В самом начале моих занятий психиатрией меня очень привлекал психоанализ. Я сделал, однако, такое наблюдение. Если психоанализу подвергаются люди с эмоциональными расстройствами, их состояние улучшается. Если же пациент практически здоров и его приводит к врачу любопытство, желание лучше узнать себя и постичь глубинные тайны собственной психики, его лечение не дает существенных результатов. В этом случае и сами пациенты, как правило, не отмечают каких-либо существенных, качественных изменений в своем отношении к вещам или в своем поведении, хотя многие из них утверждают, что психоанализ помог им глубже заглянуть в свою душу.
Я также заметил, что растущий профессиональный опыт не делает психоаналитиков, как можно было бы ожидать, более естественными, внимательными, открытыми. Напротив, к ним приходит суровость в обращении, сухость и бессердечность при общении с другими людьми и обособленность в обществе. Не сказывается ли здесь некая принципиальная ограниченность психоанализа?
Объяснение этому, как кажется, лежит в следующем.
Жизнь человека от момента ее зарождения характеризуется двумя основными процессами - с одной стороны, все большей отделенностью от других, возникновением различий, а с другой, сглаживанием различий, утратой своеобразия и цельности.
Первый процесс имеет место в ходе поразительного, по сути своей, развития человеческого организма от слияния двух единичных клеток: соединившиеся в полости матки яйцеклетка и сперматозоид порождают сначала недифференцированные клетки, из которых затем развиваются внутренние органы, руки, ноги, глаза и т.п. На первой стадии исходные клетки многократно делятся, образуя группу клеток, именуемых морула. Каждая клетка в составе морулы имеет потенциальную возможность развиться в ткани любого из трех основных типов: эктодерму, эндодерму и мезодерму.
Вслед за этим, по команде невидимого дирижера, начинается волнующий процесс систематизации, в ходе которого развиваются и дифференцируются основные ткани организма. Дифференциация становится все более и более тонкой, пока, наконец, не завершается чудо создания человеческого организма со всем бесчисленным многообразием его функций.
Подобного же рода дифференциация имеет место при формировании ментальной и эмоциональной систем организма, которое происходит в раннем детстве. В ходе этого процесса нерасчлененное выражение реакций на чувственные образы и эмоции становится все более расчлененным и своеобразным. Затем появляется отчетливое ощущение своей отдельности и обособленности от всего другого, представление о противопоставленности "я" любому "не-я". После отлучения от груди мы постепенно становимся самостоятельными и все более приспособленными к существованию без посторонней помощи.
Второй процесс,- который, видимо, следовало бы называть процессом умирания,- характеризуется утратой своеобразия. Человек утрачивает чувство обособленности своего "я". В физическом плане это выражается сначала в изнашивании отдельных органов, а затем в умирании всего организма, который вслед за этим разлагается, превращаясь в тлен.
С внешней стороны умирание представляется явлением чисто регрессивным. Вместе с тем, нетрудно заметить сходство и хронологическую связь между умиранием и описанным в духовной литературе процессом разрушения замкнутого мира "я" и выхода на безграничные просторы вселенского Духа. Напрашивается вывод, что умирание связано и соотносимо с духовным поиском, устремленным на преодоление ограниченности дуалистического сознания, во имя слияния с единым, нерасторжимым Бытием.
Дуализм - это состояние сознания, при котором вещи воспринимаются как отдельные и независимые. Духовный рост, по всей видимости, имеет своей целью преодоление этой разъединенности вещей, стирание граней между предметами вплоть до их восприятия в неразложимом единстве, иными словами, полное стирание граней между субъектом и объектом.
Что касается психоанализа, то здесь описанное направление духовного поиска либо игнорируется, либо подменяется прямо противоположным. Насколько мне известно, психоанализ ставит своей задачей утверждение отдельности индивидуума как сильной и жизнеспособной личности; иными словами, ставится задача помочь индивидууму понять свою самость, поскольку считается, что рост сознания собственной индивидуальности оздоравливает организм. Психоаналитики утверждают, что все личные проблемы возникают у человека в возрасте шести-семи лет, то есть на ранней стадии развития самосознания. Личностные проблемы возникают в том случае, если в силу конфликтных отношений с родителями, травматического воздействия окружающего или по каким-либо другим причинам у человека не сложился к этому возрасту свой сильный и индивидуальный характер. Психоаналитик считает своим долгом помочь пациенту осознать обособленность своего "я". Принято считать, что это достигается путем вскрытия конфликтов, соотносимых с "эдиповой стадией" развития, то есть со стадией, которая приходится на указанный выше возраст.
Мне стала очевидна уязвимость психоанализа прежде всего именно в этом вопросе. Я не сомневаюсь, что самосознание является необходимой стадией развития организма. Вместе с тем, самосознание отнюдь не является высшей стадией эволюции человека (это положение не получило сколько-нибудь отчетливого освещения в теории психоанализа). Приемы, помогающие осознать собственную индивидуальность и обособленность, особенно в сфере рефлексии и чувств, составляющих сущность нашего замкнутого, конечного "я", приносят свои плоды лишь до определенного момента. Далее они становятся вредоносными, ибо препятствуют поступательному развитию человека, его дальнейшей эволюции. Многие психиатры, а также широкая публика ошибочно полагают, что методы и приемы психоанализа, помогающие человеку обрести жизнеспособность и завершить индивидуальное развитие, чего не было у него своевременно сделано в детстве, могут с таким же успехом использоваться на протяжении всей нашей жизни, неизменно содействуя поступательному развитию. Здесь-то и кроется опасность. Мы легко поддаемся соблазну и переоцениваем наш разум и эмоции в ущерб моральным принципам.
Поскольку психоаналитик принципиально воздерживается от каких-либо суждений или оценок этического порядка, в процессе психоанализа создается ситуация, при которой пациенту дозволено фактически все, что помогает ему осознать и выразить ранее заблокированные эмоции, желания и устремления. Поощряется и стимулируется повышенный интерес пациента к собственным мыслям, идеям, прихотям. При этом обычно используется метод свободных ассоциаций, который предполагает беспрепятственное словесное выражение всякой мысли в том самом виде, в каком она возникает. Таким образом, осознается непосредственная связь между мыслями, с одной стороны, и эмоциями, желаниями, побуждениями и устремлениями - с другой. Свободные ассоциации позволяют доводить объекты мысли до сознания, что, в свою очередь, позволяет распознавать их и надлежащим образом на них реагировать. Это один из приемов, дающих возможность глубже проникнуть в ментальную и эмоциональную сферы собственного сознания.
Описанный выше подход, необходимый при использовании аналитической методики, оказывается губительным в качестве глобального жизненного принципа. Однако мы находим немало примеров того, как этот чисто лечебный прием переносится в жизнь и становится неким убогим моральным принципом, возводящим в абсолют и без того раздутую в нашем обществе заботу о самоуслаждении. Психиатрия, следует заметить, во многом сама содействовала столь неоправданно широкому использованию и искажению ее принципов. Дело в том, что установка на объективность исключала привлечение моральных критериев, причем это моральное попустительство не было сколько-нибудь ограничено установлением разумных границ дозволенного,- хотя едва ли можно сомневаться в том, что такие границы должны быть сформулированы и определены. Вообще говоря, наше общество зашло слишком далеко в своем непротивлении разнузданной сексуальности, полигамии, порнографии, в своем попустительстве своеволию, ожесточенности, агрессивности.
Похоже, что нашим экспериментам не будет конца. Мы не успокоимся, пока не вывесим на всеобщее обозрение все наше грязное белье. Мы все более поднимаем на щит наши ощущения и чувства, наши малейшие прихоти. Вместо того, чтобы сдерживать желания и тем самым содействовать упорядочению нашего общества и расширению сознания людей, мы пресмыкаемся перед собственным разумом и эмоциями и готовы пойти на все, лишь бы насытить свою жажду чувственных наслаждений. Мы истощили землю, отравили воздух, воду и пищу, которую мы едим. Мы не выказываем друг другу любви, не поддерживаем в трудную минуту, но состязаемся в безумии и жестокости. Нам кажутся обветшалыми моральные и духовные заповеди, гласящие, что следует руководствоваться чувством долга и ответственности и что следует смирять эгоистические желания и прихоти, ибо только таким образом мы можем достичь высоких целей и содействовать счастью других людей.
Переоценка наших эмоций и эмоционального самовыражения не только дезорганизует общество, но и, несомненно, препятствует духовному росту людей. Необходимо умерить свободу эмоционального выражения, что достижимо, если переместить центр тяжести на духовные ценности. Ориентация на духовные ценности приводит, в конечном итоге (о чем речь пойдет ниже в этой главе), к освобождению от рабского пресмыкания перед чувствами и к осознанию того факта, что наше подлинное естество стоит выше эмоций и неподвластно им. Я убежден, что психоанализ сможет избавиться от своей односторонности и ограниченности, если он будет перестроен на основе духовных принципов. Что касается современного общества, то ему, без сомнения, пошли бы на пользу такие духовные упражнения, как контроль за потоком сознания, замедление и остановка мыслительного процесса в ходе медитации, отстранение от эмоциональных переживаний, регулирование и сознательное распределение заложенной в нас энергии. В плане социальном такая направленность безусловно привела бы к упрочению моральных принципов, к росту взаимного уважения и к повышению чувства ответственности.
В психиатрии процветает еще одна установка и ориентация, которая, по моему убеждению, полезна лишь в определенных пределах, ибо затем она обращается в свою противоположность. Я имею в виду переоценку разума и рационалистического познания; уверенность в том, что с помощью разума можно решить все проблемы и преодолеть все трудности. Теперь уже начинают признавать ограниченность разума, однако психоанализ по-прежнему отводит разуму первое место в ряду перцептивных способностей человека, и это обстоятельство тормозит процесс более глубокого постижения действительности.
Повышенный рационализм и переоценка разума связаны, по-видимому, с развитием науки и с промышленной и технической революциями. Если мы готовы признать, что современный уровень техники и технологии является безусловным свидетельством подлинного прогресса и поступательного развития нашего общества, тогда наше преклонение перед цивилизацией может оказаться оправданным. Однако все большее число людей высказывают мысль, что этот так называемый прогресс,- который затронул главным образом материальную сторону нашей жизни,- обошелся нам слишком дорого, ибо ради него нам пришлось пожертвовать всеобщим благоденствием. Нависшая над нами угроза термоядерной войны и полного уничтожения человечества указывает скорее на ограниченность разума человека, нежели на его непогрешимость и полную надежность.
Нетрудно заметить, что психоаналитический подход аккумулирует в себе все противоречия и контроверзы, существующие в вопросе мыслительной деятельности человека. Суть дела мне представляется следующим образом. С одной стороны, психоаналитики довольно скоро убедились, что ряд пациентов не реагирует на логические выкладки и рассуждения по поводу состояния их здоровья. С другой стороны, оказалось, что пациенту помогает разобраться в его собственных проблемах и сложностях нерационалистическая методика свободных ассоциаций. В этой ситуации психоаналитики сочли, видимо, целесообразным выход за пределы рационалистического мышления с целью более глубокого погружения пациента в сущность собственного бытия, а затем обращение к рациональному мышлению, чтобы с его помощью оценить и осмыслить полученные данные. Последнее диктуется принципиальной установкой психоанализа, в соответствии с которой стойкие положительные результаты можно получить в том случае, если пациент осознает первопричину своего поведения; иными словами, если он понимает, как симптомы его заболевания соотносятся с травматическими ситуациями, имевшими место в его раннем детстве.
В последнее время, надо сказать, специалисты по психологии все более подвергают сомнению представление о том, что существует прямая зависимость между выздоровлением пациента и рациональным осмыслением данных, полученных в ходе свободных ассоциаций. Иначе говоря, теперь существует мнение, что устранение патологических симптомов возможно и без осмысления связи между болезненным состоянием и семейными конфликтами или иными травматическими ситуациями, которые имели место в раннем детстве. Сейчас разрабатываются методы, при которых не ставится задача выяснить "отчего" и "почему", и словесный уровень вообще из лечения исключается. По результатам лечения эти методики не уступают психоанализу. Не может ли быть, что лечебный эффект, достигаемый при использовании перечисленных методик,- суть реакция пациента на проявление любви и сердечности и что этот эффект не имеет никакого отношения к рационализации и логическим выкладкам?
Во всяком случае, психоаналитики не стали бы, очевидно, разрабатывать методику свободных ассоциаций, если бы не пришли к выводу, что рационалистический подход имеет существенные ограничения. И тем не менее, статьи и книги по психоанализу, а также доклады на научных конференциях, по-прежнему пестрят откровенно головными и рассудочными суждениями и дефинициями, в которых природа человека анализируется в терминах сухих понятий и механицизмов, словно речь идет не о живом существе, а о неодушевленной машине.
Огромное количество работ по психоанализу написано именно в этом ключе. Помню, еще в студенческие годы мне казалось сомнительным, чтобы такой путь вел к пониманию природы человека. Продираться сквозь эти дебри сухих, сугубо профессиональных рассуждений было безнадежно скучно. Я предпочитал взамен читать книги о жизни мистиков, о дзен-буддизме и других метафизических учениях. В этих книгах я находил все новые и новые подтверждения той мысли, что человеческий разум по самой своей природе не способен осознать высшие сферы бытия. Более того, разум является помехой, препятствием, без преодоления которого невозможно раскрыть и познать свою подлинную сущность. Ибо тот, кто замыкает свое бытие разумом, эмоциями или чисто физическим аспектом жизни, лишь глубже погружается в мир иллюзий и страданий.
Я пришел к мысли, что принятое в западной бихевиористской науке отождествление сущности человека с его физическим, естественным бытием свидетельствует об одностороннем видении действительности. Этот принятый в современной психологической науке взгляд на природу человека представляется невероятно узким по сравнению с такими грандиозными и неотвратимо притягательными представлениями восточной метафизики, как Атман (подлинное естество человека, заложенное в каждом из нас Божественное начало) и Мокша (слияние только по видимости независимой волны с океаном, неотъемлемой частью которого она является; прозрение, избавление от заблуждений; высвобождение из круговорота рождений и смертей; познание Вечной радости). Назрела необходимость разобраться в этих восточных воззрениях и построенных на их основе духовных упражнениях.
Сравнение психоаналитической методики свободных ассоциаций и ориентированной на восточную метафизику практики медитации наглядно показывает различие между Востоком и Западом во взгляде на мыслительную и эмоциональную сферы человека, с одной стороны, и его подлинное естество - с другой. Как восточная, так и западная практика имеют своей целью постижение истинной природы человека, его глубинной сущности. При обоих подходах центральным моментом является осознание человеком его роли наблюдателя и свидетеля в этой жизни. Однако критерии такого осмысления нашей роли в этой действительности различны.
Методика свободных ассоциаций предполагает, что пациент сознательно занимает позицию стороннего наблюдателя, чтобы проследить, каким образом мысли и эмоции доходят до сознания. Исходным при этой методике является предпосылка, что наши чувства и эмоции имеют определенную ценность, ибо они приводят нас, в конечном итоге, к породившим их некогда конфликтным ситуациям. По идее, вскрытие конфликтов помогает их разрешению. Поэтому пациенту рекомендуется углубление в собственные мысли и эмоции, то есть повышенное внимание к их движению, к их поворотам и изменениям.
Что касается медитации, то здесь осознание своей роли стороннего наблюдателя и есть искомая цель. Концентрация на з д е с ь и с е й ч а с, то есть полное осознание своего бытия в данном месте и в данный момент, теоретически открывает путь к более глубокому постижению своей подлинной природы. По сути своей, медитация должна вывести человека за пределы его мыслительной и эмоциональной сфер, что даст ему возможность наблюдать свои мысли и чувства со стороны, не испытывая потребности быть сопричастным этим мыслям и чувствам или же выказывать повышенное внимание к их движению, к их поворотам и изменениям.
При медитации мыслительная деятельность выключается. Вообще говоря, позитивная роль разума усматривается лишь в том, что он сознательным усилием может быть направлен на расширение и углубление внутреннего духовного опыта человека, когда возникает, например, благоговение перед актом Творения, любовь ко всему сущему, глубокое чувство умиротворенности и покоя. Существует ряд приемов, которые помогают целенаправленно моделировать мыслительный процесс. Так, полезно повторять в уме одно из многочисленных имен Бога или рисовать в воображении образ света, а также боготворимое Божественное воплощение. Существует, разумеется, множество других приемов и специальных упражнений, которые помогают преодолеть рационализм и усмирить эмоции. Они открывают нам то Божественное, что заложено в каждом из нас и что составляет средоточие нашего естества. Если постигнуть свою духовную сущность и научиться воспринимать свое естественное бытие с позиции стороннего наблюдателя, то можно подняться до такого уровня, когда стираются различия между наблюдателем и наблюдаемым, то есть "я" и д р у г о й ("не-я") сливаются воедино. Лишь тогда может стать понятным глубокий смысл изречения: Tat Twam Asi (я есть Сущий), и лишь тогда ты можешь обрести неизъяснимый мир и покой.
Напротив, в ходе свободных ассоциаций пациенту не рекомендуется быть в состоянии душевного покоя и равновесия. Если это случается, то психоаналитик расценивает такое состояние пациента как уклонение от анализа и призывает его вновь следовать за своими мыслями и чувствами.
В восточной метафизике (В восточной литературе, посвященной вопросам сознания, читаем следующее: мысли зарождаются, протекают и завершаются в кратчайшие отрезки времени - триллионные доли секунды. Практикуя духовные упражнения, одним из которых является медитация, мы можем достичь такого уровня сознания, когда мы будем в состоянии наблюдать процесс зарождения мыслей.) при описании природы человека делают решительное различие между естественным бытием человека, с одной стороны, и истинным субъектом, то есть подлинной сущностью человека - с другой. Современная психология совершенно не учитывает этого различия между двумя ипостасями человека (Между концом одной мысли и началом другой имеется, очевидно, некоторое временное пространство. Достаточно развитое (расширенное) сознание, дает нам способность проникать в это пространство и, тем самым, выходить за пределы мыслительной сферы. Достигнув этого состояния, известного под названием нирвана, человек обретает абсолютное блаженство.). Вот что писал в этой связи Сатья Саи: Ученые обращают свои взоры на мир вокруг них, постоянно задаваясь вопросом "Что это тут такое?" (имея в виду некую вещь, воспринимаемую органами чувств, то есть существующую в нашем эмоциональном и ментальном мире). Святые, напротив, всегда обращают взоры вглубь себя, задаваясь вопросом "Что это там такое?" (имея в виду нечто, лежащее за пределами чувственного восприятия, то есть за пределами эмоциональной и ментальной сфер человека). Рефлексия и чувства,- пишет дальше Сатья Саи,- суть пелена, сотканная из желаний. Стоит нам отказаться от желаний, и пелена спадет, обнажив нашу истинную природу и сущность.
Весьма серьезные опасения относительно безусловной ценности психоанализа возникли у меня еще в пору давнишних первых опытов работы по этому методу. Я заметил тогда, что со мной самим происходит нечто странное: я почувствовал, что утрачиваю спонтанность решений, становлюсь сухим и сдержанным, отдаляюсь от моих пациентов. Одним словом, эффект был как раз обратный тому, которого я ожидал. Тогда я стал искать методику, которая давала бы более широкие основания для восприятия и реакций на окружающее. Мой поиск привел меня к гештальттерапии (Гештальттерапия - психотерапевтическая методика, в основу которой положен тезис гештальттерапии (одного из основных направлений в психологии XX века) о необходимости проведения принципа целостности при анализе сложных психологических явлений.), и этот подход показался мне интересным и перспективным. Я ревностно принялся за изучение новой для меня методики и для начала решил испробовать ее на себе.
Положительной чертой гештальттерапии является то обстоятельство, что она вплотную подводит нас к проблеме дуализма и, более того, не исключает возможности его преодоления. Поэтому складывается впечатление, что гештальттерапия, по крайней мере, не отрицает природной духовности человека. Помимо этого в гештальттерапии, во-первых не переоценивается роль рационального мышления в процессе познания действительности и, во-вторых, подчеркивается, что человек должен сам нести ответственность за свои действия, а не возлагать вину на родителей и силу обстоятельств. Тем не менее, и в этой методике, как в большей части других психотерапевтических методик, делающих установку на разрешение внутренних конфликтов через их осознание, большое значение придается свободе самовыражения, а вопрос об отстранении от эмоций (что на определенном этапе развития человека является весьма желательным или даже необходимым) не только не обсуждается, но даже не ставится.
Психотерапевт, применяющий гештальттерапию, гораздо меньше, чем психоаналитик, озабочен вопросом о причинах того или иного поведения пациента. Обсуждение причин считается пустым разглагольствованием на тему о проблемах, в то время как необходимо их конкретное, непосредственное проживание. Задача психотерапевта - помочь пациенту непосредственно почувствовать и благодаря этому осознать, что он делает и как он пребывает з д е с ь и с е й ч а с. Считается, что концентрация на бытии в данном месте и в данный момент, а также снятие неправомерных ограничений и препон, вызванных воспоминаниями о прошлом, тревогой о будущем, преходящими эмоциями или назойливыми, рассеивающими внимание стереотипами мышления,- все это стимулирует процесс выздоровления.
Эти установки знаменовали принципиально другую направленность, нежели та, которая характеризует психоанализ. В гештальттерапии считается, что рассуждение врача по поводу болезни и его логические умозаключения - это пустая трата времени; лишь повод, чтобы щегольнуть собственной проницательностью. Следовательно, психотерапевт не ставит себе более задачи сделать надлежащие выкладки относительно состояния пациента, так сказать, вжиться в это состояние. Поэтому его действия становятся менее рассудочными, более спонтанными, интуитивными. Различия в восприятии и мироощущении сказываются во внешнем виде представителей двух школ: психоаналитик обыкновенно сдержан, одет с иголочки и пребывает в абстрактных умствованиях; специалист по гештальттерапии держится, как правило, естественно, одевается подчас с откровенной небрежностью и живет на земле, а не в эмпиреях. Эти специалисты чаще всего предпочитают, чтобы их называли просто по имени.
Основатель школы Фриц Перлэ принес с собой в психиатрию образ жизнелюба и озорного весельчака - черты, порой граничащие с бьющей в глаза вульгарностью. Он всегда одевался очень буднично, даже появлялся в спортивном костюме. Свою книгу он назвал в том же, так сказать, "ученом" духе: "Мусорный ящик - туда и обратно". Мне импонировал тот особенный колорит, который привнесли в психиатрию гештальттерапия и ее представители.
При лечении по методу гештальттерапии пациенту рекомендуется преодолеть границу между "я" и "не-я", иными словами, выйти за рамки дуализма, для того чтобы реабилитировать, в конечном итоге, те аспекты собственного бытия, которые ранее отвергались как чужеродные, подвергались проекции. Все то, что чувства или разум воспринимают как обособленное от нашего "я", обычно описывается в психиатрии как проекция нашего "я". Проекция,- это стало быть, тот аспект нашего "я", который "я", по той или иной причине, воспринимает как нежелательный, чужеродный, подлежащий отторжению. Бывает, что достаточно вообразить себя в роли такого чужеродного, отторгаемого чувства-состояния или отстраняемого аспекта "я" или же вступить с ними в спор, чтобы преодолеть отстраненность от этого чувства-состояния или чужеродного аспекта "я" и тем самым добиться оздоровления соответствующей, уязвимой и отягощенной области психики. Во многих случаях задача психотерапевта сводится к тому, чтобы помочь пациенту реабилитировать или же вновь включить в свое бытие те аспекты своего "я", которые ранее отторгались, и тем самым высвободить ту энергию, которая расходовалась в процессе отчуждения, проекции.
Особое значение имеют проекции, помеченные меткой "плохой", а также те, которые воспринимаются как наиболее нежелательные и чужеродные нашему "я". Психотерапевт стремится снять отрицательные эмоции, связанные с этими отторгаемыми аспектами "я" и тем самым положить конец внутреннему конфликту. Предположим, например, что пациент страдает фобией, в силу которой он панически боится собачьего лая. В этом случае ему может быть предложено изобразить лающую собаку. Если пациент, допустим, испытывает страх перед проявлениями гнева, перед насилием и агрессивными действиями, то поначалу ему будет трудно изображать лающую собаку. Однако постепенно настороженность рассеивается и предложенная роль перестает казаться отталкивающей, непереносимой. Вполне возможно, что вместе с этим отступит на задний план чувство беспокойства, а также желание действовать агрессивно, то есть те ощущения, которые раньше возникали при звуках собачьего лая. То, что некогда вызывало страх, может стать источником силы: человек разовьет способность сдерживать себя и гасить в себе привычные реакции.
Нередко случается, что в ходе описанной выше психодрамы пациент начинает понимать, что его проекции являются символами, за которыми скрывается нечто более существенное, вызывающее у него чувства отвращения и страха. Осознав суть проблемы и раскрыв те аспекты своего "я", которые, в силу комплекса страха или вины, вызывают реакцию отторжения и неприятия, человек становится сильнее и здоровее.
Вернемся к приведенному выше примеру. Если человек испытывает страх перед проявлениями гнева, то устрашающая поначалу перспектива - двигаться и действовать, как лающая собака, может затем стать источником радости и силы, ибо в ходе конкретного опыта ему становится очевидным, что представление лающей собаки не таит в себе ничего неприятного или устрашающего. Описанный выше процесс приводит к реабилитации и высвобождению подавляемых ранее эмоций, которые, таким образом, включаются в состав потенциальных реакций человека на окружающую действительность. Это означает, что человек не должен более избегать или страшиться тех ситуаций, в которых одной из вполне реальных и естественных реакций может оказаться гнев или агрессивные действия.
Благодаря знакомству с описанным только что методом лечения, я глубоко понял природу дуализма и ближе познакомился с рядом приемов, которые помогают преодолеть разграничение субъекта и объекта. Я отдал должное целесообразности использования этих приемов, но вскоре обнаружил, что и они имеют определенные ограничения.
Возьмем мой случай. Применение упомянутых технических приемов не помогло мне преодолеть страх перед смертью и перед неизбежностью физической и умственной деградации в старческом возрасте. Я не смог достичь такого состояния, чтобы не испытывать этого страха. Я не смог преодолеть в себе чувство отвращения перед немощью. Я хотел быть сильной и гармонической личностью и вовсе не испытывал желания быть слабым и беспомощным.
Сколько бы раз я ни проигрывал роль слабого и немощного, я все же предпочитал быть сильным и по-прежнему испытывал страх перед немощью. Я осознавал, что это и есть тот аспект моего "я", который "я" воспринимает как чужеродный, и, пытаясь преодолеть это отторжение, я снова проигрывал все тот же спектакль, но не продвигался ни на йоту. Наконец, наступил момент, когда я почувствовал, что гештальттерапия для меня исчерпана. Я не смог вырваться из заколдованного круга привычных, циклически повторяющихся реакций и действий и не понимал, как прорваться сквозь эту цикличность.
Правда, я пришел к пониманию того, что мир, который я считал внешним по отношению ко мне, был, на самом деле, частью меня самого; и что сопротивление этому внешнему миру было лишь отражением моей внутренней борьбы, борьбы с самим собой. Стало быть, чтобы обрести внутренний мир, мне следовало, прежде всего, положить конец моим борениям с "внешним" миром. Однако это мне никак не удавалось. Было такое чувство, словно я попал в некую колею, которая водит меня по кругу, вынуждая без конца повторять одни и те же действия, слова, реакции. Я видел лишь один способ вырваться из этого плена - сойти с привычной колеи и начать двигаться, так сказать, по другим рельсам.
Я полагаю, что несовершенство и неполноценность психотерапии заключаются в том, что установка делается, вообще говоря, не на разрыв порочного круга стереотипных реакций и действий, а на нечувствительность к боли и страданию и также к связанным с болью и страданием чувствам и эмоциям. Психотерапия может дать положительный результат, но лишь в том случае, когда речь идет о преодолении воображаемого немотивированного чувства страха, то есть страха перед ситуацией, которая в действительности, "реально" не таит в себе страдания или боли. Совсем другое дело, когда ставится задача заглушить страх перед ситуацией, "реально" приносящей страдание. Ибо в большинстве психотерапевтических школ считается, что подавление "реальных" эмоций нежелательно и приводит к отрицательным результатам. Такого рода устремления обычно квалифицируются как уход, бегство от действительности. В духовном поиске, напротив, подобная отстраненность от "реального" мира, то есть от мира нашего повседневного опыта, является искомой и заветной целью. Это и есть главный пункт, в котором психотерапия решительно расходится с религией.
В большинстве психотерапевтических руководств утверждается, что одним из основных стимулов, мотивирующих те или иные действия и поступки, являются полярные чувства страдания и удовольствия. Наш выбор диктуется испытанными ранее болью и наслаждением. Наше восприятие вещей как изолированных, имеющих собственную ценность, прямо связано с ожиданием боли или наслаждения, которые от них исходят. Удовлетворенные желания приносят нам радость, обманутые ожидания порождают мучительную боль. Если бы нам удалось подняться выше этого противопоставления, то все вещи предстали бы перед нами, как имеющие равную ценность. Отпала бы мучительная необходимость выбора, ибо не было бы более основания для выбора. Мы перестали бы воспринимать вещи, как обособленные и изолированные; иными словами, мы преодолели бы дуализм.
В психиатрии принято считать, что стремление вырваться из плена чувств, то есть разрушить ту сферу, которая, как полагают, является ведущей в жизни человека,- это попытка оградиться от реальности, что ведет по существу, к подавлению или стиранию индивидуальных характеристик. Психиатры, в большинстве своем, не верят, что существуют Абсолютный (Высший) субъект или высший уровень сознания, лежащий за пределами дуализма. Они утверждают, что Бога выдумал человек и что вера во Всевышнего есть ни что иное, как защитный барьер, заслон от всякого рода эмоций и переживаний. Диаметрально противоположной позиции придерживаются те, кто стоят на пути духовного поиска. Они уверены, что привязанность к чувствам, эмоциям - это заслон, препятствующий осознанию своего подлинного естества.
Мне представляется теперь неоспоримым, что на одном уровне нашего развития, а именно, в процессе обособления и становления индивидуального "я", чрезвычайно важно научиться осознавать и выражать собственные чувства и эмоции. Очень важно прочувствовать бытие как в роли сильного, так и в роли слабого: испытать все реакции, сопряженные с бытием, в каждой из этих двух ролей, и научиться выражать всякий раз всю подходящую к случаю гамму чувств.
Однако на другом уровне развития, а именно, в процессе умирания, то есть в процессе распадения замкнутого мира нашего "я", за которым следует слияние с Высшим субъектом, весьма существенно отстранение от эмоций и чувств, существенно научиться тому, как не возжелать силу в противовес слабости, не возжелать удовольствие в противовес страданиям, не возжелать даже жизнь в противовес смерти; одним словом, научиться принимать все жизненные ситуации как равноценные. Видимое противопоставление полярных чувств и эмоций суть иллюзии и отражение дуалистического восприятия бытия.
Одной из причин того, что психиатрия не смогла синтезировать или представить как непротиворечивые эти две основные ступени в процессе роста, становления человека, является, по-видимому, глубокое непонимание сущности, отстранения, вследствие чего между отстранением и подавлением чувств и эмоций ставится знак равенства. Однако это совершенно различные феномены.
Я убежден, что в ту пору нашего развития, когда мы стремимся утвердить свою индивидуальность и самосознание, отстранение от эмоций может принести значительный вред. Это было бы равносильно подавлению изначально заложенных в нас потенций в тот момент, когда мы лишь начинаем их постигать, все равно, что отказаться ходить, еще не научившись ходить. В результате мы пришли бы к эмоциональной неполноценности. Невозможно подняться выше чувств и эмоций, отдать их на Его Соизволение, не достигнув предварительно ступени caмосознания: мы должны сначала осознать свои чувства, чтобы затем научиться сдерживать и контролировать их. Мы можем подчинить Его Воле лишь то, что нам принадлежит.
По существу, наше конечное "я", наше ограниченное сознание наподобие стебля у растения, поднимает нас вверх и ведет к финальному слиянию с Космическим, Вселенским сознанием. Поскольку же наше земное, конечное "я" имеет не только материальную, но также ментальную и эмоциональную природу, то постижение и осознание собственной эмоциональной сферы играет в нашем развитии столь же важную роль, как рост клеток в стебле растения.
После того, как мы прошли этап самосознания и обрели собственную индивидуальность, настает время, когда мы можем отринуть все личностное, растворить свое конечное, ограниченное "я" ради слияния с Бесконечным, Высшим субъектом; когда мы можем отказаться от привязанности к нашим чувствам во имя более глубокого постижения Бога; когда мы можем - говоря фигурально - не заботиться более о взращивании молодых побегов, но пожинать плоды своих трудов.
Вот что говорит Сатья Саи о процессе становления человека и о венчающем этот процесс полном освобождении: Цветы нашей индивидуальности завязываются в плод, наша глубинная сущность заполняет этот плод сладким соком, и тогда наступает пора освобождения - плод падает с дерева.
Стало быть, существует коренное различие между подавлением чувств и эмоций и отстранением от них. Первое проистекает из страха и является, по сути своей, отказом от чувств и эмоций в ту пору, когда человек еще не осознал этой сферы своего бытия и, естественно, не научился контролировать и направлять в нужное русло ту потенциальную энергию, которой он наделен. Второе, напротив, является добровольным отказом от чувств и эмоций и проистекает из нашего полного владения ими и из стремления не останавливаться на этапе самосознания, но продолжать свое поступательное развитие.
Религия предлагает жизненную философию, определенное отношение к вещам и ряд технических приемов, что - вместе взятое - помогает освободиться от власти чувств и эмоций. Однако большинство психиатров считают, что такого рода освобождение нарушает эмоциональную стабильность и наносит ущерб психическому здоровью. В соответствии с распространенной на Западе точкой зрения, отстранение от чувств свидетельствует о стремлении отгородиться от непреложных, по самой природе, устремлений и эмоций, а это, в свою очередь, порождает обыкновенно безразличие к судьбам людей и продиктованный эгоизмом уход от общества. Мудрый стяжатель Духа Святого, естественно, не согласится с этим утверждением. Он приведет примеры высочайших образцов прозрения и духовности, какие являли жизнь и деяния таких титанов, как Христос, Кришна и Будда. Он приведет доказательства того, что рост духовности, расширение сознания наполняет сердце человека любовью и дает ему такой прилив творческих и созидательных сил, что он обретает способность жить на земле, оставаясь по глубинной сути неподвластным этому миру.
В этой связи возникают такие вопросы: первый - как вырваться из пут дуализма; и второй - можно ли достичь этого, не отказавшись от привязанности к своим чувствам и эмоциям.
Человек не должен уподобиться губке, впитывающей в себя все страсти и эмоции, все радости и страдания, какие предоставляет ему на подмостках жизни кудесница природа. Человек должен уподобиться лотосу, который раскрывает свои лепестки навстречу солнцу: лотосу, к которому не пристает ни грязь пруда, где он произрастает, ни даже вода, держащая его на плаву.
Довольно и того, чтобы вы взращивали в своем сердце любовь - любовь, не знающую границ между "я" и "не-я", ибо все мы лишь клетки одного организма, имя которому Всевышний. Только при помощи любви можно подойти ближе к воплощению любви. Тут ученость не нужна. В сущности, ученость в этом деле лишь помеха, ибо она питательная среда для эгоизма. Ученость порождает сомнения, развивает склонность к спорам и разжигает страсть к стяжанию победных лавров, дабы затем похваляться перед другими своей образованностью.
Подходил к концу длинный, утомительный день, которому суждено было стать для меня поворотным пунктом. Я только что беседовал в течение часа с женщиной, которая была на грани депрессии. Я делал усилия, чтобы сосредоточиться на том, что она говорит, но вместо этого слышал, как во мне начинает шевелиться и расти крайне неприятное чувство. Не знаю точно, как это началось в тот раз, но помню внезапно возникшее и весьма знакомое мне ощущение чего-то наподобие внутренней борьбы... И вот я уже снова в привычном кругу... Опять я за старое!
Знакомая картина. Я наблюдал ее у многих пациентов, а также на себе самом - особенно пристально в ту пору, когда в ходе профессиональной тренировки я испытывал на себе новый для меня курс лечения. Но одно дело - распознать болезненное состояние, и совсем другое - извлечь самого себя из этого болезненного состояния. Как это вдруг случилось, что силы совершенно меня покинули? Неужели я заразился от моей пациентки ее смятением и подавленностью? Или же это чувство беспомощности родилось в ответ на ее мольбы о помощи и от сознания, что я бессилен облегчить ее страдания? Я не знал, что и думать.
После часовой беседы с этой женщиной я чувствовал себя совершенно смущенным и растерянным. Мне было неприятно сознавать, что я не в состоянии контролировать свои эмоции, и ощущать, как чувство безнадежности, словно паралич, разливается по всему телу и завладевает моим умом. И я пытаюсь сделать над собой усилие, чтобы стряхнуть с себя слабость и взять себя в руки.
Вот он, дуализм в действии! Если я предпочитаю одно чувство другому или один предмет другому, тогда внутренний конфликт, разумеется, неизбежен. Если же для меня нет различия между радостью и страданием, между печалью и счастьем, между слабостью и силой, тогда конфликт снят. Однако стоит мне вновь что-нибудь захотеть или что-нибудь предпочесть, и все возвращается на круги своя. Как с этим покончить?
К концу часа, который я провел с моей пациенткой, я совершенно потерял над собой контроль и понимал, что самому мне из этого состояния не выпутаться. Какая безвыходность и какое отчаяние! Кажется, будто внутри у тебя совершенная пустота. Казнишь себя за развинченность и напрягаешь последние силы, чтобы вырваться из этого состояния, вырваться из собственной шкуры и тем избавиться от приступов самобичевания и от внутренней борьбы, вырваться из этого круговорота застарелых ощущений, мыслей и эмоций, сводящих с ума своей назойливой неотступностью. Жестокие внутренние терзания все глубже и глубже погружали меня в состояние отчаяния, растерянности, безысходности, Было очевидно, что меня ожидает бессонная ночь. "Неужели нельзя жить иначе! - мысленно стенал я, обращаясь к темному пространству комнаты,- Должен же быть в нашем естестве такой уголок, гдe царит мир и покой!"
Чем больше я размышлял об этом, тем больше оказывался в тисках собственной растерянности и тем отчаяннее стремился избавиться от нее и снова обрести силу и равновесие. А от этого я становился лишь слабее - чем больше я боролся, тем меньше сил у меня оставалось.
Придя, наконец, в полное отчаяние, я сделал нечто, совершенно мне несвойственное. Мне надо было любым способом заставить ум замолчать. Я стал перебирать в памяти все, что я слышал или читал о различных путях и способах, которыми можно изменить свое бытие в этом мире. И тогда я вспомнил книгу психолога Джека Губера "Глазами Востока". Живя на Востоке, автор книги стал заниматься медитацией, и его книга - описание техники медитации, благодаря которой он поднялся на более высокий уровень сознания. Эта поразительно интересная, по моему мнению, техника заключается в концентрации сознания на процессе дыхания.
С отчаяния, подстегиваемый безумной мыслью, что одними размышлениями делу не поможешь и что надо что-то предпринять, если я хочу вырваться из того водоворота, в который меня втянула моя неугомонная рефлексия, я сделал попытку сконцентрировать все мое внимание на дыхании - оставить в поле моего сознания одно лишь дыхание и ничего более. Я не прекращал это занятие целый день и еще половину следующего дня. Где-то в глубине души все еще тлело страдание, сжимавшее сердце жалостью к себе, однако сознание мое было почти исключительно сосредоточено на процессе дыхания.
Могут подумать, что концентрация внимания на процессе дыхания - это сравнительно нетрудная задача. Оказалось, однако, что совсем непросто контролировать мыслительный процесс и фокусировать мысли, в течение достаточно долгого времени, в одной точке. Это тем более непросто, если твой ум зажат в тиски отчаяния и безысходной внутренней борьбы. Потребовалось много часов и много усилий, чтобы заставить себя не думать беспрерывно о собственных страданиях, снять внутренние напряжения и, сознательно изменив направление мысли, сконцентрировать их на процессе дыхания.
Вначале мне удавалось концентрировать внимание на процессе дыхания только в течение нескольких секунд, после чего мой ум вновь обращался к внутреннему моему смятению и борениям. Затем периоды концентрации стали удлиняться, однако в конце каждого такого периода мои мысли, точно невидимым магнитом, снова притягивались к идее страдания и борьбы. Я буквально разрывался между этими двумя полюсами: концентрации на дыханий - борьба с самим собой, снова концентрация - снова борьба. Я начинал думать, что упражнение с дыханием, по всей очевидности, не принесет мне никакой пользы; однако у меня не было другого выбора, и потому я продолжал. Мне оставалось надеяться, что меня выведут из тупика некие силы, действующие на уровне, недоступном моему сознанию. И тут случилось неожиданное - я стал молиться. Я не молился со времени моего детства, и потому произносить слова молитвы было странно и неловко. Но в ту минуту я был готов сделать все, что угодно, лишь бы вырваться из цепких объятий неотвязных мыслей.
"О, Господи,- молил я,- яви мне твою милость, избавь от этого кошмара. О, Господи, помоги мне!"
И случилось невероятное. Через несколько мгновений пришло неожиданное облегчение - словно с сердца свалилась огромная тяжесть. Я почувствовал мощный прилив энергии, которая пульсировала и волнами расходилась по всему телу, а во всех членах ощущалась поразительная легкость.
Какое странное ощущение! Интересно, как оно связывается с чуть ли не двадцатичасовой медитацией и с моей короткой молитвой? Беспокойство, душившее меня еще несколько минут назад, будто испарилось. Я забыл даже и думать о моем недавнем состоянии и словно бы окунулся в снизошедшее на меня дивное спокойствие и умиротворение.
Как определить то состояние, которое я испытал? Я не берусь описывать его в терминах идей и интеллектуальных понятий. Скажу лишь, что это чудесное ощущение физической бодрости, полного благополучия и умиротворенности.
Лишь спустя значительное время я понял смысл происшедшего. Наша рефлексия - это мощный инструмент, подлежащий строгому контролю: стоит нам оказаться во власти собственных мыслей, и мы погибли. Если же мысли поглощены нашими чувственными ощущениями, эмоциями и желаниями, тогда мы в западне. Мои мысли были поглощены желанием сохранить сильную позицию, уйти от неуверенности и растерянности. Это и привело меня к внутренней агонии. Едва мне удалось изменить направление моих мыслей, уведя их в сторону от упомянутой коллизии, как я сразу же почувствовал огромное облегчение, прилив энергии и глубокую умиротворенность.
Сатья Саи говорит, что наш разум не сообразуется с нашим чувственным восприятием и эмоциями. С разумом соотносятся другие ему свойственные "чувства", которыми ему и следует руководствоваться. Это осознание природы бытия, умиротворенность, правдивость, любовь ко всему сущему и полное блаженство (нирвана). Пока наши мысли замкнуты в перечисленных сферах, все прекрасно. Если мы всем сердцем устремлены к Богу, негативные мысли, даже и возникнув, не удерживаются подолгу, но сразу же покидают нас. Привычка думать,- говорит Сатья Саи,- появилась у человека давным-давно. Побороть эту привычку сразу и навсегда невозможно, как невозможно, выключив вентилятор, вмиг его остановить. Самое лучшее - это контролировать свои мысли и направлять их к высоким целям: к совершенному бытию, Раме, Богу.
Сатья Саи любит рассказывать притчу о бедняке, у которого дел было невпроворот, так что он совсем изнемогал. Однажды повстречался бедняку мудрец. "Какое будет твое желание?" - спросил мудрец. Бедняк взмолился, чтобы тот дал ему работника в помощь. Мудрец ответил, что желание его будет выполнено, однако с таким уговором: работник будет служить ему верой и правдой, но лишь до той поры, пока у него будет достаточно работы; едва лишь вся работа будет закончена, как он восстанет против своего хозяина и убьет его. Это условие не испугало бедняка. Он знал, что дел у него вдоволь, так что много воды утечет, прежде чем работник сможет их переделать. В скором времени в доме этого бедняка появился человек, который согласился работать на него. Сначала работник был занят весь день. Однако скоро, причем гораздо раньше, чем можно было предполагать, работник переделал почти все дела. И тогда бедняк пришел в ужас, потому что он не мог придумать, чем бы занять своего работника дальше. И ничего ему не оставалось, как броситься за помощью к мудрецу. "Что же мне делать?" - стонал бедняк. "Есть только одно спасение,- отвечал ему мудрец.- Как только работник выполнит последний урок, прикажи ему поставить перед твоим домом высокий столб. А когда он поставит столб, вели ему влезть на столб и тут же спуститься на землю, снова влезть и снова спуститься, и так без конца. Вот и будет он все время занят делом".
Работник в этой притче - это и есть наша рефлексия. Направь ее в нужное русло, и она станет мощным инструментом познания. Если не дать ей полезного занятия, если позволить ей течь бесконтрольно, куда придется, она может обратиться в опасного врага. Столб в притче символизирует Бога. Сконцентрируй свои мысли на Боге - вот путь, чтобы усмирить собственные мысли и подчинить их своей воле.
Я прилагал усилия, чтобы сосредоточиться на процессе дыхания. Как только мне это удавалось, мои мысли, отвлекшись от царившего в душе смятения, умиротворялись, и это приносило облегчение и чувство покоя.
Так началось мое увлечение новой психотерапевтической методикой, построенной не на словесных или рациональных выкладках, но на духовном опыте. Мой собственный, стержневой в моей жизни духовный опыт был открытием неведомых дотоле форм бытия в этом мире - бытия, которое приносит откровение Божества и является источником внутренней умиротворенности. Я не мог бы описать это бытие в привычных понятиях. Могу лишь сказать, что во мне постепенно складывалась вера в реальность этого бытия. Источником, питавшим эту веру, 6ыла интуиция - та способность человека, которую я всегда, до того времени, считал стоящей ниже рефлексии.
Я стал искать учителя, который знал бы методику, известную под названием биоэнергетическая терапия, или аутогенная тренировка. Биоэнергия (биотоки) - это современное название той формы энергии, которая (в соответствии с убеждением, существующим уже многие тысячелетия) заполняет Вселенную и, стало быть, также человеческий организм, однако недоступна человеческому восприятию.
Понятие космической энергии или жизненной силы - в сфере либо философских, либо религиозных представлений - встречается фактически во всех цивилизациях. В индийской философии это представление о космической энергии, именуемой прана, бытует уже многие тысячелетия. Космическая энергия известна также полинезийцам, где ее называют мана. Пантеистическое миросозерцание, характерное для большинства дописьменных культур, наделяло этой, как представлялось, всепроникающей жизненосной силой даже те предметы, которые современное западное сознание воспринимает как неодушевленные.
Существует современная научная терапия, в соответствии с которой беспрепятственная циркуляция биоэнергии в человеческом организме, а также беспрепятственный ее приток из окружающей атмосферы и обратный отток из организма в атмосферу являются залогом физического, душевного и духовного здоровья. Однако у большинства из нас развиваются в организме различного рода преграды, препятствующие поступлению жизненной энергии в организм и ее свободной циркуляции. Эти преграды проявляются в виде уплотнения мышц, контрактур и перетяжек или дают о себе знать как нарушения функций внутренних органов и иных жизненных систем организма, или как другие патологические явления. Нарушение свободного тока жизненной энергии вызывает на физическом уровне недомогание и боли, на эмоциональном уровне - чувство беспокойства и депрессию, на ментальном уровне - импульсивность и одержимость навязчивыми и немотивированными идеями.
Аналогичным образом описывают нарушение циркуляции жизненной энергии в организме руководства по иглотерапии. Специалисты в этой области полагают, что иглотерапия содействует устранению преград и восстановлению нормального тока энергии в организме. Существуют также другие приемы, которые помогают устранить преграды и нормализовать циркуляцию энергии. Среди них статические позы, вызывающие напряжение мускулов и непроизвольный тремор; применение болевых приемов, глубокий и поверхностный массажи, а также разного рода двигательные упражнения. Снятие преград вызывает ощущение легкости, раскованности, что делает восприятие собственного опыта и опыта других людей более глубоким, более осмысленным, более волнующим.
Как только разблокированная энергия приобретает свою нормальную подвижность и гибкость, человек вступает в стадию, называемую "центрированием", или "заземлением",- процесс, в ходе которого возникает ощущение стабильности, устойчивости своего положения в жизни. Тогда начинаешь лучше понимать себя и других, становишься более уверенным, чувствуешь себя менее уязвимым. Таков вполне конкретный, чисто физический и эмоциональный эффект "заземления".
Основоположником этой методики был современник 3.Фрейда Вильгельм Рейх. Он полагал (за что многие считали его сумасшедшим), что в атмосфере существует не известный ранее вид энергии. Он назвал эту энергию оргон. Рейх верил, что существуют люди, которые могут воспринимать эту энергию, впитывать ее или даже погружаться в нее, черпая в ней силу и бодрость.
Рейх сделал попытку уплотнить, сконденсировать оргон. Для этой цели он построил странной формы кабины, в которые он помещал своих пациентов. Рейх даже полагал, что этот метод даст ему возможность бороться с раком. Эта идея казалась абсурдной досужим критикам, а также и многим другим его современникам. Жизнь Рейха кончилась трагически - за свои идеи лечения рака оргоном и за применение других лечебных методов он был привлечен к суду и умер в тюрьме.
Сначала я и сам считал идеи Рейха смехотворными. Однако позднее, обнаружив сходство между теорией биотоков и йогой, я всерьез заинтересовался, а потом и увлекся ими. Я имею в виду сходство упражнений и статических поз, используемых обеими методиками, и сходную идею о существовании в атмосфере и в организме человека особого рода энергии. Йоги называют эту разлитую в воздухе энергию - прана; Рейх дал ей название оргон.
Я занялся изучением биоэнергетической терапии (терапии биотоков) через два месяца после описанного выше случая с моей пациенткой и последовавшего за этим столь знаменательного для меня первого опыта медитации. Эти занятия дали мне ощущение, что тело мое как бы раскрывается, давая выход скопившейся там энергии. Мне случалось испытывать подобное чувство при моих первых опытах медитации и первых молитвах. Работа с биотоками открывала мне, мало-помалу, новые формы бытия в этом мире.
Я начал понимать, что существует вполне реальная возможность вырваться из плена мыслей, переживаний, чувств. Я научился концентрировать внимание на внутренней энергии и благодаря этому выходить за пределы мысли. Я обнаружил, что медитация с концентрацией на этой энергии, на ее вибрациях и волнообразных приливах и отливах делает мое интуитивное чутье при работе с пациентами глубже и острее, а мою жизнь намного счастливее.
Я не вполне понимал, как все это происходит и почему мне так много дает это не-рациональное бытие. Я видел только, что этот метод действует и приносит мне пользу. Быть может, подключаясь к некоему каналу энергии, я получал возможность черпать из нее эликсир жизни, который дает мне силу, творческие импульсы и интуицию? Я не мог дать ответ на этот вопрос; равным образом я не мог понять, как этот процесс соотносится с психоанализом и другими теориями психиатрической науки.
Затем я стал заниматься рядом других методик, назначение которых - давать выход, отток энергии. Всех школ и направлений этого рода не перечесть - в наши дни пошла мода на всяческие методики и технические приемы. Вспомним технику Рольфинга, психотерапию телесного контакта и массаж, всевозможные группы "раскрепощения чувств", групповую терапию, терапию первого крика, методику Тай-Чи, и так далее и тому подобное. Я почти не бывал дома, потому что я постоянно ходил на занятия в различные группы здоровья и "центры роста и развития", где я танцевал дикарские танцы, топал по земле ногами, кричал, вопил, стонал, рычал, завывал - словом, выплескивал наружу те примитивно животные чувства, которые мы обыкновенно в себе подавляем. И еше мы катались по полу, кидались друг другу в объятия, поверяли друг другу потаенные мысли и чувства; или же я ложился на землю лицом вверх, тянул руки к воображаемой маме, вытягивал губы и сосал воображаемую грудь.
Этот калейдоскоп разного рода упражнений приносил, без сомнения, некоторые плоды. Меня теперь меньше пугала перспектива дать волю своим устремлениям и порывам. У меня даже появилось чувство, что я как бы оживаю, становлюсь более чутким, более восприимчивым. Я заметил также, что я научился, наконец, преодолевать мои непрестанные приступы ипохондрии. И тогда я понял, что я нашел способ изменить свою жизнь, контролировать ее.
Однако я видел и опасности на этом пути. Прежде всего, была поставлена под угрозу моя семейная жизнь, ибо моей близости с женой и детьми явно угрожала опасность. Когда бродишь с одной из упомянутых групп по горам и долам, то невольно подвергаешься множеству соблазнов. Я видел, как многие переходили от упражнений к реальным действиям и вступали друг с другом в интимные отношения. Я понимал, что сама эта обстановка работает против супружеской верности. И тогда я стал себя спрашивать: "Ну, хорошо, ты получил весь этот заряд энергии. Что же ты намерен делать с этой энергией, куда направить ее, чтобы это принесло пользу тебе самому и не вредило тем, кого ты любишь?"
Я снова зашел в тупик. Организаторы всех этих групп декларировали, что они знают, как высвободить потаенные силы человека. Они обещали открыть новые горизонты и привести к вершинам освобождения. Однако в скором времени, как уже много раз прежде, я обнаружил, что люди, обещавшие нам освобождение, сами отнюдь не являют пример духовного поиска. И тогда я потерял доверие ко всем этим техникам и методикам. Я не мог доверять тому, что не сообразуется ни с требованиями морали, ни с требованиями самодисциплины. То ли предлагаемые методики были неполноценными, то ли я гонялся за несбыточной мечтой.
В нашей стране существует особый способ ловить обезьян. В большой глиняный кувшин с узким горлом помещают какую-нибудь приманку. Обезьяна запускает руку в кувшин и хватает полную пригоршню лакомств. После этого она, естественно, не может вытащить руку из кувшина. Сначала обезьяна делает попытку высвободиться от кого-то внутри кувшина, кто - как она воображает - держит ее за руку. Потом она пытается убежать вместе с кувшином, но поздно - она уже попалась. Никто не держит обезьяну. Она сама держит себя, не выпуская из кулака вожделенные лакомства. Стоит ей разжать кулак, и она будет свободна.
Мир, в котором мы живем, подобен этому кувшину. Наподобие узкого горла кувшина, нас сковывают узы семьи. Нас влекут земные радости и удовольствия. Мы держимся за них руками и ногами, но думаем, что это кто-то или что-то со стороны держит нас. Только мы одни повинны в нашей несвободе. В ту минуту, как мы откажемся от лакомых вожделенных радостей и отстранимся от наших чувств, мы обретем свободу. Это единственный путь к освобождению из воображаемого рабства.
Вот поучительная притча про слона Гажендру, которая иллюстрирует суть привязанностей человека к земным радостям. В густом лесу жизни бродит дикий слон - то есть земное естество человека. Этот бродящий по свету дикий слон начинает испытывать жажду земных радостей. Чтобы утолить эту жажду, он принимается пить воду из моря мирских деяний. Однако едва он ступает в море, как крокодил - символ привязанности ко всему мирскому - хватает его за ногу. Слон скован привязанностью к миру и ко всему мирскому, и потому он не может освободиться. Слон борется, сколько хватает сил, а когда силы оставляют его, он начинает молиться, прося Господа Бога о спасении. Молитва, обращенная к Богу в минуту отчаяния, никогда не остается без ответа: Бог являет молящемуся слону милость. Если человек обращает свои взоры к Богу, то и Бог обращается к человеку. Это и есть откровение Божества. Если ты ищешь, Бог открывается тебе.
Через неделю после моей первой встречи с Сатья Саи мне стало известно, в чем заключается символический смысл давно известной мне эмблемы медиков - кадуцей. Существует убеждение, что в человеческом теле дремлет мощный запас скрытой энергии, именуемой кундалини или "змеиный огонь". Большинство людей до конца своих дней даже не подозревает об этом спрятанном в них сокровище. Представление о кундалини занимает важное место в индуизме и йоге и присутствует практически во всех мистических школах и оккультных учениях. Символ медиков, кадуцей олицетворяет пробуждение, высвобождение кундалини. Когда я это узнал, я подумал, что теперь смогу найти ответы на многие из моих недоуменных вопросов.
Посмотрим на эмблему, о которой идет речь. Кадуцей представляет собой древко, обвитое двумя переплетенными в нескольких местах змеями. Древко увенчано двумя крыльями. Известный знаток мистической и оккультной литературы Чарльз У. Ледбитер высказал предположение, что кадуцей зрительно представляет собой древний эзотерический путь избавления из пут материальной оболочки (физического тела) и из пут своего "я". Он полагает, что древко символизирует спинной хребет, а змеи - те пути, какими кундалини, дремавший до поры до времени у основания спинного хребта, движется вверх в процессе своего выпрямления и пробуждения: путь, начинающийся слева, именуется на санскрите ида; тот, что начинается справа,- пингала; и, наконец, путь, ведущий через центр спинного хребта к голове, называется сушумна.
Существует убеждение, что если регулярно медитировать, распевать духовные песнопения и выполнять в течение рада лет специальные йоговские упражнения, то можно разбудить латентную энергию кундалини. Пробуждение и раскрытие энергии кундалини ведет к оживлению и развитию определенных участков, расположенных вдоль позвоночника и именуемых чакрами. В ходе этого процесса чакры становятся центрами особым образом организованной энергии. Раскрытие энергии кундалини воздействует на сознание человека, изменяя его мироощущение и его реакции на окружающее.
Мое знакомство с терапией биотоков позволило мне отнестись к этого рода представлениям с должным интересом и вниманием, а также дало возможность нарисовать себе примерную картину того, что происходит в организме человека в процессе описанного выше преобразования. Затем я и сам стал воспринимать новые для меня волны энергии и испытывать новые и странные ощущения. Кроме того, мне стали попадаться на глаза материалы все ширящейся дискуссии по данному кругу вопросов. Вот один пример: д-р Вильям Тиллер, известный ученый, физик из Стэнфордского университета, включает чакры в свою научную модель для описания тех изменений, которые происходят в человеческом организме под влиянием энергии, излучаемой в атмосферу, и информации, поступающей из окружающей среды. А нейропсихиатр из Лос-Анжелеса Шафика Карагулла подробно и увлекательно рассказывает в своей книге "Прорыв к творчеству" о том, как сенситивы, с которыми она работает, то есть люди с высоко развитой системой чувственного и сверхчувственного восприятия, могут воспринимать чакры визуально.
Существует, как полагают, семь чакр. Они располагаются не в физическом теле человека, а в его эфирном теле, которое, как принято считать, полностью дублирует контуры физического тела. (Д-р Тиллер называет эфирное тело "негативным пространственно-временным каркасом физического тела". Он полагает, что как физическое тело, так и эфирное представляют собой "отлаженную систему, посредством которой человек может черпать энергию из космоса и сообщаться с другим планом своего естества). Высказываются также следующие суждения. Чакры непосредственно связаны с системой эндокринных желез. В процессе последовательного раскрытия чакр происходят соответствующие изменения в физическом теле человека, в его эмоциональной и ментальной сферах и в объеме (границах) сознания. По мере расширения сознания растет наше понимание собственной природы и углубляется представление о нерасторжимости нашей связи с мирозданием. Процесс завершается раскрытием седьмой макушечной (коронной) чакры, когда человек приобретает способность выходить из своего физического тела, то есть преодолевает пути физического бытия.
Наивысшим доступным человеку знанием является постижение того факта, что его подлинное естество не есть его физическое тело, не есть замкнутый мир его "я", не есть его индивидуальность; подлинное естество человека - это его сознание, точнее, сгусток наделенной сознанием энергии. Венчающие кадуцей крылья символизируют расширение и углубление средненормального сознания и переход его в сверхсознание.
Могут спросить, какое, собственно это имеет отношение к психиатрии. Дело заключается в следующем. Первая и вторая чакры, которые обычно соотносят в системе эндокринных желез с надпочечниками и с гонадами, локализуются в области таза, а именно в области анального отверстия и гениталий. Заметим, что, по наблюдению З.Фрейда, именно эти участки тела играют наиболее существенную роль в становлении личности. Первая и вторая чакры связываются с грубыми и примитивными проявлениями - или, по терминологии Фрейда, с анальными устремлениями, такими, как враждебность и агрессия, а также с сексуальными и генитальными устремлениями. В соответствии с теорией кундалини, при раскрытии той или иной чакры человек приобретает психологические качества, соотнесенные с контролируемыми данной чакрой видами деятельности. Любопытно отметить, что прослеживается прямая связь между разработанными в психиатрии психологическими характерами и характерными для каждого из них видами деятельности, с одной стороны, и различными - по качеству и интенсивности - наборами анальных и генитальных характеристик, с другой.
Большинство из нас отдало дань упомянутым примитивным проявлениям. В сущности, мы не можем полностью от них отстраниться, ибо наше жизненное назначение состоит - хотя бы отчасти - в том, чтобы, ради собственного выживания, направлять эти проявления в требуемое русло. (Кстати сказать, первую чакру часто называют коренной чакрой.) Существуют, однако, люди, которым совершенно не свойственны эти примитивные, чисто биологические устремления - как если бы первые две чакры так и остались у них в рудиментарном состоянии. Эти люди никогда не проявляют агрессивности и не испытывают сексуальных влечений. Они, по существу, лишены почти всех средств для установления контакта с внешним миром.
По моему представлению, психиатры должны помогать людям сначала раскрыть свои биологические, низкие стремления, а затем учить их, как направлять эти устремления в такое русло, чтобы их жизнь была более слаженной, гармоничной и счастливой. Однако психиатры, как правило, лишь будят эти чисто биологические устремления, но отнюдь не заботятся о том, чтобы их регламентировать и направлять в некое русло. Неудивительно, что мы страдаем болезнью нашего века: предаем гласности самое сокровенное и преклоняемся перед эмоциями и разного рода стимуляторами чувств вместо того, чтобы стремиться к дисциплине и самоконтролю.
Выше я писал о том, что такая, по существу аморальная, позиция может завести наше общество в совершенный тупик. Разрушительные последствия этого наблюдаются уже сейчас. Йоговская традиция, напротив, придает большое значение самодисциплине и направлению биологических, низких побуждений в надлежащее русло. После того, как агрессивность и сексуальность познаны, преподается наука отстранения от них, с тем чтобы сконцентрировать все силы на раскрытии чакр более высокого порядка. Обычно йоги, достигшие определенного уровня развития, практикуют сексуальное воздержание, сочетая его с контролем за мыслями и эмоциями (гнев и "дурные мысли" считаются запретными). Как я уже упоминал, большинство психиатров считают, что это равносильно подавлению чувств и эмоций.
На этом можно закончить разговор о первых двух чакрах. Третью чакру локализуют в брюшной полости и связывают с поджелудочной железой. Четвертая чакра находится в груди, неподалеку от сердца, и соотнесена с (зобной) вилочковой железой. Пятая чакра расположена на шее, вблизи щитовидной железы. Шестая чакра находится на лбу, между глаз (в области так называемого третьего глаза), и связана с гипофизом. И наконец, седьмая, коронная чакра находится на темени и связана с шишковидной железой. Раскрытие каждой чакры означает переход на другую, более высокую ступень сознания и иное восприятие окружающего мира. Раскрытие сердечной чакры, к примеру, наделяет человека способностью к бескорыстной любви. Если пробуждается лобная чакра (третий глаз), то человек приобретает телепатические способности. При раскрытии коронной чакры приходит способность выходить из физического тела и осознание собственной сущности как воплощения чистого сознания.
Случается, что йоговские умения, приобретаемые в процессе раскрытия чакр, становятся помехой на пути духовного развития. Если обладающий этими умениями привязан к ним, как таковым, то эта привязанность тормозит его движение вперед и отвлекает от главной цели, которая суть приобщение к Духу.
Такую же опасность таит в себе приверженность к наклонностям низшего порядка, таким как агрессивность, себялюбие и чувственность. Как часто мы оказываемся в плену у собственных эмоций и устремлений низшего порядка. Мы преклоняемся перед их неистовством и силой, и это заводит нас в тупик.
Если принять, что символика кадуцея и сходные религиозные воззрения отражают истинные положения, тогда становится понятным, почему теория и практика современной психиатрии и ее взгляд на место человека в мироздании оказываются слишком узкими и близорукими. Дело в том, что психотерапевтические методики ограничивают свою задачу пробуждением в человеке присущих ему низших стихий - агрессивности и сексуальности,- в то время как это лишь начало пути. За этим следует долгий и сложный путь эволюции, роста и становления.
В этой связи приобретает особую значимость учение Сатья Саи о нормах общественной жизни человека. Такие качества, как чувство ответственности, дисциплина, трудолюбие, сознание долга, благочестие, преданность, праведность и смиренность, необходимы человеку не только для нормального общения с другими, но также, в еще большей степени, для обретения внутренней дисциплины, без которой невозможно справиться с колоссальным запасом энергии, высвобождаемой в процессе пробуждения кундалини. Все религиозные системы утверждают непреложность названных моральных качеств для целей самосознания и для достижения благоденствия на земле. Отсутствие этих качеств в людях ведет, напротив, к деградации, а общество ввергает в хаос.
В сравнении с современной западной системой ценностей религиозные предписания могут показаться старомодными и скучно-добропорядочными. И тем не менее я все больше прихожу к мысли, что только эта, так сказать, старомодная, система моральных ценностей может спасти современную цивилизацию. Эта мысль, разумеется, не претендует на новизну. Как бы там ни было, теперь представляется очевидным, что хаос в нашем мире вызван отрывом от Высшего духовного начала, которое мы обычно называем Богом, и фетишизацией разума, эмоций и предметно-материального мира.
Итак, теория кадуцеи и сходные взгляды, представленные почти во всех вероучениях, раскрывают, по всей очевидности, иерархическую структуру заложенной в нас энергии, выделяя первофеномены и расставляя акценты с позиций более высоких, нежели те, которые позволяют нам ограниченный мир нашего житейского опыта и повседневная рутина. Однако, к несчастью, в современном обществе существует убеждение, что религиозные системы не имеют ничего общего с реальностью и не открывают нам никаких истин. В наши дни, увы, религия впала в совершенную немилость.
Лишь открытие мира Духа может вернуть нам веру в вечные Истины, составляющие сущность всех религий мира! Лишь феноменальный акт откровения Божества может побудить нас вступить на путь духовного поиска и праведности!
Если символика кадуцеи, представляющая динамику раскрытия энергии кундалини, в самом деле, отражает более глубокое видение действительности, тогда мы можем использовать этот подход при оценке соотношения между западной психиатрией и духовностью, духовным поиском, и, кроме того, извлечь из него новое знание о характере самого пути к вершинам Духа. Мы найдем также рекомендации относительно того, какой должна быть наша жизнь; описание вех и узловых пунктов, которые нам предстоит преодолеть на нашем пути; замечания касательно ловушек и опасностей, которые нас подстерегают на этом пути. Остается лишь решить один кардинальный вопрос: существует ли, в самом деле, латентная энергия кундалини; и если да, то является ли процесс пробуждения кундалини подлинным выражением восхождения к Духу. Насколько я знаю, большинство из нас, живущих в обществе, в котором царят наука и техника, не склонны к абстракциям; нам подавай прямые и конкретные доказательства. Самый веский аргумент в пользу существования предмета - возможность наблюдать его и оценивать с помощью наших органов чувств.
Похоже, что русские оставили нас в этой области далеко позади. Как рассказывают Шила Острэндер и Лини Шредер в своей книге "Психические процессы: открытия за железным занавесом", русские научились точно оценивать такие паранормальные и психические явления, как телепатия, ясновидение, телекинез, лечение биотоками, аура и ee характеристики.
Здесь, в Америке, мы лишь совсем недавно поняли, что явления этого порядка имеют определенную ценность. В последнее время эта область все более становится центром притяжения. Делаются усилия, чтобы найти такую систему описания этих явлений, которая дала бы нам возможность лучше их понять.
Ученые из Стэнфордского центра научных исследований наблюдали за человеком по имени Ури Геллер. Данные многочисленных тестов подтверждают, что Геллер обладает рядом сверхнормальных способностей. Так, например, он с удивительной точностью воспроизводит рисунки, которые, судя по свидетельствам, передавались ему телепатически другими участниками теста. Кроме того, есть все основания утверждать, что он способен сгибать металлические предметы при помощи лишь волевого усилия. (Впрочем, в некоторых кругах данные этого последнего теста подвергаются сомнению.)
Эдгар Кейси снискал огромную популярность благодаря своей способности собирать сведения о больном на расстоянии - то есть либо телепатически, либо силой ясновидения. Затем Эдгар Кейси составлял - подчас весьма сложный в медицинском отношении - план лечения больного, которого он никогда в жизни не видел. Поразительные результаты, которых он достигал в своей лечебной практике, подтверждаются документально.
Очевидно, сенситивы - такие, как Геллер или Кейси,- могут воспринимать вещи, которые находятся вне досягаемости наших органов чувств. Большинство исследователей согласны, что Геллер и Кейси представляют собой явление одного и того же порядка. Не случайно оба сенситива, судя по их рассказам, испытывали во время телепатических опытов сходные ощущения. Складывается впечатление, что в данном случае мы соприкасаемся с действительностью более высокого порядка, нежели та, которая нам дана в повседневном опыте; и что сенситивы - по причинам, лежащим за пределами их собственного сознания,- выполняют роль каналов связи между этой действительностью более высокого порядка и материальным миром нашего повседневного опыта.
Ныне покойная Кэтрин Кульман (широко известная благодаря тем многочисленным и чудесным исцелениям, которые происходили в церкви, где она совершала богослужения) также считала себя причастной к реальности высшего порядка. Она уверяла, что отчетливо ощущает присутствие Святого Духа. Стоя перед тысячами своих прихожан и указывая на какое-нибудь место в церкви, она говорила: "Вот там стоит джентльмен, который минуту назад был исцелен от застарелого рака" или "Вон в той части церкви был только что исцелен от страданий человек с переломом лодыжки", или "Вот в том углу церкви человек, который был много лет прикован к креслу, теперь исцелен и может снова ходить. Я прошу этих людей подойти к кафедре". И изумленные люди, ставшие свидетелями поразительного действия какой-то неведомой силы, видели, как исцеленные встают и проходят вперед.
Рамки этой книги вынуждают нас ограничиться лишь упоминанием этих широко известных свидетельств того факта, что существуют люди, наделенные паранормальными умениями, которые - как они утверждают - находятся в контакте с реальностью высшего порядка. Однако, я полагаю, читатель знаком с обильной литературой по данному вопросу. Разумеется, многое из того, что увидело свет, является абсурдным и рассчитано на сенсацию и шумную рекламу. Но в ряде публикаций мы найдем убедительные и красноречивые свидетельства того, что за пределами нашего материального мира существуют миры иного порядка.
История человечества знает несколько случаев, когда на земле появлялись Святые, которые - как гласит молва - были божественны по своей природе и способны творить чудеса. Эти Святые свидетельствовали, что они не только постигли реальность высшего порядка, но что, по существу, они и есть эта реальность высшего порядка. Они утверждали, таким образом, что они полностью преодолели дуалистическое сознание и слились со Вселенским Сознанием.
Все метафизические вопросы, которые обсуждаются в этой книге,- реальность, скрытая в символике кадуцеи, границы человеческих возможностей, смысл жизни и поиски Бога - все эти глубочайшие по своему философскому содержанию вопросы, которые касаются самой сути нашего существования, вопросы, на которые мы жаждем найти ответы, разъясняются появлением на земле этих Божественных воплощений. Явление этих Святых на землю оставляло всякий раз неизгладимый след в умах и сердцах людей. Их бытие на земле - ярчайшие события в истории человечества.
Сама жизнь этих Святых, ее неповторимость и несоизмеримость с другими людскими жизнями приоткрывала завесу над леденящей кровь и завораживающей тайной иных, недоступных нам миров. Чудо их любви и сострадания обращало людей к вере, было для них руководством и источником силы. От соприкосновения с их Божественностью многие познали экстаз любви и нирвану. Сегодня миру известны лишь немногие из Святых, являющих собой Божественное воплощение. Это пришедшие к нам из индусской традиции Рама и Кришна, Будда, Иисус Христос.
В этой книге я хотел бы познакомить вас с еще одним Святым, имя которого Сатья Саи. По моему мнению, Сатья Саи - это бесспорное и ярчайшее, воплощенное в телесном облике свидетельство того, что Высшая реальность существует. Сатья Саи даст тому вещественные доказательства - наблюдаемые, осязаемые, доступные измерению. Он сам как-то сказал, что нам, живущим в эти дни, выпало на долю уникальное счастье, ибо никогда еще Аватар - то есть воплощение Святого Духа, Богочеловек - не ходил по земле столь свободно и открыто, давая людям возможность лицезреть Его и быть сопричастным тому Величию, которое он воплощает. "Приходите ко мне,- взывает он к людям.- Испробуйте меня, разглядите, оцените, а потом уж делайте свои заключения".
Никакие чувства, переживания, которые я испытывал или наблюдал у других; никакие события или человеческие отношения, знаменовавшие мою жизнь или жизнь известных мне людей, - словом, ничто из моего предыдущего жизненного опыта не может сравниться по силе и великолепию с тем, что я испытал, познав Сатья Саи. Он открыл мне, что самым сокровенным и глубинным нашим устремлением и порывом является отнюдь не агрессивность, жажда власти или чувственность, но жажда познать Бога, жажда вновь слиться со Святым Духом.
Сатья Саи показал мне, что психологические теории, которые я ранее принимал и которым следовал, ограниченны и близоруки, ибо они отрицают существование Бога и мира Духа. Он показал мне, что надо упорно, презирая все препятствия, продвигаться вперед по пути духовного поиска. Я считаю его учителем неизмеримой глубины и силы постижения. Нет в человеческом мире таких слов или понятий, которые позволили бы в полной мере характеризовать его,- он шире любых границ и глубже любых критериев.
Бангалор, 22 мая 1972 года, 8 часов утра.
Дорогая Шэрон!
Теперь я не сомневаюсь в божественной природе Сатья Саи. Мне самому удивительно писать это. Представляешь себе, что должен испытать такой рационалист, такой логически настроенный человек, как я, чтобы прийти к такому выводу! Боюсь, что я не смогу даже приблизительно описать то, что со мной приключилось. Я знаю, что это не гипноз, не галлюцинация, не истерия, не шоковая реакция на чужую культуру и непривычную обстановку, не опьянение наркотиками, не сопричастность массовому психозу. Я мог бы сказать: "Я видел, как он материализует предметы, и это меня совершенно перевернуло", но такое объяснение представляется мне слишком элементарным и упрощенным. Я не могу вполне объяснить, что это было; но я счастлив, что я мог разделить чувства всех присутствовавших там людей.
Я верю, что Сатья Саи - Богочеловек. Мне представляется теперь, что рассказы о чудесах, которые мы читали в индусских, христианских и иудейских текстах, отнюдь не аллегория. Иной, духовный, уровень бытия действительно существует и действительно может принимать зримые формы. Понимание этого пришло ко мне более всего в связи с теми удивительными и кардинальными переменами, которые, я теперь знаю, порождает одно лишь соприкосновение с этой высшей реальностью. Точно переносишься с одного уровня сознания на другой - до такой степени все вокруг предстает в совершенно ином свете.
Теперь, когда я беседую с приверженцами Сатья Саи, я ощущаю, как между нами устанавливается своеобразное энергетическое поле, некие тончайшие вибрации, свидетельствующие о нашем соприкосновении с иным уровнем действительности. Когда же общаешься с людьми неверующими, то сразу наталкиваешься на непонимание или как бы глухоту к тем мыслям и словам, которые полны для тебя особого смысла. Я не могу описать лучше и яснее, что происходит с человеком при этой внезапной перемене. Могу лишь сказать, что она, эта перемена, кардинально изменила мою жизнь, потому что я стал воспринимать вещи через призму моего нового опыта и того, неизвестного ранее бытия, которое мне открылось.
Если у меня достанет сил, чтобы глубже проникнуть в этот открывшийся мне мир, то я стану, по существу, другим человеком. Я теперь ясно осознаю, что существуют моральные и духовные законы, - быть может, более непреложные, чем законы, сформулированные наукой, - которые определяют наше существование и которым мы призваны подчиняться. Только следуя этим законам, можно постичь смысл жизни и абсолютную истину, можно узнать блаженство. Несоблюдение этих законов делает жизнь бессмысленной, исполненной боли и страдания. Не странно ли, что всего несколько дней назад меня терзало множество сомнений, а утверждения этого рода я воспринимал скептически. Сегодня же я абсолютно убежден, что существуют миры иного, более высокого порядка, что существует Высшая реальность.
Вчера я снова был свидетелем чудес. Как кажется, теперь Сатья Саи не имеет ничего против, если я наблюдаю - притом с близкого расстояния - его чудодейственную силу. Прямо у меня на глазах Сатья Саи материализовал кольцо для профессора-визитера, а также много священного пепла (вибхути). Многие, очень многие тут говорят, что Сатья Саи обладает одной,- можно сказать, жуткой - способностью: он знает все наши секреты, все потаенные мысли и желания. Случается, Саи подходит в ашраме к группе людей, обсуждающих какой-либо вопрос, и делает то или иное замечание. Он не присутствовал при начале разговора, не мог знать, о чем шла речь, и тем не менее его замечание выводит спор из тупика и направляет его в новое русло.
Короче говоря, перед моими глазами проходит красочный, разыгранный живыми людьми спектакль, в котором, однако, кроется в миллион раз больше чудес, чем в любой из сказок, которые я когда-либо читал моим милым девочкам. По правде говоря, я теперь думаю, что рассказы о ведьмах и ангелах, о страшилищах и богоподобных существах описывают бытие более реальное, чем мир нашего повседневного опыта, который мы считаем реальной жизнью. Я теперь не сомневаюсь, что на свете в самом деле существуют боги и ангелы, а также черные маги и исчадия зла.
Быть здесь, испытывать то, что испытываю я сейчас,-это, поистине, благословение судьбы. Мне все больше открывается святая любовь Сатья Саи ко всем нам и его за нас заступничество. В присутствии этой сверхъестественной силы, этой мощи мало-помалу меркнут страх и беспокойство, владевшие мной еще несколько дней тому назад. Сатья Саи - само воплощение любви. Он дарит свою любовь без устали всем и повсюду. Невозможно себе представить, что у обыкновенного человека хватило бы силы и энергии, чтобы делать все то, что делает Сатья Саи. Улыбка его воспламеняет кровь. Но бывает, что он вмиг обратится из кроткого младенца в сурового наставника. Я на себе испытал его власть над человеком, я видел его материализации; и я теперь абсолютно убежден, что рассказы о нем, которые я слышал раньше, отнюдь не преувеличены.
Моя задача на ближайшее будущее состоит в том, чтобы упорядочить некоторые стороны моей жизни и сделать ее тем самым более созвучной учению Сатья Саи. Его учение ведет нас к истине. Сатья Саи учит нас ни на миг не отдаляться от Бога, сделать чувство близости Божественного существа своим постоянным сознанием. Мы должны, говорит Сатья Саи, вести праведную жизнь и отдавать себя без остатка благим делам так, чтобы в нашей жизни не оставалось места для дурных поступков и мыслей. Мы должны отказаться от привязанности к нашим чувствам и эмоциям. Нам надлежит, напротив, сдерживать их и направлять в нужное русло. Дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина. Не теряй ни секунды драгоценного времени. Помни о своей высшей духовной цели. Трудись, не покладая рук. Посвяти себя Богу. Тогда постигнешь ты подлинную мудрость... Я всегда восставал против того, что считал пуританской моралью. Теперь, когда мне открылось величие Сатья Саи, я принимаю без тени сомнения все, чему он учит. Сатья Саи - это, воистину, великолепное, ослепительно-прекрасное явление!
Приближается время моего возвращения домой, и я уже не могу дождаться той минуты, когда увижу тебя.
Целую.
Сэм.
24 мая, около 7 часов утра.
Дорогая, любимая!
Вчера был очень трудный, даже мучительный день. Я совсем расхворался. Температура 103,6 градуса (по Фаренгейту), все тело ломит, в животе боли, словом, состояние отвратительное. Ты же знаешь, что в таких случаях я всегда ужасно пугаюсь. Но в этот раз, несмотря на боли и дурное самочувствие, я был на удивление спокоен. У меня было такое чувство, что Саи обо мне позаботится. И, действительно, во время даршана он сам ко мне подошел, пощупал пульс и сказал, что все будет хорошо. У меня брызнули слезы: подумать только, как же он любит меня и обо мне заботится, если специально ко мне подошел. Сегодня утром я уже чувствую себя гораздо лучше.
Мне всегда было неловко и неприятно зависеть от кого-нибудь. Однако, по моему убеждению, та зависимость, о которой я здесь пишу, вещь совершенно естественная, ибо человек, по сути, - существо весьма хрупкое и легкоранимое. Мы жаждем познать Отца нашего, жаждем стать сопричастными Высшей реальности. Я полагаю, что, в сущности, это и есть основной инстинкт, заложенный в человеке, и подлинный смысл его жизни.
В последние дни лекции были несколько лучше. Одна была о Шри Ауробиндо, которого считают святым. Случилось так, что Ауробиндо был арестован за действия, направленные против английских властей, и был помещен в одиночную камеру. Вскоре после этого ему открылся иной, более высокий уровень сознания. В течение четырнадцати лет он вел беседы с покойным к тому времени Свами Вивеканандой, который был великим йогом. Вивекананда открыл ему принципы и глубинные основания йоги. Выйдя из тюрьмы, Ауробиндо описал свой опыт общения с Высшей реальностью. Опыт Ауробиндо озарил новым светом мир Духа и вдохнул новую жизнь в духовные искания. После освобождения из тюрьмы Ауробиндо основал ашрам, где он прожил безвыходно - ни разу не покинув даже пределов своей комнаты - сорок лет.
Представь себе эту жизнь. Это под стать либо святому, либо сумасшедшему. Неудивительно, что Ауробиндо считают знатоком человеческого сознания. Он постиг собственное сознание и нашел в себе все высшие ценности, в силу чего общение с нашим миром утратило для него всякий смысл, кроме, разве что, возможности приобщить этот мир к открывшимся ему истинам. Вот, поистине, глубокий и неотвратимо привлекательный путь к познанию. В противовес Западу, где главный упор делается на рефлексии и приобретении интеллектуальных знаний, йог будет десять лет висеть на дереве, держась одной рукой за ветку, и откроет таким образом сущность мироздания. Странно, но факт.
Меня по-прежнему восхищает и, можно сказать, "электризует" космический порядок вещей с его переплетением разноплановых миров. Мне кажется поразительным то обстоятельство, что, принадлежа к роду людскому, человек, тем не менее, может вырваться из пут материального мира - или как здесь принято говорить, из мира иллюзий - и подняться на более высокий уровень сознания, приобретая таким образом способность общаться с великими душами прошлого и будущего. Раньше я лишь читал о существовании более высоких уровней сознания. Теперь же я ежедневно наблюдаю конкретные факты и проявления, которые доказывают реальность их существования и демонстрируют, какие качества вырабатывает в себе человек по мере своего восхождения к вершинам Духа.
Напрашивается следующий вывод: человек должен отрешиться от привязанности к материальному миру и к своим чувствам и эмоциям и устремить свои взоры и помыслы к миру Духа. Сатья Саи говорит, что его назначение на земле - вернуть этот мир и людей, населяющих его, на путь праведности. Сатья Саи не сомневается, что он преуспеет в этом. Очевидно, в таком случае, что моя цель - изменить свою жизнь, обратившись к поиску Духа.
Целую.
Сэм.
25 мая, 8 часов утра.
Дорогая моя Шэрон, дорогие девочки!
Каждый день я узнаю что-нибудь новое. Вчера здесь был доктор Бхагавантам, всемирно известный физик-ядерщик. Его мягкость и доброта, его смиренность, его почитание Сатья Саи и преклонение перед ним - все это наполнило мое сердце благочестием. Я видел его простертым у ног Саи. Я также видел, как он смиренно обратился к Саи с вопросом. Саи улыбнулся, подошел к корзине, в которой лежали пакетики вибхути, достал несколько и отдал Бхагавантаму. Прославленный ученый повернулся и отошел от Саи. Сиявшая на его лице улыбка показывала, что он вполне удовлетворен и совершенно счастлив.
Целую.
Сэм.
27 мая, 10 часов вечера.
Мои дорогие Шэрон и девочки!
Уже поздно, и я чувствую себя усталым, потому что я встал сегодня в три утра. Я принимал участие в ритуальном шествии, именуемом Нагара-Санкиртан. Это старинный обычай, который вернул к жизни Сатья Саи, и теперь он снова получает распространение в Индии. В пять часов утра я присоединился к группе юношей-студентов и вместе с ними ходил босой по улицам вокруг ашрама, распевая баджаны - духовные песнопения, в которых неоднократно повторяются имена ликов Божьих и тех Божественных воплощений, которые он являл человеку на протяжении истории. Сатья Саи говорит, что весьма похвально начинать день с приобщения к Духу через поминание в песнопениях Святого Имени Его.
Зрелище это - медленно двигающаяся по улицам колонна мужчин, богомольно распевающих духовные песнопения, - производит неизгладимое впечатление. Но я очень устал, так что на этом закончу.
Да, вот еще что - сегодня я впервые увидел волны энергии, пульсирующие вокруг головы Сатья Саи, и смог отчетливо различить его ауру. Это, должно быть, и есть тот самый нимб, ореол которого венчает, на всех картинах и в рассказах, голову ангела. Представляете, как я был потрясен.
Целую.
Сэм.
29 мая, 9 часов утра.
Дорогая Шэрон!
Вчера был снова занятый день. Я опять встал в три часа утра, чтобы поспеть ко времени, когда начинается шествие с песнопениями. Из-за такого распорядка у меня постоянное чувство усталости и сонливости.
Впрочем, есть одна замечательная новость. Дело в том, что я собирался уехать тридцать первого, хотя у меня все еще не было аудиенции с Сатья Саи. Так что я уже начинал беспокоиться и думать, что, похоже, мне так и не представится эта возможность. Я не стал спрашивать разных людей, что же мне делать. Тогда Альф - поскольку он меня опекает - решил, что он должен попросить у Саи этой милости для меня. Саи сказал ему в ответ, что я уеду не тридцать первого, а только первого числа, так что мне надо обменять билет. Это означает, я думаю, что я должен присутствовать на церемонии закрытия летних курсов, которая назначена на тридцать первое. Я надеюсь также, что Саи пригласит меня к себе. Настроение мое, естественно, поднялось.
Целую.
Сэм.
2 июня, 12 часов 45 минут пополудни -
в самолете перед отлетом из Бомбея в Нью-Йорк.
Дорогая моя Шэрон!
Жду вылета. Наконец-то я лечу домой. С нетерпением жду той минуты, когда всех вас увижу. Последние два дня были страшно занятыми и совершенно необыкновенными. Я отложил отъезд на первое число и таким образом смог увидеть церемонию закрытия летних курсов. Это было впечатляющее зрелище, снова подтвердившее тот факт, что Сатья Саи придает образованию молодежи первостепенное значение и что его мнение разделяют в Индии многие выдающиеся люди. На церемонии присутствовали и выступали представители и руководители самых высоких государственных учреждений Индии.
Я также узнал, что о личной встрече с Сатья Саи мечтают многие, но он мало кого сразу же приглашает к себе. Я уговорил нескольких молодых американцев поехать в Индию, к Сатья Саи. И что же? Они просидели у ворот, под палящим солнцем, много долгих часов и уехали домой в полном разочаровании. Мне невероятно повезло, потому что я видел Сатья Саи вблизи. А главное, потому, что у меня был Альф - замечательный опекун и поводырь, а теперь еще и мой лучший друг. Как бы то ни было, я все еще рассчитывал получить личную аудиенцию и ждал с надеждой... Но Саи едва удостоил меня взглядом.
В день вылета, рано утром, я поехал в ашрам, но Саи даже не спустился из своих покоев. Короче говоря, я так и не получил личной аудиенции, а поэтому настроение мое не из лучших. Я бы чувствовал себя уязвленным и задетым, если бы не некоторые обстоятельства.
Во-первых, я знаю, что Сатья Саи видит гораздо дальше, чем я. То, чего я хочу, не обязательно согласуется с тем, что мне необходимо. Поэтому его действия не подлежат критике. Во-вторых, я получил, в сущности, все, ради чего уехал в Индию,- и даже гораздо больше. Сатья Саи доказал мне, что реальность высшего порядка существует, и продемонстрировал ее величие. Он наполнил мою жизнь глубоким содержанием, сделал ее осмысленной. Я получил в дар подлинную жемчужину! А аудиенция, надо думать, сейчас не полагалась.
Итак, я сижу в заполненном до отказа самолете, жду, когда мы поднимемся в воздух, и думаю о тебе... Ну, вот наконец-то мы тронулись с места. Надо пристегнуть ремни.
Целую.
Сэм.
Комментариев нет:
Отправить комментарий