"Странствия шамана" книга Редько Александр

Неповторимо прекрасен каждый уголок нашей огром­ной страны. Но есть в ней места, в которых, единожды побывав, словно оставляешь частичку своего сердца. И эта частица тоскует и болит, взывая к тебе. И ты ежечасно рвешься навстречу, а соединившись - успо­каиваешься в блаженстве тихой радости...

"А как же диковинные заморские края?" - спроси­те вы.

Отдыхают рядом с нами, уж поверьте мне. Наша ро­дина - во много раз более других богата на удивитель­ные земли. И одна из таких "жемчужин" - древний Алтай...

Эта неповторимая чудесная страна раскинула свои могучие крылья в самом сердце Азии. Дивно разно­образие ее природы: остроконечные пики гор и искря­щиеся вечностью ледники, порожистые бурные реки и тихо спящие голубые озера, пахнущие разнотравьем степи и изнывающие от жажды каменистые пустыни, вековые кедровые рощи и бескрайние океаны дрему­чей тайги. Все краски, запахи, движения и звуки на­шей живой матушки-планеты будто собраны здесь бо­жественной рукой в сияющий узел силы и красоты - могучий "Алтай-хан".

Россия, Казахстан, Монголия и Китай делят этот благодатнейший край между собой, а он как бы и не замечает этого, живя своей величавой, независимой и загадочной жизнью.

"А скрыты ли удивительные тайны в этих краях?" - спро­сит пытливый читатель.

Да сколько угодно! Множество тайн, таких же вели­ких, как эти горы, скрывает в себе "жемчужина Азии". Без устали поются о них песенные легенды у ночных костров мудрых сказителей-/сяй*/ей. Несчетно количе­ство их мифов-куучындар, донесенных из далеких времен. Правда давно уже стала походить на сказку, но не перестала быть истиной...

Мы многократно бывали в этих местах. Не только для того, чтобы насмотреться, наглотаться, надышать­ся животворящей природой; нам нестерпимо хотелось заглянуть за покровы многочисленных алтайских тайн.

Было дело, не найдя загадочной Шамбалы на ми­стических просторах Тибета и в таинственных гима­лайских ущельях, мы, по заветам Николая Рериха, ис­ходили сказочный Алтай, чтобы поискать священную страну и на этой земле.

Однако поиски тайной обители Великих Учителей и тех мест на Катуни, где, по древнему пророчеству, произойдет последняя для человечества война Добра со Злом, не дали результатов. Страна Белого Бурхана тогда не захотела открывать нам эту тайну...

Позже мы узнали, что профессор Алтайского уни­верситета И. Иванов обнаружил в районе высокогор­ного плато Укок огромные загадочные рисунки-гео- глифы, напоминающие известные изображения на плато Наска в Перу.

Расположены те места в районе дальней Аргамжин- ской погранзаставы, в зоне труднейших перевалов. Наши джипы буксовали там три дня! Заснять общую панораму можно было лишь с вертолета, но кто же даст на это разрешение?..

А общего с перуанскими рисунками было много: те же прямые линии, гигантские кубы, трапеции, окружности, нанесенные на площади в десятки ква­дратных километров. Однако вблизи эти линии ока­зались более значительными, чем в пустыне Наска, каналами. Глубина их достигала полутора метров! И такого многообразия рисунков животных, как в Перу, здесь не было. На Алтайском каменном плато неизвестные художники выдолбили лишь гигантские фигуры мифологических грифонов, словно прилетев­ших сюда с фресок Древниего Египта и Ассирии. Кстати, известно, что там они охраняли сокровищни­цы с золотом.

"Так не таинственное ли золото скифов они тут охраняют? Ведь не можем же мы признать те четыре десятка золотых изделий, найденных на Алтае в начале XVIII века и подарен­ных Екатерине Никитой Демидовым, золотым запасом огром­ного скифского государства?"

Согласен с вами. Геродот сообщал, что с 626 г. до н. э., когда скифы начали свой поход на запад, они словно ураган пронеслись через Месопотамию, Си­рию, Палестину и Восточный Египет. Целых 28 лет они господствовали на этих землях, вывозя к себе их сокровища. А потом были войны с Персией за Сред­нюю Азию, покорение степной Маньчжурии, Монго­лии, Синдзяна... И отовсюду собиралось золото...

"И где же были спрятаны все эти необъятные сокро­вища?"

Кайчи поют в своих сказаниях, что золото скифов лежит где-то здесь - в самом сердце Алтайских гор. Но пока никто его так и не нашел.

"Кстати, а зачем было долбить на плато такие глубокие каналы?"

Пауль Косок, американский исследователь древ­нейших цивилизаций, считает, что они заполнялись особой жидкостью-люминофором, которая светилась в темноте, словно посадочные огни аэродрома. За три экспедиции мы досконально изучили плато Укок и мо­жем сказать, что это идеальное место ддя посадки кос­мических кораблей. Более того, в песнях одного из ал­тайских кайчи мы услышали о "железных колесницах", на которых спускались сюда "огненные сыны неба".

"Не те ли это богоподобные существа, о которых расска­зывает индийская "Бхагавадгита"? И не о них ли говорят ле­генды инков о пернатом змее Кецалькоатле и прилетавших на нем божественных бородатых людях?"

Очень может быть...

"Опять нераскрытая тайна?"

Да, но с ней нам повезло больше. В урочище Калбак-Таш наша экспедиция обнаружила наскаль­ные рисунки-петроглифы. Тут в каменном веке явно находилась стоянка первобытного человека. Множе­ственные изображения животных, птиц и сцен охоты украшали скалистые выступы.

Но подобных петроглифов нам встречалось немало в Алтайских горах. А тут, на одном из камней, мы наш­ли поистине уникальные изображения - несколько ракет с характерными рисунками работающих реак­тивных двигателей. Вокруг них - необычные челове­ческие фигуры со странными большими надголовни- ками. Дальше - больше: изображения таких же "лю­дей" были обнаружены совсем в другом месте. Их нашли в древних курганах у села Каракол, выбитыми на стенах каменных погребальных саркофагов. К со­жалению, эти могильники давным-давно разграбле­ны, и теперь невозможно даже предположить, кто был в них захоронен: местные или пришельцы...Курганы местных народов изучались нами неодно­кратно. Не являясь профессиональными археологами, мы в своих путешествиях всегда шли по следам специ­алистов, расширяя знания изучением их находок. Од­нако мы видели, как много тайн остаются нераскры­тыми, и потому очень хотели когда-нибудь сами при­открыть хоть одну из них. И наши молитвы в конце концов были услышаны. Мы узнали самую главную тайну Алтая! Тайну всех тайн!

Не иронизируйте. Все это не так просто, как кажет­ся. Эта тайна никогда не являлась запретной для чело­вечества. Через многие тысячелетия она была проне­сена в умах и душах посвященных хранителей, откры­ваясь лишь немногим - тем, кто упорно подбирался к ее священному ключу и верил в удачу. Мы стали одни­ми из них.

Началась вся эта история с того дня, когда мы узна­ли, что на Алтае, в самом труднодоступном и запрет­ном районе высокогорного плато Укок, на высоте 2000 м, экспедиция Новосибирского института архео­логии РАН обнаружила сотни непотревоженных по­гребальных курганов. В раскопе одного из них в 1993 г. была обнаружена мумия "алтайской принцессы". Прекрасная 25-летняя женщина европейской внеш­ности и высокого роста была одета в тончайшие одеж­ды из белого шелка, украшенные золотом и драгоцен­ными камнями. У нее было ритуальное оружие и жре­ческий скипетр. Бледная кожа ее рук от плеч и до запястий была покрыта изумительной голубой татуи­ровкой в виде фигур фантастических зверей и птиц. Ее саркофаг, покрытый золотой фольгой, в точности напоминал саркофаги египетских фараонов. Почти на треть он был занят великолепной прической-париком принцессы, сделанным из конского волоса, войлока, шерсти, кожи и украшенным многочисленными фи­гурками из резной кости и жемчуга. Захоронение, ко­торому более 5000 лет, прекрасно сохранилось благо­даря вечной мерзлоте плато Укок.

Местное население, смущаясь явно неазиатской внешностью женщины, тут же назвало ее принцессой - Кадын - праматерью рода человеческого. Находку перевезли в Новосибирск и поместили в специальную камеру. А потом начались странные неприятности: па­деж скота, эпидемии различных заболеваний, стихий­ные бедствия. В последующие годы в Кош-Агачском районе произошло более 1000 подземных толчков си­лой до трех баллов и более 350 землетрясений еще большей силы. Некоторые из поселков были полно­стью разрушены; имелись многочисленные жертвы.

Все это вызвало серьезные волнения среди местно­го населения, связавшего катаклизмы природы с тем, что археологи, потревожив древнее захоронение, вы­звали недовольство горных духов. Ученые, в страхе за свои жизни, едва успели покинуть плато. Но народ требовал возвращения "принцессы Кадын" в свою мо­гилу. Администрация республики даже была вынужде­на обсуждать этот вопрос на федеральном уровне. Бы­ло принято решение вернуть мумию в Горно-Алтайск. Для жителей построили новые поселки вместо разру­шенных, и волнения прекратились. Да и природные катаклизмы вроде бы приутихли...

Обещанного три года ждут. Вот и "принцесса" до сих пор находится в музее Сибирской академии наук. Места же те государство объявило "зоной покоя", не

только прекратив там археологические раскопки, но и вообще запретив любые посещения.

А на Алтае родилась красивая легенда, которую по­ют седоголовые кайчи, греясь у огня под бездонным многозвездным небом. В ней говорится о стародавних временах, когда Алтай представлял собой ровную и бескрайнюю, выжженную солнцем степь. Ни рек, ни озер, ни гор, ни лесов не было видно до самого края неба, лишь волны ковыля бежали по этой бесконеч­ной равнине. И кочевал по ней великий хан Алтай со своим народом. И была у него красавица дочь - Ка- дын. Гордой и неприступной считали ее богатые князья-женихи: каждому отказала она наотрез. А все потому, что тайно любила она простого пастуха по имени Бий.

Но прознал об этом хан-отец. Прекрасную Кадын заточили в темницу, а несчастного Бия увезли далеко на северо-восток и замуровали в глубоких подземных пещерах.

Много друзей было у возлюбленных. Верные бога­тыри освободили принцессу из оков, а могучие шама­ны раскололи своды пещер и выпустили Бия. Моло­дые бросились бежать на север - туда, где заканчива­лась степь и начиналась непроходимая тайга. Долго скакали их быстрые кони... Но погоня была все ближе. И когда воины хана уже были готовы схватить бегле­цов, влюбленные спешились, обнялись и преврати­лись в бурную реку. След, по которому бежала из тем­ницы принцесса, стал рекой Кадын, а по следу пастуха побежала река Бия.

Хан-Алтай окаменел от горя. Окаменела тотчас и вся его ставка, все войско. Там, где раньше была голая степь, возникла горная страна Алтай...

Много лет прошло с тех пор. Река Кадын теперь зо­вется Катунью. Течет она с Белухи - горы, в которую превратился жестокий отец, а затем сливается с Бией и далеко на севере образует великую сибирскую реку Обь...

Окаменевшая же ставка хана Алтая зовется нынче горным узлом Табын-Богдо-Ола, который связывает воедино все горные хребты Алтая.

А мой рассказ о его мистической жизни еще впе­реди...

Нет, конечно. Ведь алтайские сказители-кайчи - не простые рассказчики. Кай - это особый способ ис­полнения, называемый этнографами горловым пени­ем. Местные же шаманы говорят, что это следствие до­говора певца с кай-ээзи. Так зовется дух - хозяин кая. Это он говорит устами сказителя, и в его словах много истины, понять которую может далеко не каждый...

Пока оставлю и этот вопрос без ответа.

Своим нутром язычника я всегда чувствовал, что есть ключ, который объединит между собой все алтай­ские тайны. Я догадывался, что ключ к многим загад­кам Алтая скрывается на высокогорном и труднодо­ступном плато Укок, в его сердце - священном семи- горье Табын-Богдо-Ола.

Местные жители всегда считали Укок краем света, лежащим в преддверии небесного свода. Он недосту­пен человеческому взору, потому что это область вла­дения могущественных духов. Рискнуть отправиться на огромное каменное блюдце, лежащее на высоте 2500 м, совершенно дикое и безлюдное, - значит на­влечь на себя их гнев и немедленную кару.

А на самом юге плато Укок, этого алтайского Тибе­та, к небу вздымается мощнейший горно-ледниковый узел, равного которому по величию и красоте нет во всем мире! Истинное чудо природы - Табын-Богдо- Ола ("Семь священных гор") - каменное ожерелье, лежащее на плато. Его сияющее вечными льдами кольцо занимает площадь 160 кв. км, а вершины со­ставляющих его гор поднимаются к небу почти на 4500 м.

От белоснежных шатров поднебесного ожерелья, словно гигантские растяжки, отходят могучие камен­ные хребты, разделяющие между собой Россию, Ки­тай, Монголию и Казахстан. Границы этих стран схо­дятся на Табын-Богдо-Ола, и этот уникальный факт новее не случаен...

Всему свое время. А пока - слушайте дальше...

Узнав, что заветный ключ нужно искать в священ­ных горах, мы решили во что бы то ни стало попасть туда. Но как это сделать? Мало того что надо было найти местного проводника, бывавшего в том районе, и уговорить его повести нас на плато, особенно после тревожных событий, связанных с "принцессой Ка­дын", - нужно было еще и невольно нарушить госу­дарственные границы нескольких стран!

А более всего мы всерьез опасались нарушения ду­ховных рубежей этого сакрального пространства. Не будучи приглашенными, мы могли не только ничего не узнать и духовно "не увидеть", но и вообще не вер­нуться обратно.

В конце концов мы решились и получили разреше­ние на въезд в погранзону и поселок Джазатор. Для начала нам и этого было достаточно. Решив, что даль­ше будет видно, как поступить, мы отправились на юг Алтая...

Знаменитый Чуйский тракт пролегает по древним путям кочевников, странствовавших между террито­риями нынешних России и Монголии. Теперь это от­личная автодорога, бегущая через весь Алтай по совер­шенно сказочным местам. Большая ее часть проходит долинами стремительной Катуни и бурной Чуй, мно­гократно перебегая с одного берега на другой. Отвес­ные скалы, кедровые рощи, пенные пороги, бирюзо­вые озера, древние курганы - красота неописуемая! Душа наслаждается и ликует!

От Кош-Агача уходим на пыльную грунтовку бес­крайней и унылой Чуйской степи, скрашиваемой лишь дальней панорамой ледяных шапок Южно-Чуйского хребта. Больше ничего "вертикального" вокруг нет, как ни крути головой. Жутковато и тоскливо...

Наконец мы у цели. Позади два дня, 860 км пути, пограничные посты и вся прежняя жизнь, которую многие наивно называют цивилизованной.

Поселок Джазатор - это несколько десятков не­взрачных домов алтайцев и дымных юрт казахов, раз­бросанных по небольшой котловине, окруженной ле­систыми холмами предгорья. Лошадей, овец и яков на его улочках бродит значительно больше, чем людей, и нам не сразу удалось найти себе подходящее приста­нище. Приятели уселись у дымного очага казахской юрты, а меня какое-то невнятное желание потянуло бродить по улочкам. Солнце уже скрылось за одной из сопок, но на быстро темнеющем небе еще светилась огромная разноцветная радуга. Дождь только что за­кончился, и от земли струились вверх дрожащие пото­ки теплого влажного воздуха. Они проникали под одежду и мягко щекотали кожу...

В одном из дворов горел большой костер и сновали людские тени. Я подошел ближе и понял, куда тянул меня дух провидения: здесь готовились к шаманскому обряду.

Согласно поверьям алтайцев, на сороковой день после смерти необходимо провести камлание по очи­щению дома от вредоносных духов. Камлают Ульге- ню - верховному божеству в шаманизме. Этот обряд могут провести шаманы третьей ступени посвящения (шэрээтэ боо), которых теперь немного в алтайской глубинке. Но родственники умершего сумели где-то разыскать такого шамана, и теперь он готовился к об­ряду.Я назвал ему свое духовное имя, показал личный сахыус (сумочку с оберегами), и после выполнения ри­туала арюулга мне было разрешено участвовать в кам­лании.

После обряда мы сидели в летней юрте вокруг ко­стра на войлочном коврt-сырмаке, ели бараний дьер- гем[1] и вели неспешный разговор. Я рассказал о завет­ной цели нашей экспедиции и попросил у старика со­вета. Он отвечал, что все трудности в Кош-Агачском районе начались оттого, что растревоженная раскоп­ками душа-сульде принцессы Кадын губительно воз­действовала на умственное состояние местных жите­лей. Все окрестные шаманы камлали о ее умиротворе­нии несколько лет, и теперь она почти успокоилась...

Я попросил его проводить нас на плато Укок к свя­щенным горам, а он в ответ спросил, знаю ли я, чем является Табын-Богдо-Ола.

- спросите вы.

Шаман объяснил мне, что известная всем шаманам и невидимая взору людей Золотая гора (Алтын-туу), на которой в золотом дворце живет Ульгень и которая возвышается на девятом небе, свисает с него пример­но на расстояние до человеческого колена. Это место на земле называется "Неприкасаемые к солнцу и ме­сяцу золотые ворота".

Так вот, священное семигорье - Табын-Богдо- Ола - и есть эти ворота между всеми тремя мирами Мироздания...

Попасть туда по своему желанию нельзя - духи гор не пустят посторонних.

Поэтому я просил старика камлать этой ночью хо­зяевам миров - Ульгеню и Эрлику, чтобы они позво­лили нам пройти, чтобы разрешили узнать ответы на мучившие нас вопросы.

Старый шаман обещал камлать, и я всю оставшу­юся ночь не спал, призывая духов своих собственных онгонов[2] прийти ему на помощь.

Утром я получил ответ. Шаман сказал, что знает, где нужно искать. Теперь об этом узнаю и я. Узнаю разгадки и других тайн Алтая. Узнаю из первых уст, чтобы затем рассказать обо всем тем, кто верит лишь в видимый мир. Таково решение демиургов. Старому шаману велено сопровождать меня на всем пути к ис­тине : и на физическом, и на духовном...

Везение здесь ни при чем. В этой жизни ничего слу­чайного не бывает. Да и путь предстоял нам далеко не простой. Нас ждали семидневный конный переход по высокогорной дикой пустыне, а затем альпинистские подъемы по ледникам священного семигорья. Нас ждали духовные испытания в мистических странстви­ях по фантастическим бесплотным мирам Вселенной... А главное, нас ждали тайны, - ждали, готовые нена­долго приоткрыться. И от всего этого слегка кружи­лась голова и сладко щемило сердце.

Постоянно совершенствуясь в пре­красных мистериях, человек только в них становится поистине совершенным.

Платон, "Федр", в пер. Кори, 1, 328

Старика, случайно встреченного в Джазаторе, звали Тордоор, и он был одним из старейших шаманов Ал­тая. С таким могущественным спутником можно было отправляться в любую точку и этого и того света.

Ранним августовским утром наша кавалькада вы­ступила из Джазатора на юго-восток. Кроме семи чле­нов экспедиции и Тордоора в нее входили два конюха и 13 лошадей, нанятых нами у алтайских пастухов. Нам предстояло сделать пять дневных переходов до плато Укок и два - по нему, до священного семиго- рья. В среднем это ежедневно составляло 20-25 км пути по сложному горному рельефу.

Лесистые склоны закончились уже через сутки, на вы­соте 1500 метров.

Потянулись скалистые распадки, усеянные боль­шими острыми обломками камней, а затем пошло волнистое плоскогорье, покрытое сухой и пожухлой осокой. В редких долинах горных рек встречались за­росли низких кустов жимолости. Ягода слегка горчи­ла, но была неимоверно душистой. Впрочем, росла она на таких заболоченных участках, что наши кони пред­усмотрительно их обходили: болото, оно и в горах су­лит массу неприятностей. А вот до конского щавеля, горного лука, маральего и золотого корня далеко хо­дить не надо было, и первые три дня мы с удовольстви­ем пополняли ими свою "потребительскую корзину". Туда же отправлялся и хариус, отчаянно хватавший даже голые крючки наших примитивных удочек.

Днем на прогретых камнях резвились горностаи, гоняясь за жирными сусликами и распугивая суетли­вых каменок-плясуний. Стрекотала огромная черная саранча, напоминающая в полете боевые вертолеты из американских боевиков. Проносились тени бесчис­ленных ястребов-стервятников, неутомимо бороздя­щих высокое синее небо. Плотный сухой воздух хоть и иссушал ноздри, но был так напоен запахами высоко­горных лугов, что казался нам божественным некта­ром.

Алтай большой и разный. Кто-то загорает на Ниж­ней Катуни, а кто-то в это же время отмораживает но­ги на ледниках Белухи...

Плато Укок - одно из самых суровых мест Алтая. Даже в августе здесь часты морозные ночи. Снега в этих краях почти не бывает, и потому морозы с ветром лютуют крепко...

Тенты палаток покрывались инеем и замерзали на­столько, что нам с трудом удавалось расстегивать по утрам замки-молнии. Лишь конюхам было все нипо­чем: они спали на земле, подложив под головы седла и завернувшись в шубы. Эти алтайские тулупы обраба­тывают животной печенью, а затем промывают молоч­ной сывороткой. Они не только предохраняют от лю­бого мороза, но и не намокают под проливным до­ждем.

Тордоор не спал ни с нами в палатках, ни с конюха­ми под открытым небом. Каждый вечер он куда-то уходил из лагеря, возвращаясь лишь с рассветом. И во­обще, мы замечали его присутствие только тогда, ког­да он подавал голос. А зря он ничего не говорил, нена­вязчиво, но упорно уча нас бережному общению с природой.

Помню, когда наш приятель, с целью дезинфекции, сунул лезвие ножа в костер, он немедленно отодвинул его руку и сердито произнес:

- Твой поступок оскорбляет дух хозяина огня От- Эне и может вызвать его гнев...

По древним языческим поверьям, человеку нельзя никоим образом осквернять огонь: перешагивать че­рез него, наступать на угли и золу, лить в очаг воду и сжигать мусор. Даже дрова в костер нужно класть очень осторожно, чтобы не причинить боли От-Эне. Ведь человек, оскверняющий огонь, сам становится поганым.

Напротив, необходимо регулярно "угощать" огонь кусочками своей пищи и молиться, чтобы он не лишил нас своей заботы в этом суровом мире.

В другой раз Тордоор остановил одного из нас, кто собирался срубить молодое деревце для кострового кола, и пояснил, что деревья - это священные симво­лы связи земли и неба. Они все живые: могут дышать, разговаривать, мыслить, радоваться и плакать, пони­мать язык людей. В случае острой необходимости, ког­да человек вынужден загубить жизнь дерева, ему нуж­но обязательно испросить на то разрешения духа дерева, иначе он будет наказан по закону кармы. Даже траву нельзя вырывать с корнем, так как это волосы живой Земли и духи, ее хозяева, обязательно покарают обидчика.

Тут мне нужно пояснить, что не только шаманы, но и все коренные народы Алтая считают, что и у самой Земли, и у каждого объекта природы - горы, реки, камня, дерева, птицы, зверя и т. д., - а также у ее яв­лений - дождя, грома, ветра - есть свой дух-хозяин. Этот дух-двойник объекта или явления имеет удиви­тельное свойство материализовываться при желании в любой видимый человеком образ. Получается, что все существующее вокруг нас - это сплошные духи! Они могут быть добрыми по отношению к людям либо злы­ми. Все зависит от того, насколько человек почитает их и оберегает окружающую его природу. Это одна из самых притягательных сторон шаманизма.

Немудрено, что на каждом перевале Тордоор вы­кладывал из камней обоо.

Эти пирамидки олицетворяют Мировую гору - символ единения трех миров мироздания, - а также связи времени и пространства. Поэтому они обладают удивительной шаманской силой. Через обоо человек может обращаться к духам, поэтому в пирамидки ча­сто втыкают ветки, к которым привязывают пучки конских волос или лоскутки ткани с одежды, материа­лизуя, таким образом, те или иные свои желания. К обоо делаются подношения местным духам (кусоч­ками пищи и опрыскиванием камней чаем, молоком или водкой), чтобы оградить себя от невзгод и напа­стей в пути.

Наш Тордоор окуривал обоо из своей трубки-канза и оставлял подле них щепотки табака для духов - хо­зяев местных гор, рек, перевалов, озер и всех прочих объектов природы, называемых алтайцами ээзи.

Конечно, духи не могут отведать человеческой еды и питья, но зато могут насладится их видом. Они на­питают эти подношения духовной силой, которая пе­рейдет к тому, кто их затем отведает.

"Но не все же участники вашей экспедиции являлись язычниками по своим религиозным убеждениям. Как они воспринимали мировоззрение Тордоора и верили в его ми­стические возможности?"

Да, вы абсолютно правы. Не все в нашей экспеди­ции всерьез верили в силы Тордоора до тех пор, пока он не вынужден был кое-кого проучить.

Как-то двое дежурных, вместо того чтобы готовить ужин, ушли далеко из лагеря ловить хариуса. Стоял чудный тихий вечер, и ребята, по-видимому, забыли о своих обязанностях.

Мы насухо перекусили и прилегли у костра. Старик же вынул из котомки какой-то камень, намочил его в реке, сел лицом в ту сторону, куда ушли рыбаки, и стал что-то тихо бормотать камню, раскачиваясь взад- вперед. То, что затем произошло, иначе как чудом не назовешь. На наших глазах в той стороне неба быстро сгустилась туча, из которой хлынул такой ливень, что через полчаса наши насквозь промокшие дежурные, стуча зубами, прибежали в лагерь и быстро принялись кашеварить...

Позже старик показал мне этот "камень", называ­емый у шаманов дьяда-таш. Его находят во внутрен­ностях мертвых лошадей, и собственно камнем это округлое образование не является. В медицине это на­зывается "безоар", то есть тугой комок из проглочен­ных волос, неперевариваемой клетчатки и прочих, случайно проглоченных предметов, крепко сцементи­рованных между собой желудочной слизью.Как это образование помогло Тордоору вызвать дождь - никто не смог даже и предположить. Но по­сле этого случая авторитет шамана настолько вырос, что все мы стали безусловно доверять любым его сло­вам, даже тем, которые казались уж совсем невероят­ными.

Так, на четвертый день мы подошли к стене- перевалу плато Укок и стали лагерем у крутых скал. Совсем рядом виднелась большая пещера, и мы реши­ли было ночевать в ней, не ставя палаток. Однако Тор- доор стал категорически возражать, говоря, что в пе­щере могут жить алмысы. И объяснил затем, что это оборотни с собачьими головами и хвостами, пожира­ющие мясо, в том числе своих же сородичей. Они мо­гут перевоплощаться в людей и различных животных, чтобы заманить к себе, а затем растерзать несчастного путника.

Не знаю, кто из нас в это поверил, но единодушно и без обсуждений все разбили свои палатки подальше от мрачной пещеры. А наши лошади вообще ушли на вы­пас за соседний хребет.

Наконец на пятый день наши усталые кони преодо­лели последний перевал, выбрались на плато Укок и тотчас встали как вкопанные. Я пока еще не был на Луне, но думаю, что первые впечатления от увиденно­го там и тут будут мало чем отличаться...

Безжизненная, мрачная, бескрайняя поверхность из темного щебня и песка унылыми волнистыми линия­ми тянется во все стороны горизонта. Колючий ветер, посвистывая, закручивает пыльные смерчи, непрерыв­но тянущиеся куда-то, один за другим, словно на ги­гантском конвейере. Солнце в зените, но ощущения как при его затмении: свет не отражается от предметов, да и теней также нет. Слух улавливает какие-то всхли­пы, стоны и вздохи, словно мечущиеся в окружающем пространстве. Так холодно, жутко и тоскливо, что не­вольно хочется повернуть назад. Это место наверняка создано не для людей, и нас тут явно не ждали...

- Конец обитаемого мира - так зовут у нас эти ме­ста, - произнес Тордоор. - В этих пространствах дей­ствуют совсем иные законы, и каждый из нас себе уже не принадлежит...

Стало совсем жутковато, но тут мой взор вдруг за­цепился за сверкающую белоснежную жемчужину, сияющую впереди, будто на самом краю этого огром­ного, дикого, черного поля. Кажется, что солнце все­ми своими лучами освещает лишь ее одну и она купа­ется в этом свете, отражая его обратно в небеса. Это и есть священное семигорье Табын-Богдо-Ола - завет­ная цель нашей экспедиции. Она словно маяк звала нас к себе, и на душе сразу стало легче и спокойней. Но до нее еще два дня нелегкого пути по мистическому, полному загадок плато. И главная из них - таинствен­ная усыпальница "принцессы Кадын"...

Некогда непрерывная линия государственной гра­ницы, проходящая здесь, теперь находится в плачев­ном состоянии: покосившиеся и заваленные столбы с остатками ржавой колючей проволоки уже явно нико­го не смогут удержать. Да здесь и нет никого, и быть не может. Времена шпионов с копытами на ботинках давно закончились, и ни одна из четырех стран, гра­ничащих между собой, застав тут не держит. Да и бо­ятся погранцы сюда ходить. Еще при СССР трижды посылались наряды, чтобы установить полосатый столб с гербом на центральной вершине Табын-Богдо- Ола. Ни один человек тогда не вернулся обратно. При­рода сама охраняет границы дозволенного людям...

Пересекаем линию границы и вступаем в "зону по­коя Укок". Так смежные государства назвали эти ме­ста, запретив тут любые перемещения людей. В пер- вую очередь это было сделано ради сохранности мно­гочисленных курганных захоронений, возраст которых достигает нескольких тысячелетий. Такого древней­шего сохранившегося некрополя нет больше нигде в мире. И никто пока даже не догадывается, чьи тела тут покоятся!

Первые захоронения на плато Укок явились нашему взору, когда до подножия непрестанно сияющего впе­реди священного семигорья оставалось не более двад­цати километров. Это были типичные тюркские воин­ские захоронения, со всеми своими, хорошо сохранив­шимися атрибутами.

"Но что это? Почему эти могильники располагают­ся таким необычным образом? Что это за построения выполнены из них?" - спрашивали мы друг друга.

Ряды этих захоронений тянулись несколькими "волнами" или огромными полукольцами, обращен­ными в сторону мистических вершин Табын-Богдо- Ола. Многие сотни овальных насыпей из камней, по­крытых пятнами красно-бурой ржавчины, невольно напоминали гигантские капли крови на аспидно- ссрой поверхности плато...

Судя по тому, что количество вертикальных балба- лов[3] за каждой из могил составляло по нескольку де­сятков, можно было считать, что здесь лежат самые великие и знатные тюркские воины.

Ветры, гуляющие над каменистым плато, веками сдували культурный слой. Могильные ямы наверняка долбились неглубоко, да и сами насыпи были невысо­кими. А потому невольно думалось, что рыжие пят­на - это проступившая через камни кровь самих по­гребенных...

Воздушное марево колебало очертания могильни­ков, будто шевеля их изнутри. Было жутко даже днем. Лошади тихо ржали и нервно дрожали крупами...

Под дикий свист колючего ветра, в полном молча­нии наша кавалькада напряженно пересекала все волны-линии построений мертвого войска.

Кто спит вечным сном под этими кровавыми кам­нями? Что заставило этих смелых и отважных воинов упокоиться в таких неуютных последних пристани­щах, вдали от поселений соплеменников? Почему и после смерти они словно выстроились своими моги­лами в развернутом боевом порядке, будто не сумев преодолеть какой-то невидимый заслон? Куда и зачем шли они и что их навсегда остановило?

Я думал над этими вопросами и не сразу заметил, что Тордоора волнует совсем другое. Он будто всма­тривался и вслушивался в пространство, лежащее впе­реди, за последней цепью тюркских могильников, ти­хо бормоча и раскачиваясь в седле. В отличие от нас, шаман явно видел в пустоте что-то такое, что его встревожило...

Как только последний всадник нашей кавалькады вышел из пояса захоронений, шаман спешился, сел на землю, разложил вокруг себя самые главные онгоны своих духов и стал проводить ритуальный обряд. Сна­чала он достал мешочек с солью и, высыпав ее в чашу- ночой, принялся что-то долго в нее наговаривать, по­мешивая соль длинным кристаллом кварцита. Затем, подойдя к ближайшей могиле, наковырял кристаллом немного грунта с нее и стал тщательно перемешивать его с солью. После этого, неожиданно для нас, стал быстро вертеться на месте. Он сделал три оборота по три раза и во время каждой паузы широко и резко раз­брасывал щепотки соли в сторону пути, по которому мы направлялись, будто отгоняя кого-то с дороги.

Затем он снова сел и скрипучим низким горловым каем затянул песнь-молитву...

Мы все завороженно смотрели на шаманский ри­туал Тордоора, догадываясь, что он связан не только с судьбой экспедиции, но и с самими нашими жиз­нями...

Я старался услышать его слова, но понял лишь, что он камлает Дъее-Хану - духу - покровителю дороги, живущему там, где небо упирается в землю и где стоит гора, вершина которой достигает дома Бая-Ульгеня. Гордоор просил Великого Духа, чтобы его бело- зол отисто-рыжий конь с луновидными рогами ПО­явился перед нами и провел за собой страждущих пут­ников через неприступную преграду духовного воин­ства...

Внезапно шаман вскочил на ноги, сел в седло и, не говоря ни слова, быстро двинулся вперед. Я хотел мах­нуть рукой приятелям, но команды не потребовалось: наши лошади тут же пошли сами, одна за другой, след в след.

Мы проехали не более пяти километров, как лошади снова заволновались, отказываясь повиноваться ко­манде "Чу" (вперед). Их напряжение нарастало, и Тордоор велел спешиться...

- Сейчас мы пойдем к курганам, священным не только для Алтая, но и для всех людей, - сказал он.

Среди них находится и тот, в котором спала "прин­цесса Кадын". В тех местах нельзя разговаривать, так как душп-сульдэ лежащих там избранных берегут по­кой своих тел, но мы сами опознаем курган принцессы по раскопу. Великая Сила охраняет теперь эти места, и Тордоор не уверен, что каждый из нас сможет пере­жить воздействие ее проверки. Кто сомневается в себе, должен остаться с лошадьми.

Кроме конюхов-казахов, вслед за стариком пошли все, понимая, что это лишь начало тех испытаний ду­ха, что ожидают нас в этих сакральных местах. Не знаю, отчего мне так трудно дышалось, пока мы шли вперед за шаманом: то ли волнение перехватывало горло, то ли что другое... Я напряженно всматривался вперед, надеясь увидеть высокие, как в Пазырыке, курганы, но видел лишь бескрайнее серое плато и сверкающие впереди вершины Табына...

Через час томительного пути мы вдруг увидели огромный участок понижения в поверхности плато. Он напоминал многокилометровую кальдеру древне­го вулкана или гигантскую плоскую воронку со сгла­женными временем краями. На дне ее тянулась це­почка из нескольких десятков невысоких, круглых каменистых курганов. Их линия имела строгое на­правление "север - юг" и, таким образом, словно стрелка компаса указывала на священные вершины семигорья.

Мы долго стояли на краю кальдеры, не в силах сде­лать шаг вниз. Нет, страха не было; просто в голове неотвязно стучала одна мысль: "Нельзя!"

Первым пошел Тордоор. Он был уже внизу, а нас всех еще что-то крепко держало на месте. И вдруг пе­редо мной будто зажегся зеленый сигнал светофора, будто распахнулся незримый турникет.

"Можно!" - вдруг понял я и шагнул вперед ватны­ми ногами, понимая, что только что прошел чью-то гаи нственную проверку.

Следом, один за другим, сошли вниз и другие участ- ники нашей экспедиции.

Шаман уже стоял у крайнего, южного кургана, ко­торый был раскопан.Мы поняли, что это и есть усыпальница "принцес­сы Алтая". Фактически кургана не было. Была выдол­бленная в породе каменная яма диаметром до десяти метров. В ней проглядывали остатки бревенчатой по­гребальной камеры, куски льда, какая-то рухлядь. Почему-то стало стыдно...

Из статей археологов я знал, что пол саркофага был выстлан черным войлоком, покрытым странными письменами-аппликациями из золота. "Принцесса" лежала головой на подушке, на боку, в позе спящего человека, держа в руке ритуальное серебряное зерка­ло. Тело ее было укрыто меховым одеялом, расшитым золотыми нитями. Вокруг находилось множество культовых предметов: разнообразные деревянные и костяные идолы, резные фигурки зверей и птиц, сосу­ды с кореньями растений, жреческий скипетр и риту­альные ножи. Я уже писал и об уникальной татуиров­ке, покрывающей тело "принцессы", символы кото­рой до сих пор никем не разгаданы...

Невольно подумалось, что люди еще легко отдела­лись, растревожив священный курган. А ведь он са­мый крайний среди многих других.

- А кто лежит там, в следующих могильниках, бли­же и ближе к таинственному семигорью? - вдруг уга­дал мои мысли Паша. - И почему линия, выстроен­ная из десятков курганов, указывает концом на свя­щенное семигорье Табын-Богдо-Ола? Кто может объяснить?

Тордоор все молчит. На все наши вопросы и о захо­ронениях тюрков-кезеров, и о странностях "скиф­ских" курганов он так и не дает конкретных ответов, говоря, что все узнаем сами, когда придет время.

Ну что ж, завтра последний переход к главной цели. Возвращаемся к лошадям, обходим стороной кальдеру- некрополь и разбиваем лагерь.

Сон не идет в голову. Сидим у тлеющего аргала[4] и рассматриваем звездное небо. Тордоор рассказывает нам, что Млечный Путь (Кардын Дъолы) - это небес­ная дорога, по которой Бог ездит на своей колесни­це; Большая Медведица {Дъети-каан) - это семеро братьев охотников, наказанных за то, что хотели украсть дочь небесного царя; Полярная звезда (Ал­тын Казык) - это небесный кол, к которому бога­тырь Канджигей привязывает своего коня на вы- стойку.

Внезапно я заметил какие-то странные огоньки, блуждающие по плато.

Шаман насторожился, долго наблюдал за ними.

- Видимо, не только мы интересуемся сейчас прин­цессой Кадын, - тихо произнес он. - Эти огоньки - духовные двойники людей, которые отделились от тел во время сна и путешествуют самостоятельно в тех ме­стах, о которых часто думает их "хозяин". Это очень опасно для него. Ведь дух плато может поймать двой­ника и навсегда оставить у себя. Это приведет к тяже­лому заболеванию человека, и лишь опытный шаман способен вернуть двойника в тело... Кстати, - про­должал Тордоор - для выхода и входа двойник ис­пользует ноздри, поэтому если спящему человеку по­ложить уголек на кончик носа, то это напугает двой­ника и пока человек не проснется (а уголек не свалится) - душа не покинет тело...

Последние слова почти рассмешили меня: подума­лось о том, как же счастливы и беззаботны жители Ал­тая, если не просыпаются даже от головешки на носу. Эх, наша жизнь - фобия.

Кто-то из парней громко засмеялся, но Тордоор быстро одернул его:

- В священных местах нужно соблюдать особые правила: не смеяться и не шуметь, оставлять духам еду, брызгать аракой[5] и никогда не расслабляться.

Завтра, например, мы войдем в те места, где просто не может быть других людей. Поэтому не дай бог по­встречать человека, особенно красивую девушку. Это явно будет один из злых духов, решивших воспрепят­ствовать нам. Нужно будет попытаться всеми способа­ми прогнать его подальше...

Красивая девчонка после такого напряженного пути совсем бы не помешала нашей ночевке... - про­ворковал мне на ухо друг Паша, словно опять подслу­шав мои мысли.

Еще когда мы впервые увидели с перевала таинствен­ное семигорье, то долго рассматривали в бинокли его очертания. Ведь, кроме пары фотографий в Интерне­те, до сих пор не существует ни каких-либо достовер­ных топографических карт "нутра" этого горного узла, ни описаний возможного подъема на его вершины.

"Каким же маршрутом можно попытаться взойти на периметр горного кольца, чтобы затем выйти к подъему на центральную вершину?" - думали мы.

Осмотр со стороны настораживал тогда даже самых опытных альпинистов из нашей экспедиции. Наруж­ные склоны горного ожерелья сверкали сплошным панцирем вечных ледников. Корки снега, которая об­легчала бы преодоление трещин, не было совсем, и сплошные извилистые пасти последних угрожающе темнели во всех возможных направлениях подъема.

Мы были в растерянности, ведь ошибка в определе­нии маршрута восхождения сведет на нет все наши усилия. Тордоор безо всякого бинокля долго смотрел на сакральные горы, привычно бормоча что-то себе под нос, а затем сказал:

Это - Дом, а значит, войти в него можно только с юга.

После чего молча направил своего коня вниз с пе­ревала. Нам ничего другого не оставалось, как прекра­тить дискуссии и последовать за ним, хотя южная сто­рона семигорья ничем вроде бы и не отличалась от остальных.

Лишь теперь, когда на седьмой день пути мы при­близились к Табын-Богдо-Ола, когда из сверкающей точки он вырос перед нами огромным массивом не­приступных бело-голубых четырехтысячников, мне вспомнились те слова шамана. Лишь теперь стало вид­но, что с южной стороны массива, куда мы и направ­лялись, непреодолимое кольцо гор имеет небольшой разрыв.

Через него из сердца семигорья, со склонов его цен­тральной вершины, наружу выползает огромный, шершавый от трещин язык древнего ледника. Он рас­тянулся по черному массиву плато, теряя свое могучее тело сотнями быстрых ручьев и покрываясь бурой пы­лью, пока не превратился в морену из тысяч огромных камней, высящуюся почти отвесной стеной и испуска­ющую пронизывающий холод.

Но у нас нет выбора: лишь по этой морене, а затем и по леднику можно войти в горное кольцо Табына.

Мы стали разбивать лагерь у края морены и капи­тально утепляться.

У меня появилось тревожное ощущение того, что вокруг что-то происходит. Какой-то негромкий, но резкий и свистящий звук внезапно пронесся за моей спиной. Подумав, что это сокол-сапсан, которых тут летает немало, я не отреагировал. Однако спустя ко­роткое время такой же звук раздался у меня над голо­вой, за ним - еще один и еще... Солнце только что се­ло за горизонт, но холодный воздух делал сумерки аб­солютно прозрачными. Я оторвался от дел, поднял голову и увидел нечто, заставившее меня оцепенеть. Со всех направлений, по всем долинам плато, через распадки между скалами всех гор священного семигорья, снизу вверх быстро тянулись какие-то полосы очень плотного светлого тумана. Очень странного ту­мана. Он образовывался буквально из ничего перед самым массивом Табына и не спускался, как положе­но, в низины, а тянулся вверх до самого гребня горно­го кольца и, перевалив за его зубчатые края, исчезал внутри. Приглядевшись внимательней, я понял, что эти полосы имеют странный для тумана вид. Они не сплошные, а состоят из отдельных, хотя и нечетких белесых образований с колеблющимися контурами. И еще казалось, что они сами источают какой-то блед­ный свет...

- Они собираются на свое камлание, - вздрогнул и от голоса Тодоора. - И нашу судьбу тоже сегодня решат.

Впервые за поход всем стало страшно. Страшно не чи собственную жизнь. Страшно от осознания того, насколько человеческое тело ничтожно и беспомощно перед могущественным и неизвестным нам Миром ду­ховных стихий.

Как можно было нам обратиться сейчас к этим си­лам? Только молитвенной просьбой о дозволении прикоснуться, просьбой о помощи и содействии.

И все мы молились... Молились до тех пор, пока по­следние клочья "тумана" не исчезли в кратере семиго­рья. Темнота сгустившейся ночи скоро окутала все во­круг, но прекрасный и загадочный Табын продолжал сверкать мистическим голубоватым огнем, заворажи­вающим взгляд и восхищающим душу. И тогда Тордо­ор снова приступил к какому-то обряду, гадая на буси­нах своих четок, называемых алтайцами эрих. Закрыв глаза, он долго перебирал бусины, а затем резко, слов­но по чьей-то указке останавливался, зажав одну из бусин пальцами. Подсчитав количество бусин от нее до кисточки четок, он недовольно крутил головой и начинал все сначала. Многократно повторив данный ритуал, он огорченно сказал, что местные духи не бла­говолят задуманному нами. Чуть поразмыслив, он по­дошел к арчмаку[6] с провизией, вынул одну из двух оставшихся у нас бутылок водки и откупорил ее. Наши парни недоуменно уставились на старика, еще не до­гадываясь, какая потеря их сейчас ожидает. Но я дога­дался, что шаман, видимо, решил провести обряд сэр- жим, чтобы попытаться задобрить духов. Налив не­много водки в ритуальную чашу, он осторожно поджег ее и, раскачиваясь над бегающими всполохами сине­ватого пламени, начал бормотать молитвы, призывая на помощь своих духов-помощников. Водка поти­хоньку прогорала, но старик снова и снова подливал ее в чашку.

Побросав свои дела, наши парни столпились вокруг шамана, не отрывая глаз от уменьшающегося уровня в бутылке, но все же опасаясь подать хоть один возглас возмущения. А я понял: лучшего доказательства не­пререкаемости авторитета Тордоора в их глазах уже не требуется.

- Тоорэг\ - громко выкрикнул шаман, закончив обряд.

Затем он выплеснул остатки водки из бутылки в сторону морены, под тихий стон участников экспеди­ции, и начал повторное гадание. Теперь он использо­вал небольшие камешки обычной речной гальки, при­несенные из родных мест. То растаскивая их в сторо­ны, то сдвигая в кучки, он многократно пытался "прочесть" в образовывающихся фигурах наши шансы на удачное восхождение, но, увы, ответ, судя по его реакции, все время выпадал отрицательный.

Взяв в руки бубен и ритуальный посох, он молча ушел во мглу высокогорной ночи, явно направляясь к скрипящему телу ледника.Нет ни водки, ни шамана, загадочная чужая жизнь рядом плюс жуткий холод - настроение у всех сразу упало. "Что ждет нас в этих мистических горах? Допу­стят ли духи к алтайским тайнам? Все ли вернемся до­мой?" - мысленно спрашивали мы себя, лежа в палат­ках.

Проснулись рано и стали подгонять снаряжение. Хотя до рассвета было еще далеко, но это было при­вычным временем для восхождений. Пришел и Тор­доор, молчаливый и донельзя усталый после ночного камлания. Глядя на наши сборы, сухо сказал:

- Идите... Никто не погибнет сегодня, но удача ждет лишь тех из вас, кто общался ранее с горными ду­хами священного Кайласа...

Я вздрогнул: лишь двое из нас бывали на священ­ной горе Тибета и их имена знали все. Однако никто не проронил ни слова, и в шесть часов утра к таин­ственному Табыну вышли все семеро участников экс­педиции.

Преодоление огромных валунов морены отобрало у нас полтора часа, и, когда мы вступили на язык ледни­ка, солнце уже во всю силу освещало его предатель­ские трещины. Мы стали в три связки, причем я и Па­ша, с которым мы когда-то совершали кору[7] вокруг священного Кайласа, не сговариваясь, связались вдво­ем и пошли первыми. Трещины были жуткие, но дело привычное, погода безветренная, ясная и довольно те­плая, поэтому мы хоть и медленно, но продвигались вверх...

Однако когда вошли в своеобразную "дверь", то есть в ущелье, рассекающее горное кольцо, то внезап­но очутились в сплошной пелене плотного тумана, на­глухо запирающей его. Ноль видимости впереди, ноль видимости под ногами. Ни один нормальный альпи­нист не пойдет по леднику в таких условиях. Огляну­лись назад, но и там не видно ничего, даже идущих следом связок приятелей. Проверили приборы - не работают ни рация, ни спутниковый навигатор.

Успокоились насколько можно и, ощупывая лед­ник шестами, осторожно двинулись вперед, надеясь, что выше тумана не будет. Через десяток минут едва не улетели в трещину и окончательно остановились, чув­ствуя полную беспомощность и безысходность. Это была явная ловушка природы, и она сработала, сведя все наши шансы к нулю.

Какой-то ступор овладел рассудком, и мы молча сидели, спина к спине, чувствуя, как сырой холод по­тихоньку становится хозяином наших тел, и ждали, сами не зная чего. Дремота тянула вниз веки и убаю­кивала разум, отчего на душе постепенно становилось все спокойнее и безразличнее...

Внезапно что-то толкнулось в мое сознание. Я с трудом приоткрыл глаза и вдруг различил в тумане, неподалеку от себя, неясную фигуру какого-то стари­ка в длинной белой шубе, с белой же бородой и посо­хом в руках. Он приветливо улыбался и манил меня за собой. С трудом поднявшись, я растолкал полусонно­го, ничего не понимающего напарника, и мы пошли дальше вверх, следом за стариком, даже не глядя под ноги.

Через короткое время зона тумана закончилась так же внезапно, как и появилась. Мы стояли в лучах яр­кого солнца, на огромном леднике, лежащем в середи­не горного кольца Табын-Богдо-Ола, а в километре перед нами высилась сверкающая шапка его централь­ной вершины. Пятерых наших товарищей нигде видно не было, молчали и их рации...

Подробности подъема на главную вершину могут заинтересовать лишь альпинистов, поэтому я не буду о них рассказывать. Вершина эта, высотой 4104 м, пред­ставляет собой большой купол, покрытый сплошной, толстой и полупрозрачной шапкой звенящего "буты­лочного" льда.

Она расположена практически в самом центре гор­ного кольца-узла, состоящего еще из шести вершин от 3500 до 3800 м. От наружных стен горного ожерелья в разные стороны отходят мощные гряды трех скали­стых хребтов. Они-то и являются как географически­ми, так и государственными границами сопредельных стран.

Мы с Пашей почти одновременно поняли, что ве­личественная картина строения горного узла Табын- Богдо-Ола почти в точности напоминает нам другой горный узел планеты - священный Кайлас в окруже­нии своих скал-лепестков. Да и само плато Укок не раз уже навевало нам воспоминания о Тибете. Те же высо­когорные и угрюмые мрачные просторы, те же могиль­ники и чортены. Та же историческая судьба. Та же ми­стика вокруг.

Что это? Еще одно "чрево" нашей живой планеты? Опять загадка...

Вроде бы цель достигнута: стоим на вершине свя­щенного Табына.

Но где же ответы на все наши вопросы? Где отгадки алтайских тайн? Желанный "ключ" под ногами, но где дверь, за которой хранится истина?

Кое-что стало проясняться. Стоя на вершине, я по­нял, почему тогда, на перевале, Тордоор назвал свя­щенное семигорье словом Дом.

Ну конечно же! Ведь передо мной гигантское при­родное обрядовое пространство! Горное ожерелье - это священное-кольцо, или Круг Силы на юге его, как положено, располагается "Дверь"; шесть вершин - это толгожины (стражники-онгоны).

Да! Здесь все как принято у шаманов.

Так вот, оказывается, откуда они переняли законы построения обрядового пространства, позволяющего

проникать в иные миры! Сама матушка-Земля научи­ла их!

Но ведь самым священным местом Круга Силы яв­ляется его центр, олицетворяющий Гол. Значит, мы с Пашей сейчас, в своей физической реальности, стоим на том месте, где в реальности духовной растет Тургэ - символическое Мировое древо, соединяющее своими корнями, стволом и ветками Нижний, Средний и Верхний духовные миры!

Но как проникнуть в иную реальность? Как вос­пользоваться мистическим Древом, чтобы путеше­ствовать среди загадочных миров в поисках тайны "принцессы Кадын"? Кто здесь хозяин? Какие силы камлают в обрядовом пространстве, созданном самой планетой?

Все наши надежды теперь связывались только с мо­гуществом Тордоора, и мы поспешили в лагерь.

К закату мы успели спуститься вниз. К счастью, все участники экспедиции были живы. Их связки двигались в тумане по леднику пять часов и вдруг снова вышли за пределы горного кольца. Гора выгнала их из своего чрева. "Дойдет лишь тот, кто позван", - вспом­нились мне слова Николая Рериха.

Выслушав рассказ о белом старике, спасшем меня и Пашу, Тордоор сказал:

- Вам помог Алтай-ээзи. Это дух - хозяин Алтая, глава над всеми его духами. Он всегда благосклонен к

людям, если те живут по законам природы. И только его покровительство спасло вас от западни охранни- ков-толгожинов.

Пятеро неудачников долго уговаривали шамана провести более мощный обряд и испросить-таки для них доступ на вершину Табына. За плечами у них был опыт восхождений на многие семитысячники плане­ты, и провал на нынешней "вершинке" их всерьез обо­злил.

Тордоор проснулся, молча постоял рядом с нами и стал выкладывать дрова для костра. Никогда не поль­зуясь спичками, он достал кресало, кремень и стал вы­секать искры на мягкий трут из пушистой травки. Трут занялся, и старик стал размахивать им, призывая жи­вой огонь в гости к усталым путникам.

Костер радостно затрещал, словно радуясь привоз­ным дровам. Он щедро обдавал нас волнами приятно­го тепла, снимая тяжесть с тела и груз с души.

Эхма, была бы жизней тьма! - воскликнул кто-то.

Будет. Но и в этой еще не все потеряно, - про­бурчал Тордоор.

Мы насторожились: что он имеет в виду? Присни­лось ему что-то?

Надо всем вам принять участие в обряде камла- н и я вместе со мной. Может быть, тогда и получите, допуск к горе и ее тайной жизни. Я не знаю, чем все

это может закончиться, но это ваш единственный шанс...

Никто не возразил ни слова, и шаман стал готовить­ся к обряду. Он надел свой костюм-упсиэ и притушил костер. Разместив нас вокруг тлеющих углей, он бро­сил на них несколько веток припасенного можжевель­ника, устроив дымокур. По примеру шамана мы гнали священный дым ладонями к своему лицу, макушке, груди, словно купаясь в нем. Окуривая тело, каждый трижды повернулся вокруг себя, глубоко вдыхая горь­коватый запах. Слегка закружилась голова, мы стояли, будто покачиваясь в волнах приятного дурмана...

Велев всем сесть, Тордоор достал свою трубку и на­бил ее какой-то травой из кисета черной овчины. Он раскурил трубку и пустил ее по кругу, сказав, чтобы каждый из нас сделал из нее по нескольку затяжек. Дым был сладковатым и хорошо мне знакомым. Cannabis sativa (коноплю) издревле используют шама­ны в разных частях света.

Все видимое вокруг словно поплыло перед глазами под легкий звон невидимых колокольчиков. Хотелось встать и выйти из своего, мешающего двигаться тела. На счастливых лицах товарищей я читал радостное возбуждение и готовность к действию. Мы встали и, взяв друг друга за руки, повели круговой танец-хоровод вокруг костра...

А шаман уже плясал на его мерцающих в ночи углях, наращивая темп ударов по бубну и птичьим клекотом выбрасывая из горла какие-то странные призывные слова-звуки:

Э-o...o...o... Ху-лы...ы...ы... За-а...а...а...

То хрипом, то шепотом, то утробным кряхтением, то звенящим криком он будто пел кому-то свою пес­ню, на только ему одному понятном языке. Подняв бубен над головой, шаман все быстрее орудовал коло­тушкой, а потом завертелся в полном неистовстве. Шнурки и веревочки на его одеянии, разлетевшись в стороны, превратили фигуру в фантастический, полу­прозрачный темный волчок, грохочущий и вопящий в дыму костра, разбрасывающий огненные искры углей под наши ноги.

Все быстрее мчались и мы вокруг него, уже не чув­ствуя под собой твердой опоры и не ощущая уже ниче­го: ни времени, ни пространства, ни самой жизни те­ла. Исчезло все, кроме вечного движения...

Сейчас! Сейчас мы раскрутим внутреннюю энер­гию священного круга, и она вольется в гол шамана! Сейчас его конь-ветер понесет исступленного седока в путешествие по невидимым мирам!

Сейчас!.. Сейчас!.. Сейчас!..

Хурай!.. Хурай!.. Хурай!..Волчок тела шамана вдруг засветился мерцающим голубоватым светом, превращаясь в какое-то верете­нообразное облако. Вверх и вниз от него тянулась свер­кающая ось. По ней от отца-Неба и от матушки-Земли к сердцу кама* полились потоки таинственной боже­ственной силы. И там, где они встретились, вдруг вспыхнул красный огонек. Он разгорался все ярче и ярче, вырастая в размерах, и наконец вспыхнул ярким неземным пламенем, обдавшим светом и наш хоровод.

Внезапно из этого таинственного огня вдруг воз­никло огромное и величественное дерево. Его девять могучих ветвей простирались в невидимую бесконеч­ность, а вершина терялась в поднебесье.

Оглушительный грохот бубна прервался на самом звенящем крике шамана, и все мы рухнули наземь в полнейшем изнеможении...

Падая в туманное забытье, я еще видел, как двой­ник шамана все выше и выше взбирается по веткам вселенского Древа, исчезая в пространстве миров и моем сознании...

- Вставай! Нам пора идти! - тряс меня за плечо Тор­доор.

Я с трудом осознавал действительность, слыша, как от теребит и других членов экспедиции. Непонятно, как долго длилось камлание, но сейчас была глубокая ночь, а шаман поднял всех и велел собираться.

- Я вернулся за вами. Точнее, мы все вместе бу­дем там следующей ночью, а потому нужно успеть засветло подняться на вершины Табына. Вам, - ска­зал он ребятам, - разрешили подняться только на вершины священного кольца. Мы же с ним, - и он указал на меня, - проведем шаманское путешествие в поисках души той, кого называют принцессой Ка­дын, с центральной горы... Но вы все будете участво­вать и в этом камлании. И каждый увидит и почув­ствует то, к чему открыта его душа. Не бойтесь за­мерзнуть в ночных горах. Опасайтесь быть там слепыми и глухими, ибо эта ночь будет пиком вашей жизни... И ради нее каждый из вас должен будет со­вершить невозможное. Опасность чрезвычайная, но не думайте о смерти. В жизни человека бывают ми­нуты, которые стоят всего остального его пути. Эти минуты ждут вас!

То, что мы должны были сделать, выходило за гра­ни разумного. Нужно было снова по морене и леднику войти в горное кольцо, а затем разделиться. Мы с Тордоором поднимемся на Табын, а шестеро моих това­рищей должны в одиночку засветло подняться на каж­дую из остальных вершин семигорья.

И как только скроется солнце, мы начнем священ­ный обряд допуска. Каждый, находясь на своей вер­шине, должен будет медитировать, играя на варгане. Все остальное произойдет так, как должно произойти. Тордоор подарил нехитрый инструмент каждому из нас, и мы пошли...

Я не чувствовал ни трудностей подъема, ни холода. Озноб возбуждения непрестанно бил тело до самой вершины, напрочь отметая все чувства. К закату мы были на месте и стали готовиться к обряду. Тордоор разложил жертвенные подношения из еды и напитков, разжег под камнями курильницы. Последние лучи солнца уходили, забирая с собой остатки тепла, и я с трудом представлял себе наши шансы выжить в усло­виях ледяного мрака высокогорной ночи, хотя пока и было до странности безветренно.

"Успели ли товарищи подняться на свои вершины? Каково им там, в одиночку-то?" - думалось мне.

И вдруг, словно отвечая на мои мысли, с одной из вершин запел варган.

И тут же за ним - второй, третий, четвертый... Ми­нута, и уже со всех шести вершин зазвучали призыв­ные звуки волшебных инструментов! Это было каким-то чудом! Ведь каждого исполнителя отделяло от нас расстояние от одного до трех километров, а голоса ти­хих варганов звучали так ясно, что можно было выде­лить из фантастического оркестра каждый из них! Да и какие это были звуки! Никогда в своей жизни я не слышал ничего подобного!

Но кто и когда научил ребят такому мастерству? Ведь они прежде и в руках не держали шаманского ин­струмента?

Это кай-ээзи пришли к ним на помощь, - сказал Тордоор. - Хороший знак для всех нас. Мы допущены и приняты под защиту. Пора начинать обряд.

Голоса наших с ним варганов вплелись в тягучую сеть мелодии, раскинувшуюся над священным семигорьем. Она словно тянулась от его кольца к центру магического пространства, откуда уходила в беспре­дельную высь...

Я уже видел этот мерцающий поток призывных ви­браций и не сводил с него зачарованных глаз. Скоро он стал переливаться искрящимся золотым сиянием, превращаясь в огромный полупрозрачный столб не­земного света. Поток этот шел уже сверху вниз по на­шей музыкальной канве, словно вселенский отклик нашему зову.

Небесный сияющий столб вдруг стремительно за­кружился и стал разворачиваться в огромную воронку, почти касающуюся своей золоченой вершиной ледя­ной шапки Табына. Скоро вращение замедлилось, и перед моим изумленным взором предстала невообра­зимая золотая гора. Ее бескрайнее основание терялось и безбрежных просторах небесного свода, а вершина была совсем близко от нас. Более того, она медленно опускалась вниз, навстречу вершине Табына, и совсем скоро они соединились...

Огненная вспышка озарила все вокруг, заставив ме­ня закрыть глаза. А когда они открылись, я не узнал ничего, что было прежде вокруг. Это был совсем иной, поразительно невероятный мир. Сияющий неземной с нет вдруг превратил ночь в ослепительный день. В его лучах блистали ледяные шапки всех шести вершин священного горного ожерелья. А на каждой из них ве­личественно восседали огромные, полупрозрачные фигуры богов Верхнего мира. Я поочередно узнавал в них сыновей великого Ульгеня.

Вот сидит могучий Каршит, умеющий творить лю­дей и скот, двигать солнце и луну, дробить на куски крепчайшие скалы. На соседней вершине высится фи­гура главного управителя людских судеб, отважного богатыря Майдере. Это он сотворил из камыша и гли­ны первую женщину на земле. Далее восседает непо­бедимый богатырь Мангдышире. Он сверг под землю зловредных Керей-Кана и Бий-Караша, а затем и са­мого владыку Царства мертвых - великого Эрлика. Вот пророк настоящего и будущего, хранитель челове­ческих душ, верховный творец жизни и смерти - му­дрый Дьайачи.

А вот и тот, кому камлал Тордоор в день нашего знакомства: защитник и покровитель человечества Дьайык. В его ведении и обновление природы, и уро­жай, и приплод. И замыкает мистический круг глава всех сверхъестественных помощников каждого шама­на, покровитель камов Каракушкан.

Глубокая медитация покрывала небесных братьев. Могучи и многоопытны боги Верхнего мира. Но все они застыли, склонив головы перед всесильным от­цом своим, верховным божеством, создателем и творцом всего сущего, великим демиургом Ульгенем.

"Но где же он? Ведь его место у алтаря вселенского обрядового пространства, - спрашивал я себя. - Он должен быть там, где находится центральная вершина Табына!"

И тут с благоговейным трепетом и мистическим ужасом я осознаю, что Вседержитель находится надо мной, вокруг, внутри и снаружи меня. Что я - толь­ко маленькая пылинка у подножия его золотого тро­на! Я не вижу его целостного образа, но явственно испытываю поразительное ощущение себя в Боге и Бога в себе! Мы едины с ним сейчас. Я хоть и ни­чтожная, но полноценная частица своего небесного Отца! Он спустился в наш Средний мир на вселен­ское камлание великих богов! Он теперь со мной, и я с ним!

"Посмотри, - прозвучал у меня в голове голос Тор- доора, - как стремительно несутся по склонам золо­той горы воды могучего Долбора. Это река мирового сознания. Миллионами ручейков вливаются в нее от­дельные сознания всех существ. Далеко в Верхнем ми­ре, у самой оконечности Мирового древа, лежит ее ис­ток. Принимая в пути притоки сознания, Долбор ско­ро становится могучей стремниной, несущей духовные йоды в преисподнюю Нижнего мира. Нам с тобой предстоит путешествие по великой реке мирового со­знания, в поисках души принцессы Кадын. Но начать его можно, лишь отыскав истоки рек наших собствен­ных сознаний. По ним мы и вольемся в мистические воды всеведущего Дол бора..."

Необходимо объяснить, почему нам понадобилось пу­скаться в такое трудное и опасное путешествие, чтобы узнать тайну "принцессы". Дело в том, что после смер­ти любого человека три составные части его души по­лучают разную судьбу. Душа-сульде остается жить под­ле нас в Среднем мире. Она поселяется где-нибудь среди природы, неподалеку от захороненного тела, и никогда уже не переродится вновь. Душа-сунесу от­правляется в загробный Нижний мир и ожидает там перерождения в каком-нибудь новом теле. А душа-ами улетает в Верхний мир и также ждет следующего пере­рождения.

Конечно, проще всего было бы поискать сульде "принцессы", призвав ее обычным камланием, но это было невозможно, так как мы не знали истинного имени таинственной девушки. Оставалось лишь по­пытаться узнать ее имя и судьбу у хозяев Нижнего или Верхнего миров, попав туда по руслу Долбора...

И вот, призвав на помощь духов собственных онго- нов, мы с Тордоором пустились на поиски истоков своих шаманских сознаний. Я, как и предполагал, на­шел свой исток в дебрях приамурской тайги. Стреми­тельный полет вдоль его вод к Долбору - это волшеб­ная лента пленительных воспоминаний о своей пред­шествующей жизни. Они пролетели коротким сном, и вот я уже вижу Тордоора, поджидающего меня на вол­шебном берегу...

В путь! Скорей! - кричит он мне. - Скорей, по­ка звучат варганы твоих товарищей. Скорей, пока ме­дитируют боги, открыв нам дорогу в свои миры...

Упоительный восторг охватывает мою душу при слиянии с могучим потоком всеобщего сознания ми­ров. Я то плыву стремительной рыбой в его водах, то бегу быстрым оленем вдоль берега... Тордоор летит ря­дом быстрокрылым орлом, а порой бросается щепкой в буруны и водовороты Долбора...

Дальше!.. Вниз!.. Дальше!.. Вниз!..

И вот уже впереди показалась черная зияющая яма. Со страшным грохотом обрушиваются воды Долбора в пещеру, ведущую в Нижний мир.Это царство могучего Эрлика. Равновелик он по си­ле Ульгеню, но властвует над Царством мертвых. Здесь есть обширные болота с человеческими страстями и озера, наполненные выплаканными слезами. Крова­вые реки текут меж лесов из костей. Только половин­ки солнца и луны тускло мерцают во мраке страха и смердящей мглы...

Но владыку нельзя тревожить по пустякам, и мы обращаемся к его сыну.

Его зовут Караш, и живет он на 5-м слое подземного мира в чугунном дворце. Вечный ворон Караша ведает обо всех душах-сунесу, пребывающих в Нижнем мире.

Но огорчила нас мудрая птица: ни одна из душ не задерживается тут более ста земных лет, стало быть, нет здесь сейчас сунесу "принцессы"...

И полетели мы скорее обратно из мрачной преис­подни стезею птиц, воздушной тропой над Долбором, среди стаи душ, возвращающихся в Средний мир для очередного перерождения. Они спустились туда, а мы под звуки варганов полетели дальше, в Верхний мир, ще высоко в поднебесье, у кроны Мирового древа, лежит исток могучего Долбора. Рядом с ним стоит бревенчатая изба, в которой живет матушка Умай. Эта бо­гиня и является хранительницей людских душ. Райскими птичками порхают они в кроне Древа, ожидая позволения матушки на свое перерождение. А получив его - быстро ныряют в воды Долбора, чтобы отпра­виться в Средний мир и войти в тело новорожденного ребенка.

- Ответь, матушка! Ведь люди должны знать имя

той, перед кем преклоняются... Ответь, великая боги-

ня Верхнего мира!

Недолго ждали мы ответа всесильной богини. Та

душа, которую мы искали в долгом путешествии, была

любимой птичкой Умай. Никогда за истекшие тыся- челетия не отпускала ее от себя богиня Верхнего мира.

И нам не позволила даже увидеть наперсницу. Но зато

І

назвала ее имя. Звали ее Хатхоретт, и последнее ее те­ло проживало в Египте!

И снова вниз по Долбору. Вниз со сладким ощуще­нием приоткрытой тайны, с тонкой ниточкой, веду­щей к клубку ответов. Я уже чувствовал душой их бли­зость и мечтал лишь о том, чтобы побыстрее вновь оказаться у могилы загадочной "принцессы"...

Сознание вернулось в тело, оцепеневшее на верши­не Табына, и я вновь увидел погруженных в медита­цию богов. Тут взгляд скользнул вниз, и я узрел карти­ну, которую мне никогда не суждено забыть.

В лучах духовного света лежащие в кольце семигорья ледники стали совершенно прозрачными. И под этим гигантским природным стеклом словно на ви­трине покоились неисчислимые россыпи золота, ка­меньев и драгоценных изделий. Они сверкали, искри­лись и переливались всевозможными цветами, будто волшебные картинки огромного, неохватного глазом калейдоскопа...

- Это загадочное золото скифов, надежно упря­танное от людей в таинственной казне священных гор. Ведь только всесильные духи могут навечно за­хоронить то, ради чего человек добровольно готов вновь и вновь превращаться в животное, - сказал Тордоор. - Скифы собрали и вернули Земле принад­лежащие только ей богатства. Потому что они были Воинами...

Потому что они были язычниками...

Мы все вернулись с горы. И все стали другими. Никто ничего не рассказывал друг другу и ничего не спраши­вал. Таинство есть таинство...

Экспедиция спустилась к раскопу могилы "прин­цессы", и Тордоор провел общее камлание, вызвав дух-сульде загадочной Кадын-Хатхоретт. И дух по­ведал, что была она верховной жрицей Верхнего Египта и по высшему повелению пришла когда-то умирать к священному семигорью, потому что Табын - это Гол нашей планеты, сердцевина, где в гармонии соприкасается физическая и духовная ее суть. Это древний сакральный центр для всех языч­ников земли. Сюда, в место, где сходятся и время, и пространство, и возможности, всегда приходили умирать высшие из тех, кто умел соприкасаться с ду­ховной жизнью всех трех миров. Они хотели, чтобы после смерти их души-сульде поселились в этом свя­щенном месте и стали невидимыми, но могуще­ственными стражами казны...

Вот и тюрки когда-то хотели сюда попасть. Но не за мудростью, а за золотом устремлялись они. Лежат они с тех пор вечным уроком для всех, обуреваемых корыстью.

А тела духовных защитников находятся здесь, в уви­денном нами обрядовом пространстве: шаманы, волх­вы, сильфы, корнбоки, вайли, никсы - языческие

жрецы всех народов и времен. Всего 99 курганов. И давно уже ждет Табын сотого жреца, ибо, по преда­нию, он принесет в хранилище священной казны по­следние щупальца зловещего золотого спрута, дела­ющего людей рабами. Очень долго ждет...

Долго, но еще надеется... Потому и тайну нам рас­крыл.

Плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия.

Св. апостол Павел (IKop. 15, 50)

Согласитесь, что самый главный вопрос человечества звучит так: "Что будет с нами после смерти и будет ли что-нибудь вообще?"

Ответ на него уже давно разделил всех людей на два духовно-биологических подвида: Homo sapiens чело- иск разумный,) и Homo spirichuels (человек духовный,). Большинство первых не верят в Бога и в загробную жизнь, а потому страшатся окончания своего земного нуги, особенно если он протекает в достатке. Некото­рые из них, правда, уверены, что почитать Создателя "надо", и даже посещают церковь. Но и они боятся

Смерти, справедливо ожидая за ней Страшного суда, а Потому жаждут прожить на этой планете как можно дольше и комфортней.

Вторые не страшатся смерти, так как считают ны­нешнюю жизнь лишь прелюдией к другой, более со­вершенной, право на которую надо заслужить терни­стым, но праведным путем совершенствования души. А есть среди них и такие, которые не только не боятся смерти, но и добровольно просят Создателя об укоро­чении своего земного пути и, как правило, получают у него на это Божественное благословение. И есть на свете места, где происходят таинства такого ухода из жизни, называемого в народе белая смерть...

"Что-то я никогда не слышал такого термина в хри­стианстве", - подумает иной читатель.

Да, этот термин эзотерический. Но он тесно связан с христианством, и многие его святые уходили именно таким образом...

Об одном из мест, где могут происходить такие та­инства, и пойдет речь в данном рассказе. Но чтобы было проще понять смысл происходящего там, мне необходимо напомнить читателю некоторые основы эзотерических знаний о сути человека и смысле его существования на земле.

Тот факт, что существо человеческое трехчастно и со­стоит из тела, души и духа, был осознан многими еще в глубокой древности. Три Деджотас индийской Тримурти; Три Головы еврейской каббалы; Троица егип­тян и Троица мифологической Греции - не единственные тому доказательства. "Три Духа живут и по­буждают человека к действию, - учил еще Парацельс, - три мира изливают свои лучи на него". Об этом же дважды повторял в своих посланиях и святой апо­стол Павел. Даже материалисты признают теперь факт существования у человека души, когда пытаются объ­яснить сложную работу мозга, феномен индивидуаль­ного сознания, богатейшую палитру человеческих чувств.

- спросите вы.

Дух есть нечто Божественное, присланное свыше и совершенно отличное от человеческой души. Именно дух, посланник могучей воли Создателя, фактически оживляет наши душевные тела после рождения, вклю­чай в нас таинственный дар сознания. "Я введу дух в нас, и оживете... и узнаете, что Я - Господь", - объ­яснял Создатель свои деяния святому пророку Иезекиилю (Иез. 37, 2-10).

Дух обладает великой силой воздействия как на ду­шу, гак и на физическое тело. Пронизывая каждую его клетку, он заведует всеми функциями тела. А раз это Так, значит, он не случайно послан в каждого из нас. Значит, он принес какое-то задание для нашей души, Какую-то волю Создателя.

У каждого человека, конечно, есть своя индивиду­альная судьба. Но она не дается Богом, а формируется в его предыдущей жизни по законам кармы. Здесь же речь идет о смысле существования человечества в це­лом!

Догадываюсь, и далеко не я один. Уже на следу­ющей странице объясню вам свою точку зрения. А по­ка вернемся к небесному духу, входящему в каждого из нас.

В чем же смысл его Божественной миссии?

Приведу пример: "Ныне отпущаеши раба Твоего, Владико, по глаголу Твоему с миром, яко видесте они мои спасение Твое..."

Эти слова в светлый день Сретения Господня вос­пел праведный Симеон Богоприимец (Лк. 2, 29-32). Бесконечно долго ждал он смерти, будучи не в силах и не вправе умереть, ибо, по слову ангела, должен был своими глазами увидеть родившегося от Девы Спаси­теля, взять Его на руки, ощутить и возвестить челове­честву, что пришел посланник Божий. Возвестить хо­лодеющими устами, отходя с миром в жизнь вечную и исполнив Завет, данный ему Святым Духом.

Так какую же волю Создателя приносит дух в душу каждого из нас? Согласно эзотерическим воззрениям, все дело заключается вот в чем. Наша матушка-планета рождает Homo sapiens, то есть человека разумного, со­стоящего из видимого физического тела и семи тонко­материальных и духовных оболочек-сфер, окутыва ющих эмбрион того бесплотного вселенского суще­ства, которое и должно в конце концов получиться из каждого в ходе длительной эволюции. Пребывание на Земле для него - это как обучение в первом классе своеобразной космической школы. Множество со­блазнов и испытаний уготовила плотская жизнь для народившейся души. Ведь в земной жизни мы во всех делах и поступках руководствуемся велениями соб­ственного разума: рационального, расчетливого и хо­лодного. Вспомним одну евангельскую притчу:"У одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? Не­куда мне собрать плодов моих. И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь мой хлеб и все добро мое. И скажу душе моей: душа! Много добра лежит у тебя на многие годы; покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! В сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?" (Лк. 12, 16-20).

К сожалению, далеко не каждый из нас живет в со­ответствии со словами Иисуса: "Не собирайте себе со­кровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут" (Мф. 6, 19-20).

Так вот! Божественный наставник, святой и беспо­рочный Дух посылается в каждого из нас, чтобы доне­сти до сознания человеческой души не только эти, но и многие другие заповеди Божьи. Его цель - стать для

нее духовным поводырем в этом мире, полном соблаз­нов и искушений плоти.

"Ни человеческие молитвы, ни кровь другого человека не могут спасти нас от индивидуального уничтожения после смерти, если мы крепко не привяжемся в течение нашей земной жизни к нашему собственному бессмерт­ному духу - нашему Богу"[8].

Главная задача Духа в том, чтобы за короткий отре­зок земной жизни помочь Homo sapiens превратиться в Homo spirichuels! Да, именно в этом и заключается смысл нашей жизни на планете, смысл эволюции че­ловеческого существа: впервые родившись в матери­альной плоти человека разумного, наша душа должна пройти нелегкий путь, чтобы стать душой человека ду­ховного!

Из человека, живущего велениями разума, нам на­до стать Человеком, живущим движениями сердца! Ведь именно в нем, главном органе нашего физиче­ского тела, и обитает Божественный праведный Дух, помогая душе бороться с дьявольскими похотями, низменными страстями и алкающим чревом. Ибо, как сказал святой апостол Павел, "плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия"( 1 Кор. 15, 50).

Иными словами, Homo sapiens изначально обречен на бренную жизнь, так как является лишь материаль­ной оболочкой, своеобразной первичной скорлупой для духовного эмбриона бесплотного звездного суще­ства, называемого в эзотерике Anima Mundil

Именно им и должен в конце концов стать каждый из нас, сбрасывая поочередно в ходе своей длительной эволюции все семь укутывающих нас ныне оболо­чек...

И большая беда ждет тех из людей, кто удовлетво­рился мнимыми радостями и счастьем земной жизни во плоти. После естественного распада этой самой плоти их ждет и духовная смерть. Такая душа теряет личностное ЭГО; собственное "Я", присущее ей в зем­ной жизни, и полностью развоплощается.

Совсем иная судьба у развоплотившейся души, су­мевшей стать Homo spirichuels. Ведь она жила в соот­ветствии с великим словом Господа нашего: "Кто не собирает со Мною, тот расточает" (Мф. 12, 30) - и собирала плоды исполнения заповедей Христовых, о которых прекрасно сказал в своей проповеди архи­епископ Лука (В. Ф. Войно-Ясенецкий): "Надо стать нищими духом, смиренными, плачущими, надо стяжать великий дар слез, который так немногим свойствен; на­до стяжать кротость вместо гордости, грубости и са­мопревозношения; надо всем сердцем алкать и жаждать правды Божией; надо стяжать сокровища милосердия, стать чистыми сердцем, быть миротворцами... И когда придет смертный час такого человека, тогда ангелы Бо- жии понесут впереди него на золотых блюдах все доброе, что сделал он: все дела любви, дела милосердия, все слова добрые слова истины, стремления высокие и чистые - понесут, понесут..."

Это Дух, именно Божественный Дух умершего тела праведника, поведет за собой его чистую возвышен­ную душу по ступеням сияющей небесной лестницы к самому верху Божественного Престола!

Приходилось ли вам задумываться, почему смерть человека имеет у православных несколько наименова­ний. Церковь говорит, что человек не умер, а скончал­ся, почил, усоп, преставился...

Вовсе не об одном и том же. Эти термины исходят из всего вышесказанного и как нельзя лучше под­тверждают предположения о том, что существует чер­ная, серая и белая смерть.

Черная смерть - это смерть насильственная. Она от дьявола, и мы не будем ее касаться в разговоре о пра­ведном пути для души.

А естественный конец может наступить двояко.

Серая смерть ждет подавляющее большинство лю­дей. Наступает она тогда, когда "биоробот", т. е. их фи­зическое тело, уже износился окончательно и погибает еще до того срока, как дух сумел воспитать человека духовного из первоначального человека разумного.

нимаются в Божественной канцелярии уважительные при­чины?"

Конечно, принимаются. Божественная цель не вы­полнена, но если человеческая душа стремилась к Бо­гу, то двери не закроются перед ней. Ее ждет перерож­дение в следующем теле, где дух предпримет вторую (третью, четвертую, пятую и т. д.) попытку ее спасе­ния. О таком умершем говорят "почил"...

И это слово отражает временное состояние покоя, отдыха, а отнюдь не безысходности смерти.

Да, наверное. Только если под лаврами понимался погребальный венок для человека, прожившего до­стойную жизнь...

Если же душа умершего всю земную жизнь была порабощена проблемами человека разумного и не слышала велений сердца, то ее ждет духовная смерть - полное личностное развоплощение, о котором уже го­ворилось выше.

И о таком человеке принято говорить "скончался", то есть закончил свое существование как личность и на этом и на том свете.

Это народные упрощения того же полного конца...

Высшей же формой окончания человеком своего земного пути является белая смерть. Бывает так, что дух досрочно выполнил свою Божественную цель и просветленная душа одухотворилась настолько, что готова присоединиться к светлому Духовному ми­ру. Однако и тело, благодаря ей, окрепло настолько, что может жить еще долгие годы. И тогда душа, при поддержке духа, обращается к Создателю с прось­бой о досрочном освобождении ее из материального мира...

Вовсе нет. Здесь человек не сам налагает на себя ру­ки, а просит Бога забрать его созревшую душу раньше времени. Как Симеон Богоприимец, о котором я рас­сказывал. Он достиг права принять новорожденное тело Сына Божьего - чередой своих праведных жиз­ней - после этого испросил чести предстать перед Создателем!

Души святых людей могут выйти на такой контакт с Богом в любом месте. Пресвятая Богородица, напри­мер, избрала Своим смертным Дожем простую кро­вать, и архангел Гавриил украсил ее райской ветвью, сияющей небесным светом. Блаженным успением на­зываем мы Ее кончину. Она успела до срока выполнить Свое Божественное предназначение, и тело Ее уснуло блаженным вечным сном.

Блаженным успением, стоя на коленях перед обра­зом Пречистой Богородицы, отошел в иной мир пре­подобный и богоносный Серафим Саровский. Таким же путем ушел в вечность великий святитель земли русской Филарет, митрополит Московский, и многие другие святые.

Но успение - это путь для избранных духовников. Простые праведники же, став людьми духовными, мо­гут напрямую обращаться к Создателю с просьбой о досрочной смерти своего тела лишь в определенных, особых местах нашей матушки-планеты, - в тех ме­стах, где живая Земля сама говорит с ними...

Присоединив голос своей души к мощному потоку вибраций, исходящих из сердца планеты, Homo spirichuels будет услышан Вседержителем и предстанет перед его Престолом на справедливый Суд. И мы ска­жем про такую смерть: "Преставился".

Один из таких "коридоров", ведущих к Божьему Престолу, нам удалось посетить.

На самом севере Карелии бежит к Белому морю из­вилистая и порожистая река Охта. Бежит, нанизывая на свою серебряную ленту десятки больших и малых озер с темной и прозрачной водой. Огромные и гор­батые коричневые окуни лениво заглатывают там за­зевавшихся плотвичек, а серебристые хариусы отча­янно рвутся вверх, сквозь пену каменистых перека­тов.

Река то стискивается узкими каменными каньона­ми и дико ревет в их стенах, грохоча по многометровым порогам, то затихает в болотных низинах, покры­тых коряжистыми черными остовами выгоревших де­ревьев.

Блестящие черные норки промышляют по берегам гнездовьями водоплавающих птиц. Отмахиваясь лапа­ми от гигантских комаров, жируют в ягодниках медве­ди. Глухари с тетеревами по-братски делят бескрайние лесные угодья. Красота неописуемая! Природа отды­хает от человека...

Нет в этих местах ни рыбаков, ни охотников - ги­блая глушь кругом на сотни километров. Лишь редкие артели заключенных рубят и сплавляют лес. Никто не охраняет их. Ведь убежать отсюда можно лишь на тот свет, да и то не каждому. Последняя фраза - вовсе не аллегория. Но обо всем по порядку.

На Охте есть несколько порогов, попытка рафтинга по которым возможна лишь по "большой воде": это продолжается две первые майские недели, да и то не в каждый сезон. Прошлая зима выдалась снежной, и нам захотелось рискнуть сплавиться.

На глухом полустанке из мурманского поезда выса­дились лишь мы, да был отцеплен вагон-ЗАК. Взвод автоматчиков с десятком исходящихся в лае черных псов встретил очередную партию осужденных и увел их к барже у озера. А к нам подошел мужичок неопре­деленного возраста, отличавшийся от уведенных под конвоем лишь отсутствием нашивки на ватнике. Он менял у проводников копченых сигов на водку и те­перь стал просить нас добросить его на заимку, нахо­дящуюся двумя днями ниже по течению. Мы согласи­лись: во-первых, в этих краях не принято отказывать в просьбах, а во-вторых, мужичок сказал, что, кроме не­го, никто не знает об особенностях охтинских порогов.https://dom-knig.com/read_268032-9Это оказалось правдой. Вечером, у костра, мы раз­говорились и узнали, что Николай - бывший заклю­ченный, который сначала двадцать лет отсидел- отработал в этих местах, а теперь уж пятнадцатый год промышляет тут один-одинешенек. Вот от него-то мы и узнали о священном острове, где можно было попы­таться умереть, не взяв на себя при этом грех само­убийства.

Заключенные в их лагере передавали рассказ о за­гадочном озере из уст в уста. Говорили, что смерть там будто бы дает отпущение даже отпетым грешни­кам. Некоторые, не выдержав условий своей доли, в безысходности уходили туда, чтобы свести счеты с жизнью, но большинство из них возвращалось ни с чем. Говорили, мол, сдрейфили в последний момент.

А вдруг грехи в рай не пустят? И умрешь раньше срока, да еще и в ад попадешь! - и молились пуще прежнего. Ведь в заключении почти все начинают ве­рить в Бога.

Бежал туда и Николай со своим другом. Друг погиб на последнем пороге, а вот Николай чего-то испугался и вернулся горевать свой срок.

- Давно это было, - задумчиво говорил он нам под треск костра. - Больше не был там - умирать еще не готов. Но с вами можно туда сходить: может, сердце что и подскажет...

Если вам приходилось бывать в краях, где воды больше, чем земли, то вы сможете представить наш се­мидневный путь. Кевятозеро - Куккомозеро - Юле- озеро - Ал озеро - Пебозеро - Хиизярви - Карнизо- зеро. Кажется, что они отделяются друг от друга либо узкими перешейками заболоченных лесов, либо кру­тыми скалами каньонов, с водой, ревущей в каменных зубах смертельных порогов. Даже их саамские имена уже не предвещают смельчакам ничего хорошего: Не­мее, Кейхань, Ойнегайне, Лоуна, Хемег, Дялугимед, Курна, Тюттеринен, - каждый из этих порогов про­глотил немало плоти, охраняя потаенные места святых северных земель. Соловецкие, кирилло-белозерские, валаамские и десятки других больших и малых мона­стырей и скитов неслучайно издревле обосновались в этих краях, упрятанных от мирской суеты силами матушки-природы.

Мы прошли все эти пороги с отчаянной верой в то, что недостойны пока смерти, и с неистребимым жела- : нием попасть на священный остров.

А за порогами был водный простор.

Муозеро встретило нас багровым заревом над засы- пающими берегами. Солнце садилось во втором часу ночи, да и то ненадолго. Вот бы птицам петь: от заката до рассвета - рукой подать. Но птиц в этих местах нет. Нет почему-то и комаров. Да и зверье, по-видимому, эти места не жалует: прошлогодняя брусника висит целехонька в огромных количествах, став только сла-

ще от минувших морозов. А в середине озера густое белое облако ночует, уходя столбом в темное небо. В этом облаке, как сообщил Николай, всегда и прячет­ся Троицкий остров. И не ночует там странное облако, а живет постоянно, укутывая святые берега от посто­роннего глаза. И мы поплыли в эту пугающую, но ма­нящую белизну...

Мелкий и теплый светло-молочный дождь накрыл нас уже у самого берега. Это был даже не дождь: кро­хотные капельки воды густо висели в воздухе, подраги­вая и поблескивая, словно туманная кисея. Огромные камни-валуны, покрытые плотными покрывалами серебристо-серых мхов, возвышались там и тут, словно пушистые спины спящих исполинских зверей. Рощи­цы вековых елей чередовались с зарослями седого мож­жевельника и бородавчатой карельской березы. Вода в мелких болотных лужицах пахла телом новорожденного ребенка. Густая тишина окутывала все вокруг...

В самом центре острова, на скалистом возвыше­нии, среди высоких елей виднелись два бревенчатых храма. Когда-то в глубокой древности здесь был не­большой монастырь, от которого и осталась церковь Троицы Живоначальной. Построенная без гвоздей еще в 1553 году (!), церковь до сих пор стоит целехонь­ки, укрытая густыми прядями мхов и лишайников.

Неподалеку как раз-то и находится огромный ва­лун, на который прежде ложились праведники, чтобы Принять от Господа белую смерть.

В 1602 г. над этим местом возвели часовню Спаса Нерукотворного, в которую и поставили большой де­ревянный гроб. Ему уже несколько сотен лет, и доски его мерцают в темноте, словно сделанные из кости...

Тела тех душ, что преставились отсюда к Божествен­ному Престолу, не разлагаются в этом гробу. Они ле­жат в нем, пока сюда не придет очередной желающий до срока расстаться с земной жизнью. Он-то и должен похоронить бренную оболочку предшественника, пре­жде чем лечь самому во мрак священной домовины.

Десятки покосившихся, зеленых и мохнатых зам­шелых крестов торчат среди окрестных елей. Мы во­шли в часовню и подняли крышку гроба...

Я не стану называть имя того человека, тело кото­рого лежит сейчас в этом гробу, так как официально он, слава богу, будто бы уехал из России. Да и не один уже год прошел... Не стали мы и хоронить его плоть. Свято место пусто не бывает: вынуть тело должен тот, кто сам готов лечь туда с молитвой о даровании белой смерти. Мы не посчитали себя вправе делать это, про­сто закрыли крышку и покинули остров...

Но меня до сих пор занимают два вопроса: куда Святой Дух отвел душу этого человека, раз уж она по­кинула свое тело досрочно? И все ли сам я делаю для того, чтобы моя душа получила иную судьбу? Ведь чем праведнее человек, тем глубже должно быть в нем осо­знание своей греховности ...

Премудрый царь Соломон дал когда-то всем своим собратьям совет слушаться велений сердца своего, по­ступать по его зову, стать сердечным человеком, а не просто разумным. Знал великий государь, что именно н сердце каждого из нас и обитает Дух Святой - по­сланник Создателя и его негасимая частичка. Он там для того, чтобы помочь нам шагнуть по высшей эво­люционной лестнице мироздания, навстречу своему духовному Отцу.

И надо успеть... Каждому из нас надо успеть сделать этот шаг, пока еще не окончен срок.

"...Поступайте не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы", - преду­преждал человечество Христос (Еф. 5, 1-16). И на этом нелегком пути "да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи!".

Для йога воображение не является средством ухода от реальности, ибо его полет осуществляется в царстве разума и, соответственно, принадлежит этому миру.

Георг Ферштайн

Слово об истории

Большинство из нас уверены, что более-менее знают Историю своей родины - России и людей, ее населя­ющих. На самом деле ее мало кто знает. Трудно пове­рить, но ведь первые издания по отечественной исто­рии появились лишь в XVIII веке! И написали их нем­цы (Г. Байер, Г. Миллер, А. Шлецер) по заказу иностранной же династии, правившей в России. Нему­дрено, что первым летописцем они объявили христи­анского монаха Нестора (XI век), который, естествен­но, писал, что до прихода варяжских правителей в Киев и первого крещения Руси князем Аскольдом народы наши жили во мраке "тьмы языческой", как сброд по­лудиких племен.

Вот так и получилось, что историю нашу, предше­ствовавшую переходу власти к иноземной рюриковской династии (X век), сделали для нас тайной...

Нашему умственному багажу, конечно, не повредит изучение Библии, являющейся историей древнего ев­рейского народа. Но почему бы не задуматься и о себе: кто мы, славяне? Где наши исторические корни? Как и по каким законам жили предки? Кому поклоня­лись?

- ска­жет иной читатель.

Да я вовсе не предлагаю срочно менять религию, тем более что у нас многоконфессиональная страна. Речь идет не только о самоуважении и национальной гордости. Точно так же, как каждый человек помнит свою жизнь, чтобы делать из нее выводы, так и на­ция в целом должна знать свою национальную исто­рию.

Ничего выдумывать не нужно. Не все, вероятно, знают, но очень важный источник славянской исто­рии, к счастью, сохранился в веках. Он дошел до нас на дощечках Книги Велеса и принес потомкам знания о древнейшей ведической культуре предков, о том, что люди Древней Руси жили по Правде, славили мир Прави, то есть были православными за тысячи лет до рождения Христа.

Символы той далекой эпохи до сих пор сохранились на наших землях. Мы решили рассказать вам о неко­торых из них, а потому отправились на Кавказ. Где же еще могли уцелеть древнейшие памятники, как не в этих горах? Ведь согласно Книге Велеса, Кавказ для древних славян - это Белогорье и Златогорье, место, где солнце спит в ночи...

- возрази­те вы мне.

Да, нынче дело именно так и обстоит. А я веду речь о временах неимоверно древних. О событиях давно­стью в десятки тысячелетий! Может, Россия именно Потому и старается столетиями удержать эти земли, что генетически чувствует в них свои исторические корни.

Кавказ! Сколько легенд и преданий связано с этими горами! Сколько исторических событий мирового зна­чения произошло за тысячелетия в этих местах!

Как уже было сказано, славяне считали его цар­ством солнечных богов, где правят Солнце Суряное, сын его Велес и внук его - Ярила. Именно здесь в древнейшие времена был построен первый храм ны­нешнего человечества - храм Солнца близ горы Ала­тырь. Предания об этом храме существуют почти у всех народов Европы и Азии.

- спросите вы.

В Книге Велеса говорится о том, что, когда нача­лось великое оледенение, одна ветвь ариев, во главе с богом Солнца - Ярилой, ушли с исторической роди­ны - священного Беловодья на Крайнем Севере, по­ложив начало славянорусам. Это они и возвели сей храм на Кавказе, у Алатырской горы (ныне Эльбрус). И было это 20 ООО лет до нашей эры!

Предки славян принесли тогда с собой ведическую веру на земли нынешней Восточной Европы и стали затем расселяться к западу. Неслучайно слово "евро­пеоидный" по-английски звучит как "caukasian".

https://dom-knig.com/read_268032-9

На Кавказе же находились и колонии легендарной Атлантиды. После гибели самого материка причерно­морские поселения атлантов стали для них новой ро­диной - второй Атлантидой. Именно она воспета в легендах Древней Греции, трудах Платона, Диодора и Геродота...

Славянские предания называют эту страну Алтын- ским царством. Легендарный Святогор женился на царице Поморской Атлантиды - Плейоне (Паленке) и основал новую столицу Святогоров град близ горы Арарат и озера Ван. Это его греческие мифы называют Атлантом. Это он "Землю, Солнце и звезды держал, свет укреплял" (Книга Велеса, Прославление Триглава; 9). tyro Святогор невольно спровоцировал Всемирный потоп, попытавшись поднять сум с тягой земной. Во искупление он превратился в Святую гору (Арарат), и было это около 10 ООО лет назад!

На землях Кавказа, в Приэльбрусском Пятигорье, располагалось и Лебедийское княжество, входившее в состав славянского царства, звавшегося Русколанью.

Нашу столицу связывает с Кавказом и другое слав­ное имя - имя человека, основавшего Москву.

После падения Русколани славянорусы ушли с Кав­каза в Приднепровье, и Русью стал править род Снентояров-Киевичей. У киевского князя Свентояра (310-543 гг.) был сын моек, правивший на Волыни. Вот он-то в 597 году, с племенами радимичей, вятичей К мосоков, пришел к реке, назвал ее Москвой и основал город Московград.

ІІТ0 стоит в Москве!"

Да, на сегодняшний день это общепринятое мне­ние. Но кто знает, каким оно станет когда-нибудь... Да и памятники многим людям менялись, даже при на­шей жизни. Может, скоро и признают, что наша сто­лица на 550 лет старше, чем считается. И основал ее не Юрий Долгорукий, а князь моек Свентоярич, и было это 1408 лет назад!

А вот теперь настали времена, когда москвичи (и не только они) потянулись на Кавказ, чтобы (как это парадоксально ни звучит) прикоснуться к живым свидетелям славянской истории и пообщаться с древ­ними источниками ее духовной ведической куль­туры.

Имя им - дольмены. Их тайна - одна из величай­ших тайн 3-го тысячелетия, и нам, по-видимому, уда­лось приоткрыть ее завесу.

Как это выглядит

Дольмены. Этим словом, означавшим по-древнебре- тонски "каменный стол", загадочные кавказские мега­литы, естественно, были названы иностранцами. Си-, мон Палас открыл их в Тамани в 1794 г.

Кавказские дольмены, которые у разных народов; этих мест называются как испун, спыун, кеуеж, адамра, мдишкуде, одзвале, садавале, протянулись узкой поло­сой вдоль восточного побережья Черного моря (от Тамани до города Очамчири в Абхазии) на 480 км. На этой каменной ленте, шириной от 30 до 75 км, нахоч

дится более 2300 древнейших сооружений, напомина­ющих то ли многометровую каменную собачью будку, го ли упавший гигантский скворечник, собранный из многотонных плит.

Им более 10 ООО лет, и довольно сложная архитекту­ра многих из них не встречается больше ни в одной из стран мира.

Большинство из кавказских дольменов имеют пря­моугольную либо трапециевидную форму, и сделаны они из плит окременелого известняка и песчаника. Четыре плиты - стены, и две - пол и потолок. Разме­ры плит достигают до 5 м в длину, 3 м в ширину и 0,5 м н толщину, весом до 10 тонн каждая!

Для прочности соединений стены имеют специаль­ные пазы и гнезда-шпонки. Герметичность настолько иысока, что внутрь камеры не попадает даже лучик света.

Как строились эти исполины - неизвестно. На многих плитах есть следы механической обработки: отфрезерованы пазы, видны полосы линейного стро­гания торцов (!) и сверления круглых отверстий. Есть и странные вмятины, напоминающие "мягкие вдавления" от гигантских пальцев. А на торцах плит выбиты ровные ниши, в ширину ладони, для захвата машиной

(или рукой?).

Есть дольмены корытообразные. Они высечены це-

ликом в скальной глыбе (!), а сверху накрыты много-

тонной плитой.

Совсем редкий вид - дольмены-монолиты, полно­стью высеченные в толще огромного валуна. Но все они имеют строгие пропорции: соотношения длины камеры к ширине и высоте соответствует параметрам, известным у архитекторов как золотое сечение. На внутренних стенах и на торцах плит сохранились по­лосы из выбитых зигзагообразных линий резонансной частоты, явно не декоративного характера. А на по­толках видны вкрапления металлических блесток в виде разнообразнейших рисунков из нитей и узлов, очень напоминающие электронные платы.

Не все, конечно, но многие дольмены Кавказа и сейчас находятся в очень хорошем состоянии. Они расположены высоко в горах, в густых зарослях кустов и деревьев, а потому труднодоступны для людей.

При некоторых различиях форм и размеров все кав­казские дольмены имеют два обязательных сходства: у каждого есть круглое отверстие в передней стене ди­аметром 30-40 см, и оно обязательно смотрит в сто­рону воды (море или река). Кое-где сохранились и ка­менные грибообразные пробки-втулки, закрывающие эти отверстия, весом до двухсот килограммов каждая^ А перед некоторыми дольменами вообще сооружен: своеобразный амфитеатр для посетителей, с полукру­глыми каменными крыльями-ступенями и мощеным полом.

Версий на этот счет великое множество - от мифов до научных гипотез.

Так, местные черкесы говорят, что это дома, по­строенные добрыми гигантами для карликов-испов, которые ездили на зайцах. Адыги верят, что их строи­ли для себя сипы - карлики, размерами не более паль­ца. Да и вообще, в этом каменном доме мог бы в древ­ности жить и обычный человек.

Но почему тогда такая странная дверь? Ведь пробка закрывается только снаружи, да и поднять ее одному невозможно. Невозможно и пользоваться костром в дольмене. Да и зачем такие сложности - долбить дом И і цельного валуна? Легче ведь сложить его из неболь­ших камней. А еще лучше - сделать из дерева. Летом будет прохладней, а зимой теплее.

В большинстве дольменов находили скелеты людей. Помнилась версия, что это древние гробницы. Но К че­му тогда такая прочность конструкции? Ведь грабители Могли просто вынуть пробку и залезть. Да и вообще, за­чем мертвому окно в склепе, да еще и с видом на море? Зикрмли сверху плитой, да и разлагайся не отвлекаясь...

Есть почти голливудская легенда о людях-птицах, Которые использовали дольмены в качестве боевых установок - этаких ультразвуковых излучателей, воз­действовавших на психику врага. Говорят, что скифы Дйжс использовали их для ультразвуковой сварки своИХ ювелирных изделий.

Конечно, не обошлось и без мистики. Несколько лет назад вышла книга Владимира Мегрэ из серии "Звенящие кедры России". Ее героиня - таежная ве­дунья Анастасия из Сибири якобы поведала автору о том, что дольмены Кавказа - особые вместилища ду­хов великих предков. Эти люди, обладавшие опытом и мудростью Вселенной, "уходили в дольмен", то есть их души не улетали в мир иной, а оставались в кристал­лической структуре его плит. С этими душами и сей­час якобы можно общаться, получая знания, помощь при болезнях, советы по жизни и т. п.

Проблемного народа у нас хоть отбавляй, вот все и ринулись за помощью к дольменам, очеловечив каж- дого из них именами собственными: Гор, Инф, Дом| Прамамочка, Родильный, Здоровье и т. д.

Поехали наши, поехали иностранцы, потекли день- ги... Вокруг ближних дольменов стремительно завер-| телся бизнес. Туристические автобусы из Геленджик ежедневно везут к ним партии отдыхающих на взморье. Куча самопальных гуру готовы здесь научить ва общению с душами, обитающими в дольменах, продать эзотерические сувенирчики и брошюрки, маечки! пиво, шашлыки. А местные жители - те вообще уж все "на метлах летают". Шабаш и вертеп - в чисто виде.

Но ведь духи - не птицы. Им не нужны каменны| "скворечники". Они не Старики Хоттабычи и без ем- костей с пробками могут спокойно обходиться.

С другой стороны, ведь что-то необычное в предна­значении дольменов действительно должно быть? Ведь не случайно же древние мастера проделали работу, сравнимую по сложности со строительством египетских пирамид?

И мы решили попробовать разобраться на месте.

Еще и потому, что уж больно интересное открытие сделал сочинский геолог В. Кондряков. Наложив схему расположения дольменов на карту местности, он установил, что все они размещаются над линией разлома земной коры. Такие зоны неслучайно называют­ся "местами исходящей силы" или "зонами Каустик", Они характеризуются колоссальной силой информа- ционно-энергетической напряженности тела планеты. В них явственно ощущается ее живое дыхание.

А ведь в таких местах духовно подготовленные лю­ди могут вступать в контакт с могучим разумом Матушки-Земли! Так, может, дело не в самом дольмене, как таковом? Может, он только особый прибор?

Вот с таким ворохом идей мы и отправились на Кав­каз.

За месяц нам удалось тщательно изучить 64 дольмена, расположенных между Геленджиком и Туапсе. Сделать это было совсем непросто: некоторые из дольменов в полуразрушенном состоянии, а подле тех, что целы и доступны, стоят палаточные городки "анастасиевцев", сажающих кругом кедры и цветы, да всяческих хиппи, желающих усилить свой творческий потенциал (самопальные барды, поэты, художники) Много и прочего люда с тараканами в голове...

Христиане читают в дольменах "Отче наш", буддисты дружно гудят вечный "Ом", водят свои хоровод друиды, обвесив тощие чресла зелеными ветками, беременные ждут родов, а хромые - исцеления... Короче, Вавилон отдыхает!

Толкового проводника, чтобы добраться в глухи места, найти непросто. Один дед с ходу предложил осмотреть двухэтажный дольмен. Год назад он якоб сдвинул трактором его нижнюю плиту и обнаружил "подвале" трехметровый скелет со звериной головой меч в 1,8 метра и кувшин с загустевшим до патоки вином. За тысячу долларов ушлый старик был готов продемонстрировать нам свою находку и даже дать хлебнуть из кувшина.В конце концов мы нашли человека, который провел нас по тем дольменам, о которых почти никто не знает. Вот с ними-то мы и работали дальше...

Сразу скажу, что ни один из физических прибор не зафиксировал никаких отклонений от нормы внутри, ни снаружи дольменов. Спокойно вели се и животные (мы брали с собой кошку и собаку). Не

отмечено нарушений ни в физическом ходе времени, нив естественном природном ритме. Не изменялись ни величина, ни цветность индивидуальных биопо­лей.

Внутри дольменов каждый из нас чувствовал себя весьма комфортно: нет клаустрофобии, не напрягает темнота.

Но спустя несколько часов я почувствовал, что дольмен, в котором находился, - это идеальное место для медитаций и вхождения в трансовые состояния. Было такое ощущение, что и он сам как бы звал меня к "общению"...

"А что, если проверить, как работает дольмен в из­мененном состоянии сознания? - забралась в голову шальная мысль. - Но не безопасно ли будет находиться в нем с отключенным сознанием? А вдруг в нем возникают какие-то энергии, воздействующие на подкорку человека?"

Но любопытство в конце концов пересилило страх, И мы решил попробовать.

Медитация была недолгой. Состояние глубокого трансаa окутало все мое естество, унося в беспредель­ные миры иной реальности... В этих мирах мне и от­крылась древняя тайна дольменов. Я начал познавать ее в день летнего солнцестояния в одном из древнейших дольменов, в лесах на горе Цыганкова. И впитывал это знание три дня подряд, пролетевших как Миг...

Дорогой мудрости

В зеленом пятне света колышатся мягкие тени. Пение птиц расслабляет и убаюкивает мозг. Совсем скоро становятся слышными звуки воды, журчащей по го- лышам ущелий. Они нежно вливаются в уши и мед- ленно растворяют сознание. Монотонный тихий ро­кот древнейшей славянской мантры "Уррраа..." унося его последние капли и вот я истинный уже и дома у Престола Божественной мудрости и вселенских знаний. Припадаю к их вечному источнику и жадно впитываю...

Сама планета передает мне свои знания через по- средство старого дольмена...

Как бы изнутри я вижу всю структуру Божественого мироздания. Физический мир, где ныне живу наши тела, - лишь один из четырнадцати уровней проявления реальности. Мы все время перемещаем из одного уровня в другой, проходя через вселенскую школу, по окончании которой человеческая душа должна обрести просветленную мудрость...

Но время здесь понимается не как движение, а как качественное изменение. Эволюция всего сущего идет циклическими периодами: золотая эра торжества истины сменяется эпохой духовного упадка, следом обязательно придут века нравственного подъема.

Вот и нынешнее человечество когда-то жило в благословенную эпоху, по нормам и правилам Боже­ственного Откровения, называя это учение вселен­скими Ведами. И суть их была в извечном единстве и Противоборстве трех ликов единого Бога Создателя, являющихся космическими мирами Яви, Нави и Ирави.

И знал тогда каждый человек течение вселенских Законов его жизни, называемых замороженной памя­тью природы; знал, потому что постоянно подпитывался ими от своей матушки-планеты, умея слышать еe голос. Знал и следовал им. Особенно самому глав­ному - закону причины и следствия, закону возмез­дии, называемому кармой.

Но закончилась золотая эра. Пришла вселенская эпоха духовного упадка, и люди стали терять свою божественность, знания и веру, а также способность Напрямую общаться с той, которая создавала их тела и учила их мудрости. Она, планета, также пережива­ли смену всеобщего цикла космического развития, и ее катаклизмы, повлекшие великое оледенение, тОЛЬКО усилили физические и эмоциональные страдания людей. В те времена и ушли из Северного Беловодья на Кавказ славянорусы, ведомые человеко- богом Ярилой. Пришли на новые земли, принесли основы угасающей веры и породнились с народом

Жрецы двух великих народов понимали, что изме­нение вселенской эпохи требовало изменений в уче­ниях самореализации. Век тьмы нес немыслимые пре­пятствия на пути духовного развития людей, создавал для них роковые чувственные соблазны и заманчивые материальные ловушки. Связи же с миром природы угасали. Мудрый голос родной планеты был едва слы­шим, и человечеству стала грозить участь глупого и безродного сироты при живой и божественной Земле- матери...

И вот тогда-то атлано-русы и стали строить дольмет ны - особые медитационные камеры-резонаторы. Благодаря специальным пропорциям и структуре ма- териала, а также полной изоляции от чувственных вос- приятий внешнего мира, находящийся внутри человек погружался в состояние глубокого транса. Строились дольмены в особых местах, являющихся сенсорный органами планеты. Здесь исходящие из ее чрева энер- гоинформационные потоки конденсировались и уси ливались в камерах-резонаторах, что позволяло меди- тирующему внутри человеку воспринимать их значе ние...

Так дольмены вернули людям возможность слышать наставления своей Земли-матери, пополгог знания и законы изменяющегося мира, "ведать" о eе развитии и тем самым осветили утерянную было дорогу к духовной эволюции.

-

с в иронией спросят некоторые.

Все не так просто. Далеко не каждый человек был Способен стать жрецом-оракулом дольмена, принеся себя в жертву человечеству и богам. Самые достойные молодые воины становились вождями племен и пра­вил и 10 лет, набираясь жизненного опыта. Затем они Добровольно подвергали себя заточению в дольмене и предавались медитациям всю оставшуюся жизнь. Черпая мудрость от общения с матушкой-планетой, они Постоянно передавали науку жизни людям.

Исполнив свой долг до последнего часа, святые затворники просили задвинуть пробку навсегда и уходили белой смертью, оставляя энергоинформационную память о себе в каменных кристаллах мега­бита.

Так дольмены становились и первыми склепами, положив начало традиции надгробных памятников и ІІЛИТ.

Долго служили дольмены людям, "ведая" им законы мира Прави. Но наступил апофеоз эры духовного упадка. Пришла эпоха Рыб (конец IV в. н. э.), именуемая Ночью Сварога. Древнейшая русская ведическая одная культура стала разрушаться, а затем, под ударами иноземных мировоззрений, и вовсе была утраче­ній потомков славян.

Однако слово "веды" не даром означает "Божественное Откровение". Оно, как и ведическая Правь не могло исчезнуть вовсе. Еще во II тыс. до н. э. из районов Кавказа в Индию ушли некоторые из племена атлано-русов, называвших себя ариями, по первым буквам имен предков - "А" и <<Р". Они перенесли с собой эту древнюю религию, сохранили и записали ее корневые тексты, известные теперь как индусские Ригведа, Яджурведа, Самаведа и Атхарведа. Потому и случайны тяготение друг к другу наших двух народов наличие множества соответствий в языке, общей куль туре и стремлении к духовности.

Индийская цивилизация сохранила традицию по лучения высшего знания и мудрости в процессе медитации и экстатических состояний сознания. Мне приходилось видеть обряды, проводимые у ИНДИЙСких дольменов, когда, вынув каменную пробку, священно служители с трепетом внимали тихому голосу оракула, из тьмы вещающего людям Божественную мудрость.

И эти знания продолжают идти к нам не толко через дольмены Индии, но и через святилища Кавказа...

Тысячелетиями дольмены славят Правь! Этому не могут помешать ни юродивые, ни шашлыки, ни лже гуру, зарабатывающие на людских несчастьях. Земля говорит с нами посредством дольменов, и нужно только снова научиться слышать ее голос.

Вулкан грохотал, разойдясь во всю прыть, А в туче пеплов над ним

Когда-то впервые возникла нить,

Ведущая к мыслям твоим.

Е. К. Мархинин

В течение первых 1500 лет н. э. население Земли воз­росло в два раза; за последние 500 лет увеличилось бо­лее чем в 10 раз; а к середине XXI века, по прогнозам С. П. Капицы, будет составлять 10 миллиардов человек!

Так же бурно человек потребляет все живое и неживое на своей богатой, но не бесконечно щедрой плане­те. Природные ресурсы стремительно истощаются. И совсем скоро на всех нас не хватит ни воды, ни еды...

"Что же делать?" - спросите вы. Варианты могут быть разными. Какие люди - та­кие и варианты...

Для начала расскажу о том из них, что предлагают политики.

В 1992 г. международная конференция ООН в Рио- де-Жанейро приняла декларацию "Повестка дня на XXI век". В ней говорится, что планета не в состоянии в ближайшем будущем прокормить более 1 млрд чело­век, - и мировому сообществу предлагается для ре­ализации концепция "золотого миллиарда". Им должна стать богатая часть населения нескольких высокоразвитых стран, а остальные 8-9 млрд людей должны будут превратиться в социально подчиненную массу то есть в рабов и зомби. Вот что ждет уже наших с вами детей...

Не смешите. Решали, решают и будут решат Вспомните классику - "Боливар не выдержит двоих!" С тех пор ничего во взглядах "кошельков демократи- ческого общества" ничего не изменилось.

Но если политиканы никогда не страдали от избытка гуманизма, то должны ли мы, как бедные овцы терпеливо ждать забоя стада? Ведь наверняка существует более гуманное решение. Кто может подсказать его думающей части человечества?

На наше счастье, планета Земля - разумное живое существо. Она создает человеческие тела из крови плоти своей, а потому наверняка заботится и думает о судьбах своих непутевых детей.

- нашей матерью и древним языческим боже- ством?"-

Наверное, там, где ее плоть ближе всего к нам; где она выплескивается и дышит, мощно и бурно являет свою жизнедеятельность. Именно там можно познать законы сосуществования человечества с его матернским телом.

На вулканах!Летом 2003 г. мы предприняли большую экспеди­цию к вулканам Камчатки. Было пройдено более 2000 км по Восточной и Центральной гряде пешком, на лошадях, сплавом по рекам, а также вертолетами, вездеходами и вахтовками. Осмотрен 21 вулкан и осу­ществлен подъем к кратерам пяти из них. Незабыва­емы и встречи с удивительными людьми, живущими на огнедышащей земле и "разговаривающими" с ней. Мы прикоснулись к великим тайнам природы и на­шего бытия, тайнам будущего планеты и человечества. " Нашли и ответ на вопрос, как выжить человечеству в условиях приближающегося дефицита биологических сил планеты. Обо всем этом и пойдет речь в этом рас­сказе. Но сначала дам вам общие сведения о вулканах, потому что именно в их жерлах и кипит наше будущее.

Если представить нашу планету в виде глобуса диаме- тром в 2 м, то толщина ее твердой коры составит менее 1 см! Вот на такой хрупкой скорлупе мы живем. Далее 45 см составит вязкая мантия, а остальное - таинвтвенное ядро.

Вот вкратце и все, что современная наука говорит о Строении Земли!

Да никто и никак. Голые предположения. Как ни печально, но, активно занимаясь дальним космосом, мы пока практически не в состоянии изучать строение тела собственной планеты. Вот почему так важно ис­следовать хотя бы то, что она сама выбрасывает нам из своих глубин. Ведь вулканизм - это явление, благода­ря которому и были сформированы внешние оболоч­ки Земли: кора, гидросфера и атмосфера. Этим "меха­низмом" Земля создала на своей поверхности условия для возникновения органической жизни, и нас с вами в том числе.

Одни вулканы являются действующими, или нахо­дящимися в стадии извержения, другие - потухшими, или спящими. Но главное заключается в том, что все вулканы, даже ближайшие соседи, полностью отлича­ются друг от друга составом своих продуктов изверже­ний и этот состав веществ никогда не меняется!

- воскликнет догадливый читатель.

Да, и это еще одна неразрешенная загадка...

Мне и раньше приходилось бывать на разных вул­канах. Спускаясь в кратер Везувия, бродя по мертвы улочкам Геркуланиума и Помпеи, я не переставал ду­мать: "Почему так происходит? Что или кто такие вул­каны? Откуда их мощь? Друзья они нам или враги?. Почему люди, живущие в горных районах, значитель­но чище нравственнее, добрее, честнее, порядочнее и

гораздо крепче физически, если учесть здоровье, дол­голетие, деторождаемость, чем жители низин? Почему медведи после зимней спячки идут к подножию вулка­нов и едят почву, чтобы "привести себя в форму", ва­ляясь в гигантских размеров траве, вырастающей в та­ких местах? Почему геологи и вулканологи отмечают свою повышенную работоспособность, прилив физи­ческих сил, улучшение настроения, нормализацию ар­териального давления при работе на склонах вулка­нов? Почему благородные лососевые рыбы тысячи ки­лометров пробиваются вверх по бурным камчатским рекам, чтобы отметать икру у подножия огнедышащих гор?"

Камчатка - уникальнейший регион планеты. Почти под прямым углом здесь стыкуются две тектонические плиты земной коры и утыкаются друг в друга два са­мых глубоких в мире желоба: Курило-Камчатский и Алеутский.

Поэтому здесь самый активный на земле вулкани­ческий режим, высочайшая сейсмичность, все из­вестные полезные ископаемые, разрушительные ме­теорологические явления, уникальные флора и фау­на. По разнообразию природных условий эти края не имеют аналогов в мире! Здесь активно бьется пульс нашей планеты, а вулканы систематически "сообща­ют" о состоянии подкорковых и даже мантийных глубин Земли.

Свыше 300 вулканов вытянулись грядой вдоль всего полуострова, и 30 из них являются действующими.

Наша экспедиция продвигалась с юга на север. Район вулкана Мутновский (3323 м) встретил низкой облачностью, сливающейся со сплошным туманом. От вешки до вешки по засыпанной снегом дороге мы до- брались наконец до местной достопримечательности - Мутновской геоэлектростанции, работающей на раска- ленном паре, бьющем из недр земли в любом месте, где ее тут ни просверлишь. Но наша цель сегодня - кратер вулкана Мутновский, знаменитого самыми мощны на Камчатке и в мире фумарольными полями.

Камчадалы считают, что в огнедышащих вулканах живут духи умерших людей. Они гостят там у духов вулканов, зовущихся гомулами. По ночам духи про- мышляют, летая в океан за китами. Нанизывая их по 5-10 штук на пальцы, духи приносят китов в жерло вулканов, там варят и топят из них сало. Когда мест­ные старожилы поднимаются к кратерам, они обязательно надевают на лицо маску. Ведь гомулы могут запомнить, прилететь ночью в жилище, чтобы утащить к себе в вулкан.

Пять часов подъема по шлаковым осыпям, много- метровым нагромождениям застывшей лавы, полям фирна и льда.

Величественная картина открывается сверху. Об­рывистые стены окружают огромную, четырехкилометровую чашу-кальдеру. Слепящие на солнце поля фирна и рассеченные трещинами могучие ледники покрывают ее склоны, а в самом низу, под уступами обрывов, лежат четыре "сросшихся" кратера, каждый из которых имеет диаметр в 1,5-2 км и глубину до 600 метров.

Пробиться к ним мы смогли только через глубокий каньон, образованный рекой, бегущей из-под ледника северного кратера, и обрушивающийся вниз стоме­тровым водопадом. Наконец выходим к знаменитому западному кратеру. Он бурлит и свистит всем своим огромным дном, где лежит загадочное и фантастическое царство фумарол.

Фумаролы мутновского вулкана - это струи газа с температурой от 500 до 800 градусов, содержащие во­ди ной пар, сероводород, сернистый, углекислый и другие газы, которые под давлением и со страшным ревом реактивного двигателя вырываются из круглых Колодцев диаметром до двух метров, уносясь вертикально вверх. Некоторые из них выносят вулканиче-

скую серу, строя из нее вокруг себя ярко-желтые свер­кающие жерла-купола высотой до 2,5 м и диаметром до 5 м! По камням вокруг них текут кислотные реки, обогащенные железом и алюминием, цинком, свинцом, мышьяком, ртутью и оплавляющие подошвы на­ших ботинок. Огромными сказочными гроздьями ле­жат кристаллы самородной серы, а ее запах дурманит голову и дерет горло даже через маску, вызывая удуш­ливый кашель. А кругом опять вязкие, жирные и раз­ноцветные глины: синие, красные, зеленые, фиолето­вые, - будто смесь свежих красок на палитре худож­ника...

Проводник достал ключи и на кончике ледоруба протянул их в сторону бледно-желтой фумарольной струи. Ключи мгновенно вспыхнули мириадами осев­ших кристалликов серы и скоро стали ярко-желты" и пушистыми. Мы не решились повторять этот трюк чуть в стороне, у стены кратера, виднеется деревянный крест над могилой. Там покоится рука двадцати летнего студента Михаила Попова. Он только хотел поближе сфотографироваться у жерла фумароль. Тонкая корка отложений проломилась под парнем над полостью с концентрированной серной кислотой... Приятель едва успел ухватить студента за руку. Она и сохранилась: все остальное тело стало жидкостью.

Задыхаясь от газов и физической нагрузки, подни- маемся на трехсотметровый гребень следующего кратера. Глазам открывается удивительное зрелище. Крутые стены черного шлака убегают далеко вниз огромной воронкой, на дне которой лежит круглой полукилометровое ярко-зеленое озеро. Поверхность его слегка дымится и волнуется в полном безветрии

А с противоположной стороны над озером нависает громадное серо-голубое, изрезанное трещинами тело ползущего ледника.

Внезапно страшный грохот ударил в уши и заставил испуганно вздрогнуть. Огромный, величиной с много­этажный дом, кусок ледника откололся и на наших глазах рухнул в озеро, подняв тучи бирюзовых брызг. А дальше произошло что-то невероятное. Могучий айсберг вдруг задвигался по поверхности озера, слов­но таблетка шипучки тая на глазах... Жизнь его была окончена в несколько минут. Проводник объяснил, что внизу - царская водка - смесь соляной и азотной кислот.

Но самое невероятное ждало нас за гребнем последнего кратера. Там была так называемая активная во­ронка вулкана Мутновский. Еще на подлете к Камчат­ке мы видели из самолета километровый столб белого пара, поднимающийся из нее, а вот теперь собирались попытаться спуститься в эту воронку.

Страхуясь веревками от падения в кислотное озе­ро, мы сумели подняться на гребень активной ворон­ки и замерли в напряжении. Ширина гребня между кратерами составляла не более 20 см, так что удержаться можно было, лишь сидя на нем верхом: одна нога над воронкой с кислотой, другая - над бездной с паром...

Спуститься в кратер реально лишь в одном месте, Там, где ветер относил от стены белую пелену. Доверяться можно было только веревке: и большие и маленькие выступы под ногами грозили в любую ми­нуту оторваться от массы пепла, к которой они приросли.

Давила боль между лопатками, а тело отяжелело от вдыхания воздуха, отравленного ядовитыми парами. Жажда с примесью серы во рту становилась все сильнее и сильнее...

Спустившись на 150-200 м, мы вдруг заметили в стороне, за волнами застывшей лавы, слабое фиолетовое свечение и темноватый дым. Подобравшись по-ближе, мы перегнулись за выступ...

Горячий жар ударил в лицо, а свет ослепил глаза. В нескольких десятках метров от нас скользил странный пылающий поток. Пунцовая жидкость текла из щели в стене кратера по слегка наклонному каналу шириной 3-4 м и затем исчезала в нескольких десятках метров ниже, плавно втягиваясь в багровую воронку. Жидкий огонь тек тихо, но его течение сопровождалось ровным, приглушенным и в то же время мощным и грозным шорохом. Золотой в своем истоке, поток лавы становился потом вишнево-красным, а за­тем темно-пурпурным. Он подергивался легкой вуалью, а в конце своего пути покрывался темной потрескавшейся корочкой...Я подобрал камень и бросил его в жидкую лаву. И вдруг, коснувшись поверхности потока, камень высоко подскочил, будто на батуте, и улетел в сторону. Это было невероятным, и мы попробовали трюк еще раз.

И тут внезапно лава закипела. Высоко вверх из нее стали выбиваться огненные струи, опадавшие вниз тя­желыми каплями, словно расплавленный металл. По­верхность потока стала как бы корчиться от жара и бурлить. Клокотание становилось все громче, затем зашипели газы. Казалось, вскрики и хриплые стоны исходят из самых глубин земли!

Мы замерли в растерянном смятении и отвели глаза...

А когда я снова глянул в ту сторону, то увидел над багровой воронкой большое облако белого пара. Оно неподвижно висело в воздухе и своими четкими кон­турами являло облик какого-то огромного былинного богатыря!

Это было невероятным, но странное "облако" со­всем не рассеивалось!

Душа моя затрепетала от страха и взмолилась....

Через минуту голоса Земли стихли, и загадочный лик исчез. Жидкий огонь снова сосредоточенно стру­ился перед нами, подавленными мощью, таинствен­ностью и величием увиденного.

Ваше право, верить мне или нет, но я четко пони­мал тогда, что мы потревожили мутновского гомула в его доме... И не тронул он нас чудом.

Таким был наш первый контакт с вулканами. По­том были обследования Авачинского и Корякского, Жупановского и Семячика, Кихпиныча, Кроноцкого и др. Мы многократно проваливались в извитые поло­сти застывшей лавы и, казалось, безнадежно застрева­ли во мраке ее пещерных лазов-шкуродеров, обследуя окрестности вулкана Толбачек. Срывались в многоме­тровые корявые колодцы шлаков на Карымском и много раз встречались лицом к лицу с медведями. По­падали под залпы выбросов вулканических бомб и па­дения комьев еще мягкой расплавленной лавы при восхождении на вулканы Безымянный и Ключевской. В начале августа погиб чех Милослав Смиловски - на высоте 4500 м упавший сверху камень попал ему в го­лову...

В районе Толбачинского дола, где в ветхом сарай­чике когда-то жили испытатели советского лунохода, я как-то раз отправился за водой.

Места эти не зря называют "ядерной зимой". Пол­тора года - с 1975-го по 1976-й - здесь продолжалось одно из мощнейших трещинных извержений на зем­ле. Громадная территория превратилась тогда в выж­женную черную пустыню. Исчезли леса, озера и ре­ки, животные и птицы. Раскаленная лава залила более 35 кв. км, а пепел и шлаки засыпали многометровым слоем площадь еще в 5 раз большую!

Тридцать лет прошло с тех пор, но ничего тут не из­менилось: куда ни посмотри - поля безжизненного черного шлака, покрытые почти непреодолимыми на­громождениями корявых аспидно-черных глыб...

Источник, где вода медленно накапливалась в шлаковой ямке, был не далее километра от базы, и я хорошо помнил направление к нему. Но на обратном пути внезапное облако тумана накрыло все вокруг, да так плотно, что я потерял ориентиры лагеря и заблу­дился.

Котелка воды хватило только на первые сутки ски­таний в белой пелене. После нестерпимо холодной и сырой ночи уже не хотелось никуда идти. Я держал во рту влажный пепел и молился о своем спасении всем земным богам. А потом наступило отрешенное забы­тье, вне времени и пространства...

На самом краю отчаяния перед, глазами вдруг мед­ленно проявилась из тумана прозрачная колеблюща­яся зеленая фигура с семью извивающимися змеями над головой... Она тихо поманила меня за собой... И я, отрешенный, пошел за ней следом...

И через два часа вышел к нашей базе.

Восемь дней шли мы потом пешком по этой безжиз­ненной, черной пустыне от родника до родника, про­биваясь к Ключевской группе вулканов. Продуктов и воды постоянно не хватало, и мы жевали пепел. Во­семь дней - хороший срок, а вулканическая пустня - подходящее место для того, чтобы попытаться разобраться с увиденным, своими мыслями и вопросами.

Что же все-таки такое - вулкан? В Камчатском ин- , статуте вулканологии нам говорили, что под земной ; корой движутся потоки вязкой магмы, вырывающиеся на поверхность через вулканы в виде лавы. Так считает академическая наука. Но почему тогда у каждого вул­кана - "своя" лава, непохожая на другие по составу и газам? Значит, каждый из них имеет свой "котел" - резервуар, ограниченный твердью земной коры. А мо­жет, под корой и вовсе нет никакой огнедышащей магмы? Ведь никто не проверял! Как это ни парадок­сально, ученым проще определить состав звезд, уда­ленных от нас на миллиарды километров, чем проник­нуть в чрево Земли.

Что, если под земной корой не магма, а какое-то другое вещество: реликтовая вселенская вода, как предполагали древние, или думающее вещество - мозг планеты? Ведь все пробы вулканических газов содержат от 80 до 99 % воды!

Поразительно, но последние результаты изучения поведения сейсмических волн, исходящих из ее глу­бин, показали, что Земля неоднородна внутри! Она состоит из ячеек с твердым (тверже стали!), мягким и жидким содержимым. Что последнее течет непрерыв­ными потоками между ячейками, делясь на отдельные

рукава в горизонтальном и вертикальном направлени­ях. И скорость потоков разная в разных местах, с раз­бросом от 5 до 50 см в год!

Речь о том и идет, что планета - живой организм! И ведь она "дышит"! Поверхность материков ритмич­но поднимается и опускается на 1см в год.

- спросят фантасты.

- космические двигатели или органы, работой которых живая планета корректирует свою орбиту в космосе?" - парируют мечтатели.

А что такое лава? - перебью я их и задам целый ряд вопросов: почему она так странно себя ведет? Ведь су­ществуют постоянные озера с жидкой лавой в некото­рых кратерах. И не выливаются они и не остывают, в них существуют какие-то течения - в разных направ­лениях. И почему извержения останавливаются? Есть огромное давление в котле, ну и изливалось бы непре­рывно его содержимое... Почему на некоторых вулка­нах излияния лавы строго цикличны по времени, как гейзеры? И вообще, кто нажимает под землей на ги­гантский поршень?

Еще ряд необычных фактов. Мы неоднократно ви­дели над вулканами странные облака, совершенно от­четливо представляющие разнообразные фигуры и об­разы. Подобное явление впервые заметили над вулка­ном Мутновский, затем над вулканом Камень, а подробно зафиксировали во время трехдневного изу­чения вулкана Овальная Зимина. И вот как это выгля­дело.

На заходе солнца облака со всех сторон начинают стягиваться к вершинам вулканов большими слоисты­ми "пирогами". Затем они выстраиваются в плотное кольцо-бублик над вершиной, закрывая ее. Бублик начинает довольно быстро вращаться по часовой стрелке вокруг вулкана, сохраняя при этом очень чет­кие контуры и не рассеиваясь до наступления ночной темноты.

Что скрывает это облако? Что заставляет его вра­щаться? - спрашивали мы друг друга. Ведь пепел, "бомбы", газы - это все видимые человеческим гла­зом составляющие выбросов. Но согласитесь, далеко не все способно фиксировать наше зрение. Так, может быть, в космос направляется из вулканов нечто неви­димое для наших глаз и приборов? А пепел и "бомбы" просто "прихватываются" наверх этими незримыми потоками.

Экспедиция на Камчатку заканчивалась, а у нас так и не было ответа на главный вопрос: чем заменить тео­рию "золотого миллиарда"? Но вероятно, наша судьба уже была во власти высших сил, потому что привела нас в конце концов в нужное место.

В самом центре Камчатки лежит небольшой посе­лок Мильково, где живет удивительный человек, сла­вянский волхв Михаил Иосифович Угрин. Он же - директор Камчатского этнокультурного центра-музея камчадалов, а также - президент Камчатской непра­вительственной академии геокосмической экологии человека (КНАГЭЧ). Разносторонний ученый, знаме­нитый целитель, прекрасный художник и просто вол­шебник...

Он учился у академиков А. П. Окладникова и В. П. Казначеева, дружил со Святославом Рерихом и Львом Гумилевым. Но главное, он учился у своей родной планеты - живой и разумной матери-Земли. Он научился разговаривать с ней и создал для этого особую "азбуку". Теперь он щедро делится с людьми знаниями, которые узнает от нее, и хочет научить это­му каждого из нас.

Но обо всем по порядку.

В 1971 г. М. Угрин возглавлял экспедицию по пере­носу деревянной церкви на раскопе древнерусского города Зашиверска в Якутии. Это произошло в день осеннего солнцестояния - языческого праздника Пе­руна.

Внезапно рабочие на раскопе вздрогнули: на месте, где стояла церковь, прямо из земли заструились белые всполохи "огней святого Эльма", и из этого белого свечения появились прозрачные, будто созданные из уплотненного воздуха фантомы. Голографические об­разы "показали" всю предыдущую жизнь Угрина и да­лее много такого, чего он тогда не смог понять...

Так получилось, что в 1984 г., точно в такой же день, Угрин оказался на вершине вулкана Валагинский, на­ходящегося неподалеку от поселка Мильково, в самом центре Камчатки. Вдруг началось землетрясение, и края кальдеры стали опасно осыпаться. Угрин страст­но молился словами карпатского волхва и впал в транс...

Через полчаса дрожание земли закончилось, осы­пание прекратилось, а на вершине горы выстроился из камней четкий образ каменного Святогора. Его и сей­час могут увидеть все желающие. А тогда Угрин расце­нил это как знак свыше и по совету Святослава Рериха остался жить в Мильково. Своими руками он постро­ил там часовню и стал изучать жизнь камчатских вул­канов и их влияние на человека.

Скоро ученый понял, что в периоды сезонных солн­цестояний, четырех фаз луны и других неизвестных явлений в Космосе над вулканами постоянно структу­рируются миражи, мыслеобразы, которые живая Зем­ля, как он предполагал, посылает человечеству со сво­его информационного поля, словно пытаясь войти с нами в контакт.При поддержке ученых Сибирского отделения Рос­сийской академии наук и ряда международных науч- пых организаций Михаил Угрин добился создания Камчатской неправительственной академии геокос­мической экологии человека, сотрудники которой стали внимательно изучать и анализировать аномалии над всеми тридцатью действующими вулканами Кам­чатки.

За прошедшие годы были собраны тысячи свиде­тельств, фотографий и зарисовок "миражей" и "мыслеобразов", образующихся над кратерами. Обнаруже­но, что облака, структурируясь, создают информаци­онный образ того события, которое обыкновенно и происходит через 7, 12, 21 день либо через 6 месяцев после "показа". По мнению сотрудников КНАГЭЧ, таким путем планета реализует для нас методику счи­тывания информации с интеллектуальной голограм­мы, существующей на Земле, с информационных по­лей и самой планеты, и разумной Вселенной.

Волхв вспомнил о древнеславянском буковнике (азбуке), состоящем более чем из сотен букв-пиктограмм, в которых были зашифрованы целые понятия, символы духовного облика древних славян. О нем Угрину, еще мальчишке, когда-то рассказывал карпат­ский мольфар (волхв) Илько Майлыкивский. Именно в Суходоле, горном карпатском селе, расположенном у подножия палеовулкана Аршиця, наиболее полно сохранен этот языческий буковник былых славянских цивилизаций. Именно по нему мольфары читали мыслеформы и мыслеобразы, структурирующиеся в небе над вулканами.

Но многие секреты языка, на котором человечество могло разговаривать с Землей-матерью и который на­вечно высечен на скалах петроглифами, были утраче­ны. И тогда Угрин стал восстанавливать древний "язык", способ общения со своим божеством-прародителем. Сама Земля помогала ему в этом, и вот теперь; азбука третьего тысячелетия собрана окончательно. Обширный "Всесветный буковник" готов к публикации, и скоро каждый из нас сможет его изучать.

Так Михаил Угрин выполнил наказ, полученный им через информационное поле от своего далекого предка, жившего тысячелетие назад, печерского свя­того Моисея Угрина, нетленные мощи которого и по­ныне покоятся в Киево-Печерской лавре.

В день осеннего солнцестояния (коловорота) Ми­хаил Угрин, человек с внешностью материалиста Кар­ла Маркса, повел нас на вулкан Бакенинг, к древнему языческому капищу. На вершине вулкана лежит боль­шой камень, на поверхности которого два естественных углубления-желоба образуют крест. Из-под кон­цов этого креста четыре родника дают начало четырем речкам, стекающим по склонам вулкана.

Мы были там не одни: семь шаманов - представите­лей коренных народов Камчатки (ительмены, коряки, эвенки) сели вокруг камня. Затем к нему вышел еще один - самый старый шаман. Началось таинство кам­лания...

Связанный данным словом, я не стану подробно рассказывать об обряде.

Скажу лишь, что после длительного заклинания старший шаман впал в экзальтированное состояние и стал обращаться к своим богам - стихиалям самой природы.

Постепенно я стал видеть бледно-зеленоватый дым, который начал медленно струиться из сердца камен­ного креста, собираясь над валуном.

К величайшему моему изумлению, через некоторое время он превратился в тот колеблющийся, полупро­зрачный образ-силуэт, который не так давно вывел меня, заблудившегося в белом тумане, из лавовых по­лей Толбачинского дола. Семь зеленоватых потоков- змей извивались над его головой, устремляясь в небо... И скоро на небе, прежде абсолютно чистом, начали появляться серебристые светящиеся тучки, которые постепенно структурировались в мыслеформы, виден­ные мною в буковнике Угрина. Сухие беззвучные мол­нии засверкали, пробегая между небесными символа­ми, а конфигурации мыслеформ довольно быстро ста­ли сменяться одна за другой, словно создаваемые и разрушаемые неощутимым на земле ветром... Застыв­шие позы шаманов, казалось, свидетельствовали о беззвучном диалоге, идущем между ними и зеленова­тым духом Земли, отражающимся в небе над капищем.

Я понимал: эти люди разговаривали сейчас со своей планетой...

Не менее часа мы зачарованно наблюдали священ­нодействие, пока Угрин знаком не показал нам, что нужно удалиться. Шоковое оцепенение на спуске с вулкана сменилось восторженным возбуждением вни­зу, и мы забросали Угрина вопросами: что это было? какие силы сплетали символы из облаков? что эти символы значили для людей?

Он же рассказывал о видимом нами чуде как о со­вершенно обычном и привычном явлении, старатель­но подчеркивая научную его подоплеку и говоря, что нового тут ничего нет. Просто заканчивается эпоха атеизма и догматической религиозности. Пронесен­ные сквозь тьму столетий тайные знания человечества снова становятся доступными людям.

Угрин говорил, что есть на Земле своеобразные аку- пункгурные точки - места присутствия высоковибра­ционных энергий в информационном поле - мозге планеты. Места, где возможно "подключение" к нему и даже проникновение в иномирье параллельных про­странств. Ведь живая Земля, как он считает, делает информационно-энергетический "вдох" через скаль­ные поверхности горных хребтов, а "выдох" - через жерла почти тысячи действующих вулканов, гигантской синусоидой опоясывающих ее тело. Их выбросы - это и есть шанс для выживания человечества в условиях грядущего дефицита привычных продуктов питания.

Кормить людей хлебом и мясом они, конечно, не станут. Но хлебом ли единым жив человек? Еще в 1925 г. великий русский ученый В. Вернадский выдви­нул идею автотрофности человека. Этим термином он определял освобождение человеческого сообщества от зависимости от солнца, биосферы, зеленых растений, животных, питательной среды. В этом случае сроки выживания людей на планете (независимо от числен­ности) отодвинулись бы на длительное время. Но для этого человечеству необходимо найти способы усво­ения космических энергий и научиться непосред­ственно, в прямом синтезе, превращать их в условия своего жизнеобеспечения и питания.

- В наши годы, - продолжал Угрин, - работы ака­демика РАМН В. П. Казначеева, академика РАЕН Е. К. Мархинина и других показали, что, строго гово­ря, особой разницы между живой и неживой материей не существует, так как органическая жизнь на планете возникла из неорганической. Сначала Земля "одела" себя - за счет вулканической деятельности - твердой корой и атмосферой, а затем стала создавать и живую материю.

Дело в том, что во всех, еще горячих пробах веще­ства, выбрасываемого во время извержений камчат­ских вулканов, ученые обнаружили сложные органи­ческие соединения, в том числе аминокислоты и азо- тосодержащие части нуклеотидов - важнейших составляющих и своеобразных "кирпичиков" живої вещества. Унесенные реками в море, как в колыбель они когда-то и положили начало развитию биомасс на планете.

А что же в наше время? Разорвали ли мы, живые существа, свои изначальные связи с "неживым"? - спрашивали мы ученого.

К счастью, нет! В человеческом теле содержится более 60 элементов таблицы Менделеева. Установле­но, что их тяжелые изотопы в нашем организме посто­янно превращаются в легкие. И при этом происходит выделение каких-то неизвестных нам пока энергий!

Это значит, что наше тело, кроме солнечного биосин­теза, живет еще и за счет энергий, которые образуются внутри него вследствие постоянных трансмутаций ато­мов тяжелых изотопов!

И где же мы можем систематически получать эти тяжелые изотопы?

Веществ, содержащих атомы тяжелых изотопов, больше всего содержится в "свежих" породах, относи­тельно недавно поднятых на поверхность планеты: вулканических пеплах, лавах и шлаках.

Ты серьезно предлагаешь перейти на питание вулканическими шлаками? - удивлялись мы.

А мы и так их регулярно потребляем. Цепь вулка­нов опоясывает нашу планету. При извержениях по­стоянно выбрасывается из недр матери-Земли изотоп- мая подпитка для тел человеческих. Воды рек разносят се по всем уголкам, буквально в каждый дом, в тело каждого из нас, в каждую клеточку...

Вот и получается, что жерла вулканов являются не только лоном матери-Земли, когда-то родившим не­обходимые вещества для создания нашего тела. Пла­нета через них постоянно подкармливает нас, своих детей, как и все живое, созданное ей.

Постой, Михаил! Получается, что вся жизнь планеты, весь ее цикл - это непрерывный переток всего сущего из "неживого" состояния в "живое" и обратно?

Откуда человек и все сущее выходит, туда оно за­тем и уходит. То есть на микроатомарном уровне нет разницы между этими состояниями вещества, а зна­чит, живое на планете - все...

"А ведь совершенно верно, - думали мы в ответ. - Нам всем так и нужно относиться и к Земле, и ко всей природе, что нас окружает..."

Не надо терзать, сверля и копая, тело планеты в по­исках полезных ископаемых. Ведь Земля сама подает "к нашему столу" все необходимое для жизни, нужно только научиться это использовать. Сочувствую люби­телям бифштексов и вареников, но в будущем нам придется питаться, образно говоря, камнями... Хотя и продуктам из камней вполне можно научиться прида­вать вид самой разнообразной, привычной для нас еды. А далее нам будет необходимо научиться исполь­зовать в своей деятельности космические пото энергии-времени вместо добычи нефти, угля, газа графита и радиоактивных элементов. Ведь эти потоки совсем рядом - и вокруг, и внутри нас...

И главное, на все это, чтобы выжить, человечеству отводится не более ста лет!

Начинать надо с источника животворной энергии который уже лежит на поверхности Земли в зонах ак­тивных вулканических процессов. Одной из таких зо является Камчатка - уникальный для России регион, в котором вулканы живой планеты разговаривают с людьми, протягивая руку помощи.

- спросит читатель.

Начнем голодать - осознаем, а осознаем - значит выживем! Выживем всем человечеством, всеми его "золотыми миллиардами"!Тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, которого имеете вы от Бо­га, и вы - не свои.

Апостол Павел (Первое послание к коринфянаму 6, 19).

Древние предки человечества обожествляли Время и Пространство.

При этом, по их представлениям, бог-Время (fallos), как мужское начало, оплодотворял богиню-Пространство (vagina), даруя жизнь и движение всем мно­гочисленным светилам. Дети этих главных богов - светила и планеты, - по мнению древних, также были младшими богами, и движение их по небосводу на­полнено глубоким сакральным смыслом. Человек уже тогда считался полноправной Божественной частицей Космоса и, стало быть, во всем подчинялся вселен­ским ритмам и законам рождения и смерти.

На небосводе, этом живом, одухотворенном про­странстве богов, главным богом-светилом всегда было Солнце. Оно было небесным Отцом, несущим к Земле на своих лучах-нитях души давно умерших предков.

А теперь - внимание! Именно эти души и оплодот­воряли женщин рода человеческого непорочным Бо­жественным зачатием. Лишь после этого мать-Земля через мужское семя давала женщине "команду" на бе­ременность, с целью создания нового биологического тела для народившейся Божественной души.

- усомнится читатель.

Именно так. Все мы - дети Бога!

От тех знаний и представлений до сего дня в умах людей сохранилось немногое. Вот разве что буддисты но-прежнему считают днем рождения человека не да­ту родов, а день его зачатия (от него вычисляются

звездный гороскоп, и возраст). Большинство же нас, даже верующие люди, как ни странно, мыслят двойными стандартами. Они не сомневаются, например, что фактическим отцом Иисуса был не плотник Иосиф, Иоанна Крестителя - не священник Захар: а Будды Шакьямуни - не царь Шудходана. Человечество уверено в том, что и Мария, и Елизавета, и Маха майя забеременели в результате Божественного непорочного зачатия, а вот все остальные женщины почему-то нет. И в то же время мы считаем каждого человека носителем Святого Божественного Духа!

"Но ведь не все люди задумываются о том, когда же этот Дух появляется в нас: до рождения тела или после? Да и ка­кая разница в том, что же в нас первично: материя (тело) или бесплотная сущность (душа)?"

А разве не интересно знать, кто ваш фактический отец: духовное существо или обыкновенный мужчина? Являемся ли мы истинными детьми Бога или в нас, в лучшем случае, просто обитает небесный ангел-хра­нитель?

Тибетские ламы, к примеру, не сомневаются в от­ветах на эти вопросы. Каждый из них - реинкарнация бессмертной личностной души в очередное человече­ское тело. Причем душа вольна еще при жизни старого тела наметить себе новое пристанище для следующего круга сансары - жизни на Земле в человеческом теле. Более того, душа старается выбрать очередное тело в семье родственников тела прежнего. Если это удается,

то ею экономится время на ликвидацию родовых кар­мических "хвостов". А ведь именно от этого зависит ее возможность вырваться из колеса сансары и не пере­рождаться вновь на Земле.

Но такую возможность, по мнению лам, имеют лишь особые, продвинутые в духовном отношении ду­ши. Все остальные, образно говоря, никаких конкрет­ных попыток по поиску семьи для вселения в новое тело не производят, да и вообще об этом не думают. Так считали и мы, пока не узнали о необыкновенном феномене в жизни одного маленького народа, фено­мене, сохранившемся с глубокой древности...

Мы уже говорили с вами об удивительном человеке с Камчатки - Михаиле Иосифовиче Угрине. Так вот, еще работая в новосибирском Академгородке, он за­интересовался сведениями об удивительных свойствах зимней корякской яранги - яяны. Дело в том, что ар­хитектура ее, которая не меняется уже десятки тысяч лет, абсолютно точно повторяет геометрию пирамид, с той существенной разницей, что яранга эта как бы со­брана из двух конусов, поставленных один на другой, причем нижний стоит основанием вниз, а верхний - основанием вверх. Получается конструкция из двух энергетических воронок, где поля кручения направле­ны навстречу друг другу.

Угрин построил яяну и провел ряд экспериментов которые показали, что верхняя воронка склоняет магнитное поле, создавая левосторонний волчок-диполь а нижняя - правосторонний. Таким образом, пространство яранги между ними оказывается как бы нулевым пространством, или, как говорят физики спинорно-торсионным узлом.

Кстати, точно такое же поле создается и в основан ной на эффекте "зеркал Козырева" гипомагнитной ка­мере, не так давно созданной академиком В. П. Казначеевым. Эксперименты в новосибирском Академго­родке показали, что у находящегося там человека появляется радостное состояние, повышается творческий потенциал, усиливаются его гипнотические, ясновидческие и другие экстрасенсорные способности... С помощью "зеркал Козырева" сибирские медики уже добились излечения ряда тяжелых заболеваний, вклю­чая психофизические расстройства и параличи.

И тогда Угрин предположил, что шаманские кам­лания, проводимые прежде в корякских ярангах, име­ли сугубо практический, физический характер. Жре­цы древности, прекрасно зная о цикличности хода не­бесных светил, хорошо понимали, что человек является частью живого космоса, подчиняясь тем же ритмам и циклам, что и небесные тела. Участники та­ких мистерий как бы повторяли формой своих риту­альных движений ритмические "танцы" небесных светил, что помогало им в эти моменты на полевом

уровне соединяться с информационным полем живой Вселенной. Причем женщины "танцевали" в нижней Пирамиде яранги, а "танец" мужчин проводился ша­маном в верхней. Мужское начало тем самым олице­творяло дух, то есть верх, а женское - материю, низ. В точке соприкосновения этих двух различных состояний энергии должна была возникать проявленная жизнь.

- спро­сит читатель.

Услышав от Угрина о необыкновенной яранге, мы предположили, что маленький, но самодостаточный корякский народ вряд ли навсегда утратил вековые традиции и обряды предков. А потому всерьез поду­мывали о том, чтобы осуществить экспедицию на се­вер Камчатки в поисках удивительной яяны и разга­дать ее тайны. Но судьба распорядилась так, что все произошло гораздо быстрее, причем при весьма тра­гических обстоятельствах, едва не стоивших мне жизни...

Все началось с замечательного всекамчатского праздника, отмечавшегося в этих местах с 1990 г. На­зывается он Берингия и является, по сути, спортив­ным мероприятием - гонкой каюров на собачьих упряжках. Эта уникальная гонка в 1991 г. даже была занесена в Книгу рекордов Гиннесса как самая протя­женная собачья трасса в мире (тогда, стартовав в кам­чатском Эссо, она финишировала через 2000 километров в чукотском поселке Марково).

Бессменный директор и командор гонки Александр Печень пригласил меня принять в ней участие в качестве врача, и погожим мартовским утром я прилетел; "страну вулканов", послужившую прообразом сказочного пушкинского "острова Буяна".

Регламент гонки таков, что группа обеспечения (судьи, врач, ветеринар, повар) заранее на вездеходе выдвигается на финиш очередного этапа, разбиваем лагерь и поджидает там его участников: засекается время движения упряжек, оказывается медицине помощь каюрам и собакам, обеспечивается питание: отдых для всех участников перед следующим этапом...

Гонка, как всегда, стартовала в Эссо - старинном поселке, расположенном в уникальном по красоте ме- сте, прозванном камчатской Швейцарией. Именно здесь упал когда-то огромный метеорит, образовавший воронку удивительного мистического озера Икар. Здесь горячие подземные источники отаплива­ют крепкие дома жителей, а в огромном бассейне под открытым небом круглый год можно нежиться в горячей целебной воде, уплетая бутерброды с красной икрой.

Гонка стремительно продвигалась к северу. Бес- крайние белоснежные поля, чистейший, прозрачный морозный воздух, заливистый лай собак и санный след

упряжки - все это отзывалось в душе чувством празд­ничной гармонии человека и живой природы...

Беда пришла неожиданно: под вечер, когда закон­чился очередной этап, одна из упряжек не пришла к финишу. Кто-то из каюров сообщил, что обогнал ее Примерно в 10 километрах отсюда. Гусеничный везде­ход был задействован (генератор давал свет и тепло Всем участникам), и поэтому я с аптечкой, на нартах одного из каюров, решил двигаться назад, навстречу Отставшей упряжке.

Следы гонки были вполне отчетливыми, и мы не боялись заблудиться. Мой каюр почти не погонял уставших после этапа собак, надеясь быстро встретить Последнего участника. Однако становилось все темнее и темнее, а его нигде не было видно. К тому же погода стала резко ухудшаться: подул колючий низовой ветер, быстро заметающий следы, а потом началась насто­ящая метель, заставшая нас практически врасплох. Собаки поначалу еще чувствовали след, но потом окончательно встали.

От лагеря нас отделяло два часа пути, но усталость, усиливающаяся метель и опустившаяся на тундру тьма делали этот путь невозможным.

Мы распрягли упряжку, кое-как вырыли снежную яму и легли. Собаки окружили нас своими телами, тесно прижавшись друг к другу. Теперь у нас с ними была общая судьба и общий шанс, быть может, один из тысячи...

Не знаю, сколько времени мы находились в забытьи. Но видимо, немало, так как все шесть собак упряжки погибли. Прекрасные голубоглазые лайки: мерзли, отдав свое тепло и сохранив нам жизнь. А нашли нас двое корякских охотников. Нашли совершенно случайно, по струйке пара, поднимавшегося над большим сугробом, готовым стать очередной братской могилой для каюров и их собак...Взгромоздив наши стылые тела на свои нарты, они потопали за нами следом. В отличие от камчатских лесных эвенов, предпочитающих широкие, обитые шкурами лыжи, коряки - тундровые жители - из­древле для передвижения по снегу пользуются дере­вянными снегоступами. Бегают они в них довольно ловко, помогая собакам тащить нарты с поклажей. Таким же образом коряки доставили и нас в свое не­большое стойбище, лежавшее, как удалось потом вы­яснить, в стороне и от единственной тут дороги, и от зимников. Несколько стандартных чумов да с деся­ток охотников со своими семьями - вот и все посе­ление.

К счастью, рация у них была, и о нашем спасении удалось сообщить. Гонка двинулась дальше, а мы оста­лись залечивать простуду, обморожения и ожидать вездеход МЧС, который был обещан нам лишь через несколько дней. Лекарства у меня были, но мы больше рассчитывали на отдых и питание.

Через 3 дня мы были практически здоровы и стали топтать окрестные сугробы, осваивая ходьбу в коряк­ских снегоступах. Занятие было совершенно бесцель­ным, но делать было нечего: поселение жило своей привычной суровой жизнью, и лучшее, что мы могли делать, - это не мешать им, наблюдая за всем со сто­роны в ожидании вездехода.

И тут, как принято говорить, не было бы счастья, да Несчастье помогло.

Самый старый человек племени собрался помирать. На Руси в старину тоже практиковался подобный обы­чай, когда старик сам ложился в собственный гроб и тихо, светло и достойно покидал этот мир. Вот и этот охотник объявил семье, что пришла пора ему уми­рать...

Это мы узнали уже позже, когда стали расспрашивать коряков о том, что за суета вдруг с утра возле одного из чумов и почему охотники не уехали, по обыкновению, в тундру. И тут нам, опешившим от но­вости, сообщили, что вечером будут похороны деда Николая (у коряков уже давно русские имена), поэто­му все люди ходят к нему прощаться...

Зашли в чум и мы. Морщинистый, но еще вполне крепкий на вид дед сам угостил нас морошковым ча­ем, и мы молча, как и положено тут, стали попивать душистый горячий напиток, придвинувшись к очагу топившегося по-черному чума. Родственники сидели поодаль и тихо переговаривались о чем-то между со­бой, не выражая своим видом ни малейших признако" горя.

Лишь одна молодая девушка была необычно для северян взволнованна и возбуждена. Более того, мне порой казалось, что она даже светится от счастья (!).

Да и сам виновник события, Николай, больше вы глядел торжественным и гордым, нежели опечаленным предстоящей смертью. Прихлебывая чай, он сте­пенно здоровался с вновь входившими, обмениваясь с ними приветствиями и принимая подарки...

Разрази меня гром, но это больше походило на день рождения человека, а не на обряд прощания с умира­ющим. Не в силах более терпеть, я решил отбросить приличия и напрямую спросить Николая: что все-таки тут происходит? что же ожидается сегодня вечером: рождение или смерть?

А разве это не одно и тоже? - ответил он вопро­сом на вопрос. - Ей, - и он указал рукой на взволно­ванную девушку - пришла пора дать новую жизнь, потому я должен умереть... Здесь нет тайны. Приходи вечером - и сам все поймешь.

Куда приходить то?

В яяну.

Едва стало смеркаться, как все малочисленное населе­ние стойбища, надев неизменные снегоступы, потяну­лось вереницей в сторону заходящего солнца. Поспе­шил и я, неуклюже наступая ногой на ногу и спотыкаясь в непривычной обувке.

Шли мы не менее получаса в сторону невысокого холма, виднеющегося на горизонте, а потом коряки стали подниматься на него. Я приотстал, а впереди идущие вдруг стали исчезать на вершине, словно про­валиваясь сквозь землю.

Наконец мне удалось подняться наверх, глянуть вниз и тут же восторженно замереть от неожиданного, но долгожданного зрелища...

Холм этот оказался довольно пологой, диаметром до 50 метров воронкой старого вулканического шла­кового конуса. В центре его высилось огромное строе­ние из почерневших от времени бревен, достигающее высоты трехэтажного дома. Архитектура его была со­вершенно удивительной: две равноценные по форме и размерам воронки были словно поставлены одна на другую своими вершинами. При этом широкое, диа­метром до 20 метров, основание нижней воронки сто­яло на земле, а такое же основание верхней являлось плоской крышей всей конструкции. Память моя сразу подсказала образ, давно поселившийся в мечтах. Это была яяна!..

Несмотря на внушительные размеры, необычное сооружение выглядело очень изящным и гармонич­ным в архитектурном плане, хотя трудно было пред­ставить, каким образом воронки прочно удерживают­ся друг на друге своими вершинами, имеющими диаметр в точке примыкания не более 2 метров. И как нижняя конструкция выдерживает немалый вес верх­ней?

Не меньшее удивление вызывал и другой факт: на всей внутренней поверхности шлакового конуса, как и на плоской крыше удивительной рукотворной конструкции, абсолютно не было и следов снега. Это при­том что снаружи лежали двухметровые сугробы! Очистить такую территорию было бы не под силу даже спецтехнике, из чего следовал фантастический вывод, что снег (а стало быть, и дождь) в это место вообще никогда не падал!

Солнца уже не было видно за стенкой кратера, но его угасающие лучи расцветили низкое северное не­бо розоватым сиянием, на фоне которого огромный черный силуэт яяны напоминал то ли необычный космический корабль, то ли секретный лаборатор­ный модуль, то ли какой-то древний сакральный храм.

Коряки же тем временем, встав в цепочку и взяв­шись за руки, обходили свою фантастическую ярангу по часовой стрелке круг за кругом. Сделав семь кругов, Николай (он возглавлял шествие) потянул незаметную прежде ручку и открыл дверь вовнутрь яяны. Цепочка людей последовала за ним. Я снова замыкал это мол­чаливое шествие...

Внутри нижнего этажа яяны не было ни мебели, ни очага. В самом центре, точно под отверстием, ведущим

И верхнюю пирамиду, слегка возвышался круглый по­диум, застеленный оленьими шкурами. От его наруж­ных краев вверх уходили четыре длинных бревна, име­ющие горизонтальные зарубины для ног и служащие своеобразными лестницами для подъема на второй 'яаж. В верхней воронке концы этих бревен также на­крывал круглый деревянный помост, который распо­лагался точно над нижним.

Войдя вовнутрь, я увидел в полутьме, что коряки продолжают прежнее движение по часовой стрелке, одновременно надевая на лица бахромчатые шаман­ские занавеси. Затем все мужчины сняли со стен яяны висевшие там бубны, а женщины - деревянные тре­щотки. Их кружение стало дополняться звуками этих ритуальных инструментов и каким-то низким горло­вым гулом, издаваемым всеми участниками странной мистерии...

Все новые и новые бубны и трещотки присоединя­лись к нарастающей какофонии звуков. Все быстрее и быстрее кружил удивительный хоровод во мраке яяны. Лишь дед Николай и та молодая девушка неподвижно стояли на коленях в центре нижнего подиума друг на­против друга, соприкасаясь лбами...

И тут я заметил, что контуры их тел начали слегка искриться. Затем они стали окутываться нежным зо­лотистым сиянием, исходящим сверху и напомина­ющим слабый солнечный лучик. Интенсивность света неуклонно нарастала, и скоро он превратился в сия­ющий световой цилиндр, соединивший верхний нижний помосты "пирамид" яяны. Две фигуры в ее центре стали напоминать цирковых артистов, замерших на арене в луче яркого прожектора...

При этом все остальное пространство огромного яранги оставалось в полной темноте, и только волны бушующих в нем звуков свидетельствовали о продолжении исступленного танца коряков.

А потом Николай медленно встал, отрешенно под­нялся по бревну лестницы в верхнюю пирамиду и лег на ее помост, лицом вниз. Девушка же распростерлась на спине точно под ним, на нижнем помосте.

И тут мужчины племени один за другим стали от- деляться от общего хоровода и стремительно подни­маться в верхнюю пирамиду. Не останавливаясь, они закружили по ее конической поверхности, набирая скорость и поднимаясь все выше и выше, к плоскому ее основанию, словно мотоциклисты в цирке. При этом направление их безудержного движения было прямо противоположным кручению нижнего женско­го кольца...

Топот десятков ног, грохот бубнов и трещоток, вибрирующий горловой гул, неясные тени стреми­тельно мелькающих тел - все слилось в невидимый мощный поток какой-то энергии, превратилось в немыслимый мистический процесс созидания чегото неведомого. Процесс, которому, казалось, не бу­дет теперь конца!

Яркая вспышка озарила вдруг все пространство мины! Сверкающий, колеблющийся всеми своими контурами прекрасный голубой шар вдруг отделился от тела Николая, медленно проплыл по световому столбу вниз из одной пирамиды в другую и словно во­шел в тело лежащей девушки...

Пронзительный многоголосый крик - "Яя!!!" - буквально потряс всю ярангу. Свечение тут же исчез­ло, и удушающий мрак словно навалился на меня, сжимая голову и грудь. Уши еще ловили исчезающее это громогласного звука, но мозг уже отказывался его воспринимать...

А на следующий день в корякском стойбище было сразу два события: родственники хоронили деда Ни­колая и женили одного из его внуков. В жены он взял именно ту девушку, что участвовала накануне в риту­альной мистерии. При всей противоположности этих событий коряки отмечали их, как принято у нас гово­рить, за одним столом.

- Однако, как иначе? - говорили мне старейши­ны. - Ведь Николай не покинул свою семью. В зем­лю ушло лишь его тело. А дух Отца нашего, могуче­го Солнца, низвел его душу в утробу этой молодой девушки. Теперь она беременна им и скоро полу­чит от молодого мужа тело ребенка. Душа Николая станет его душой и будет снова жить в своей прежней семье...

Но как душа осталась в семье, а не улетела на не бо? Тело ведь умерло! - удивлялся я.

Скажи, разве умирает Солнце, когда уходит тундру?

https://dom-knig.com/read_268032-17