Н. Кастури

Глава 6

Бала Саи – юный Саи

   После того как Сатьянараяна Раджу объявил Себя Саи Бабой из Апастамбха сутры и Бхарадваджа готры, Он стал широко известен либо как Бала Саи, либо как Сатья Саи Баба – имя, которое Он принял Сам. А бхаджаны стали проводиться в Его присутствии не только вечерами по четвергам, но со временем и каждый день, а иной раз и дважды в день, так как паломники, число которых росло, не могли ждать до следующего четверга, чтобы выразить Ему своё почтение. Сначала маленьким храмом для пения бхаджанов служила комнатка 8 на 8 футов, выходящая на улицу, где стоял дом Педда Венкапы Раджу, но она могла вместить самое большее человек 10-12, а иногда вся улица была заполнена людьми! Чтобы увидеть Бабу, из Хиндупура на джипе приехал армейский офицер, впервые познакомив жителей села с самоходным средством передвижения! Людей становилось всё больше и больше, и тогда семейство Карнамов соорудило навес, который расширялся с каждым месяцем. Поставили и палатку, а некоторые последователи, приезжавшие из Бангалора и Анантапура, привозили и ставили свои палатки. Просторный дом Карнамов не мог вместить всех желающих ещё и потому, что Саи настаивал на том, чтобы всех паломников кормили, а для этого были нужны большие столовые.

   Очень часто, когда пищи было явно недостаточно, об этом потихоньку сообщали Саи, и по словам одной пожилой дамы, которая в те месяцы жила в доме Карнамов, "Он просил принести пару кокосовых орехов; когда их вручали Ему, Он ударял один о другой, и оба разбивались точно пополам. Затем Он опрыскивал кокосовым соком кучки риса и кастрюли с другими продуктами и говорил, чтобы мы продолжали подавать еду всем, кто прибыл или ещё может прибыть до вечера!"

   Баба много раз говорил о беззаветной преданности Суббаммы, жены Карнамы, пожилой женщины, которая заботилась о паломниках. Баба жил у неё в доме несколько лет, пока в 1944 г. не было построено здание, известное ныне как "Старый мандир (храм)". Баба Сам сочинил много песен и стотр (гимнов) для бхаджанов тех лет, т.к. в этих краях Ширди Баба был неизвестен, а в них говорилось о мечети "Дваракамайи", о храме Пути, о пепле – уди, о дереве мелии и других особенностях, неведомых для тех, кто собирался в Путтапарти! Многие из этих песнопений поют в Прашанти и поныне.

   Он часто жаловался на слишком домашнюю и мирскую атмосферу в местах, где Ему приходилось жить, и иногда, днём или ночью, незаметно ускользал из дому и уходил в горы, окружающие село. Поскольку Ему было всего лишь 14 лет, Суббамма, обнаружив, что Его нет, вместе с другими преданными отправлялась на поиски и шла, пока ноги позволяли идти, чтобы найти Его тихо сидящим на камне и взирающим на долину, либо в какой-нибудь укромной лощине или гроте, либо на песчаном берегу или на холме за рекой. Эти неожиданные исчезновения и скитания в одиночестве причиняли окружающим немало хлопот, т.к. им был неведом их подлинный смысл. Некоторые боялись, что Он уйдет в Гималаи или изнурит Себя аскезой, ибо не понимали ни природы Его воплощения, ни цели, ради которой Он явился. И по сей день многие всё ещё говорят об йогической практике, которой юный Баба якобы предавался в горах, не понимая, что Он явился ради йогакшемы – благополучия и радости всех нас!

   Однажды, когда группа последователей сопровождала Его в Ураваконду целым караваном воловьих упряжек. Он слез со Своей повозки, ушёл в горы и пропал. Обыскали всё вокруг, но Его не было и следа. Все очень тревожились, пока часам к шести вечера Он не явился свежий и улыбающийся, успокоив истомившиеся сердца.

   Вспоминается и другой случай и по сей день упоминаемый Саи с озорным огоньком в глазах. Несмотря на эпизодическую склонность к уединению, уводившую Бабу от бхакт в горы и долины, Он был озорным весёлым мальчиком с живым и лукавым юмором. Однажды вечером Баба в компании из 20 преданных отправился в Дхармаварам. Целая цепочка воловьих упряжек растянулась по дороге, и Баба с группой молодых людей при свете луны шёл пешком позади каравана. Незаметно для других Он отошёл в сторону и подбежал к передней повозке. Там Он явился 16-летней девушкой; она просила ездоков подвезти её, потому что ноги у неё болят, а ей надо добраться до Дхармаварама, где её мужа положили в больницу. Он так хорошо играл роль, тяжело вздыхая и утирая слезы, что женщины сжалились над несчастной и усадили её в повозку. Когда они проехали с милю, с хвоста каравана пришла весть, что Саи пропал, и телеги пришлось остановить. Все слезли и пустились на поиски. Наконец, Его нашли в нескольких метрах впереди первой повозки, и кто-то из старших осмелился даже поворчать на Бабу за эту игру в прятки в незнакомых местах среди ночи! Путешествие возобновилось и обнаружилась другая пропажа! Где же девушка, муж которой лежит в больнице в Дхармавараме? Куда она подевалась? Может быть, стремясь побыстрее оказаться у постели больного мужа, она пошла пешком, когда телеги остановились из-за поисков Бала Саи? Несколько быстроногих молодых людей помчались вперёд, но вернулись с известием, что дорога пуста по меньшей мере на две мили. Наконец, они спросили Самого Бабу, т.к. знали, что Ему точно известно местонахождение любого пропавшего. Конечно же, Ему было это известно! "Девушка" была здесь, перед ними, в лице великого актёра – Самого Бабы.

   "Сестра" Его Венкамма долго докучала Бабе, чтобы Он достал ей портрет Ширди Саи, о котором Он Сам сочинил столько песен. И, кажется, Он сказал ей, что вручит ей его в один из четвергов. Но за день до указанного четверга Саи отправился в Ураваконду, а она тоже забыла об этом, т.к. была уверена, что не в этот день, так в другой непременно получит портрет. Ночью, когда все уже спали, кто-то позвал снаружи: "Аммаи, Аммаи!" ("Матушка, матушка!"), но Венкамма не пошла отворять, поскольку зов не повторился. Она решила, что кто-то звал соседку. Когда же она, посидев в постели, прилегла, то услышала за мешками в комнате какой-то шорох. Она подумала, что это крыса или змея – шорох был явственный и довольно громкий. Она зажгла светильник и осветила угол. И что же? Из-за мешка торчало что-то белое и твёрдое – это был свернутый в тонкую трубочку портрет Ширди Саи, столь необычным образом переданный ей Бабой, который был в то время в Ураваконде! Этот портрет хранится у неё до сих пор!

   В те дни Баба со Своими преданными почти каждый вечер уходил на берег Читравати, и бхаджаны чаще всего пелись там, поскольку в деревне не было ни большого навеса, ни зала, где все могли бы собраться. Он не раз говорил, что в Его жизни первые 16 лет будут отмечены в основном лилами, божественными играми, следующие 16 лет – махимами, т.е. чудесами, а последующие годы – упадешей – поучением, наставлением. Он заверял, конечно, что преобладание лил, махим или упадеши не означает, что два других проявления будут полностью отсутствовать. Верный этому заявлению, Саи удостаивал собравшихся на те вечерние бхаджаны всевозможными чудесами! Именно в те годы тамаринд, растущий одиноко на гребне холма на левом берегу реки недалеко от того места, где к ней приближается дорога, и получил репутацию древа исполнения желаний – кальпатару, (хотя больше ему бы подошло название Санкальпатару (древо исполнения Его желаний) оттого, что Саи, взобравшись на холм вместе со своими последователями, срывал с дерева совершенно разные плоды: с одной ветки – яблоко, с другой – манго, с третьей – апельсин, с четвертой и пятой – груши и винные ягоды! Конечно же, как Он говорит, Он может любое дерево в любое время обратить в кальпатару, ибо Он Сам – Кальпатару!

   К общему удивлению, Он с невероятной легкостью и быстротой взбирался на скалы; а иногда вовсе никуда не взбирался, и всё же – только что, сидя на песке, Он говорил со Своими последователями, а через мгновение уже окликал их с вершины холма. Обычно Он помогал подняться старым и грузным, и когда они держали Его за руку, увлекал их вверх так, словно у них вообще не было веса.

   Некоторые преданные Ему счастливцы тех дней не могут сдержать радости, когда рассказывают о чудесах, свидетелями которых они удостоились быть. Стоя на вершине холма у тамаринда. Он взывал к ним ясным и повелительным голосом: "Посмотрите наверх!". И что же? Они видели вращающееся колесо света – с головой Саи в центре, или же ослепительную струю света – джьоти,исходящую из Его лба – как говорят, из третьего глаза Шивы. По их рассказам бывали случаи, что некоторые падали в обморок при виде этих феноменов. Некоторые, глядя вверх на Бабу, видели огромную фигуру Ширди Саи, озарённую необычным сиянием, или чудесный огненный столп, или же лицо Бабы внутри круга полной луны и т.п.

   Один из учеников колледжа, присутствовавший однажды вечером, когда Саи поднялся на холм, на котором в сумерках ещё видно было дерево, пишет: "В тот вечер Баба снова взял нас с Собой на берег. Он почти каждый день отправлялся куда-нибудь: или в рощу близ пруда Сахеба, в котором Он с удовольствием плавал и нырял, или на реку. После небольшой беседы Он обратился к молодым людям Своего возраста, то есть к подросткам 14-17 лет, призывая их посостязаться с Ним в беге наперегонки по каменистой дорожке от берега до тамаринда, но раньше, чем кто-нибудь успел моргнуть глазом, Баба уже задорно окликал их с самой вершины! Он велел им оставаться там, где они есть и сказал: "Смотрите на Меня! Я даю вам даршан джьоти — видение света". И тут воссиял огромный огненный шар, словно солнце, затопившее робкий свет нарождающейся луны. Глаза не могли вынести этого сияния. Трое или четверо из присутствующих упали без чувств. Был восьмой час вечера".

   Вспоминается ещё один случай, связанный с рощей у пруда Сахеба. Однажды Баба, закрепив на дереве верёвку и положив на неё доску, соорудил качели. Он уселся на них и ко всеобщему восторгу стал быстро раскачиваться. "Смотрите!" – вдруг крикнул Он сверху преданным. Те подняли глаза и увидели прелестного пастушка из Бриндавана, сидящего на богато украшенных, утопающих в цветах качелях! Тут тоже некоторые потеряли сознание, и Бабе пришлось приводить их в чувство, посыпая горстями рисовых зёрен, дарующими акшату (защиту), которые Он достал из воздуха мановением руки. Когда они очнулись, изумлённые и плачущие от радости, Саи сказал им: "Успокойтесь! Не впадайте в экстаз! Поэтому Я и не хочу давать вам этих видений".

   Когда жрецу из Майсора, в семье которого гостил Баба, было неожиданно даровано видение Нарасимхи, почтенный брахман-вайшнав упал в обморок и несколько часов оставался без сознания. А одного бывшего инспектора здравоохранения, которому Баба, беседуя о Боге и божественности, показал джьоти — свет, исходивший из Его лба, так потрясло это дивное сияние, что он пребывал без чувств целых 70 часов, и его дети уже стали попрекать Бабу за то, что Тот привёл старика к самым вратам смерти!

   Один бхакта из Камалапура настойчиво просил Бабу, чтобы Он явил ему какое-нибудь чудо, и однажды Баба, собрав всю его семью, осведомился, не хотят ли они увидеть дашаватаров —десять воплощений Вишну! Матсья, Курма и Вараха (рыба, черепаха и вепрь) прошли "гладко", но когда появилась устрашающая фигура Нарасимхи, они затряслись и закричали – в ужасе, что дом обрушится им на голову. Они возопили: "Хватит, хватит!", – и Баба утих, но только после того, как был совершён ритуал мангалаарати — преданными, которые тоже присутствовали в комнате, но ничего не видели, так как чудо предназначалось не им! Лицезрением образов десяти Аватаров Вишну был удостоен также родственник семьи Карнамов, ныне покойный. Собственно говоря, он и ушёл-то оттого, что его физическая форма оказалась слишком слабой, чтобы выдержать радость этого видения. Баба взял его с Собой на реку и велел смотреть на Своё отражение в воде. Этот человек рассказывал потом, что сначала он увидел Самого Саи, затем лишь ореол волос вокруг головы, а потом – все десять Аватаров в том порядке, в каком они упоминаются в Пуранах;Аватар Калки на коне имел облик Самого Бабы!

   Случай с Шри Кришнамурти, клерком из министерства штата Майсор, ясно показывает, почему Баба неохотно дарует такие переживания. Разумеется, Саи благословляет лишь тех, кто заслуживает божественное видение. Баба Сам судит, кому, когда и какое видение давать, и если человека настолько захватывает это высокое переживание, что его физическая оболочка оказывается слишком слабой, чтобы его выдержать, следует лишь благодарить Бога за то, что Он ниспослал ему такую славную и счастливую смерть.

   Саи был тогда в Бангалоре – с виду подросток лет 16, небольшого роста. Носил Он тогда обычно белую рубашку с короткими рукавами и дхоти до колен. Кришнамурти был активным участником группы бхаджанов по пению стотр (гимнов) и часто посещал их. Он внимательно наблюдал за Саи и ходил за Ним по пятам несколько дней. Однажды утром, около восьми, пребывая в излишне возбуждённом состоянии, он приблизился к Саи и заявил: "Я знаю, что Ты Бог. Яви мне Свой истинный облик!" Саи попытался избежать общения с ним, но это Ему не удалось. Тогда Он дал ему портрет Ширди Саи, который "добыл" тут же на месте, и велел прикрепить его к стене и медитировать на него. "Смотри на этот портрет", – сказал Он и покинул этот дом, чтобы дать даршан другим бхактам.

   Саи вернулся, когда часы пробили 12. Как только Он переступил порог, Кришнамурти, находившийся в глубине дома, издал радостный крик и потерял сознание! Когда он очнулся, то весь дрожал и тяжело дышал. С закрытыми глазами он следовал за Саи из комнаты в комнату, упрашивая Его то жалобно, то почти требовательно: "Дай мне Свои стопы! Позволь мне коснуться Твоих стоп!" Казалось, он по запаху определял, где находится Саи, так как преследуя Его, всё время принюхивался. Но Баба мягко отталкивал его, прятался или, садясь, поджимал под Себя ноги и не уступал его настоятельным мольбам.

   Когда Кришнамурти попросили открыть глаза, он отказался, заявив, что не желает бросать взгляд ни на что, кроме стоп Саи и хочет лишь одного – коснуться их и видеть их. Его возбуждение и радость не ослабевали в течение нескольких дней, и Баба сказал, что если бы тот дотронулся до Его Стоп в таком экстатическом состоянии, то мгновенно бы умер.

   Так что Саи мягко убеждал его идти домой, обещая дать ему там Свой даршан, а Сам перешёл в другой дом у вокзала. Но Кришнамурти не мог совладать с собой. Как и прежде не открывая глаз, он "нюхом" умудрился учуять, где находится Саи. Он нанял повозку и направил кучера к дому, где Он пребывал! Выпрыгнув в нужном месте, он вбежал во двор, и обойдя вокруг дома, стал стучать в окно именно той комнаты, где был в это время Саи! Но Баба повторил Свои слова о том, что блаженный экстаз, овладевший им, представляет угрозу для жизни. Человека этого силой увели домой родственники, явившиеся за ним, а он всё также не открывал глаз и молил о прикосновении к Его стопам.

   Его отправили в больницу, т.к. он ослабел от голода и перестал пить воду. Саи послал в больницу немного падатиртхама — воды, которой были омыты Его стопы, и когда тот выпил её, ему стало настолько лучше, что родственники забрали его домой. Дома он попросил всех спеть бхаджаны, а сам лёг в той же комнате на кровать. Когда бхаджаны закончились, он не встал. Он коснулся Стоп Господа. Река отыскала Море. Какая по-видимому это была высокая душа, что заслужила такое несказанное блаженство;

   И в более поздние годы Саи Баба многим даровал видение разных иштадеват (избранных для поклонения форм божества), а также и Своих многочисленных обликов. Преданные до сих пор лелеют в памяти эти блаженные моменты!

   Баба часто говорит, что Господь должен являться в человеческом облике для того, чтобы люди понимали Его, чтобы говорить с ними на их языке, как, скажем, человек, желающий спасти утопающего, вынужден броситься в этот же водоём. Кто сможет извлечь пользу от Аватара, если Господь низойдет, как Он есть, в Своей несравненной лучезарности!

   Однажды Баба спросил преданных из Камалапура, не хотели бы они услышать муралигану, флейту Кришны, ... а кто скажет на это "нет"? Он предложил им приложить голову к Его груди, и они услышали чарующую мелодию флейты, звуки, которые заставляли даже Ямуну остановить свой стремительный бег! Ишварамма рассказывает ещё об одном волнующем переживании, когда Баба сказал: "Слушайте. Ширди Саи здесь". И она вместе со всеми в комнате услышала громкий звук направляющихся к ним шагов, как будто ноги гостя были обуты в деревянные сандалии. Шаги остановились, когда дошли до того места, где сидел Саи Баба! Звук был таким явственным, а ощущение – столь реальным, что в первый момент Ишварамма даже немного рассердилась и спросила: "Кто же это зашёл в дом прямо в сандалиях?"

   Это произошло с "матерью", "отец" же – Педдавенкапа Раджу – рассказывает другой случай. Однажды вечером из Пенуконды приехали несколько человек. Среди них был старый друг семьи – Шри Кришнамачари, уроженец Путтапарти, давно поселившийся в Пенуконде и служивший там юристом. Он вместе с другими пришёл к дом Карнамов, и Субамма угостила их кофе. Разговор естественно коснулся самой волнующей темы – о Сатьянараяне Раджу, и гости спросили оказавшегося там "отца", Педдавенкапу Раджу, – что всё это значит и насколько верны слухи. Тот ответил, что всё это для него загадка и что он сам до сих пор пребывает в замешательстве. Тогда юрист назвал его обманщиком и обвинил в том, что он морочит голову простому сельскому люду неправдоподобными россказнями. Венкапу это так задело, что он пошёл домой, где в это время был Саи, – и предложил Ему явиться к Карнамам и предъявить доказательства Своей божественности, чтобы впредь оградить отца от подобных нападок. Баба невозмутимо ответил, что все сомневающиеся могут сами прийти к Нему.

   И вот приезжие вместе с Суббаммой отправились к Педдавенкапе Раджу. Баба спросил Суббамму, не хочет ли она увидеть самадхи (место упокоения праха) Ширди Саи, и получив утвердительный ответ, провел её вглубь дома и сказал: "Смотри!" И что же? Она увидела гробницу с возложенными на неё цветами и благовониями, от которых шел ароматный дымок, а в уголке сидел служитель и бормотал про себя какую-то мантру! "Теперь смотри туда. Видишь храм Анджанейи? – спросил Саи. – А там, дальше – священная мелия", – и ей показалось, будто она находится в обширном открытом пространстве и смотрит на эту сцену в Ширди, а весь ландшафт простирается перед нею на много миль до далёкого горизонта.

   Придя в себя после этого волнующего переживания, она уговорила Шри Кришнамачари пройти вместе с Саи в ту же комнату. Саи приглашал всех по очереди и удостоил каждого этим видением – панорамой самадхи святого и окрестностей Ширди. Педдавенкапа Раджу говорит, что его пригласили последним, и когда он оттуда вышел, то был другим человеком – все его сомнения рассеялись. Друзья из Пенуконды извинились за свои пренебрежительные замечания и заявили, что при таком божественном феномене, как Саи Баба, самым здравым замечанием для всякого было бы то, что это – "непостижимая тайна". Все они в тот день убедились, что этот 16-летний юноша действительно воплощение Саи Бабы. А Педдавенкапа Раджу говорит, что наказал своему семейству считать Сатью божественным и больше не докучать Ему всякими пустяками, небрежением и обидами.

   Уже в ранние годы Саи Баба был занят живым поучением – упадешей; на самом деле, вся жизнь Его есть постоянная упадеша. Ярким примером этого является урок, который Он дал Свами Дигамбаре (* Дигамбара – "нагой", букв. "прикрытый лишь сторонами света".), когда тот прибыл в Путтапарти в 1941 году.

   Весь Буккапатнам был взбудоражен появлением Свами Дигамбары – аскета, мудреца, у которого уже. давно отказали ноги и который не носил никакой одежды. Народ смотрел на него, поэтому, как на тройной образчик святости. Его почитатели жаждали увидеть, как отнесётся к нему юный Баба. Дигамбара Свами дал также обет молчания, что ещё больше усиливало любопытство толпы. Нежный маленький божественный Ребёнок встречал зрелого героя, паланкин которого, пронеся по деревне, поставили у дома Карнамов. Баба протянул нагому мудрецу большое полотенце (!) и дал ему совет, который тот едва ли получил бы где-либо еще.

   "Если ты разорвал связи с обществом, о чём говорит твоя нагота, отчего же ты не удалился тогда от мира в лесную пещеру? Чего ты испугался? Если же ты мечтаешь об учениках, об имени и о пище, доступной в городах и селениях, почему же ты позволяешь, чтобы люди принимали тебя за человека, не имеющего привязанностей?" Таковы были слова, произнесённые юным Бабой, и люди восприняли их с удивлением и восхищением.

   Свами Дигамбара выглядел удручённым, поскольку он и вправду не был достаточно искренен в своей "наготе" и отрешённости. Баба же был далёк от сарказма, Он был готов помочь, убедить, дать гарантии. Он сказал, похлопывая калеку по спине: "Я знаю твои трудности и сомнения. Ты боишься, что у тебя не будет ни пищи, ни крова, когда ты удалишься от людей, не правда ли? Но Я заверяю тебя, что каждый, произнося имя Бога, получит пищу, где бы он ни был. Я Сам прослежу за этим. Будь ты высоко в Гималаях или в лесных чащобах, Я ни на один день не оставлю тебя без пищи. Если же у тебя нет такой веры и такого мужества, то совершай свою медитацию прямо здесь, – но тогда не нужно ходить голым, и пусть люди не утруждают себя, перенося тебя с место на место". Какой это великий урок! Если бы только люди могли понять его смысл! Это был голос истины: только Аватар мог дать такие заверения!

   В связи с этим следует упомянуть, что это заверение даётся Саи всем садхакам (духовным искателям) и сегодня. Три года назад, когда с Ним встретился Свами Сатчидананда. Он посоветовал ему совершенствовать свое йоговское искусство, а не растрачивать его на многообразную активность организационной деятельности. "Твои йоговские достижения сами собой проникнут через камень пещеры, где ты сидишь, и принесут благо всему миру, – добавил Он, похлопав по плечу 70-летнего санньяси (отшельника), – найди уединённое место в Гималаях, и Я обеспечу тебя пищей и кровом, где бы ты ни был!" Тот же голос истины, голос Аватара, явившегося, чтобы вести и направлять всех богоискателей – любой религии, расы, страны!

   С распространением вести о новом воплощении Саи Бабы в Путгапарти прибывало всё больше и больше паломников, и Баба был постоянно занят исцелением их физических и душевных недугов. Он говорит, что это одна из сторон Его миссии, так как разве до духовной практики тому, кто болен душой и телом? И с чем только не шли люди к Великому Целителю! С всевозможными хроническими болезнями, психозами, истериями, одержимостью злыми духами и галлюцинациями и пр. Стали появляться и почитатели Ширди Саи – из любопытства и с целью "испытать" новое Проявление своего Господа. Многие приглашали Его в свои края, и Он побывал в Бангалоре и посетил дома преданных, имевших контакты с жителями Мирзапура, Колапура, Питапурама, Сандура, Мадраса и др. мест. Приезжали к Бабе и паломники из семьи Урсу, связанной с царской линией Майсора. В Бангалоре Саи "прооперировал" застарелый случай язвы двенадцатиперстной кишки и пациент полностью выздоровел; все инструменты были материализованы непостижимым образом, и поток паломников значительно увеличился.

   Всё это выдвинуло на первый план необходимость строительства храма, где мог бы пребывать Саи и где могли бы найти приют и Его последователи, и в 1945 г. Тирумала Рао из Бангалора и другие преданные задумали построить ашрам, известный теперь как "Старый мандир". Избранное местечко было неподалёку от села между храмами Сатьям -мы и Гопалакришны – в том самом месте, где семья Карнамов уже несколько лет устанавливала навесы и помосты на время Дасары и других праздников.

   Когда работник Гуни Венката (т.е. Венката-Горбун) стал копать в месте, указанном Саи, с тем, чтобы заложить в фундамент освященные камни, обнаружилось большое количество каменныхпитамов (оснований лингамов)! Но странно, ни одного лингама, несмотря на усердные поиски, не нашлось. Десятки подставок... и ни единого лингама! Люди окружили Саи в надежде узнать, в чём секрет. "А все лингамы здесь", – загадочно заявил Баба, указывая пальцем на живот. Те, кто были свидетелями рождения лингамов из уст Саи на Махашиваратри, могли убедиться в верности Его ответа. Другие же вынуждены будут довольствоваться утешительным фактом, что пути Господни – вне категорий, какими меряем, взвешиваем и объясняем мы.

   По завершении строительства Баба из дома Карнамов переселился в ашрам и стал жить в комнатке 8 на 6 футов слева от передней веранды. А пока что Саи побывал в Мадрасе и дал даршантысячам людей. Он совершал и дальние поездки, в том числе в Масулипатам. И куда бы Он ни приехал, Он всюду даровал людям покой ума и духовную поддержку и заверял, что будет вести и направлять их. Однажды на морском побережье близ Масулипатама Баба вошёл прямо в море! Его последователи даже не сразу успели понять, что происходит, как вдруг услышали голос и повернулись в сторону волн, где и увидели... Шешасаи – Господа на Змее Шеше, который возлежал на волнах. Мгновение спустя Саи снова был рядом с ними. Их поразило, что Его одежда не была влажной. В другой раз Он направился к морю, дошёл до самой кромки воды и забросил далеко в волны серебряную чашу. Все удивились – для чего бы это, но спустя мгновение чаша вернулась, оказавшись поставленной рядом с ними на песок. Саи поднял её вместе с наполнившей её "солёной водой" и вылил по нескольку капель на ладони бхакт для ритуального причащения. И что же? Вода оказалась ароматной и необыкновенно сладкой! Море подарило Ему амриту (нектар), точно так же, как через несколько лет оно принесло к Его ногам жемчужное ожерелье.

   Свидетели этих лил и те, кто вкушал этот нектар – сегодня пылкие приверженцы Бхагавана в Прашанти.

   Было бы ошибкой заключить из этого, будто Саи старается впечатлить окружающих проявлением Своей божественности. Чудесное является самой природой Господа, и деяния Его за пределами нашей арифметики, физики, химии. Платон называл исследование природы отношений между "здесь и теперь" и "там и всегда" метафизикой, т.е. тем, что за гранью физики, но все действия Саи суть "мета"! Он удостаивает нас чудес потому что Он – это Он, а не вследствие какого-то желания, намерения или нужды, ибо в чём Он может нуждаться и чего желать?

   Кто бы ни явился к Нему в те дни, Он тут же "прибирал его к рукам" и советом, намёком, юмором, сарказмом, а то и прямым выговором мало-помалу обращал его в скромного, спокойного, благочестивого, но вместе с тем живого и активного члена общества. Такова алхимия соприкосновения с Ним. Даже когда Он обращается к большим группам последователей, Он твердит о необходимости внутреннего преображения каждого. Он всем говорит, что надо дерзать, но что дерзание это может придти только с верой в безграничную силу и беспредельную милость Господа. И, конечно же, всякому, склонному к сомнению, нужно лишь приблизиться к Нему и приобщиться к этой безграничной силе и беспредельной милости.

   Говоря о Его каруне (милости), хочется привести случай, произошедший в Бангалоре, когда Он был ещё подростком. Один бедный сапожник, занимающийся своим ремеслом на углу улочки у вокзала, увидел Бабу в бунгало напротив. К дому подъезжали машины, туда несли цветы и фрукты, а лица выходивших светились радостью и довольством. Они говорили об Аватаре, о Кришне, Бхагаване, Бабе... и он тоже рискнул войти и робко заглянул в зал, где Саи сидел на особом кресле; по одну сторону от Него сидели мужчины, по другую женщины. Глаза бедняка встретились с глазами Бабы, и Он тут же поднялся и направился прямо к двери, где стоял сапожник. Баба подошел к нему, взял из его рук, прежде чем тот успеть предложить, маленькую гирлянду высохших цветов, и спросил на тамильском – чего он от Него хочет!

   Смелость, с какой старый сапожник сформулировал своё желание и чётко выразил его, была дарована ему, должно быть. Самим Бабой, – как иначе можно объяснить ту поразительную просьбу, какую тот осмелился произнести? Совершенно уверенно, без колебаний он, к удивлению слышавших его, сказал: "Зайди, пожалуйста, ко мне в дом и прими что-нибудь от меня!" Саи ласково похлопал его по плечу и ответил: "Хорошо. Я приду", – и вернулся на Свой "трон" на другом конце зала.

   Сапожник ещё долго ждал Бабу у дверей, так как хотел объяснить, как найти его лачугу и узнать – когда же Баба навестит его, чтобы заранее прибрать в доме и приготовиться к приёму гостя, но ему надо было спешить на рабочее место – присмотреть за ящиком, за кусками кожи и старыми башмаками. Толпившиеся на улице почитатели Бабы теснили и толкали его, и никто его и слушать не хотел, когда он говорил, что Саи обещал посетить его хижину и что ему хотелось бы узнать, когда Он будет. Кто смеялся над ним и его дерзостью, кто говорил, что он напился или спятил. Шли дни. Саи проводил их с другими бхактами и не навещал больше то бунгало, возле которого работал сапожник. Бедняк оставил всякую надежду вновь встретиться с Бабой.

   И вдруг однажды прямо к углу, где сидел сапожник рядом со своим ящиком, подкатила шикарная машина. Захваченный врасплох, бедняга испугался, что, может, это полиция или какое-нибудь должностное лицо из муниципалитета, намеревающееся оштрафовать его. Но это был Баба! Он пригласил сапожника в машину, а тот так смутился, что не мог и рта раскрыть, чтобы направить водителя к своей хижине. Но Саи, похоже, знал куда ехать! Остановив машину на обочине у квартала трущоб, Он вышел и быстро зашагал по булыжникам узких улочек прямо к хижине сапожника! Тот побежал вперёд предупредить домашних и купить в лавке пару бананов, а Саи тут же "добыл" сластей и фруктов, предложил их членам семьи в качестве прасада и уселся на доску у стены. Он благословил престарелого хозяина, который проливал слезы радости, съел кусочек банана и покинул хижину, ставшую благодаря Его посещению местом паломничества для всей округи! Такова была любовь Саи, Его према.

   Но некоторые люди по своему недомыслию пытались даже отравить Бабу. Лучше рассказать об этом инциденте подробнее, ибо в нём проявились сразу несколько аспектов Его божественности. Даже и сегодня Баба не позволяет называть этот случай "попыткой убить", а так как Его слово – истина, мы также будем повторять, что это было лишь попыткой проверить, сможет ли Он выжить, съев отравленную пишу; это скорее проявление скептицизма, нежели злобы.

   Был праздничный день, и Саи вместе с двумя последователями посетил несколько домов в Своём родном селе. В каждом доме Его чем-нибудь угощали, а когда Он зашёл в дом, где была приготовлена роковая пища, то проявил повышенный энтузиазм и попросил добавки, следя, однако, за тем, чтобы Его спутники не притрагивались к смертоносной смеси. Вернувшись же в дом Карнамов, Он рассказал кое-кому секрет особого приглашения из того дома, поговорил о тщете и глупости всей этой затеи и от души посмеялся над этим случаем. Через некоторое время Он извергнул из Себя съеденное, а те, кто был рядом, тайно проверили – действительно ли содержимое было ядовито для живых существ. Оказалось, что да!

   По правде говоря. Бабе доставляет удовольствие делать то, чего мы, смертные, очень боимся. Припомним хотя бы случай с укусом змеи. Это происшествие описано в главе "Мановение руки". В тот вечер после излечения Бабы с помощью чудесного, Его же милостью сотворённого талисмана, все в деревне просили Его не ужинать, т.к. пища могла усилить действие яда, но Он, будто из упрямства, съел даже больше обычного. Не зная, что сон Его – не что иное, как нидрамудра, т.е. бдение, посвящённое защите Мира, Его просили не спать в эту ночь, но Он "спал" дольше обычного. Наутро старшие просили Его избегать холодной воды, а Он намеренно нырнул в пруд и долго резвился там, будто бы назло человеческим предрассудкам и суете. Но несмотря на эти постоянные знаки Его божественности, мы сводим Его высоту до своей заурядности и пытаемся передать этот Высший Алогизм нашими узкими, но симметричными силлогизмами!

   Суббамма больше всех беспокоилась о "здоровье" Бабы и неустанно пеклась о сотнях паломников, собиравшихся в Путтапарти. Баба даже сейчас говорит, что жернов в её доме работал без перерыва – это Суббамма готовила чатни (острую приправу к рису) из кучи кокосов, которые приносили паломники. Суббамма дробила, дробила, дробила почти восемь часов в день. Её любовь к Господу и преданность Ему были безмерны, и Баба сказал, что исполнит одно её желание – увидеть Его в последние мгновения своей жизни. И это поистине потрясающая история – история о тех мгновениях и о том даршане.

   Суббамма заболела, её отвезли в Буккапатнам. Но несмотря на болезнь, в один из дней она на запряжённой волами телеге отправилась посмотреть, как строится Прашанти Нилаям. Вскоре она уже была прикована к постели и не могла пошевельнуться. Ей становилось всё хуже, а Баба был далеко, в Бангалоре. В бреду она говорила о Бабе, о видении Ширди Саи Бабы, которое в своё время она имела счастье лицезреть, и о многочисленных лилах Кришны, свидетельницей которых она была. Приходя в сознание, она говорила о тех же событиях и о том же Единственном. Она лежала в окружении родственников, которые не разделяли её чувств, считая, что её любовь к странному мальчику, творящему чудеса, отвлекает её от любви к родным и близким, поэтому они говорили ей, что её Баба находится за сотни миль отсюда и что для неё было бы лучше сосредоточить своё угасающее внимание на тех, кто рядом с ней. Но её вера была неколебима.

   Тем временем Баба уехал из Бангалора в Тирупати, где провел несколько дней с теми, кто был предан Его святому и проявленному образу. Конечно, Баба знал, что душа Суббаммы стремится освободиться от земной суеты и что Суббамма мечется на своем смертном одре в Буккапатнаме. И вот люди, бывшие рядом с ней, объявили, что она скончалась. Однако какой-то особый отблеск на её лице не позволял предать тело кремации. Те, кто были мудрее, качали головой, когда им говорили, что она умерла. Они советовали родственникам проявить терпение. "Птичка ещё не улетела", – утверждали они. Даже если дверца клетки была открыта, как могла эта птичка улететь? Она ведь должна получить даршан и будет, поэтому, ждать, пока не приедет Баба. А Баба спешил к ней. Он уехал из Тирупати на машине и, прибыв в Путтапарти, последовал в Буккапатнам – спустя целых три дня после объявления о смерти Суббаммы. Её взор совсем потускнел. Её положили на пол, а родственники проявляли явное нетерпение. Баба сел рядом с ней и тихим голосом окликнул её: "Суббамма, Суббамма" – только два раза, не более. И тогда, к изумлению всех собравшихся, Суббамма открыла глаза, её рука протянулась к Бабе, крепко сжала Его ладонь и стала с нежностью гладить её. Баба приложил Свои пальцы к её губам, она слегка приоткрыла рот, как будто зная, что Баба даст ей то, что утолит жажду её души. Из пальцев Бабы в её рот заструилась бессмертная Ганга, и Суббамма примкнула к сонму освобождённых.

   Примерно в то же время к Бабе из соседней деревни пришли мусульмане по очень важному поводу: жестокая болезнь уносила у них много жизней. В течение месяца мохуррам в тех местах по традиции поклоняются пирам. Как в индуистских, так и в мусульманских общинах пиры устанавливаются как предметы поклонения, и вокруг них устраиваются ритуальные процессии. Пиры —это предметы в форме руки, сделанные из меди или другого материала; они считаются священными как память о жертве, принесенной Хассаном и Хуссейном в памятной битве при Кербеле. Баба сказал пришедшим к Нему мусульманам, что пиры устанавливались для почитания в их деревне в течение сотен лет, но впоследствии эта традиция нарушилась, и теперь её следует возобновить. Если крестьяне станут копать там, где Он укажет, они найдут те самые пиры, которые освящали когда-то их предки. И они стали копать в том месте и обнаружили четыре пира! Но люди были настолько поражены всеведением Бабы и внезапным появлением священных предметов, что не посмели спуститься в яму и вытащить их оттуда, поэтому Баба Сам спустился вниз и извлёк пиры. С тех пор они хранятся в мандире, завёрнутые в циновку и тщательно упакованные. Только когда наступает праздничный месяц мохуррам, их передают крестьянам, а после окончания торжеств возвращают обратно.

   Можно привести ещё один любопытный случай, которому автор был свидетелем. Когда мусульмане однажды шли из мандира, приняв пиры из рук Бабы, человек, несший их, повёл себя как одержимый, и все собравшиеся вокруг стали смотреть на него как на "блаженного", впавшего в экстатическое состояние. Он танцевал, бегал кругами, невнятно бормотал стихи из Святого Корана, а потом побежал назад к 'Бабе! Баба сказал ему: "Иди, иди и возвращайся после праздника", – и "одержимый", находясь в том же состоянии молитвенного экстаза, с пирами в руках, быстрой, но спокойной поступью направился в сторону деревни. Только тем, кто имел счастье наблюдать подобные сцены, может открыться хотя бы маленькая частичка той тайны, какая заключена в Бабе.

   В те дни в Путтапарти приезжало много народу из всех уголков страны. И всех их привлекало туда какое-нибудь необъяснимое обстоятельство и удерживал там проблеск осознания Его всеведения, вездесущности и всемогущества. Так один житель Удумалпета, поначалу отказавшийся присоединиться к группе паломников, а потом позволивший себя уговорить, предложил Бабе, как и все, гирлянду цветов, но Тот его подношение не принял. "Ты же не собирался ехать!" – сказал Он, и это замечание только приблизило Его к маловеру.

   А другой человек из Мадураи приехал лишь потому, что сестра его в Веллоре поставила условие, что решится на операцию, только если Баба сочтёт это необходимым. Он прибыл в Путгапарти, но Саи за несколько дней не сказал ему ни слова, а когда, наконец, заговорил, то велел ему вернуться в Веллор первым же автобусом. Лечащий врач была крайне возмущена тем, что глупая пациентка рискует жизнью в ожидании благословения какого-то юнца, которого считает ни более ни менее, как гуру и Богом! Брат, наконец, объявился, провели ещё одно обследование и ... чудо из чудес! – оказалось, что в операции нет необходимости! "А та ли это пациентка?" – в недоумении протирала глаза докторша.

   Весьма впечатляющий материал получился бы, если написать книгу, составленную из ответов последователей Бабы на вопрос: "Как вы впервые попали в Путгапарти и зачем вы туда поехали?" Если подобный труд когда-нибудь будет написан, то чудесной главой в нём мог бы стать рассказ о том, как попала в Путгапарти небезызвестная Шримати Сакамма – владелица кофейных плантаций в Курге, женщина-филантроп, удостоенная высокого титула за служение обществу самим махараджей Майсора. И не потому, что она была богатой и известной в деловых и промышленных кругах. Вовсе нет. Для Саи неважно – богат человек или нет. Его интересуют жемчужины характера, богатство садханы, сокровища духа – каков бы ни был банковский счёт!

   Шримати Сакамма, ныне покойная, сама рассказывала приключившуюся с ней странную историю. Однажды, когда она была занята молитвой в своём бунгало в Курге, её побеспокоил слуга, объявив, что у ограды стоит машина и сидящий в ней человек настаивает на немедленной встрече с хозяйкой. Сакамма была недовольна, но тем не менее вышла, чтобы выяснить – кто это так вольно распоряжается её временем. В машине оказался высокий красивый старец с весьма внушительной бородой. Сидел он на оленьей шкуре, и всё тело его было усыпано пеплом. Её поразил к тому же "возраст" самой машины, т.к. она явно могла поспорить в этом с пассажиром. А за рулем сидел худенький подросток, и Сакамма подивилась, как ему удалось получить права, да и были ли они у него вообще. На машине сверху была табличка с надписью: "Кайласский комитет"! Она пригласила старца зайти, склонилась к его стопам, почтив их свежей розой, и предложила ему плоды и фрукты. Он сказал ей, что есть не будет, что он нигде и никогда не потворствует чревоугодию и выразил пожелание, чтобы она вступила в Кайласский комитет, внеся пожертвование в тысячу рупий. Она подписала какую-то бумагу, в которой уже были вписаны и сумма, и её фамилия (!), и когда уже собиралась внести эту сумму, старец заметил: "Храни это при себе. Я приеду и заберу потом". С этими словами он выложил на стол подписной лист, после чего вернулся к машине и уехал! Водитель-подросток прекрасно справлялся со своим делом, т.к. через мгновение машина скрылась из виду.

   Спустя годы, когда она увидела Бабу в чьём-то доме, в первый момент Он показался ей похожим на маленького водителя таинственной машины, а в следующий чем-то напомнил седого старца, который приложил столько усилий, чтобы она вступила в "Кайласский комитет", а потом велел ждать, отдав документ на хранение! И тут Баба удивил её, заявив вдруг: "А ну-ка, давай свои обещанные тысячу рупий!" – и со всеми подробностями рассказал всю историю.

   Однажды Баба приехал в столицу Майсора на праздник Дипавали и остановился у одного почитателя из Урсу. И находясь в Майсоре, Он даровал видение Нага (божественного Змея) преданным в Путтапарти – явление, знакомое и последователям Ширди Саи, что могут подтвердить жители Коимбатора и многих других мест. Самое же интересное, что в течение всего времени, пока преданные в Путтапарти созерцали Нага, Баба был вне Своего физического тела, пребывавшего в Майсоре. В отсутствие Бабы бхаджаны в Старом мандире проводились перед временным алтарём прямо на ступенях, ведущих к парадной двери, где стоял Его портрет с двумя светильниками, горевшими днём и ночью. Праздничная ночь прошла, и ранним утром несколько преданных увидели огни машины, огибающей холм за Карнатанагапалли. Они побежали к реке, но оказалось, что им это просто "померещилось". Когда они вернулись в мандир, то с удивлением услышали о том, что вокруг портрета Бабы на временном алтаре свернулась кольцом кобра. Сотни жителей села и обитатели ашрама видели её там вплоть до трёх часов дня. Чтобы умилостивить змею, они предложили ей пуджу, пропели традиционные бхаджаны и разбили несколько кокосовых орехов, но она не сдвинулась с места. Женщины, осмелев, воззвали к Бабе и с именем Господа обсыпали змею кумкумом и шафраном, поставили перед ней чашечки с молоком, а она лишь покачивала из стороны в сторону своим капюшоном. Одна весьма уважаемая жительница деревни, когда ей после подношения вернули две половинки разбитого кокосового ореха, громко запротестовала, заявив, что предложенный ею орех был гораздо крупнее и она не желает безропотно терпеть убытки. Кобра, как будто с интересом наблюдавшая перепалку, резко повернулась в её сторону и громко зашипела! Все от души посмеялись над испугом этой женщины. Ровно в три часа дня кобра соскользнула вниз и мелькнув в песке, исчезла. И, к всеобщей радости. Баба в Майсоре наконец поднялся.

   Тогда же Баба посетил и Хайдерабад, и поскольку многие места Он явно узнавал, как виденные Им ранее, рани Чинчоли убедилась в том, что Он действительно воплощение Самого Ширди Саи. Посетил Он и Куппам, а оттуда поехал в Карур и Тричинополи. Повсюду последователи и прочие горожане встречали Его с восторгом. В Тричинополи всю процессию возглавлял богато украшенный слон, которого сопровождала группа людей. Они читали ведические мантры и, как почётное подношение, несли в серебряных кувшинах освящённую воду. И всюду Баба обращался к людям с одним советом: "Отныне и впредь очищайте свои сердца и делайте их достойной обителью для Господа. Не впадайте всё глубже во зло, поддаваясь соблазнам. Мужайтесь! Веруйте в Господа, который внутри вас. Он вам самый близкий родственник!"

   Когда машины сопровождавших Бабу шли по улицам Тричинополи, одна из них сбила мальчика, и он был серьёзно ранен. Вокруг мальчика собралась толпа, и его, окровавленного, положили на веранду одного из ближайших домов, а для дальнейшего разбирательства вызвали полицию. Но тем временем появился Саи и коснулся малыша, так что когда полиция приехала, заявлять было не о чем, т.к. пострадавший бегал вокруг, рассказывая всем и каждому, как его исцелило одно прикосновение. И ещё долго после того, как Саи уехал, мальчика ласкала и чем могла угощала восхищённая публика, даже завидовавшая тому, что с ним приключилось такое чудо.

   Там был и ещё один мальчик, которого восторженная толпа "носила на руках" и который, возможно, и по сей день благодарен Господу за прямое вмешательство в свою судьбу. На большом собрании в честь Саи Бабы в Тричинополи у кого-то из присутствующих возникло сомнение в Его божественности и, почувствовав это прямо с трибуны, Саи тут же знаком подозвал к Себе глухонемого паренька, стоявшего рядом со скептиком, и поставив его перед микрофоном, спросил: "Как тебя зовут?" И мальчик в присутствии тысяч людей прямо в микрофон ответил: "Венкатанараянан!" Сомневавшийся прикусил язык и голову повесил от стыда; но этим дело не кончилось. Саи частенько с юмором рассказывает об этом случае. На другой день, чуть забрезжило утро, вся улица, на которой Он остановился, была забита глухонемыми! Они стояли безмолвной стеной страдания и боли! Никто до тех пор и знать не знал, что в городе так много людей с этим дефектом. Саи пришлось выбираться из бунгало через запасной выход, чтобы родичи их не подняли шум.

   Последователи Бабы в Каруре и Тричинополи буквально соревновались друг с другом в украшении своих домов и улиц и в пышности готовящегося приема! Но Саи вся эта мишура не занимала. Он свободно общался с людьми как богатыми, так и бедными, нередко предпочитая общество Простых бедняков компании Своих "хозяев", поскольку печётся Он более о сердцах благочестивых и кающихся, а не о раздутых гордостью и поражённых алчностью. Мантапы (возвышения), покрытые цветами всех оттенков, воздвигнутые затем, чтобы усадить Его и тем выразить Ему почтение, были шедеврами художественного творчества. Но Саи неоднократно говорил людям, что Он ценит лишь свежий цветок чистого сердца, плод добрых дел и лист достойной кармы.

   Однажды в Майсоре Саи, восседая на таком мантапе, принимал пуджу преданного из Урсу, когда неведомо откуда вдруг появилась кобра и подползла к охапке цветов у Его ног. Вскоре за ней последовала другая, и обе заняли место по обе стороны мантапа. Саи заверил членов семейства, что бояться нечего, и через какое-то время кобры удалились в то "никуда", откуда явились!

   Но Баба далёк от мнения, что для укрепления веры достаточно лишь этих чудес. Он строг и взыскателен, и Его удовлетворит лишь стопроцентная цельность и искренние усилия в духовной дисциплине. И это объясняет – почему из очень большого числа мужчин и женщин, привлекаемых к Нему историями о чудесах и чьё первое впечатление о Его божественности и в самом деле подкрепляется множеством чудес, – немало отходят от Него, неспособные справиться с требованиями, какие Он предъявляет: исправление характера, воспитание отрешённости, необходимостьсадханы, джапы и дхьяны. Саи Баба ещё в те давние дни не уставал повторять, что отвращает бедствия, лечит телесные недуги, утешает, советует, успокаивает только для того, чтобы дать первый толчок к садхане, духовной практике, которая должна естественно последовать за Его даршаном. Многих садху, искателей, и даже махариши, мудрецов, буквально затягивала в трясину их мирская озабоченность тем, чтобы быть на хорошем счету у богатых влиятельных покровителей, но Саи, явившийся, чтобы озарить пути садху и махариши, всегда говорит без обиняков о том, что касается исправления ошибок окружающих. Милость Его столь велика, что для неё не существует возрастных барьеров, рамок учёности или скидок на давнее "знакомство". Он благословляет всех Своей оценкой и исправлением. Лишь полное предание себя Его воле может сделать человека цельным и свободным.

   Празднование Дасары стало вскоре привилегией Путтапарти, т.к. если на другие праздники Баба мог уехать в Мадрас, в Тричинополи или Масулипатам, на Дасару Он неизменно оставался вмандире. Шримати Сакамме и другим преданным выпала честь в течение многих лет заниматься приготовлениями к этому торжеству, посвящённому Великой Матери. Баба поистине Высшая Мать, проявляющая Себя как Сарасвати, Лакшми, Сарада, Аннапурна и даже Кали. Он говорит, что Санатана дхарма (Вечная дхарма) — это Божественная Матерь человечества. И Сам Он с Его вестью о четырех основополагающих принципах этой дхармы — истине, праведности, мире и любви – является Матерью, великим Колесничим вечной дхармы. Его приверженцы более чем кто-либо ощущают Его Матерью, поэтому вполне оправданно, что Дасара – самый большой праздник в Путтапарти. Многие из Его бхакт были благословлены видением Его в качестве Матери, а один из них не называл Его иначе как Шиватайи — Мать Шива. Бабе нравится общество детей, и даже самых непослушных Он укрощает неиссякаемым репертуаром всевозможных фокусов, забав, приёмов чревовещания, устраивает им театр теней и дарит сласти, добытые мановением руки. Он сплетает и складывает пальцы, и в тенях, падающих на белую стену, завороженные дети видят ползущих змей, парящих орлов, резвящихся и танцующих оленей, собак, гордых павлинов, ворон, кошек или буйволов. Он предлагает малышу шарик из песка, тот нехотя протягивает слабую ручонку за таким "ладду", и, коснувшись ладошки малыша, песочный комочек и в самом деле становится сладким ароматным ладду. Саи говорит, что у детей и вправду благая судьба, поскольку им посчастливилось получить Его даршан уже в начале жизни, не то что взрослым, и Он еще много десятилетий будет им учителем, покровителем, защитником и хранителем. Когда Саи соглашается дать имя детям Своих последователей, то в этих именах звучат Его любовь и милость. Он также своеобразно посвящает малышей в грамоту (акшару): держа их пальчики в Своей руке, Он выводит буквы мёдом, молоком или складывает из рисовых зёрнышек.

   Но акшара означает также нечто непреходящее, вечное, и Саи тем самым приобщает их к Нетленному. Он учит малышей, вручая им ключ от их духовной судьбы, произносить махамантры(великие мантры, прославляющие различные ипостаси Единого Бога): Ом Намо Нараяна, Ом Намо Шивайя, Ом Шринивасайя — или какие-то другие, созвучные семейной традиции ребёнка. Есть тамильская песня о Саи Бабе, где Он воспевается как Саимата — Мать, вскармливающая детей Своих молоком мудрости, джняны, и посвящение в акшару как раз и есть тот случай, который даёт такой шанс счастливцу-малышу.

   На празднестве Дасары Саи блистает как покровитель искусств, музыки и литературы, как кормилец и защитник, так что это самый знаменательный праздник со дня Его заявления о Своём воплощении. Преданные Его находят радость в беседах, музыке, постановке пьес и в самой праздничной атмосфере. В те годы во время Дасары каждый вечер устраивались шествия по узким улочкам села: Саи восседал в паланкине, всякий раз по-разному украшенном, на плечах сменяющих друг друга и нетерпеливо ожидающих своей очереди бхакт. По ходу шествия, как не раз доводилось видеть автору этих строк, Саи срывал с украшающих Его гирлянд случайные цветки и, набрав в ладонь лепестков, бросал их в толпу. И падали они со звоном, т.к. каждый лепесток становился медальончиком с портретом Сатьи Саи на одной стороне и Ширди Саи на другой! А бывало и так, что лепестки обращались в леденцы, дождем рассыпающиеся вокруг паланкина! Лоб же Самого Саи покрывался вибхути, исходящим изнутри, и бхакты видели его, как и пятнышки кумкума!

   Скоро мандир уже не мог вмещать всех преданных. Многие приверженцы Ширди Саи, прослышав, что Он воплотился в человеческом облике в селе Путтапарти, поспешили туда. Некоторые из них, собираясь, как обычно, в паломничество в Ширди, получали "приказ" следовать в Путтапарти. А иные узнавали о Ширди Саи от Самого Сатьи Саи. В Бхагавад-гите есть слова Кришны о том, как притекают к Господу страждущие, пытливые, ищущие спокойной жизни и мудрые. Эти четыре типа людей приближаются к Господу по разным причинам, и Господь приемлет и удовлетворяет всех. Страждущим Он помогает. Его вибхути действует как волшебное средство от злых духов и чар чёрной магии и спасает сотни несчастных жертв. Критиков, исследователей, сомневающихся, скептиков, агностиков Он принимает, привлекает и располагает к Себе. Людей, жаждущих спокойной жизни, Он благословляет, если находит их достаточно разумными, чтобы пользоваться обретённым покоем ума для духовного роста и размышления о конечной цели жизни. Джняни же, мудрый, чей взор ясен и чист благодаря упорному духовному труду, дорог Ему больше всего, ибо ему Он может явить Себя во всей Своей Славе. В Путтапарти прибывали представители всех четырёх групп, но первая и третья, естественно, преобладали. И Он коренным образом изменял жизнь всех, кто приходил к Нему.

   Стоит отметить здесь обращение одной воровской шайки в тихих, богобоязненных земледельцев. Когда Баба однажды ночью ходил по холмам за рекой, Он столкнулся с группой бандитов, которые были заняты довольно щекотливым делом – дележом добычи. Но когда они увидели Его и приняли из Его рук божественный вибхути, то поняли, что оказались лицом к лицу с Вечным свидетелем. Саи воззвал к семи зачерствевшим сердцам и Своей дивной алхимией привлёк их всех в Путтапарти. И все они избрали путь мирной жизни, а Саи бывало ставил одного из них в пример – крепыша средних лет, которого Он назначил ночным сторожем!

   Через несколько лет перед Старым мандиром пришлось устроить длинный навес с листовым покрытием для размещения паломников. Но и его оказалось мало. Для Саи построили отдельное помещение за мандиром — всего одну жилую комнату с ванной. В этой-то комнатке Баба и оперировал грыжу брату доктора Падманабхана! А под тем навесом, за занавесью у алтаря Он оперировал аппендицит аппияху Путтапарти. И там же, однажды ночью, когда Саи лёг спать под открытым небом между мандиром и Своим новым жильём, Он вдруг объявил, что один из Егобхакт потерял талисман, который Он ему дал, т.к. этот талисман внезапно к Нему вернулся! Он сказал, что должен немедленно отправиться в Мадрас, чтобы одеть его на запястье больного, но окружающие умоляли Его не предпринимать "путешествия" вне тела в такой час. Он согласился послать талисман "с оказией" и вручил его на хранение Своему давнишнему последователю Сешагири Рао, наказав: "Храни его крепко. Завяжи в полотенце и обмотай его вокруг талии". Тот безоговорочно исполнил приказ и уснул, обвязанный полотенцем с талисманом. Часа через два нас разбудил громкий смех Саи, сидящего в постели. Мы сгрудились вокруг Него в надежде, что Он позволит нам разделить Его веселье. А Сешагири Рао ещё и не подозревал, что происходит. Саи разбудил его и спросил, где талисман. Тот взял полотенце, развязал его... и что же? Талисман исчез! Баба шутливо пожурил его и сказал, что уже "съездил" в Мадрас и повязал его на запястье тому, кого Он должен хранить постоянно! Да! Он уже побывал там и вернулся!

   Бхакты никогда не забудут Старый мандир, т.к. Саи был там всё время среди людей. Там Он составил и разучил с ними много бхаджанов и киртан. Он учил и тут же поправлял преданных с большой любовью и вниманием. Поскольку число присутствовавших было не так велико, Баба часто ходил с ними на песчаное русло реки, на окружающие холмы или в сады за рекой, и пока они были заняты приготовлением еды, они становились свидетелями многих "чудес" – знаков Его божественности.

   Я впервые получил даршан Бабы в Старом мандире, и в тот вечер Он отправился на пески. Там я услыхал, как Он укорял некоторых бхакт за то, что они впадают в панику из-за самых мелких неприятностей. Он сказал, что им следует сосредоточиться на джапе, как лучшем средстве обретения покоя ума, а затем вдруг обернулся к одной женщине с вопросом: "А ты занимаешьсяджапой?" Она что-то сказала в ответ, но Саи её не дослушал. "О, ведь ты потеряла свою джапамалу (чётки), не так ли?" – спросил Он. Затем, погрузив руку в песок, извлёк четки и сказал: "Вот, подойди и возьми это". Женщина почтительно поднялась и подошла, сложив руки. Саи сделал ей знак подождать и спросил с озарившей лицо улыбкой: "Сначала скажи мне, что это за чётки?" Она взглянула на них и рот открыла от изумления:

   "Мои, Свами! А точнее, мамины!" Она была так счастлива, что получила обратно чётки, которые отдала ей умирающая мать! Саи Баба рассказал нам о набожности её матери, о суровой аскезе брата и о её собственной садхане и спросил её – когда она потеряла свои драгоценные чётки. И она сразила нас всех, заявив, что потеряла их четыре года назад в Бангалоре! Вот такое диво для человека в первый же вечер его пребывания в Путтапарти!

   Преданных с каждым месяцем становилось всё больше. Старого мандира было уже мало, а водить каждый день на пески такое количество людей было невозможно. Бхакты понимали, что и комнатка Саи тесна и низка. Он был вынужден жить средь шума, пыли и суматохи. По праздникам площадь перед мандиром не вмещала всех прибывших. Некоторые из последователей Саи стали просить Его дать согласие на строительство просторного здания, которое Баба назвал "Прашанти Нилаям (Обитель Высшего мира)".

---

Глава 7

Прашанти Нилаям – Обитель Высшего мира

   Какое прекрасное название для обители Господа! Какой нежной прохладой веет от него, каким тихим уединением! Горы, кольцом окружающие Прашанти, похожи на седых мудрецов, погружённых в созерцание. Бескрайнее небо вдохновляет на глубокие раздумья; скалы на вершинах холмов влекут садхаку к медитации. Баба посадил на склоне холма за Нилаямом рощицу –таповану (рощу медитации) – и в ней растёт баньяновое дерево, которому суждено стать самым святым из баньянов, во всяком случае для тех, кто встал на духовный путь.

   Баньяновое дерево, известное как ньягродха и ватаврикша, весьма популярно в священной литературе и истории Индии. Сказано, что Махавишну спит на листе баньяна – ватапатре, когда мир поглощает пралайя (* Пралайя – конец кальпы, или очередного цикла эпох, растворение проявленного мира) и воды потопа заливают всю землю. Дакшинамурти, т.е. Шива в образе гуру,описывается сидящим под баньяном и изъясняющим самим безмолвием Своим высшее знание ученикам, пока Махавишну в Своем йогическом сне, йоганидре, бдительно хранит три мира. Это древо, можно сказать, символизирует Вечную религию, Санатана дхарму, т.к. его ветви распространяются во все стороны и питаются от всякой веры и всех духовных устремлений. На санскрите оно зовётся бахупада (многоногое), т.к. ряд корней, которые его ветви направляют вниз, к земле, проникают в почву, отыскивают там питание и делают ветви независимыми от родительского ствола. А потому дерево это бессмертно. В Индии есть баньяны, которым поклоняются тысячи лет, как, скажем, баньян в Тривени у Праяга (слияния трёх рек) или же Акшайявата (вечный баньян) в Гайе.

   И вата (баньян), растущий в Таповане, отличается своей особой святостью. В апреле 1959 года, беседуя однажды вечером на песках Читравати с собравшимися бхактами, Саи Баба говорил о Будде, дереве Бодхи (дереве познания, просветления) и о садхаках, разыскивающих особо благоприятные места для тапаса (аскезы). Рассказывая об этом, Он извлёк из песка толстую медную пластину примерно 15 на 10 дюймов с таинственными знаками и буквами многих известных и неведомых алфавитов! Он сказал, что такие сасаны закладывают под деревья, где совершаетсятапас, чтобы помочь сосредоточению ума и обузданию чувств. Он заявил, что поместит эту сасану под баньян, который предполагает посадить в Таповане. Это действительно было сделано 29 июня, и Саи заметил, что йогам, достигшим определённой стадии тапаса, знание об этом древе и этой сасане придёт само собой, и тайная сила повлечёт их к заветной роще, которая тогда будет вполне оправдывать своё название!

   Торжественное открытие Прашанти было провозглашено 23 ноября 1950 г. к 25-летию со Дня рождения Бхагавана Шри Сатья Саи Бабы. На постройку ушло около двух лет. Смело можно сказать, что Саи Баба был главным архитектором и инженером, руководящим всем строительством. Инженерам приходилось принимать Его предложения, поскольку они оказывались гораздо лучше их собственных; они нашли, что у Бабы более точное ощущение перспективы, более тонкое эстетическое восприятие. Он оказался строгим надсмотрщиком, своего рода прорабом, но обладающим и безграничным милосердием. И милость Его преодолевала самые неодолимые трудности! Так, к примеру, огромные тяжёлые балки для центрального Молитвенного зала были доставлены поездом из-под Тричинополи в Пенуконду вполне благополучно, но каким образом преодолеть 17 миль районной окружной дороги, где вся седьмая миля – сплошной песчаный оползень? Какой грузовик с таким грузом пройдет по узким улочкам села Лочерла, через которое проходит дорога на девятой миле? А трехмильная колея после Буккапатнама, которую можно назвать дорогой лишь из вежливости, а 700 метров широкого песчаного русла Читравати между Карнатанагапалли и Путтапарти! Груз нужно было перетащить через обветшалые водопропускные трубы, через вязкие болота, а если все же балки прибудут на место, необходимо ещё решить задачу их подъёма на высокие стены! Инженеры оставили всякую надежду доставить балки в село и стали просить Саи найти принципиально другое решение проблемы.

   Но вот однажды инженер строительства был разбужен в глухой предрассветный час громким шумом прямо у своего дома в Анантапуре. Он вгляделся в темноту и был очень удивлён, разглядев кран с плотины Тунгабхадра, который явно вышел из строя и не мог двинуться с места! Он помчался в Путтапарти и сказал Саи, что если его исправить, то владельцев можно уговорить доехать до Пенуконды и доставить балки. Баба ответил конкретным действием – дал инженеру немного вибхути, которым тот благочестиво посыпал мотор крана и попросил водителя сделать попытку завести его. Чихнув раз-другой, мотор завёлся, колеса завертелись, и кран двинулся... к балочным фермам! Подняв их своей гигантской рукой, он каким-то образом прошёл все трубы, развернулся в закоулках Лочерлы, переваливаясь, миновал болота Ванкаперы и, пыхтя, взобрался на холм Карната-нагапалли! И тут инженеры заявили, что силы его исчерпаны. Ему едва ли удастся провезти весь этот груз через пески. Тогда Баба Сам сел рядом с водителем, взялся за руль и – кран выгрузил балки у места работ!

   Но и при этом свершении ропот инженеров не прекратился. Он даже, пожалуй, усилился, поскольку, как они говорили, какой толк во всех этих хлопотах, если поднять балки на стены – выше человеческих сил? Человеческих – да. Но, где Воля, там и решение. С плотины привезли рабочих, те закрепили верёвки, соорудили блоки, и чтобы балки стали полегче, каждую из них подтягивали вверх в присутствии Бабы под дружные крики "Джей Саи Рам" из глоток сотен людей! Балки были водружены на место безо всяких происшествий.

   Центральный Молитвенный зал с крытым помостом по обе стороны от него – это основная часть Нилаяма. На западной стороне – алтарь, где к стене крепятся два портрета – Ширди Саи и Сатьи Саи. В центре – серебряная статуя Ширди Саи, а под ней – небольшой портрет Сатьи Саи. Они находятся там в помощь медитации и джапе, т.к. помимо ежедневных бхаджанов — утром и вечером, нет никаких регулярных служб, как это обычно принято в ашрамах, где поклоняются какой-то конкретной божественной форме. Нет никаких установленных ритуалов на определенные святые дни, нет обязательных молитв или пудж, которые надлежало бы проводить каждый день! Нет даже требования, чтобы статуя Ширди Саи непременно находилась в Зале! Это зал молитвы – ни больше, ни меньше, с портретами и образами на стенах зала всевозможных проявлений Божества, великих садхаков и махапуруш, таких как Рамакришна, Вивекананда, Рамануджа, Мадхавачарья, Шанкарачарья, Будда и Иисус Христос, Сурдас, Мира, Тукарам и других.

   Помещения на нижнем этаже используются в основном для хранения культовых предметов, сосудов и т.п., кроме комнат, выделенных для частных бесед и интервью, даруемых Саи тем, кто приходит на Его даршан. Жилые комнаты Бабы – на втором этаже. Вдоль него идёт широкая галерея, куда Саи выходит и даёт даршан собравшимся внизу, откуда Он говорит на торжественном открытии праздников Наваратри, Шиваратри или по случаю Дня Его рождения. Прямо в центре на самом верху стоит чудесная мраморная фигура Кришны, играющего на флейте, привлекая своей чарующей красотой всеобщее внимание. Лестничный пролёт ведёт на верхнюю террасу, в центре которой – лицом к подъездной дороге – бюст Саи на пьедестале перед флагштоком. Стоя у этой скульптуры, Саи Баба даёт даршан в дни, когда поднимает флаг, и благословляет всё собрание абхайя мудрой — жестом, дарующим бесстрашие. Флаг несёт на себе изображение символа, конкретное выражение которому Баба дал в Круге, расположенном на земле перед зданием.

   Там, в самом центре серии концентрических кругов, стоит колонна, представляющая единение – йогу, с множеством колец, символизирующих разные этапы йогической садханы. Йога ведёт к раскрытию лотоса сердца, лепестки которого венчают колонну. Следующая ступень после достижения цели бхакти, или цветения сердца, – это пламя джняны (мудрости), просветление,джьоти (свет), символически изображённый на вершине колонны. Концентрические круги и промежуточные пространства: первое – голое и песчаное, а второе – засаженное густо растущим кустарником, ветки которого приходится время от времени подрезать, представляют, как объясняет Баба, каму и кродху, желание и гнев, которые следует преодолеть, чтобы достичь стадии йоги.Круг первый – песчаный – это пустыня желаний, пустошь, бессмысленное стремление к преходящему. Второй, с кустарником – это гнев, который трудно истребить, т.к. стоит его укротить, как он возникает вновь. Затем идут две ступеньки красного цвета, одна ниже, другая чуть повыше. Они символизируют ненависть – двешу, которую тоже надлежит одолеть садхаке. Ненависть бывает двух видов – когда мешают обрести желаемый объект и когда действия другого причиняют страдания. Когда преодолены эти три качества, садхака вступает в круг, заполненный зелёной травой, приятной для глаз, наводящей на мысль об удовлетворённости и благополучии. Это према – состояние, когда ум человека, свободный от вожделения, гнева и ненависти, исполненананды (блаженства) и им владеет сарвасаманабхава, ощущение родства со всеми существами, – суть и основа любви. Тут садхака выходит на открытый простор Прашанти, где может отдохнуть и насладиться плодами дисциплины, через которую прошёл. Йога даёт плоды и ведёт его от вершины к вершине, пока наконец не расцветёт лотос сердца и не снизойдёт свет озарения. По внешнему краю окружности стоят восемь разноцветных вазонов с цветами, символизирующих восемь сиддх, чудесных способностей, хранящих йога, но которые надо держать на безопасном расстоянии во внешнем пространстве.

   В случае торжественного поднятия флага Прашанти Саи Баба обычно достаточно подробно говорит о внутреннем смысле Лотосного Круга перед Нилаямом и объясняет, почему Он нанёс его на флаг. Он советует и велит Своим последователям поднять такой флаг в собственном уме и хранить его там развевающимся, всё время размышляя о тех уроках, каким он призван научить. Саи говорит также о значении трёх ворот, ведущих к Залу молитвы. Первые – самые внешние, которые ведут во двор, врата с аркой, несущей надпись "Нилаям", – это врата тамогуны. Проходящий их оставляет тамогуну за собой. Теперь его питает святая мысль о божественном Присутствии и дух мрака и невежества остаётся позади. Те же, кто погружен в тамас, даже не полюбопытствуют войти! Затем идут вторые ворота, как раз там, где начинается садик вокруг Лотосного Круга. Здесь человека увлекают великолепие здания, яркий свет электрических огней, цветные канделябры, пёстрые гирлянды, т.е. аспекты, питающие раджас, страсть. Входящий минует их и подходит к самой двери Молитвенного зала, к вратам саттвическим, благим, ведущим к обители Мира.

   Садик перед Нилаямом взращён преданностью почитателей: они сами поливают его, встав в ряды и передавая друг другу кувшины с водой, и приносят растениям радость от источника за Нилаямом или из более отдалённого источника. Саи Баба обратил этот уголок в настоящий ботанический сад, ибо в нём есть деревья со всех концов страны, в том числе и те, что не растут в данном климатическом поясе, например, эвкалипт, серебристый дуб, апельсин и кофе.

   День в Прашанти начинается с колокольного звона в Молитвенном зале в 4.30, возвещающего начало брахма мухуртам, — времени, когда преданным надо готовиться к медитации и джапе. В 4.45 в зале начинается воспевание пранавы — слога ОМ и продолжается примерно полчаса, сопровождаемое безмолвным произнесением имени Божьего до 6 утра.

   Слог ОМ (АУМ) в Упанишадах превозносится как лучший и самый действенный символ Брахмана. В нём заключены три мантры – А, У и М и следующее за ними беззвучие – аматра, ашабда, где звук ОМ продолжает раздаваться в молчании, создавая у садхака ощущение слияния с Брахманом. Вершиной духовной практики повторения пранавы является достижение чистого сознания, при этом каждая буква должна восприниматься учеником как символ состояния сознания. Джаграт — это состояние бодрствования, когда в душе, находящейся на уровне вишвы(проявленного, материального мира) преобладает тамас, и она поглощена грубым телом – стхула шарирой; эту ступень символизирует буква А. Свапна, состояние сновидения, когда в душе, пребывающей в тайджасе (сиянии, жаре), преобладает раджас и она поглощена тонким телом (суктма шарирой), представлено буквой У; она же указывает на промежуточность, переходность – убхьятву. В сушупти, состоянии глубокого сна, душа находится на уровне праджни (изначальной мудрости); в ней преобладает саттва, и это становится моментом слияния. Состояния бодрствования и сновидений сливаются в глубоком сне. "А" – Брахма и "У" – Вишну сливаются в "М" – Рудре (Шиве). Тамогуна и раджогуна сливаются в саттву. А турийя — четвёртое состояние беззвучия, аматры, — это достижение истинного "я". ОМ символизирует также и другие триады, как например: мужское, женское и нейтральное начала, или прошлое, настоящее и будущее.

   В речах и частных беседах Баба часто объясняет значение слога "ОМ". Слог этот также обычно повторяют перед бхаджанами и после них, поскольку "ОМ" это единый, великий и всеобъемлющий символ Брахмана, общепринятый и не сектантский.

   Баба постоянно подчёркивает необходимость и важность дхьяны и джапы и призывает каждого обратиться к ним в жизни как можно раньше. Всем, кто жаждет ими заняться, Он даёт детальные указания и руководство, как в Нилаяме, так и везде и всюду, так что в Прашанти многие Его последователи занимаются повторением имени Божьего, медитацией и чтением мантрпомногу часов в день. Сам же Баба постоянно занят тем, что благословляет Своих бхакт, даруя им даршан, спаршан (или паданамаскарам) и самбхашан, т.е. возможность видеть, касаться (стоп) и слышать Бога. Питается Он простой пищей, той, что едят бедняки и которую с благоговением готовят и приносят в Нилаям преданные; спит на матраце, постеленном на полу. Набхаджанах Он обычно сидит в кресле на возвышении на северозападной стороне зала и даёт даршан всем присутствующим. Он позволяет им коснуться Своих стоп, когда проходит между ними во время бхаджанов.

   Утренние часы напоены звучанием ведических мантр, повторяемых в Молитвенном зале при ритуальном омовении шивалингама и во время посвященной ему пудже. Этот лингам был извлечён Бабой из песка Читравати в ноябре 1958 г. А по вечерам, как правило, учёные – пандиты – проводят двухчасовые беседы на темы Бхагаваты, Рамаяны и других священных текстов.

   Всякий, кто приезжает в Прашанти, перед отъездом удостаивается личной беседы, или интервью, в Его комнате, – индивидуально или всей семьей. Быть может, ни один Аватар не изливал столь щедро Свою милость! Кроме того Баба – божественный врач, прекрасный диагност, распознающий любую болезнь, с бесконечной добротой выявляющий самые скрытые недостатки в характере и поведении и добавляющий целительный бальзам Своей милости к предписанным лекарствам. Комната для интервью в Прашанти стала ареной бесчисленных преображений характеров, пересмотра убеждений, обращений в веру, исцеления болезней, укрощения нрава, отторжения ненависти, спасения души и единения сердец. После интервью редко кто выходит с сухими глазами. Он сказал: "Зачем бояться, когда Я здесь? Доверьтесь Мне полностью, и Я буду направлять и хранить вас!", и Он даёт всякому надежду и мужество, удовлетворение и веру, уверенность и утешение.

   Пение бхаджанов в Молитвенном зале – переживание весьма высокое, т.к. сама атмосфера проникнута чистым благочестием. Саи Баба обычно присутствует в Зале, а в редких случаях, когда считает нужным, усаживается вместе со всеми и на Свой волшебный лад разучивает с преданными новые песни или намавали (имена Бога, произносимые нараспев). "Отец может быть доктором философии, но когда он учит сына грамоте, ему приходится брать грифельную доску и писать на ней буквы – А, Б, Г, Д. Однако не делайте из этого вывод, будто он сам учит алфавит", – сказал Саи. Эти песнопения – не об одном Сатье Саи или Его "прежнем теле" – Ширди Саи. Они охватывают самый широкий круг высоких имён и понятий – таких как "Сатьям джнянам анантам Брахмам" (Брахман — истина, знание, вечность), прославляют всех Аватаров - Вишну, Шиву, Ганешу, Виттала и другие формы Всевышнего, и поются на разных языках Индии – на родном для Путтапарти телугу, на тамили, каннада, хинди и санскрите. Самое главное – осознание смысла и чувство предания себя Богу, совместное пение в унисон и чёткое сохранение ритма. Баба часто говорит о важности громкого и дружного воспевания имени Божьего как о своеобразном акте служения другим, а громкое хлопанье в ладоши на бхаджанах Он сравнивает с хлопаньем в ладоши под деревом, где засело вороньё. Шумное вороньё трёх гун, желаний и ненависти, слетевшееся на ваш ум, можно спугнуть этим громким хлопаньем в ладоши, отбивающим ритм восторженному воспеванию Божьего имени, – так говорит Саи. Он призывает всех заняться повторением имени Господа, и любое имя, которое трогает вашу душу, в глазах Его так же достойно и могущественно, как и всякое другое.

   Он Сам сочинил много бхаджанов для поучения своих последователей. Некоторые из них простыми словами на телугу, на каннада или тамили кратко и доходчиво передают те духовные методы, которые следует усвоить смертному, чтобы осознать цель человеческой интермедии. К примеру, есть один бхаджан, который призывает всех отправиться в паломничество по жизни с неразлучными спутниками и проводниками – истиной, долгом, миром и любовью. "Усилие и устремление – долг человека, а успех иль неуспех зависят от милости Господа. Занимайтесь вверенным вам делом, осознавая, что Господь всегда рядом с вами. Не стремитесь к восьми сиддхам, они могут завести в болото иллюзии. В густых зарослях жизненных джунглей твердо держитесь Его имени, этого достаточно. Как следует заботьтесь о своём сердце; оно – ваша ферма, ум – плуг, гуны — волы; возьмите кнут различения и начните вспахивать своё сердце! Отвага – лучшее удобрение, а семена, которые вы сеете, должны быть семенами любви – премы; бхакти — это дождь, чувства – сорняки, а урожай – само блаженство духа, Брахмананда!" Бхаджаны в Прашанти – это сатсанг, святое общение, которое очищает наставлением и укрепляет вдохновением.

   В прежние годы Баба почти каждый вечер водил Своих последователей на пески Читравати. Бхаджаны пелись под звёздами, под тихое журчание реки, а слушателями были седые горы. Теперь это случается лишь время от времени. Сидя на песке, Саи Баба разучивает с преданными песни, которые сочинил для их возвышения и наставления, и предлагает всем, у кого есть сомнения, задавать вопросы на духовные темы, на которые и даёт исчерпывающие ответы. Чтобы читатель получил более ясное представление об атмосфере и значении этих встреч, я позволю себе описать один такой вечер на берегу, на котором мне посчастливилось присутствовать.

   Был ноябрь 1949 г. Я добрался до Путтапарти около половины десятого утра и обнаружил, что в Старом мандире царит радостное оживление (Прашанти тогда был отстроен наполовину); все говорили о том, что сегодня вечером Саи пойдёт на реку. Кое-кто из друзей поздравил меня с такой удачей, поскольку походы на реку, а точнее – на песчаное русло, стали теперь редкостью. Около половины шестого Саи вышел из Своей комнаты и бодро зашагал во главе внушительной армии бхакт, распространяя вокруг Себя аромат радости, – с юмором, шутками, каламбурами и расспросами.

   Переступив тонкий ручеёк, который в этот сезон остался от реки, Он шагал по песку, отыскивая чистое и сухое местечко, чтобы все могли сесть и, наконец, через пару сотен метров Он нашёл такое место, и мы все уселись вокруг Него, мужчины по одну сторону, женщины по другую, как всегда на баджанах в мандире. Саи милостиво подождал, пока подойдут и усядутся самые старые и слабые из бхакт.

   Потом в ответ на вопрос одного из присутствующих – следует ли отказаться от кармы (деятельности), чтоб достигнуть мокши (освобождения), Он дал простое и изящное объяснение того, что всякая деятельность возвышается преданием себя Господу, что преданность эта устранит жажду плодов деятельности, и, когда это произойдёт, у кармы уже не будет силы, чтобы затягивать узы привязанности, которая вызывает скорбь и новое рождение. Преданность, лишённая деятельности, подобна основанию без стены, а деятельность без преданности подобна стене без основания! Я был поражен универсальностью Его вести и миссии, т.к. в беседе Он заявил: "Я – слуга всем"; "Можете взывать ко Мне любым именем. Я отвечу, ибо все имена – Мои. А вернее, у Меня вообще нет определённого имени"; "Даже если вы отвергаете Меня, Я буду следовать за вами"; "Я считаю, что неверующих просто не бывает, все живут Господом и для Господа; отрицая Солнце, не заставишь его исчезнуть". При Нём действительно исчезают все вопросы и проясняется всё неясное.

   После этой беседы Саи разучил с нами несколько новых бхаджанов, а затем чей-то вопрос привёл к новой беседе, на сей раз о Ширди и Ширди Саи Бабе, о "прежнем теле", как сказал Он. Он описал внешность Ширди Саи и посмеялся над Его портретами, распространенными сегодня, как над негодной карикатурой, и всё ещё продолжая говорить, погрузил пальцы в песок и ... в руках Его оказался прекрасный портрет – как Он сказал, – подлинный портрет Ширди Саи, в точности отражающий Его облик. Он вручил его в дар одному из последователей в дар для почитания. Разговор сам собой перешел к Саи Бабе, как к проявлению Даттатрейи (Дарующего милость), и снова пальцы Его ушли в песок и вот – в руке Его уже прекрасный металлический образок Даттатрейи – символа божественного Триединства в индийской мифологии. Все в волнении обступили Бабу, и Он почувствовал, что каждый из них должен что-то получить от Него и вернуться счастливым, а не только те двое, что получили портрет и медальон. А потому Он извлёк из песка толстую плитку леденцов, которую Сам разделил на кусочки и раздал всем – мужчинам, женщинам и детям. (Поскольку, как сказал Он, если бы раздавал кто-то другой, то на всех не хватило бы). Затем взял горсть песка, и тот, высыпаясь на блюдо, превратился в вибхути! Он раздал его всем присутствующим.

   Баба так любит бхаджаны и беседы под открытым небом, что берёт Своих последователей на берег реки или моря всякий раз, когда это возможно. Он устраивал святые песнопения и беседы на песках Годавари, Кайвалайи, Сварнамукхи, Вайгаи и других рек, а также на берегах Ганги, Джелуму и Ямуны, сидел со Своими преданными на морском берегу в Мадрасе, Транквебаре, Масулипатаме, у мыса Коморин и в Коваламе, и вершил чудеса, обращая песок в портреты, медальоны, вибхути — во всё, что пожелает!

   В большинстве случаев Баба берёт Своих преданных на пески по праздникам, которые не привлекают огромных скоплений народа, и на которые собирается вполне управляемая группа бхакт.В день Гокулаштами (День рождения Кришны) или днём раньше Он почти всегда отправляется на берег и иногда "изымает" из песка статуэтку Кришны, которую и устанавливают в Зале на День рождения, после чего отдаёт какому-нибудь бхакту для почитания в семейном алтаре. Так же и в День рождения Рамы или накануне Саи извлекает из речного или морского песка, в зависимости от того, где в это время бывает, образы Рамы, Ситы, Лакшманы и Анджанейи (Ханумана) или же одного Рамы и передаёт их для поклонения. Близ Калахасти из песка реки Сварнамукхи Он "добыл" статуэтки размером больше обычных, и ныне они хранятся в Венкатагири и перед ними регулярно проводится служба. Опять-таки – по вечерам в день Вайкунтха Экадаси (праздник, когда Вишну отвоевал для богов амриту) Он много лет подряд "добывал" и раздавал присутствующим, прямо во время бхаджанов или беседы на берегу, божественный нектар! Например, в этот день в 1958 г, выпавший на 21 декабря, как раз во время поездки Саи по штату Керала, Он отправился на взморье – на Ковалам Бич в семи милях от Тривандрума в сопровождении многих последователей. Он уселся с окружавшими Его бхактами в тихом местечке в миле от зоны купания, спел несколько песен, после чего начались бхаджаны. Во время одного из бхаджанов Баба вытащил из песка восхитительную статуэтку Кришны, играющего на флейте, из сандалового дерева, а через несколько минут – золотое кольцо с рельефным изображением Радхи и Кришны! Все ожидали, что Баба будет угощать их амритой, "добытой" из ниоткуда, и они не были разочарованы, т.к. когда бхаджаны ещё были в разгаре, вдруг явственно послышался аромат нектара! Ладони Саи стали липкими, словно пропитанные сиропом, когда Он ещё "отбивал такт" в пении. Все понимали, что аромат исходит от этих ладоней; затем Он сложил их вместе, направил в серебряный сосуд, и с них стал стекать густой "мёд" амброзии! Он Сам раздал нектар, одарив всех, в том числе и нескольких рыбаков, присоединившихся к группе! Никто из них не пробовал до сих пор ничего подобного; сладость и аромат нектара были удивительны и ни с чем не сравнимы.

   На праздновании местного Нового года Баба обычно раздаёт присутствующим традиционную сладко-горькую смесь из плодов мелии с сахаром; на скотоводческий праздник (Понгал) скот в Прашанти украшают и торжественной процессией проводят по селу. С началом сезона уборки сахарного тростника, перед тем, как пустить в ход отжимные центрифуги, селяне приходят в храм на пуджу. Большую радость бхактам доставляет участие в празднествах по случаю совершения браков, наречения имени ребёнку, передачи мальчика под водительство гуру и других памятных событий в непосредственном присутствии Саи Бабы и в самом Прашанти. Для отправления подобных религиозных обрядов обычно используется помост восточной половины Молитвенного зала.

   В день Дипавали (праздника огней, знаменующего победу добродетели или небесного влияния) Саи Баба принимает живое участие в организации устройства иллюминации и запуска петард, раздаёт детям связки хлопушек и коробки цветных спичек. К Новому году Он рассылает бхактам, заслужившим такое благословение, поздравительные весточки, несущие утешение и духовную поддержку; также и по случаю Дня Своего рождения Он нередко письменно передаёт счастливцам Своё благословение.

   В Путтапарти ежегодно проводятся три больших праздника, которые привлекают всё больше и больше народу из самых отдалённых краёв. Это – Дасара, Махашиваратри (Великая ночь Шивы) и День рождения Бабы, который для удобства преданных, затрудняющихся каждый год вычислять эту дату по индийскому календарю, празднуется 23-го ноября.

   Дасара (десятидневный праздник победы сил добра) отмечается постоянно с тех пор, как Баба объявил о Своём воплощении. В прежние годы бхаджаны и пуджи проводились все десять дней, и Баба в короне, украшенный ожерельями и кольцами, возглавлял процессию, сидя в паланкине, каждый день убранном по-новому. Кульминацией же был десятый день праздника, Виджаядасами, когда проводилась Сами пуджа и Симоллангхана. Но последние несколько лет Саи Баба акцентирует религиозное и духовное значение поклонения Богу как Матери, и в стиле празднеств появился новый аспект. Все женщины-преданные дважды в день совершают пуджу с подношением ярко-красного порошка кумкума и абхишекам (ритуальное обсыпание) кумкумом статуи Ширди Саи Бабы. В музыке, поэзии, театральных постановках также проявляется аспект поклонения Матери.

   Некоторое представление об этих празднествах можно получить из просмотра программ, которые печатались и рассылались преданным. Возьмём, к примеру, программу Дасары 1958 г. Празднование началось с церемонии поднятия флага в утро первого дня. Бхакты в торжественной тишине собираются вокруг Лотосного Круга и под звуки бубенчиков, колокольчиков и гонгов, музыки и молитв Баба поднимает флаг. Он неоднократно объяснял внутренний смысл символа лотоса, начертанного перед Нилаямом и на самом флаге. Дневная кумкумовая пуджа, совершаемая женщинами, начинается в полдень. Второй день уделяется общественным работам. Сюда входит, помимо всего прочего, ремонт подъездного пути, очищение места, которое будет на следующий день отведено кормлению бедных и т.п. Вечером участники внимают беседам Бабы, а также опытных тружеников на этом поприще о надлежащем отношении к работе такого рода, о необходимости выполнения кармы, проникнутой преданностью, бхакти. Третий день – День детей – с играми и маскарадами, песнями, выступлениями и театральными сценками с участием детей преданных, а также школьников из соседних деревень. Баба умеет сделать счастливым каждого ребёнка, ласково подбодрить его в случае нечаянной заминки и вселить уверенность в своих силах. Каждому маленькому артисту Он вручает какой-нибудь приз, и приз этот на многие годы становится семейной гордостью. На четвертый день – День поэтов – в непосредственном присутствии Бабы созывается своеобразная Поэтическая Ассамблея, где поэты из разных уголков страны читают и комментируют свои произведения на телугу, тамильском, санскрите, каннаде или английском языках. Они также становятся счастливыми обладателями бесценных даров, поскольку вручает их с такой добротой Тот, Кто Сам является Кави — истинным поэтом-провидцем, Кому открыто прошлое, настоящее и будущее. В дни Дасары Баба дважды или трижды благословляет участников Своими беседами, обеспечивая таким образом прибывшим на праздник пищу духовную, определенный капитал, который они унесут с собой и смогут вложить в свою повседневную жизнь. Вечера шестого и восьмого дня посвящаются бхаджанам: один – бхаджанамМиры, другой – "Бриндаван" – бхаджанам во славу Кришны. На седьмой день кормят бедняков и раздают одежду увечным и обездоленным. Однажды кто-то спросил Бабу, почему эта грандиозная благотворительная акция, когда 4—5 тысяч человек получают обильную пишу и около тысячи – одежду, никак не освещается в газетах. "С чего бы это? – ответил Саи. – Когда к вам приходят родственники, и вы их угощаете, вы что – приглашаете прессу и делаете из этого рекламу?"

   Кажется, в этот день Баба счастлив более всего, хотя Он, можно сказать, более всего и занят. Он Сам следит за приготовлением пищи, Сам пробует блюда. Сам наблюдает, как рассаживают гостей, Сам раздаёт сласти – леденцы ладду. Склоняясь над каждым листом, с которого вкушают пищу, Баба кладёт столько, сколько каждый может съесть. Он проходит по рядам бедняков и Сам отбирает тех, кому надо будет вручить одежду. Им даются билетики и потом их вызывают по имени, чтобы они могли подойти к Бабе и получить из Его рук желанный подарок. Раздача Бабой одежды – это поистине вдохновляющее и чрезвычайно поучительное зрелище. Для каждого у Него находится доброе слово. Он утешит слепого и увечного, дряхлого и слабого, попросит волонтёров помочь им и проводить их, посоветует быть внимательными и осторожными в темноте, по-доброму расспросит их, и для всякого момент этот станет памятным.

   Автор припоминает, как несколько лет назад в первые три-четыре дня Дасары дожди смыли краски с гирлянд и флажков перед Нилаямом, и Баба пожелал, чтоб их вовремя подновили ко дню кормления бедных, потому что "они, – как сказал Он, – самые почётные гости, и мандир должен выглядеть ярко и празднично, когда они явятся". Такому отношению Он учит и всех Своих последователей.

   Остальные дни праздника уделяются музыке – вокальной, инструментальной, оркестровой. Великое множество музыкантов соревнуются за право участия в празднестве, потому что Баба – Сам великий музыкант; всем известно Его чарующее пение, и артисты жаждут заслужить Его благословение. На Виджаядасами – в последний, десятый день Дасары совершается абхишекам статуе Ширди Бабы; перед этим Баба обычно "добывает" лингам и перед началом ритуала возлагает его на голову статуи.

   У Шивы есть эпитет на тамильском – "Тайюманавар" (Тот, Кто стал также и Матерью). По преданию, Он однажды оказал помощь женщине при родах, поскольку мать её, спешившая к ней на помощь, не смогла добраться до места из-за разлива реки Кавери. А потому Шива принял образ матери, вовремя прибыл на место и сыграл роль повитухи.

   Бабе неоднократно доводилось бывать Тайюманаваром: во многих случаях Он брал на Себя боли родовых мук; "выходил из тела", чтобы сыграть роль повитухи, и некоторые женщины из дальних мест говорили, что чувствовали Его руку, а Он подтверждал это в Путтапарти, объясняя, что Ему пришлось выправить положение ребёнка, чтобы роды прошли благополучно. Автору известен случай, когда при родах была занесена инфекция в результате небрежно перерезанной пуповины; ребёнок умер на шестой день от заражения крови, а женщина была безнадёжна, так как плацента не отходила, а удалить её не позволяло тяжёлое состояние больной. И родственники, и врачи тихо ожидали самого худшего. Утром в Путтапарти Баба "вышел из тела", на час удалился за 250 миль, и в больнице у женщины отошла плацента, температура упала, и она пошла на поправку. Лица близких озарились радостью. Вернувшись в тело. Баба сказал, что побывал в больнице и благословил пациентку видением Своей руки, и на третий день оттуда пришло письмо, где говорилось об этом видении и исцелении больной.

   А однажды, лет десять назад, в день Варамахалакшми (Великой Дарительницы Лакшми) Он принял пуджу и приношения женщин, исполнивших соответствующие обеты, в образе Самой Варамахалакшми. Те, кому выпала эта удивительная удача, говорят, что Он действительно явился им одетый в сари, блистающий запястьями, ожерельями, с соответствующим украшением в носу и с серьгами в ушах! Не удивительно, что праздник Наваратри, когда богине поклоняются в разных её ипостасях – как Дурге, Лакшми, Сарасвати, Аннапурне, Трипурасундари – привлекает в Путтапарти тысячи людей, где встречающий их Саи Мата (Мать Саи) столь благосклонен и щедр.

   Столь же важен и праздник Махашиваратри (Великая ночь Шивы), т.к. бхакты всю эту ночь бодрствуют, распевая бхаджаны в непосредственном присутствии Аватара, который каждый миг напоминает им Самого Шиву изобилием вибхути, истекающего с Его рук, лба и лица, и щедростью, с которой Он дарует благословение всему заблудшему человечеству. Шиваратри торжественно празднуется в Путтапарти последние 10—12 лет, но и прежде, с тех пор как Он объявил о Своём воплощении, в этот день внутри тела Саи происходила материализацияшивалингамов (священных символов Господа Шивы). Почти всякий раз Баба говорил, что Ему очень трудно предотвратить или отложить образование лингамов, которые формируются в Нём. Вечером на бхаджанах Баба даёт даршан и примерно через час начинает беседу. Посередине Ему приходится часто прерываться из-за своеобразных спазматических схваток в области желудка, но Он продолжает речь, пока спазмы не доходят до верхней части груди и шеи, и тогда чувствуется, что Он испытывает некоторое напряжение, а затем вдруг к радостному изумлению всех присутствующих из Его уст начинают выходить лингамы! Потом их обычно помещают на статую Ширди Саи, и после того, как празднества кончаются, Баба вручает их кому-то из преданных для соответствующего почитания. Некоторые последователи поклоняются таким лингамам уже более шестнадцати лет!

   Лингамы, возникающие в дни Шиваратри, отличаются числом, размером и составом. Иногда образуется всего один лингам, по виду – из хрусталя, золота или серебра; нередко их больше – три, пять, семь, даже девять(!), каждый длиной дюйма полтора и состоящий из питама — основания и собственно лингама с тремя горизонтальными линиями – символом вибхути. Лингодбхавам,сотворение лингамов, – поистине уникальное и неизъяснимое проявление божественной воли.

   Конечно же, когда мы с таким энтузиазмом распространяемся о проявлениях воли Вышней, не следует забывать отдавать дань Тому, кто олицетворяет эту волю, – Самому Бабе. Он и естьПрашанти Нилаям, Обитель мира Высшего, где бы Он ни был, где бы Ему ни поклонялись и ни поминали Его или же призывали с благоговейной преданностью. Когда один бхакта призывал в Мадрасе участников собрания, к которому только что обращался Баба, "ехать в Путтапарти и присоединиться к чудным бхаджанам в Прашанти", Саи тут же поправил его, сказав: "Нет, нет! Можете оставаться там, где вы есть, и Я Сам приду к вам. Не вводите себя в непосильные расходы. Если вы призовёте Меня, Я буду рядом с вами". Один средневековый поэт возвестил на языке каннада, что "расстояние между нами и Шивой как раз такое, на какое доходит наш призыв". Верьте в Него и взывайте к Нему, и Он ответит: "Я здесь". И взывать к Нему можно любым из Его имён.

   В октябре 1957 года на холме за Нилаямом был торжественно открыт госпиталь на шесть больничных мест для женщин и шесть – для мужчин, с полным комплектом хирургического и родовспомогательного оборудования и даже с рентгеновской установкой. Из окон его открывается величественная панорама седых гор со скалами и откосами, устремляющимися вниз к берегам Читравати. Баба Сам выбрал это место, несмотря на ропот инженеров, так как Он считал, что пациентов будет вдохновлять открывающееся пред их глазами дивное творенье рук Божьих, и Сам же позаботился о том, чтобы приехал бульдозер, который срезал и выровнял три террасы на каменистом склоне горы. На самой верхней террасе Он определил место для госпиталя. Выступая на церемонии по случаю закладки фундамента, Он сказал, что настик (неверующих) на самом деле не существует, встречаются лишь те, кто не знает о Боге или не имел возможности почувствовать Его. Заболеть может всякий – богатый и бедный, образованный и неграмотный, "безбожник" и святой, и потому, как пример манавасевы (служения людям), вершимой Самим Мадхавой (Богом), и чтобы побудить человека поступать так же и заслужить милость Божью, Он и задумал построить в Путтапарти госпиталь, поскольку на много миль вокруг нет хорошей больницы. Он также заявил, что те, кто прибудет в этот госпиталь из-за своих телесных недугов, естественно, обратятся к Прашанти и за исцелением болезней духовных.

   И госпиталь, во вдохновляющем присутствии Бабы, был построен! Он руководил всеми работами по строительству и оборудованию; бхакты длинными рядами стояли вдоль склона горы, передавая из рук в руки металл, камни, кирпичи, воду, глину или краснозём, известковый раствор, то есть фактически всё необходимое для возведения строения, ныне возвышающегося над окружающим ландшафтом. В первую годовщину госпиталя, когда главный врач рассказывал о многих чудесных исцелениях, произошедших милостью Саи, Баба возразил, что это больше благодаря тому духу любви и самоотречения, каким пропитан каждый камень здания. Баба Сам посещает больницу, обходит палаты, убеждая простых сельских жителей принять лекарство, сделать укол, не бояться операции, и от сладости Его слов и целительного действия Его взгляда выздоровление ускоряется. Баба многое подсказывает докторам, так как Он Сам – Величайший Врач и Хирург. Он также дает практические советы о том, как сохранить равновесие ума и физическое здоровье с помощью духовной практики – джапы и дхьяны (повторения имени и медитации), которые способствуют гармонии ума и тела.

   Выписки из историй болезни пациентов, время от времени публикуемые в журнале "Санатана Саратхи" ("Вечный Колесничий"), совершенно бесценны для практикующих врачей, так как из них явствует, как продолжительные и безнадёжные болезни излечиваются целительным влиянием Божественной милости, что царит в госпитале. В то время как самые пылкие последователи Бабы целиком вверяют судьбу своей физической оболочки Его воле, то некоторые по Его совету принимают вибхути, которое Он им "вручает", или же рекомендуемое Им медицинское средство, ибо, как говорит Саи, у Него нет одного рецепта на всех. Как врач может предписать четырем пациентам, жалующимся на боли в животе, четыре разных вида лечения: одному – соли, когда боли от запора, другому – микстуру от расстройства желудка, кому-то – притирание или компресс, а кому-то и немедленную операцию в случае аппендицита, так и Саи разным пациентам рекомендует разные средства. Он – поистине величайший из врачей!

   Справа и слева от Нилаяма, за садом и зданием мандира, храма, есть несколько домов с квартирами, которые арендуют некоторые из преданных. Когда же те, за кем закреплены комнаты, бывают в отъезде, помещением могут воспользоваться другие прибывшие в Путтапарти. Но руководит всей деятельностью ашрама Сам Баба. Его распоряжений все ждут с нетерпением, ибо всем известно, что никто не сделает этого лучше, чем Он.

   Саи Баба, естественно, и опытный садовник, как это явствует из Его личного интереса, который Он проявляет к растениям и садовым деревьям в Нилаяме. Когда в Своих автомобильных поездках по стране Он останавливается на ланч, то обычно выискивает уголки необычайной красоты, будь это в эвкалиптовых рощах на склонах гор Нильгири или Кодаиканала, в сосновых аллеях Кашмира, на пустынных равнинах Беллари, на зелёном ковре Серингапатама, в прибрежных пальмовых зарослях Кералы, на Пальмире Тенневелли, на берегах канала близ Самалкота или в пламенеющих цветами полях Райчура. Он непременно привлечёт внимание окружающих к прекрасному закату или восходу, захватывающей панораме облачного неба или к сияющему ореолу вокруг луны, и с уст Его нередко слетает фраза: "Андаме анандам", что значит: "Красота – это блаженство!"

   Очень нежно относится Он и к животным. Коровник в Прашанти является образцом для крестьян окружающих сёл. Саи может провести на ферме много часов, Он кормит и гладит коров, а на Празднике, посвященном коровам, украшает их, и для этого у Него в запасе хранится целый арсенал блестящих гирлянд. Какое-то время у него была лошадка, а кроме того были также олени, павлины и кролики, которым посчастливилось ощутить на себе Его нежную ласку.

   Среди Его любимцев было и немало собак. Рассказ о них сам по себе составит интересный эпизод, свидетельствующий о заботе и милосердии Господа. Два шпица из Утакамунда – Джек и Джиль были самыми первыми из Его питомцев. Саи рассказывал, что они обычно каждый четверг соблюдали пост, явно вследствие какой-то святой самскары (заслуги) из прошлого рождения! И их невозможно было заставить есть мясо! Джек обычно спал у изголовья постели Бабы, а Джиль – у ног. Через три года столь удивительной самипьи (близости к Богу) Джек испустил дух на коленях у Саи.

   И кончина была достойна его жизни. Накануне вечером Джек, проводив шофёра, тихонько улёгся под машиной, припаркованной на противоположной от ашрама стороне реки. Он по собственной инициативе сторожил машины, которые в те дни приходилось ставить далеко от мандира. Его лай, хотя и не очень грозный, обычно не позволял приблизиться озорным деревенским мальчишкам. Водитель не подозревал об его присутствии, и утром, когда машина тронулась, Джека придавило почти насмерть. Как говорит Баба, у собачки всё же достало сил переползти русло реки и добраться до мандира. Из последних сил он залез на колени к Бабе. И не отрывая глаз от лица Бабы и слабо повиливая хвостом от радости, Джек завершил свой короткий, но благословенный земной путь. Джиль не смогла жить одна, она умерла через несколько недель. Оба они похоронены на заднем дворе старого мандира, и в том месте разбит маленький "Бриндаван" из деревьев тулси (священного базилика).

   Затем последовали ещё две пары шпицев: Читти-Битти и Лилли-Билли. Потом были кокер-спаниели: Минни и Микки, а также Медок и Золотце. Они несколько лет ходили в любимцах у Саи, а потом Он отдал их Своим последователям, но и теперь ещё спрашивает об их житье-бытье. Были у Бабы и восточно-европейские овчарки Ровер и Рита, а спустя некоторое время после них – Томми и Генри. Этим бхактам-животным перепало немало любви и тепла Бабы. Мы же, для кого мир животных чужд и бессловесен, наблюдая Его расположение к ним, должны извлечь из этого ясный урок: никогда не причинять вреда никому из братьев меньших ни ради поддержания жизни своей, ни удовольствия ради, и всегда смотреть на всякую тварь как на принадлежащую к одной семье.

   Саи Баба всегда говорит об элементе судьбы, или прапти, и заявляет, что только благодаря прапти животное или человек может заслужить Его милость. Но при этом Он всегда добавляет, что Его благоволения можно добиться с помощью садханы, то есть упорядоченной жизни, самоконтроля, самоотверженного служения всем, как проявлениям Самого Нараяны (Бога). Как экзаменатор судит поступающих по ответам на билеты, так и Господь оценивает наши достижения, и если ответ обнаруживает добросовестную подготовку и искренний интерес к предмету, а также понимание цели и методологии науки, экзаменатор простит даже небрежное выполнение, – разумеется, если суть материала изложена правильно. У многих бывало так, что иной раз, несмотря на отчаянные усилия, они не могли поехать в Путтапарти, а у других, стоило им только подумать о поездке, всё быстро складывалось и все препятствия сами собой устранялись. Саи Баба говорит, что без Его воли никто не может приблизиться к Нему.

   Его всеведенье и вездесущность открываются всякому, кто встречается с Ним в комнате для интервью. Он расскажет тебе, что ты говорил, делал и чувствовал, с кем разговаривал и о чём, чего боялся, что замышлял, о чём страдал и что потерял. И если ты хотел задать Ему десять вопросов, Он, прежде чем ты успеешь вымолвить и слово, ответит тебе на все двенадцать-пятнадцать! Он откроет тебе даже то, что ты видел во сне и повторит те самые слова, какие ты во сне от Него услышал. Он расскажет тебе всю твою жизнь до мельчайших подробностей, и то, что было слабостью и горем, превратит в силу и радость.

   "Он неустанен в Своей миссии сострадания, – говорит о Нём ректор Университета доктор Рао. – Слова Бабы не только несут утешение, но и открывают новые уровни сознания и обнаруживают скрытую силу и благость нашей природы. Милостью Его даётся возможность познать себя, живее осознать свои обязанности, ответственность и даже слабые места. Все это Он делает самым естественным образом, ласково похлопывая тебя по спине, с лукавой искрой в глазах, и говорит Он слова, которые ты можешь понять. И тем не менее в том, что Он говорит, такая сила, такая глубина убеждения, что ты теряешь дар речи от Его всеведения и поразительного понимания твоих личных проблем и нужд".

   Так Прашанти переустраивает человечество: так присутствие Саи движет человечество вперёд.

http://scriptures.ru/sss_1.htm