жизни в Ширди. /Смотри: N.Kasturi, Sathyam, Sivam, Sundaram, Vol.I, Sri Satya Sai Education Foundation, Dharmakshetra, Bombay, pp.72-3./
В прохладном, чистом воздухе Уайтфилда я вскоре выздоровел, и болезнь, какой бы она ни была, покинула меня. Но друзья постоянно напоминали мне о необходимости позаботиться о своем сердце. Все, по-видимому, молчаливо соглашались с тем, что Баба, который всегда прав, на этот раз, должно быть, ошибался.
Спустя почти два года я решил выяснить в Англии, что думают кардиологи об этом. После рентгенографии, электрокардиограмм и всех анализов крови их вердикт был эхом голоса Свами в саду: «С его сердцем все в порядке». Кардиолог добавил: «Мне трудно поверить, что у вас был настоящий сердечный приступ в то время в Индии; вы не относитесь к типу людей, подверженных коронарным заболеваниям».
Подвержен или не подвержен коронарным заболеваниям, думал я, но у меня вновь случился тяжелый сердечный приступ приблизительно год спустя в Америке. Такая же боль в левом предплечье, которую я почувствовал в Хайдербаде, но на этот раз была убийственная боль, которая заставляла меня дрожать с головы до ног подобно динамо-машине.
В больнице, куда я был быстро доставлен каретой скорой помощи, врачам рассказали о происшедшем со мной в Индии и показали медицинские справки оттуда, а также из Англии. Они пришли к выводу, что на этот раз состояние моего сердца не вызывает сомнений.
Они поместили меня в палату интенсивной терапии, где в течение двадцати четырех часов деятельность моего сердца показывали на телевизионном экране и регистрировали на графиках, развешенных на стенах палаты. Были сделаны другие исследования, и я никогда не выходил из-под надзора сиделки, которой была поручена забота обо мне. По окончании всего этого врач, наблюдавший за мной, сказал: «Какова бы ни была причина вашего сильного приступа, это, конечно, не было ваше сердце; с ним все в порядке. Для того, чтобы узнать причину, мне придется провести более детальные исследования других внутренних органов».
Так как уик-энд в больнице уже оказался чрезмерно дорогостоящим, я попросил разрешения сделать дополнительные анализы после возвращения в Австралию. Все симптомы к тому времени исчезли, и врач согласился.
Калифорния смягчила шок от контраста между вечной Индией и Западом; она похожа на гостиницу на полпути между ними. Там человек чувствует, что он приближается к новым горизонтам сознания. Это нечто неосязаемое в духовной сфере места и вполне осязаемое в многочисленных группах, занятых поисками духовности, многие из которых – порождение восточной культуры.
Это было почти так же, как если бы аура Индии все еще окружала нас сиянием на протяжении месяцев, которые мы провели там, посещая собрания в центрах Саи Бабы, которые появлялись во все возрастающем числе; нанося визиты или совершая загородные прогулки с нашими многочисленными друзьями из семьи Саи, некоторых из которых мы впервые встретили в Индии.
Мы проводили время как гости широко известных последователей Уолтера и Элси Коуэн в Ориндж-Каунти и, находясь там, посещали сестру Элси и ее мужа – Флой и Карла Андерсон. Карл – страстный нумизмат, поэтому я взял с собой американскую золотую монету, которую Свами извлек из воздуха в 1967 г., когда мы были с ним в Хорсли-Хиллс.
Читатели книги «Саи Баба – чудотворец» вспомнят, что Баба спросил меня о годе моего рождения, и когда я ответил ему, заметил, что он даст мне американскую монету, отчеканенную в том же году, но сейчас изъятую из обращения. Находясь в комнате в Серкит-Хаусе на вершине холма, он сделал вращательное движение рукой перед нами и сотворил золотую десятидолларовую монету с датой «1906», отчеканенной на ней. Монета выглядела совершенно новой. Однако он сказал, что он «получит», а не «сделает» ее. Поэтому она, должно быть, старая. Я никогда не видел такой монеты и не знал, была ли она настоящей или нет. Итак, я надеялся узнать это у специалиста-нумизмата.
Карл бесцеремонно столкнул избалованного кота Чарли с колен и стал нетерпеливо осматривать монету. "Эти десятидолларовые монеты – большая редкость; у меня никогда не было ни одной, хотя у меня есть «двадцатка», – сказал он. Он указал на тринадцать звездочек вокруг головы фигуры Свободы, отметив, что в том году было только тринадцать штатов. Затем он взял увеличительное стекло и еще какое-то время осматривал монету.
«Смотри, – сказал он, передавая мне стекло. – Видишь крошечное „s“ под лапами орла?»
Я нашел букву, хотя не смог бы увидеть ее невооруженным глазом. «Это означает, – продолжал он, – что монета была отчеканена в Сан-Франциско.» Просмотрев каталог, он сказал мне, сколько монет было отчеканено в тот год /1906/ и какова их существующая котировальная цена – намного выше номинала.
«Но их редко выставляют на продажу», – заключил он, вопросительно глядя на меня.
«Эта тоже не продается, Карл. Извини».
Хотя в отличие от своей жены Карл не был последователем Саи, он понял мои чувства.
Автор: на

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Подписаться на: Комментарии к сообщению (Atom)