Как наши предки встречали «Навруз» (Согдиана, 7 век )
АРТУР САМАРИ "Забытое царство Согд". НАВРУЗ (отрывок из романа). Весь роман можно прочитать на сайте автора.
https://artursamari.com/
…Минуло два дня. Как-то ночью царедворец разбудил Чжоу - китайского посланника.
- Вставай, Чжоу.
- Что случилось, враги напали? – с тревогой спросил гость.
- Нет. Ты хотел увидеть Навруз – самый важный праздник?
- Да, но еще ночь.
Ворота крепости отворились, и оттуда вышел Файз (помощник царя) с гостем. Они глянули на город: Самарканд был усеян огнями факелов, с улиц доносился людской шум.
Главная дорога была ярко освещена горящими факелами, которые держали в руках горожане, одетые в светлые одежды. Головы девушек украшали венки из полевых цветов. С музыкой, песнями и танцами эта веселая толпа направлялась за город.
Чжоу и царедворец последовали за ними.
- До наступления рассвета самаркандцы должны собраться у реки Оби-Рахмат, - пояснил Файз.
Вскоре к шествию присоединилась веселая толпа с соседней улицы. При этом все здоровались друг с другом, желая счастья в новом году.
Люди шли к городским воротам, а к ним примыкали все новые и новые горожане. Длинная колонна освещалась факелами, звучали смех, шутки, песни, музыка.
По дороге в толпе царедворец рассказал гостю о Наврузе.
- Никто не знает, с каких древних времен мы стали отмечать этот день, однако, говорят, все началось при персидском царе Джамшиде, около двух тысяч лет назад. Это праздник победы светлого бога Ормузда над черными силами в лице демона Ахримана. То есть пробуждения жизни победы весны над холодной, безжизненной зимой. Одним словом, жизнь зороастрийца – это вечная борьба добра со злом. И вопрос только в том, чью сторону примет человек в этой схватке: примкнет ли к светлому Ормузду или окажется на стороне черного Ахримана. Но будущее все равно за добром, за жизнью. А Навруз – это весна и начало новой жизни в природе.
За городской стеной несла свои воды Оби-Рахмат, и от лунного света вся ее гладь светилась. На берегу уже собрался народ. Они ждали восхода солнца. До появления первых лучей великого светила оставалось совсем немного. «Пусть Бог видит, как самаркандцы радуются его творению», - говорили люди, собираясь в большие круги, где под музыку барабанов и рубабов отдавались пляске.
Танцы молодых мужчин и женщин были так зажигательны, что Чжоу не смог удержаться и тоже вошел в круг. Согдийцы, заметив чужеземца, кричали: «Место для гостя, в середину его». И вскоре он оказался между двух очаровательных белолицых девушек. Голова Чжоу шла кругом – в таком веселье он участвовал впервые.
Неожиданно стали раздаваться голоса: «Светило, светило идет к нам». Из-за крайних полей появилось легкое розовое зарево. И люди устремили свои взоры к солнцу и зашептали авестийские молитвы, вознося хвалу источнику тепла, дающему силу всему живому, и проклинали Ахримана, который сеет на земле смерть, ложь и холод. Происходящее так тронуло душу Чжоу, что ему тоже захотелось молиться.
Когда стало совсем светло, люди под гимны Авесты двинулись обратно к реке. Первыми в прохладные воды спустились женщины в белых платьях. Они окунали сначала свои головы, а потом и все тело.
- Так они смывают грехи, - пояснил царедворец гостю. - В новый год они должны встретить новую жизнь с чистыми помыслами и светлыми душами.
При этом, как заметил гость, некоторые женщины в воде еще шептали: «О, текущая вода! Пусть со мной будет ласков муж!»
В речке они долго не задерживались, потому что своей очереди ждали и другие. На берегу женщинам подавали руки их мужья и братья, которые затем сами прыгали в воду.
После обряда очищения согдийцы выходили из реки с облегченными душами и опять пускались в пляс под быструю музыку.
Чжоу и Файз тоже прыгнули в воду. Однако от холода гость сразу кинулся к берегу, окунувшись всего раз. Царедворец вышел за ним. Чжоу весь дрожал, хотя его лицо сияло от радости. Боясь, как бы гость не заболел, царедворец увел китайца поскорее в город, где у ворот один из стражников накинул ему на плечи свой плащ.
В это утро по традиции царь Тархун должен был объявить о начале празднования Навруза. И вот в сопровождении конной свиты царь с царицей явились в шахристан, в верховный храм Огня. Рядом с ними находился китайский посол в дорогом, расшитом золотом халате с широким воротом. У храма их встретили слуги, которые придерживали царских коней, пока Тархун с супругой не сошли на землю. За ними, отмахнувшись от услуг охранников, спрыгнули с лошадей двое сыновей-наследников, облаченные в серебристые парчовые кафтаны и острые колпаки. Отец погрозил им пальцем, мягко сказав: «Смотрите, ноги себе поломаете». Но дети сохранили гордый вид: у согдийцев поощрялась смелость. Следом сошла другая родня и советники с женами. Все были в нарядных одеждах, даже на мужчинах блестели браслеты и перстни с большими изумрудами и лалами.
К тому часу у храма собралось множество горожан: богатые и бедные мужчины, женщины, юноши и девушки, все были в новых платьях. В столь важный день согдийцы одевались во все новое и выбрасывали из домов старые вещи. Так было заведено исстари. Даже посуду меняли, разбивая во дворе изношенную утварь. «Жизнь должна обновляться во всем», - говорили зороастрийцы.
Свита царя с тремя мобедами – зороастрийскими священниками собралась на верхней площадке храма. Когда Тархун поднял правую руку, толпа внизу смокла. И царь обратился к народу с речью, воздавая хвалу Наврузу, родному Самарканду, процветанию жизни, доброму урожаю. Затем говорил седобородый мобед. А начал с древности, как первый царь персов встал на колесницу и пронесся по небу с горы Дунбавед в Вавилон для битвы с дьяволом. И люди объявили этот день праздником, ибо для людей пророка Заратуштры благие дела – борьба со злом - превыше всего. Затем из уст мудрого мобеда зазвучала молитва, и все обратили свои взоры на священное солнце, которое уже стояло над храмом. И люди за жрецом тихо повторяли слова из священной Авесты.
После молитвы царь дал слово китайскому гостю, чем слегка смутил Чжоу. Он не был мастером говорить длинные и красивые речи. Потому сказал коротко, но с чувством:
- Ваш Навруз пришелся мне по душе, и когда я вернусь в Китай, то всем расскажу о нем. Пусть люди Китая знают, что есть такая красивая, богатая земля, как Согдиана.
Царь Тархун снова заговорил:
- А теперь, согласно нашему обычаю, я буду принимать простой народ. У кого есть жалобы, обращайтесь ко мне. Я буду справедлив со всеми, будь то бедняк или богач. А коль имеется нужда, также говорите мне.
От этих слов народ зашумел. Затем двое слуг установили у колонн царское кресло из слоновой кости. А еще двое охранников внесли носилки с полным мешком серебряных дирхемов, и Тархун стал принимать людей. Их просьбы и решение правителя записывали писари, сидевшие позади трона.
Китаец с интересом следил за происходящим - будет о чем поведать своему императору. Чжоу запомнился юноша лет двадцати пяти, который жаловался на одного богача по имени Варук.
- Еще год назад наша соседка Назина была засватана за меня, - рассказывал тот свою историю царю. - Мы давно любим друг друга, но Варук уговорил ее родителей, и теперь они хотят отдать свою дочь за его сына. Разве это честно? Где справедливость, о, мой праведный владыка? Об этом я сказал судье, но тот не стал разбираться.
Тогда царь обратился к судье, который сидел по левую сторону от царя:
- Почему ты не стал разбираться?
Заикаясь, судья заявил:
- Мой царь, Назина не любит этого юношу.
- Сама девушка тебе об этом сказала? – спросил царь.
- Нет, ее родители.
- Мы сейчас проверим. Она здесь? - спросил царь у юноши, и тот вызвал ее из толпы.
Царь спросил смущенную девушку:
- Ты любишь этого юношу и хочешь стать его женой?
- О да, наш славный царь, - не раздумывая, молвила она.
Тогда царь обратился к судье с такими словами:
- Почему ты не спросил об этом у девушки, ведь ее родители могли солгать? Видимо, ты в сговоре принял сторону богача, чтобы иметь большую выгоду?
- Мой царь, по закону главное слово за родителями, а после - за девушкой.
- Согласен с тобой, однако в самом начале эта девушка была засватана за этого юношу. Ко всему же они любят друг друга. Значит, они должны быть вместе. Я благословляю вас, дети мои! Идите с миром и будьте счастливы!
От счастья молодые засияли. Затем они поклонились царю и, взяв друг друга за руки, заспешили вниз. Люди желали им счастья и хвалили царя.
За всем этим Чжоу наблюдал с большим любопытством, потом спросил у начальника дворца, который сидел в одном ряду с советниками:
- А этих возлюбленных дома не накажут?
- Нет, в день Навруза наказывать детей нельзя, а также бранить их, иначе грядущий год будет для них плохим. Тем более сам правитель заступился за молодых. Кто пойдет против него?
Следующим к царю поднялся старик с посохом в руках и заговорил:
- Три моих сына отдали свои жизни за Согду, и нынче мы со старухой остались одни. Но у нас имеется еще незамужняя дочь, и я прошу денег у нашего славного царя на ее свадьбу. Помоги, владыка.
- В какой махалле ты живешь?
- Это квартал гончаров.
- Там живет купец Азамат, он поможет со свадьбой.
- Я был у него – он отказал.
- Если опять откажет, то судья города накажет его за нежелание помогать почтенным старцам. Пусть не забывает, что за жадность его ждет большой штраф. А от меня в день великого Навруза получи серебряные дирхемы. - И царь взял из мешка горсть монет и положил на ладонь старика.
Старик откланялся, а за ним перед царем появился другой проситель. Так длилось до самого вечера.
На следующий день царь по традиции принимал знать и их семьи. Третий день Навруза был посвящен военным чинам.
В эти праздничные дни Чжоу с царедворцем гулял по шумному городу, где лавки с готовой едой и вином были открыты с утра до вечера. Люди сидели на суфе или тахте. Приходили с семьями, собирались с друзьями, подругами. И за вкусным обедом вели долгие беседы на разные темы. А еще они любили танцевать под звуки рубабов.
Такие веселые сцены Чжоу наблюдал по всему городу и особенно на базаре, где на рыночной площади свое мастерство демонстрировали канатоходцы, шествуя по веревке на большой высоте, а внизу, разинув рты, стоял народ. Другие любопытные собирались в большой круг и следили за манипуляциями фокусника, у которого в руках то исчезали, то вновь появлялись вещи. Такие чудеса люди связывали с невидимыми духами, которых, однако, не стоит бояться, ведь это не аджина*, и потому мобеды относились к фокусникам терпимо. А вот силачи всегда были в почете, потому что только сильный муж сможет защитить свой дом и город от нашествия врагов. Нагие по пояс богатыри поднимали железные шары и играли с ними, как с деревянными. Юноши и детвора с завистью глядели на них и мечтали стать такими же. Неподалеку показывали свое искусство дрессировщик гепардов и заклинатель ядовитых змей, – шею факира обвивали опасные твари, и, как ни странно, ни одна не укусила его.
В других частях базара давали представления певцы и танцоры: в этот день монеты щедро сыпались в шапки артистов. Не меньшим успехом пользовались кукольники. На сцене они показывали забавные истории из жизни людей и зверей. Народ весело смеялся над их шутками.
- В течение шести дней, пока длится праздник, артисты будут развлекать народ, - пояснил царедворец - А возможно, и дольше, ведь Навруз порой тянется целый месяц, но празднества уже продолжаются в домах, кварталах с угощениями, вином и танцами.
Выйдя за пределы базара, Чжоу и Файз замедлили шаг. На пустыре было установлено множество деревянных качелей. На них катались юноши и девушки, которые визжали от восторга.
- Эх, как хочется покататься! – признался гость. - Но там лишь молодежь.
- Ничего, у меня во дворе тоже есть качели. Правда, они не такие высокие и привязаны к веткам тутовника, это моя жена любит забавляться. Я и сам не прочь покататься – голова сразу идет кругом.
- Такие качели я видел и в других частях города.
- В день Навруза их ставят везде: они дают немалый доход. А знаешь, откуда взялся этот обычай? Жрецы храма рассказывают, что наш великий царь Джамшид любил кататься по небу на своей колеснице. И люди, подражая ему, изготовили свои качели, чтобы парить по воздуху.
На другой день царедворец привел китайского гостя в свой дом. Едва они вошли во двор, как к нему подбежала юная дочь с тарелкой, в которой лежали три кусочка сахара. Чжоу уже знал, что в день Навруза согдийцы дарят друг другу сахар, желая сладкой жизни. И гость принял его с благодарностью, засунув во внутренний карман халата.
В большой комнате, где собралась родня Файза, на светлых стенах были нарисованы красные круги.
- Это священное солнце, - пояснил хозяин дома за дастарханом. - Мы почитаем его, потому что оно дает силу всему живому.
- Такие «огненные» круги я заметил на ваших коврах и сюзане.
- Твои глаза наблюдательны.
- А еще на них вышит перец, - сказал гость, разглядывая сюзане. - Что это означает?
- Перец защищает дом от темных сил дьявола Ахримана, который посылает в дома болезни и несчастья. Если они увидят изображение жгучего перца, то испугаются. Так рассуждали наши древние предки. По этой причине наши люди вешают целую связку перца на двери. Я не совсем верю в силу перца, но это наш символ и следует его чтить.
Чжоу также заметил, что на всех столбах дома закреплены ветки цветущего урюка. Было ясно - это символ весны. А еще всюду угощали бичаком* - это было главное блюдо дастархана. Рядом клали большую лепешку, а сверху крашеные яйца: красные, желтые, синие, символизирующие начало всего живого. «Жизнь зарождается в яйце», - говорили согдийцы.
В полночь царедворец привел гостя в Дом огня (пройдут века и такой дом станут называть чайханой), где собирались все мужчины квартала. Обычно там они вели долгие беседы, а в дни праздников устраивали угощения.
В углу комнаты на мраморной ножке горел большой светильник, перед которым молились люди. Чжоу остался у двери, а царедворец с мужчинами встали у алтаря, и каждый прочел молитву. После все обратились к гостю с расспросами о чужой стране и обычаях.
Между тем, снаружи собралась вся махалля. Файз и Чжоу вышли к людям. Площадку освещали факелы, машалы* на длинных древках. В сторонке в трех огромных котлах несколько женщин варили сумаляк. Остальные встали в большой круг и слушали лучших музыкантов, которых пригласил сам царедворец, посулив им щедрое вознаграждение.
Первым запел старец с длинной белой бородой. Подыгрывая себе на дутаре, он сказывал о подвигах великого богатыря Рустама, а затем о святом Сиявуше и царе Афрасиабе*. (На их основе, спустя двести лет Фирдауси напишет поэму «Шах-наме».) За сказаниями о героях под веселую музыку запела знаменитая Шоира, чей нежный голос всех восхитил. После певицы под ритмы барабанов выступили танцоры. Они заразили народ своим весельем, никто не мог усидеть на месте. У мужчин были резкие движения, а у женщин - более плавные. Лица всех сияли от пламени факелов и выпитого вина.
- Вот опять от сладкого вина у меня ослабли ноги, - признался Чжоу царедворцу, хлопая танцующим людям.
- Держись, иначе опозоришься. Чтобы прошел хмель, танцуй, даже если ты неважный танцор. Не уметь танцевать - не грех, тем более для чужеземца.
Файз и Чжоу слились с танцующими мужчинами и женщинами.
Шестой день Навруза был самым насыщенным. С утра горожане начали стекаться на пустырь за городскими стенами. В этот год на праздничном гулянии собралось полгорода. Еще накануне торговцы установили на пустыре лавки с навесами и в день праздника предлагали всем легкую еду, одежду, игрушки, а также украшения из серебра и золота.
Туда же на арбах доставили десять котлов, в которых потом варили конину. У согдийцев лошади считались лучшими творениями Бога после человека, поэтому их приносили в жертву солнцу. Когда конина полностью разваривалась, ее подавали всем желающим в керамических чашках. Это был древний обычай согдийцев. Как говорили старики, так делали их предки, когда жили очень далеко от Согдианы – в степи недалеко от огромного моря (Черное море, Евразийская степь).
Когда на зеленом холме появился царь Тархун со своим двором, под серебристым балдахином ему установили трон. Рядом с ним на скамьях сели трое советников, китайский посол и верховный мобед. Затем Тархун, высоко подняв чашу вина, громко огласил о начале торжества. Но прежде он напомнил о стремлении каждого согдийца к совершенству, то есть стать настоящим адибом. Для чего он должен овладеть разными искусствами: стрельбой из лука, верховой ездой, игрой в шахматы, поэзией, математикой. А также знать генеалогию своего рода и самое важное - историю края. После этих слов царь осушил бокал до дна и чуть погодя огласил, какие подарки ожидают победителей турниров. Ими оказались мешочки с золотыми монетами.
По взмаху руки царя начались состязания. Сначала мерились силами лучшие палваны в борьбе кураш. Затем свое умение показали лучники. Они пускали стрелы в висячие кольца и в летящих птиц, которые взмывали в небо из раскрытых клеток. Далее был конкурс поэтов. Каждый сочинитель выходил в круг сидящих людей и громко читал стихи, посвященные Наврузу. А тем временем были расстелены коврики для любителей шахмат. Игроки сидели у шахматной доски, склонив головы и не обращая внимания на людей, собравшихся вокруг них. И, наконец, закончилось торжество конными скачками. После вручения наград самим царем все стали покидать пустырь.
Однако праздник на этом не завершился. На утро следующего дня незамужние девушки вновь отправились в степь. Туда же двинулась царская свита во главе с царицей и ее сестрами. С ними ехал посланник китайского императора, которому было любопытно посмотреть на обычай, называемый в народе «тамоша»* (любование).
Прибыв на свое место, начальник двора обернулся назад и взмахнул рукой. Свита остановилась.
- Это место вам по душе? – спросил царедворец у царицы.
- О да! Молодец, как тут много цветов, - воскликнула царица.
Знатные девушки не могли налюбоваться красотой весенней степи, издавая восторженные возгласы. Вся равнина была усыпана тюльпанами, желтыми и синими цветами. Этот день согдийцы именовали «праздником красного цветка» из-за обилия тюльпанов.
Все сошли с коней и направились к уже натянутым желтым шатрам, внутри которых были расстелены ковры.
Царица с сестрами осталась в шатре, а остальные девушки разбрелись по степи, собирая цветы для венков. Все их разговоры, а затем и песни были о любви и главном символе замужества - тюльпане. В песнях-заклинаниях они просили великую богиню Анахиту послать им красивых, смелых и умных жениха. Такие песни доносились из разных мест степи, где гуляли простые горожанки.
Через какое-то время в степи верхом на лошадях стали появляться юноши. Их волнистые густые волосы были стянуты на лбу цветной лентой. Сойдя с лошадей, они тоже срывали цветы и с букетами шли к девушкам. Таков был древний обычай: те, кому из них доставался букет, знали – это признание в любви, а значит, и возможность, скорой свадьбы. А тем девушкам, к кому не подошли юноши, предстояло ждать следующего года, если к тому времени их не выдадут замуж за других.
Дочь царя, Тахмина, с двоюродными сестрами, завидев двоих знатных юношей, идущих к ним с букетами, перестали петь. Охранники не стали задерживать парней, признав в них детей важных особ. От волнения девушки затаили дыхание: кому же достанутся цветы, кто из них самая красивая? Юноши вручили тюльпаны двум племянницам Тархуна. Это не могло не задеть дочь царя, которая сохранила достойный вид, приветливо улыбнувшись. А влюбленные пары молча разошлись друг от друга на десять шагов. Свидание было коротким. О чем они говорили, Тахмина не слышала. Затем счастливые девушки вернулись к сестре, а юноши сели в роскошные седла и ускакали.
Теперь можно было поздравить удачливых сестер, и все кинулись целовать их.
- Везет же вам! – с грустью молвила Тахмина.
- Тебе ли горевать? - сказала одна из них. - Ведь ты царская дочь и, по обычаю, сама выберешь жениха.
- Я хочу, чтобы меня полюбили искренне и совсем не из-за моего отца. Заранее знаю, что многие женихи лишь будут делать вид, что влюблены в меня.
- Смотрите, - сказала одна из сестер, - вдалеке какие-то девушки уже играют в догонялки, давайте и мы станем ловить друг друга.
И вскоре вся степь заполнилась веселыми девичьими голосами.
Вернувшись с праздника во дворец, Чжоу сразу уселся за резной столик в своей комнате и принялся за путевые заметки. Описав Навруз, он внес дополнения. «Жители Ферганы имеют впалые глаза, мужчины - густые бороды. Они искусны в торговле. Уважают своих женщин: что скажет жена, муж не смеет не выполнить». Далее он написал, что жители Самоцзянья (Самарканда) готовят каменный мед (навот), невероятно вкусный. «Когда женщина родит ребенка, она кормит его этим каменным медом, чтобы у младенца не болел живот. Население Самоцзянья очень многочисленно. В этих владениях скапливаются ценнейшие товары из разных стран. Почва плодородна, дает много урожая. Климат мягкий. Кроме этого города, имеются и другие: Кеш, Термез, Бухара, Шаш». Далее посол писал: «Ошибочно мнение, что только Китай сумел создать высокую цивилизацию, этот край ничем не уступает, а по некоторым делам даже есть чему у них поучиться».
С того дня минуло две недели, и как-то царь опять позвал Чжоу к себе. Он явился в тронный зал с царедворцем Файзом и учтиво поклонился. Царь указал ему рукой на скамью.
- Дорогой гость, тебе без промедления следует уехать домой, - с грустью в голосе сообщил царь. - Дело в том, что на Согду напали арабы. Сейчас они в Бухаре, но, думается, скоро двинутся к нашему городу. Их войско большое и сильное, они могут захватить Самарканд, поэтому тебе здесь оставаться опасно. Я отправлю тебя на родину с большим караваном наших купцов, который будет готов через три дня. А перед отъездом ты получишь письмо для своего государя. На словах же передай: мы готовы выступить против ваших врагов - кочевников, если император поможет нам совладать с арабами. Эти разбойники не оставят в покое богатую Согду. За халифатом огромная сила, но мы все равно будем защищать свою родину.
- Я обещаю, что всячески буду укреплять нашу дружбу, - говорил Чжоу, держа руку у сердца, - потому что ваша страна пришлась мне по душе. Здесь я приобрел много верных друзей.
Тархуну понравились искренние слова посланника, поэтому, выслушав пылкую речь китайца, он продолжил:
- Ты доставишь своему императору от нас дары: золотые украшения, благородных скакунов и многое другое. Но чего бы еще мог пожелать твой император? Составь список. А тебе лично хочу подарить согдийскую жену-красавицу, ведь я заметил, как горят твои глаза при виде наших девушек.
- О, это прекрасный подарок, - признался гость и с благодарностью поклонился царю.
Когда верблюды уже стояли груженые цветными хурджунами*, Тархун с царедворцем явился в караван-сарай, желая лично проводить гостя. Едва завидев во дворе царя, купцы и погонщики склонили головы.
Правитель вручил Чжоу расписной деревянный футляр с письмом и сказал:
- Вот письмо вашему императору. Надеюсь, дорога будет легкой. Но посмотри, Чжоу, ничего не забыл?
- Все на месте, - улыбнулся китаец такой заботе царя. - Вот в этих мешках семена вашего хлопка. Император будет в восторге, мы засеем ими лучшие земли. А вот здесь лозы разных сортов самаркандского винограда - таких вкусных плодов я нигде не пробовал. Я распределил их по сортам. Вот в этой сумке сорта «Облачная прическа» и «Ивовые брови». Это «Дамские пальчики» и «Сливовые груди». Чтобы не забыть их названия, я все записал на лоскутах ткани и привязал к саженцам. Да, владыка, все хотел спросить, почему ваш виноград носит названия женских частей тела? Как-то необычно.
- Согдийцы высоко ценят женскую красоту. Что может быть прекраснее, если у женщины пышная прическа или брови, словно ветки ивы? Кстати, а сорт «Сок кобылицы» ты не забыл? - спросил царь.
- Как можно, это самый вкусный виноград. Отныне я буду готовить вина только по самаркандским рецептам. Верьте, мой император придет в восторг, как только глотнет такого вина.
- А где ферганские и самаркандские кони. Что-то я их не вижу...
- Как такое чудо можно забыть? Вон стоят в дальнем углу двора. Я стану называть их «небесными», потому что они не скачут, а словно парят по воздуху. А вот в этом хурджуме страусиные яйца, укутанные соломой, чтобы не повредились в пути. Такие диковинки поразят весь Китай.
- Если ты готов, то караван может отправляться. Нужно спешить - арабы совсем близко. Светлого вам пути, да хранит тебя великий Ормузд. А вы, самаркандские купцы, - обратился к ним царь, - привезите сюда китайские диковинки
https://www.facebook.com/photo.php?fbid=380189022816783&set=a.156991015136586&type=3&theater&ifg=1.
Комментариев нет:
Отправить комментарий