Глава 31 Изгнание Ситы Рамакатха Расавахини

Глава 31

Изгнание Ситы

При царском дворе всегда были осведомители, которые ходили по городам и деревням страны, а затем передавали лично правителю сведения, собранные ими во время этих тайных странствий. Рама, как и его предшественники, выслушивал их донесения. И вот однажды прибывший с докладом гонец заколебался, прежде чем приблизиться к Раме. В этом было что-то странное. Он простерся ниц перед Рамой, но, поднявшись, стоял молча, дрожа всем телом. Наконец он взял себя в руки, набрался смелости и обратился к Раме: "Махараджа! Выслушай меня! Прости меня за то, что я принес это известие. Некий мойщик белья ругался со своей женой, слышно было, как он укоряет ее. "Позор, - кричал он, - ты что, принимаешь меня за Раму? Убирайся из моего дома! Как я могу принять тебя? Ты долго жила в доме другого мужчины, уходи отсюда!" Эти слова пронзили сердце Рамы, как стрела. В ту ночь он не смог заснуть. В полночь он сел на кровать и глубоко задумался. "Прошла уже полная Юга с тех пор, как я стал управлять этой страной. Мне надлежит царствовать еще несколько лет." И, впав в горестную задумчивость, этот Океан Милосердия сказал себе: "Увы! Я должен отказаться от Ситы! Я обязан придерживаться ведийского пути." Он подошел к Сите и приветливо заговорил с ней. На лице его была улыбка, когда он сказал: "Джанаки! Ты так давно не просила у меня милости, и теперь я одаряю тебя благодатью. Ты можешь уйти в свое Святое Обиталище!" Сита упала к ногам Рамы и - вознеслась в тонком теле к Вайкунтхе, к Небу. Ни одно живое существо во всем мире ничего не узнало о случившемся. А Сита в своей грубой физической оболочке стояла перед Рамой на Земле.

Рама обратился к земной Сите (Майя-Сите): "Попроси о милости." И Сита ответила: "Мне хотелось бы провести несколько счастливых лет в обителях Муни (аскетов)". Рама сказал: "Да будет так. Отправляйся в путь завтра утром." Она собрала и упаковала одежду и утварь для дочерей и жен монастырских отшельников. Рама встал рано. Слуги и просители пели хвалу Его добродетелям и совершенству. Его лицо, подобное лотосу, сияло. Лакшмана, Бхарата и Шатругна выказали Ему почтение, простершись перед Ним ниц. Но Рама не заговорил со своими братьями. Он хранил молчание. Внезапно лицо Его вспыхнуло от волнения; тело напряглось и затрепетало. Трое братьев, не знавшие причин Его горя, ощутили страх и беспокойство. Они содрогнулись при виде Его переживаний. Они не могли представить себе те чувства, которые Им владели.

Наконец, Рама нашел слова, чтобы выразить свою волю. Вздыхая, он сказал: "Братья! Не говорите "нет". Увезите Ситу в лес, оставьте ее там и возвращайтесь назад." Услышав это, все трое остолбенели. Их опалил огонь отчаяния. Сердца их словно обожгло. Они не могли понять, серьезен ли Рама, или он просто шутит. Шатругна громко зарыдал, Лакшмана и Бхарата стояли неподвижно, слезы текли из их глаз. Они лишились дара речи. Их губы и руки дрожали. Наконец, Шатругна, сложив руки, взмолился: "Твои слова пронзили наши сердца. Джанаки - это Локаматха, Мать всех живущих. Ты обитаешь в сердцах всех живых существ. Ты - воплощение Сатчитананды. По какой причине Сита должна быть изгнана? Она всегда и во всем чиста - в мыслях, словах, поступках - разве это не так? О Сокрушитель племени ракшасов! Сита сейчас беременна - возможно ли именно в это время, в ее положении, обречь ее на одиночество?" Шатругна больше не мог говорить; горе, переполнявшее его, вылилось в громкие стоны и плач.

Рама сказал: "Братья! Слушайте! Если вы не подчинитесь моему слову, дыхание покинет это тело. Так и знайте! Братья! Следуйте моему приказу и сегодня же утром увезите Ситу в лес!" Он продолжал сидеть, опустив голову, и молчал, словно был опечален тем, как обернулись события.

Бхарата не смог сдержать своих чувств, услышав эти слова, поразившие его слух. Он сказал: "Господин! Я не обладаю высоким интеллектом. Но выслушай, прошу, мою мольбу. Наша Солнечная династия завоевала почет и известность в мире. Наш отец, Дашаратха, твоя мать, Каушалья, и Ты сам - Создатель трех миров - обрели великую славу. Твое величие воспели Веды и тысячеустые драконы Шеша. Джанаки - это хранилище всего благотворного. Она - душа святости. С ее благословения женщина способна достичь Высшей Цели. Как может Джанаки жить отдельно от Тебя и чувствовать себя счастливой в лесу? Может ли она хоть на миг быть оторванной от Тебя? Может ли рыба жить без воды? Джанаки - воплощение Мудрости и олицетворение всех добродетелей. Она не должна вести одинокую жизнь."

Рама спокойно выслушал брата и так ему ответил: "О Бхарата! Ты дал волю словам, которые сообразуются с привычными представлениями о нравственности. Но правитель обязан заботиться о Дхарме и обеспечивать благосостояние народа, следуя требованиям Морали. Он выполняет свой долг, оберегая и направляя подданных и не вызывая при этом никаких кризисов или потрясений. Он должен защищать свой народ с великой любовью." И здесь он рассказал им о тех сведениях, которые собрал и передал ему его осведомитель. Рама произнес: "Наша династия подверглась поруганию, ее имя запятнано. А к этой династии принадлежала целая плеяда царей и правителей - один известнее другого. Во всем мире знали об их славе и могуществе. Не было никого, кто приобрел бы больший почет, чем они. Наши царственные предки готовы были отдать жизнь, но никогда не стали бы действовать вопреки данному слову. Пятно бесчестия никогда не ложилось на нашу династию. И теперь, когда возникла опасность ее осквернения, тот, кто колебался бы отдать свою жизнь за ее честь, был бы подл и низок. Поймите это верно." Брат, плача, сказал в ответ: "Господин! Джанаки ничем не запятнана. Она вышла живой из бушующего пламени. Ни боги, ни святые даже в своих снах не припишут ей ни малейшей вины. Тот, кто назовет ее грешницей, будет терпеть на том свете страшные муки в течение миллиардов лет." Бхарата не мог скрыть своего возмущения при одном упоминании о такой возможности. Эти слова рассердили Раму, и его глаза вспыхнули от гнева. Лакшмана заметил это и, не в силах выдержать взгляда Рамы, спрятался за спину Бхараты.

Но Рама обратился прямо к нему: "Лакшмана! - начал он, - вникни в тайный смысл того, о чем говорят люди; оставь глупую позу скорби. Если ты не подчинишься моему приказу и начнешь перечить мне, ты будешь раскаиваться в этом до конца дней. Посади Джанаки в колесницу и оставь ее одну в самом пустынном месте на берегу Ганги, там, где нет и признаков жилья. А сам возвращайся обратно."

Лакшмана внял приказу Господина. Он приготовился даже к смерти, если она настигнет его в то время, когда он будет выполнять приказание, и быстро собрался в дорогу. Загрузив колесницу провизией и одеждой, он усадил в нее Джанаки и двинулся в путь. Верная супруга Рамы радовалась случаю провести некоторое время в святых обителях, она была полна восторга и благодарности. Но увидев удрученное лицо Лакшманы, она опечалилась, стала молчаливой и хмурой. Как кобра, которая лишилась ценнейшего из сокровищ, она страдала незаметно, в глубине души. Они достигли берегов Ганги. Лес был поистине устрашающим; в сердца их вошел ужас. Увидев испуг Лакшманы, Сита тоже почувствовала страх. Конечно, она знала, что только играет роль и что ее истинное "Я" находится не здесь. Но для того, чтобы ее игра перед всем миром прошла успешно, она должна была сыграть свою роль хорошо. И она застонала: "О Лакшмана! Куда ты привез меня? Здесь не видно никакого монастыря. Только дикие звери и ядовитые змеи рыщут по лесу. Здесь нет следов человеческого жилья. Мне становится страшно."

Лакшману переполняло сочувствие, когда он слушал жалобы Ситы. Он вспомнил Раму и сказал про себя: "Рама! Что же ты сделал?" Набравшись смелости, он взглянул на Ситу, но в этот момент на него напала чудовищная жажда, которая заставила его жестоко страдать. Ситу охватило беспокойство при виде его мучений. Лесные божества, поняв, что Лакшмана решился покинуть Ситу и уехать, заговорили прямо с небес: "Лакшмана! Оставь Джанаки здесь и отправляйся домой. Сита, воплощение счастья, будет жива и невредима." Эти слова, исходящие от Невидимых, вселили мужество в сердце Лакшманы. Он сложил ладони в почтении и сказал: "Мать! Что мне делать? Я не могу не выполнить приказа брата. У меня нет смелости идти ему наперекор. Я самый низкий негодяй. Брат приказал бросить тебя в этих дремучих джунглях и вернуться назад." Сказав это, он повернул колесницу. Его взгляд был прикован к дороге, которая осталась позади. Он еще долго слышал доносившийся издалека голос Ситы. "Лакшмана! Неужели ты оставляешь меня в лесу? Кто же меня здесь защитит?" Она плакала, как обычная женщина. Ее рыдания терзали слух Лакшманы, но, помня свой долг следовать приказам Рамы, он заставил свое сердце стать твердым, как скала и быстро поехал в сторону Айодхьи.

После его отъезда Сита лишилась чувств от отчаяния. Конечно, все это была игра. Она вскоре пришла в себя и излила свое горе в словах: "О Рамачандра! С самого рождения моя жизнь полна печали. Увы! Жизнь цепляется за мое тело, как бы сильно я ни страдала." Она долго еще горевала, оплакивая свою судьбу. В это время мудрец Вальмики проходил через лес, держа путь от Ганги, где он совершал ритуальные омовения, в свою обитель. Он услышал слова Ситы и удивился, что женский голос звал на помощь из лесной чащобы. Он пошел на голос, оглядываясь вокруг, и, наконец, набрел на Ситу. Она узнала в нем мудреца Вальмики и рассказала ему обо всем, что случилось. "О владыка монахов, - воззвала она к нему. - Я дочь царя Джанаки; я жена Шри Рамачандры; об этом знает весь мир, но я не знаю, почему Он расстался со мной и изгнал меня. Можно ли избежать воли судьбы? Великий среди мудрецов! Лакшмана привез меня сюда и оставил одну. Он не сказал, почему должен был сделать это."

Вальмики слушал рассказ о ее бедах, успокаивал и утешал ее. "Дочь моя! Твой отец, правитель Митхилы Джанака - мой друг, мой ученик. Он почитает меня и верит мне. Моя дорогая! Ни о чем не беспокойся. Считай, что моя обитель - твой родной дом. Все будет хорошо. Твое желание исполнится - ты обязательно соединишься с Рамой." Приняв Ситу как собственную дочь, он отправил ее совершать омовение в Ганге. После очистительного ритуала она простерлась ниц перед Вальмики, и старец повел ее к обители, ласково подбадривая. Он принес ей коренья и фрукты и заставил немного поесть. Она не могла не уступить просьбам великого мудреца. С этого времени Сита проводила свои дни в монастыре, постоянно обращаясь в медитации к Раме и Его славе и разделяя с учениками Вальмики каждодневные труды и заботы по поддержанию мира и порядка в святом жилище. Обитатели монастыря и сам Вальмики услаждали ее интересными и удивительными рассказами и развлекали смешными прибаутками.

С тяжелым сердцем и с опухшими от слез глазами возвращался Лакшмана в город. Он рассказал трем матерям о печальном событии. Это ввергло их в безутешное горе. Они горько плакали оттого, что на Ситу обрушилось это страшное несчастье. Они говорили о добродетелях Ситы и скорбели о том, что такая безупречная женщина обречена на подобную участь. Они обвиняли Раму в жестокости. Столица и дворец погрузились в глубокую печаль, не было никого, кто бы ее не испытывал. Кругом слышались одни лишь стенания. Каждый вопрошал в великой горести: "Как можно было наказать такую женщину?"

Рама слышал эти стоны и рыдания. Он удалился в святилище, взяв с собой одного только Лакшману, и провел там весь день, укрывшись от взоров людей. Позже Он вошел в женские покои и утешал цариц. Он советовал им держаться пути Джняны. Он объяснял народу, что истинный правитель считает своими родными и близкими только своих подданных и только с ними обращается он как с друзьями. Таковы, сказал он, моральные правила Рамы. Он сказал, что если возникает необходимость, правитель должен отказаться от своей собственной родни, поскольку настоящие его родные - это подданные, над которыми он поставлен.

Три матери-царицы были настолько удручены разлукой с Ситой, что с каждым днем становились все слабее и слабее. И это привело их к смерти. Магической силой йоги они создали внутри себя огонь и позволили ему обратить свои тела в прах. Так достигли они состояния Высшей Благодати. Братья горевали об этой потере и совершили погребальные обряды согласно Священным писаниям. Они раздали шестнадцать видов богатых даров, что также предписывают священные книги. После этого четверо братьев - Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна погрузились в заботы об управлении государством, сообразуясь с волей народа и стремясь к его счастью и процветанию.

Тем временем, Рама объявил, что желает отпраздновать Великую ягу, Жертвоприношение Коня, упомянутую в Ведах, поскольку такая яга способствует избавлению от всех проявлений страдания и горя. Он оповестил об этом Ангаду и многих других. Он отправился в обитель царского наставника в сопровождении своих братьев и министров и припал к ногам Гуру, который принял их всех с большим почтением. С добротой и нежностью спросил он об их здоровье и о благополучии державы. Он дал им важные советы, приводя истории из Пуран и эпоса.

После этого Рама обратился к Васиштхе: "Учитель! У меня появилось одно желание. И ты должен помочь мне осуществить его." Он склонился к ногам Гуру, и Васиштха спросил, каково же это желание. Рама ответил: "Я принял решение провести ягу. Народ Айодхьи будет счастлив и полон радости, когда она совершится. Я задумал Ашвамедху ягу - Жертвоприношение Коня. Город обретет покой, если это будет осуществлено. Народ очень этого хочет. Бхарата не решился сообщить тебе об этом, так как боялся твоего неодобрения. И я понял, что должен приехать к тебе сам, чтобы поведать о нашем замысле, как только ты сможешь принять нас. Мы склоняемся перед твоим решением и с радостью выполним твою волю."

Васиштха выслушал эти слова Рамы, произнесенные с благоговением и смирением. Он обрадовался этой идее. "Рама! - сказал он, - твое желание будет исполнено. Бхарата! Займись приготовлениями к яге." Счастливые братья и министры, превознося наставника, склонились к его ногам. Брамины, сведущие в обрядах яги, последовали за Бхаратой в город и во дворец.

Сумантра пригласил предводителей городских общин, созвал управляющих и попросил их украсить дороги внутри города, а также базары и торговые площади. Он хотел, чтобы во многих местах были воздвигнуты Мантапы. Сказано - сделано. Его распоряжения были исполнены очень быстро, и вскоре город был готов к великому событию. Все жители оживились и проявляли радостную активность. Предводители и старейшины города обо всем докладывали сначала Раме, как он того требовал, а затем - мудрецам и аскетам. Васиштха также был осведомлен о том, что делалось в Столице.

Васиштха посоветовал Раме: "Пошли сообщение о яге царю Джанаке, чтобы он мог присутствовать на празднике вместе с царицей и всей своей родней." Этот совет был высказан в убедительной и приветливой форме. Он также добавил: "Отправь приглашения самым почитаемым аскетам, браминам и Махариши." Гуру согласился проехать по городу вместе с Рамой, чтобы увидеть праздничные приготовления; им обоим очень понравилось убранство столицы. Царские гонцы отправились в далекие и близкие царства, чтобы вручить приглашения их правителям. Один из вестников поехал в Митхилу, столицу царя Джанаки. Тем временем в Айодхью уже прибыли Джамбавантха, Ангада, Сугрива, Нала, Нила и другие вожаки ванаров. Аскеты и монахи приходили в город группами. Всех их приветствовали с почестями, подобающими их духовному сану, и провожали в отведенные покои. Появился и мудрец Вишвамитра; он был торжественно встречен Рамой и окружен почтением и гостеприимством. Вскоре прибыл и Агастья, великий святой, которому также был оказан должный прием и созданы все условия для приятного пребывания в столице. Гости увидели зал, освященный для проведения яги и пришли в восхищение от грандиозности приготовлений.

Жители Митхилы были очень счастливы, когда увидели посланника из Айодхьи. Гонец поведал Джанаке о грядущей Великой яге. Услышав новость, Джанака поднялся со своего трона. Все время, пока посланник говорил, царь пребывал в большом волнении. Из глаз его лились слезы радости. Он спросил, как чувствуют себя Рама и его братья. Тогда гонец, не смевший произнести лишнего слова, вручил Джанаке письмо от Рамы, выразив надежду, что оно содержит ответы на все волнующие царя вопросы. Как описать чувства, охватившие Джанаку? Его родные не помнили себя от восторга. Город оглашали крики "Джей, Джей!" Царь снова и снова перечитывал драгоценное послание Рамы, и его сердце переполняла радость. Он позвал глашатая и приказал ему: "Распространи эту весть по всем городам и деревням страны. Объявляй о ней под звуки десяти музыкальных инструментов." Затем он призвал советника и передал ему послание. Тот принял его с огромным почтением, и, прежде чем прочесть, трепеща от благоговения, приложил к своим глазам. Вспомнив о славе Рамы, он пролил слезы радости. В городе перед каждым домом его хозяин выставил ритуальные кувшины с окрашенной водой. Царь раздал бесчисленные дары в знак доброй вести. Вся столица бурлила от ликования.

Джанака прибыл в Айодхью, совершив долгий путь из Митхилы, во время которого ему представился случай выказать почтение Сатхананде, своему наставнику. Тот благословил Джанаку и наказал, чтобы он вместе со своей свитой и войском быстрее двигался в Айодхью. Войско включало в себя пехоту, боевых слонов, колесницы и всадников. Часть своего войска Джанака оставил в Митхиле для охраны города. Он предоставил своему Гуру паланкин, в другом же ехал он сам. Когда вся эта огромная процессия двинулась в Айодхью, содрогнулась земля. Кто мог бы сосчитать всех предводителей отрядов, всех героев, входящих в это войско? К концу второго дня Джанака был уже на подступах к Айодхье. Когда Рама узнал, что царь Митхилы уже совсем близко от города, он вышел ему навстречу, и они приветствовали друг друга с большой взаимной любовью. Джанаке отвели великолепный дворец посреди широкой цветущей долины. Это было восхитительное, поистине небесное место на берегу реки Сарайю. Рама поручил своим братьям принимать царственных гостей и оказывать им гостеприимство.

Рама припал к ногам Джанаки и, поднявшись, сел рядом с ним. Джанака, преисполненный радости, гладил Раму по голове и говорил с ним ласково и нежно. Рама выражал в ответ такие же чувства. Он обязал помощников и слуг следить за тем, чтобы Джанака и его свита ни в чем не нуждались. Бхарате же Рама поручил лично служить правителю Митхилы.

Тем временем к Раме приехал Васиштха в сопровождении своих учеников - числом в десять тысяч! Он сказал: "Рамачандра! Прислушайся к моим словам. Веды, Шастры и Пураны - все без исключения - провозглашают, что яга не принесет пользы, если во время ее совершения рядом с ее устроителем не будет его законной жены. Великие мудрецы подтверждают это. Сделай, поэтому, так, чтобы Джанаки вернулась. Ее присутствие во время яги необходимо."

Раму удивили эти слова мудрейшего из мудрых. Он хранил молчание, никак не объясняя, считает ли он это суждение верным или неверным. Наконец, он сказал: "Глава мудрецов! Ты должен осуществить мой замысел, не заставляя меня при этом нарушать клятву и подрывать репутацию моей династии. Если Джанаки возвратится, добрая слава династии пострадает. Но я не вступлю в брак лишь для того, чтобы иметь жену во время яги."

Для решения этого вопроса Васиштха обратился за советом ко многим знаменитым старцам. Все они держались мнения, что Джанаки должна вернуться; это было обязательным условием для проведения яги. Но Рама, будучи сам создателем всех правил морали, воплощением всех форм Божества и сущностью всех Шастр, подумал над этим какое-то время и объявил, что место Ситы займет ее статуя, отлитая из золота и усыпанная драгоценностями. Он сказал, что все Шастры поддерживают эту идею и что здесь не могут возникать какие-либо возражения. Аскеты, старцы и ученые, сведущие во всех областях знания, не могли опровергнуть это мнение. Их поразила обоснованность принятого Рамой решения. Они были восхищены Его всеведением и признали, что Он и есть суть всех правил и законов.

Золотая Сита была готова за один день. Драгоценности и богатое одеяние делали ее еще более прекрасной и подлинной. Сходство было настолько велико, что все приняли ее за живую Ситу. Если бы Сита увидела свою статую, она бы была поражена. Многие, глядя на нее, поверили, что Сита вернулась. Рама сидел на Львином Троне, покрытом тигровой шкурой. Золотая Сита находилась рядом с Ним - там, где положено сидеть супруге. Присутствующие не сомневались, что это сама Сита. Они склонялись перед нею с благодарностью и радостью.

Васиштха обратился к придворным и попросил их оказывать знаки внимания собравшимся гостям, как то предписано правилами. "Предоставьте каждому все, что он пожелает, пусть все будут довольны и счастливы." С помощью Бхараты, наблюдавшего за церемонией, гостей усадили рядами на соответствующие места. Каждый гость поздравил себя с тем, что ему был оказан такой прекрасный прием, и хвалил устроителей праздника за проявленные ими заботу и внимание.

Зал яги снаружи охраняли пятьсот воинов, а внутри - пятьсот браминов, сведущих в премудрости Вед. Великая яга началась на второй день светлой половины месяца Магх после того, как Рама совершил необходимые обряды. Васиштха распорядился, чтобы привели Коня, выбранного для жертвоприношения - с тем, чтобы знатоки обследовали его и определили, несет ли он на себе необходимые благоприятные знаки.

Лакшмана простерся ниц перед Гуру и поспешил в дворцовые конюшни, чтобы приготовить Коня и украсить его перед тем, как ввести в зал. Конь был чисто белой масти без единого пятнышка. На спину ему надели седло, усыпанное драгоценностями. Коням колесницы Солнца было бы стыдно появиться перед ним! Когда всего его украсили и надели на него роскошную попону, он стал таким прекрасным, что люди подумали, будто бог Любви и Красоты своими руками наряжал его. Описать его великолепие было немыслимой задачей. Создавалось впечатление, будто это сам бог Солнца обратился в коня и гордо гарцует; на лбу у Коня красовалось павлинье перо с яркими изумрудами. Как звезды сияют на небе, так сияло это перо блеском драгоценных камней. Шелковистая сбруя на шее Коня и поводья, которые держали служители, сверкали, как вспышки молнии. Коня сопровождали пять тысяч великих воинов, героев многих битв, непобедимых в своей отваге. Все они ехали верхом на конях, и во главе их был Лакшмана.

Когда всадники появились в зале, Васиштха показал Раме, как проводить обряд поклонения священного жертвенного Коня, которому выпадала особая, победная, миссия. Рама раздал шестнадцать видов богатых даров и совершил ритуал очистительного омовения. Затем Он привязал ко лбу Коня золотой диск, содержащий послание ко всем правителям Земли. В послании говорилось: "В городе Айодхье живет Герой, он - сокрушитель врагов. Даже Владыка богов дрожит при виде его. Этот Конь - Его священное животное. Только сильный сможет завладеть им, иначе он должен будет платить Герою дань. Если же вы не в состоянии сделать ни того, ни другого, уходите в джунгли." Рама сам высек эти слова на золотом диске и закрепил его на лбу Коня.

Тем временем Бхаргава и другие старцы приблизились к Раме и рассказали ему об ужасных делах, творимых демоном Лаваной. Собравшихся мудрецов очень встревожило это известие. Рама призвал к себе Шатругну, вручил ему колчан со стрелами огромной мощи и сказал: "Произнеси подобающие мантры и обрати это оружие против врага. Ступай, одержи победу и возвращайся со славой." Затем он позвал к себе Вибхишану. Тот склонился к его ногам, и Рама сказал: "Расскажи мне все, что тебе известно о Лаване." И Вибхишана подробно рассказал о силе Лаваны и о его нраве.

У мачехи Вибхишаны была дочь Кумбинаса. Равана отдал ее в жены одному из данавов (членов демонического клана) по имени Мадху. Мадху принял ее, и спустя некоторое время она родила демона - Лавану. Он отдался суровой аскезе и молил Бога Шиву одарить его милостью. Шива был доволен его рвением. Он вручил Лаване трезубец и так описал его силу: "Лавана! Кто владеет этим трезубцем, того будет нелегко победить в бою." С помощью трезубца Лавана держал в страхе богов и людей, демонов и змеев и похвалялся своим могуществом перед всем миром. Он преследовал все живые существа и измывался над ними. Все оказались под его властью. Услышав повесть Вибхишаны, Рама разразился смехом. Конечно же, Он знал обо всем, что происходит в мире, но поскольку Он принял человеческий облик, то должен был вести себя так, будто ни о чем не догадывался. Это Он сам в образе Шивы вручил Лаване трезубец, и теперь Он смеялся над глупостью принявшего оружие и над тем, какое злое применение тот ему нашел. Он наделил Шатругну частью своей божественной силы и послал его с миссией - уничтожить Лавану, демона.

По приказу Рамы три тысячи боевых барабанов били в унисон, и их дробь сотрясала землю. Торжествующе ржали лошади и трубили слоны. Под звуки боевых раковин воины пошли походом на долину Лаваны. Лавана услышал их воинственный клич и вышел из крепости во главе шестидесятичетырехтысячной армии демонов. Он зарычал, как лев, жаждущий крови. Он произвел несколько магических трюков, которые помогали избежать поражения и приводили в смятение врага. Но его войско было разбито наголову. Сыновья Лаваны, принимавшие участие в битве, были убиты сыном Шатругны - Субахи. Они попали на небо, где всегда есть место для героев, погибших в бою. Наконец Шатругна, взывая к Раме, пустил стрелу, которая нанесла Лаване смертельную рану. Демон испустил дух, покончив счеты со своей порочной жизнью. Боги приветствовали победу громогласными "Джей!" и изливали свою милость на Шатругну.

Шатругна со своим войском и с жертвенным Конем пустился в обратный путь и достиг берегов Ямуны. Он простерся ниц перед священной рекой и повел дальше свой отряд. Передвигаясь вперед, они выходили на перекрестки дорог, откуда расходились пути во все стороны света, шагали по лесам и долам, попадали в самые разные места. Случилось так, что они оказались недалеко от монастыря мудреца Вальмики. Здесь жила Сита со своими сыновьями-близнецами, блистающими, словно два Солнца, грозным великолепием.

Мальчики увидели жертвенного Коня, прочли послание на золотом диске, закрепленном у него на лбу, увели Коня к монастырю и привязали к дереву. Затем, укрепив на поясе колчан и взяв в руки луки и стрелы, они выступили вперед, горя желанием сразиться с теми, кто охранял Коня. Как раз в это время подошли стражники, сопровождавшие Коня; они встревожились, увидев, что Конь привязан к дереву, но сообразив, что сделали это мальчики, успокоились и сказали: "Дети! Благословенны родители, у которых такие славные сыновья. Ну а теперь отвяжите Коня и ступайте домой." Но мальчики ответили: "Эх вы, герои! Вы ведь пришли сюда сражаться, а не клянчить милостыню. Когда вы просите отдать вам Коня без боя, вы порочите честное имя кшатриев!" Воины в ответ сказали: "Храбрецы! Как раз вы-то и порочите честное имя кшатриев. И поэтому мы просим вас осторожнее выбирать слова." Мальчики в ответ захохотали и сказали: "А! Ну и смельчак же тот, кто отпустил Коня под охраной таких, как вы. Если вы не в состоянии отобрать его у нас, отправляйтесь-ка лучше домой."

Двое юношей, несмотря на свой нежный возраст, говорили так резко и с такой издевкой, что вынудили воинов упасть к их ногам! И тогда один из братьев. Лава, пустил в них тучу стрел - просто так, из озорства или как бы играя, да еще при этом и мурлыкая что-то себе под нос! Стрелы пронзили тела воинов, превратив их в решето. Теряя сознание, они упали на землю, а те, кто уцелели, бросились бежать к стану Шатругны. "Махараджа! - закричали они, - двое мальчиков, наверное, дети монахов, отняли нашего Коня, открыли стрельбу и поразили насмерть множество наших воинов." Шатругна пришел в ярость от этой неслыханной дерзости. Он собрал отряд из четырех родов воинства и пошел с ним на Кушу и Лаву. Но когда те предстали перед ним и он воочию убедился в их невероятной доблести, увидев на земле тела поверженных воинов, его пронзило чувство стыда. Однако он колебался: "Как могу я вступить в схватку с двумя подростками?" И он попытался решить дело миром. Он обратился к братьям: "О славные дети монахов! Отвяжите Коня и ступайте домой. Вы достойны почтительного обращения. Нам не пристало сражаться с вами."

Но мальчики и не думали уступать. Они сказали: "Царь! Как тебя зовут? Из какого города ты держишь путь? Почему пробираешься по джунглям во главе целого воинства? По какой причине отпустили вы этого коня, позволив ему без присмотра бродить по лесу? Зачем прикрепили ему на лоб золотую пластину? Впрочем, если у вас есть силы и храбрость, отвяжите коня, снимите с него золотой диск и уведите домой!" Услышав эти решительные и дерзкие слова, Шатругна сконфуженно склонил голову и велел своим солдатам взяться за оружие и выступить вперед. Наблюдавшие за боевыми маневрами Лава и Куша дружно расхохотались: "Гляди-ка! Этот царь оказался настоящим храбрецом! Но хлопнув в ладоши, можно ли испугать льва?" И с именем своего Гуру, мудреца Вальмики, на устах, оба юноши схватились за луки и стрелы. От их выстрелов вдребезги разбилась колесница Шатругны, а острые стрелы мгновенно изрешетили его тело. Один за другим падали на землю доблестные бойцы. Юноши по очереди вызывали их на поединок, и бравые воины, закаленные в боях, встречали свою смерть, сраженные роковыми стрелами.

Вскоре Раме доложили о невиданных подвигах двух мальчиков из лесной обители. Разумеется, Рама знал о том, что они не были детьми лесных отшельников. Но он умолчал об этом до времени и не подал виду, что усомнился в правдивости полученных вестей. На миг им овладело недоумение, что кто-то осмелился поднять руку на детей, воспитанных в монастыре. Однако он произнес: "Мне кажется, что битвы не избежать." Он велел Лакшмане возглавить воинство и выступить вслед за гонцами Шатругны. Беглецы, оставшиеся в живых, были вынуждены вернуться к месту сражения. Рама наказал им: "Приведите сюда этих двух подростков. Дети монахов, несмотря ни на что, не заслуживают смерти."

Вооруженная армия отправилась в поход под предводительством Лакшманы и вскоре достигла места, где был разгромлен отряд Шатругны. Поле битвы было сплошь усеяно телами поверженных героев. Лакшману удивила дерзость мальчиков - сыновей аскетов. Он обратился к ним со словами: "Юноши! Я хочу предостеречь вас и советую позаботиться о своей безопасности. Вам лучше всего как можно быстрее покинуть это место и возвратиться домой. Вы - дети браминов, и схватка с вами может иметь для нас пагубные последствия. Такая битва противоречит предписаниям священных текстов. Поэтому скройтесь с моих глаз!" Куша и Лава встретили слова Лакшманы взрывом хохота. "О храбрый предводитель! Смотри, что приключилось с твоим братом! Поскорее спасайся бегством и укройся за стенами своего дома." Услышав этот ответ и взглянув на Шатругну, в беспамятстве распростертого на земле, Лакшмана схватился за лук и стрелы.

Однако его одолевали сомнения, следует ли вступать в поединок с детьми монахов. Он вновь попытался вразумить мальчиков. "Юноши! - сказал он, - ваши умы еще не окрепли. Вы всего лишь подростки. Какой смысл сражаться с вами? Ступайте и приведите сюда тех, кто ответственен за ваши действия." Не успел Лакшмана закончить свое наставление, как Куша, не обращая ни малейшего внимания на его слова, прицелился и выпустил стрелу прямо в Лакшману! От мощного удара в ужасе задрожала земля. Полет стрелы, казалось, охватил все небо. Солнце потускнело от ее ослепительного блеска.

Разгневанный своей неспособностью отразить доблестную атаку Куши и Лавы, Лакшмана бросился в бой с невиданной свирепостью. Он двинул свою колесницу прямо на братьев и, не заботясь о последствиях, осыпал их градом стрел. Но его стрелы разлетались на мелкие куски. Неистощимая изобретательность и боевое искусство Куши и Лавы были достойны восхищения. Лакшмана метнул в юных братьев свою булаву. Сраженный ее ударом Куша, скорчась от боли, рухнул на землю. Увидев это, Лава пришел в ярость и нацелил стрелу в грудь Лакшманы. Его стрела попала в цель, но могучий и опытный боец удержался на ногах. Лава набросился на него, и между ними завязался жестокий кулачный бой. Борьба шла на равных, и никто не мог одержать верх. Оба противника были одинаково сильны в применении цепких захватов и хитроумных уловок. Оба дрались в полную силу, используя всю свою мощь. Как разящие молнии, сыпались на Лакшману удары кулаков Лавы. Превозмогая страшную боль, Лакшмана превозносил в душе невиданную храбрость и мастерство своего маленького врага. Повторяя Имя Рамы, он улучил момент и выстрелил из лука в Кушу, успевшего оправиться после удара булавы. Стрела Лакшманы настигла юношу и тот снова упал, лишившись чувств. Но, теряя сознание, Куша мысленно воззвал к Вальмики и Сите и поэтому вскоре вновь вскочил на ноги. Он схватил лук и стрелы, чтобы с удвоенной силой атаковать Лакшману. Несмотря на то, что Лакшмана попытался отразить натиск с помощью стрелы, погубившей Меганаду, ему не удалось причинить никакого вреда братьям. Куша на лету переломил стрелу, и ее осколки полетели на землю! Лакшмана с горечью подумал: "Увы! С тех пор, как Сита удалилась в изгнание, напасти преследуют меня. Пока я не избавлюсь от этого тела, мне не видать покоя."

В эту минуту Куша извлек из колчана стрелу Брахмы, секрет действия которой поведал ему Вальмики. Сама возможность такого сокрушительного удара повергла в трепет все три мира. Куша натянул тетиву и нацелил стрелу прямиком в сердце Лакшманы. Он выстрелил, и Лакшмана замертво упал на землю.

В Айодхью поскакали гонцы, чтобы сообщить печальные вести Раме. Бхаратой овладело отчаяние. С простертыми руками он встал перед Рамой и воскликнул: "Господин! Мы страдаем от последствий роковой ошибки, которую совершили, отправив в изгнание Ситу." Рама ответил брату: "Что я слышу? Означают ли твои рассуждения, что ты просто боишься выйти на поле боя? Что ж, если это так, я сам приму участие в сражении. Вели запрячь мою колесницу. Приостанови ход жертвенных ритуалов. Я отправлюсь и выясню, каково происхождение этих подростков. Брат! Оповести наших друзей и бывших союзников. Вызови на подмогу Ханумана." Отдав эти приказы. Рама пустился в путь. Вскоре он прибыл к месту недавней битвы. Он был изумлен, увидев струящиеся по земле реки крови.

Тут на ратном поле появились два непобедимых героя - Куша и Лава. Завидев их, воины-ванары, сопровождавшие Ханумана, затряслись от страха. Но Хануман обратился к братьям со словами: "Дети! Поистине благословенны родители, породившие таких могущественных бойцов." Куша резко перебил его, выкрикнув: "Обезьяна! Если у тебя не хватает храбрости сразиться с нами, возвращайся назад! Не болтай попусту." Эти слова сильно разгневали Бхарату. Он издал воинственный клич, приказав ванарам браться за оружие. Заслышав приказ, обезьяны принялись швырять в юношей все, что попадало им под руку - огромные деревья, скалы и каменные глыбы. Весь этот грозный шквал, на лету рассыпаясь в прах, был уничтожен одной-единственной стрелой, выпущенной из лука Лавы. В мгновение ока воинство ванаров было разгромлено наголову. Поле битвы превратилось в море крови. Все доблестные воины были убиты. Сраженный стрелой, без чувств упал на землю Бхарата.

В эту минуту, во главе многочисленной армии, из лесу выступил Рама. Его лицо пылало гневом. Он увидел двух юношей и, не подымая оружия, властно поманил их к себе. Он задал им сразу несколько вопросов. "Братья! Кто ваши родители? Где вы живете? Откуда вы родом? Как вас зовут?" Ответом были дерзкие слова: "О царь! Что пользы в твоих расспросах? Похоже, что все четыре брата страдают излишней церемонностью. Подними-ка лучше свой лук и сражайся без лишних слов. С какой стати ты так озабочен, где наша родина и кто наши родители? Ты ведешь себя, будто явился на брачные переговоры! Берегись! Тебе грозит серьезная опасность." Но Рама настаивал на продолжении беседы. Он сказал: "Юноши! Ваши тела еще так слабы! Я не стану драться, пока не узнаю ваши имена и ваше происхождение."

"Царь! - произнесли братья. - Наша мать - дочь правителя Джанаки. Заботу о ней взял на свои плечи святой Вальмики. Мы не знаем, как зовут нашего отца и к какому роду он принадлежит. Наши имена - Куша и Лава. Мы живем в лесу." Рама сделал вид, будто только сейчас обнаружил, что перед ним - его собственные сыновья. Он сказал: "Братья! Я вызываю вас на бой! Сразитесь с бравыми воинами, которые стоят за моей спиной!" По мановению руки Рамы все поверженные герои - Ангада, Джамбавантха, Хануман и другие вожаки ванаров поднялись с земли. Восстали от "смертного" сна Лакшмана, Бхарата и Шатругна. Широко раскрыв глаза, следили они за происходящим. Затем Рама воззвал к своим воинам: "Слушайте меня, храбрые бойцы! Смело сражайтесь во имя торжества славы и чести!" Армия ринулась в бой, вспыхнувший с удвоенной силой. С превеликим удовольствием наблюдал Рама, какую невиданную доблесть проявляют его сыновья-герои, как мастерски владеют они искусством лучников.

Все усилия ванаров одержать верх над двумя подростками оказались напрасными. Они вынуждены были признать, что во всех четырнадцати мирах не сыскать героя, способного противостоять им. Пристыженным обезьянам оставалось лишь сдаться, молчаливо сложив оружие.

В этот момент Куша набросился на Раму! Его внезапный натиск был так силен, что Рама не устоял на ногах и без чувств упал на землю. Куша сорвал упряжь с коней Рамы, сдернул разноцветные ремни и цепи с Его колесницы, и с их помощью оба брата связали по рукам и ногам Ханумана. Они потащили его на веревке к обители Вальмики. Напялив шутовскую одежду и украшения на бравых вождей обезьян и медведей, они прихватили их с собой в качестве пленников. Среди присвоенных трофеев был и жертвенный Конь. Во главе этой пестрой процессии братья предстали перед своей матерью, Джанаки. Они упали к ее ногам и в знак почтения предложили ей завоеванную в сражении добычу.http://www.samvel.net/text/spiritual/ramayan.htm