Сатья Саи Баба
САТЬЯМ - ШИВАМ - СУНДАРАМ ~ Глава 3
Натанаманохара – Устранитель ума
Когда Сатье ещё не было и восьми лет, учителя сочли Его достойным для перехода в среднюю школу в Буккапатнаме, находящуюся в двух с половиной милях от Путтапарти. Емуприходилось преодолевать это расстояние под жарким солнцем или проливным дождем, пробираясь по каменистым насыпям и размытым полям, а иногда, в период половодья, по самую шею в воде с ранцем на голове. Выходить надо было рано, наскоро перекусив холодным рисом с кислым молоком или с чатни – "деликатесами", которые Он помнит по сей день, и захватив что-нибудь на обед. Так постоянно ходил Он с товарищами в Буккапатнам.
"Он был моим учеником в VIII классе, – писал Шри Б. Суббаначар в книге, опубликованной в 1944 г. – Это был простой мальчик, ничем не выделяющийся, честный и благонравный". "Ничем не выделяющийся!" С каким же невероятным самообладанием должен был Баба сдерживать проявления Своих многосторонних божественных сил для того, чтобы мир смог приготовиться к тому времени, когда Он заявит о Себе! Другой Его учитель – Шри В.К. Кондаппа, который впоследствии почитал своего ученика как Аватара, отмечает в той же книге, что "Он был очень послушным и простым и никогда не говорил ничего лишнего. Обычно Он приходил в школу пораньше, собирал детей, ставил какое-нибудь изображение божества – фигуру или картинку, проводил пуджу с цветами, которые приносил с Собой, совершал арати (обряд с возжиганием огня) и распределял прасад (освящённую пищу). Ребята собирались вокруг Него ещё и с тем, чтоб получить то, что Он "доставал" из Своей пустой сумки. Когда же Его спрашивали, откуда всё это берётся. Он говорил, что некая "Грама Шакти" (одна из деревенских богинь) послушна Его воле и выдает Ему то, что Он пожелает!"
Одному из учителей однажды довелось испытать силу этой "Грама Шакти" на себе. Обычно Баба не проявлял никакой активности во время уроков, занимаясь большей частью сочинением того, что Он впоследствии назвал бхаджанами, и составлением цепочки из 108 имён и эпитетов Божьих, переписывая их, чтобы распределить между товарищами! И вот однажды учитель заметил, что Сатья не записывает то, что он диктует. "Он ведь подает классу дурной пример", – подумал учитель и громко сказал: "Встать всем, кто не записывает!" И что же? Единственным нарушителем оказался Сатья. Учитель спросил Его – почему Он не пишет, и Сатья ответил ему честно и прямо: "А зачем Мне писать, сэр? Я понял всё, что вы диктуете. Задайте Мне любой вопрос, и Я вам отвечу". Но самолюбие учителя было задето, и он подумал, что мальчика следует наказать. Он велел Сатье встать на скамейку и стоять до последнего звонка. Сатья послушался, и все ребята в классе погрустнели. В тот день никто из них не мог радоваться, сидя за партой, ведь их "Гуру" вынужден был, терпя неудобства, стоять на скамейке! Прозвенел звонок и явился учитель, ведущий следующий урок.
Это был Джанаб Мабуб Хан, который любил и уважал Сатью превыше всяких слов. Баба и теперь высоко ценит его как павитра атму — человека духовно развитого! Он был учителем английского языка, и сам его подход к обучению, как и метод были настолько доходчивы и увлекательны, что пожалуй каждый из ребят досконально знал любой его урок. Он был старым холостяком и относился к Сатье с необычайной теплотой, напоминая этим факира, который так любил Ширди Саи.
Он буквально забрасывал мальчика сластями и пряностями и всеми способами уговаривал Его отведать их. К примеру, Он говорил, что специально очистил свой дом, чтобы приготовить данное блюдо, поскольку знал: Сатья не станет есть ничего, что имело хоть какое-то отношение к невегетарианской пище. Или же говорил, что сам ещё не прикасался к еде, так как ему хотелось, чтобы Сатья отведал её первым. Он, бывало, подолгу сидел, ласково поглаживая Сатью по голове и шепча про себя: "О, Сатья! Ты – чудный мальчик. Ты определенно сумеешь помочь тысячам людей. В тебе какая-то необычайная сила", – или что-то вроде этого.
И когда Мабуб Хан вошёл в класс, он был поражен, завидев Сатью стоящим на скамье, а учителя – всё еще восседающим на стуле. Он спросил коллегу, отчего тот не освобождает место. И учитель прошептал, что при попытке встать, стул поднялся вместе с ним, то есть он фактически к нему прилип – неведомо по какой причине. Ребята услышали произнесенные шёпотом слова и, посмеявшись над затруднением учителя, высказали предположение, что это должно быть следствие "магических сил" Сатьи. Учитель и сам подозревал об этом, а Мабуб Хан подтвердил его подозрения. Мальчику разрешили слезть, и стул тут же отцепился! Учитель смог удалиться, не обремененный более предметами мебели. Спустя годы, рассказывая эту историю. Баба говорил, что Он и в самом деле пожелал, чтобы так случилось – не столько от гнева на учителя, так как в Нём нет гнева, но чтобы проявить Себя и мало-помалу подготовить умы людей к восприятию Своей истинной природы и Своей миссии.
Маленький "Очаровывающий Принц" стал "Гуру" для детей села уже в самом раннем возрасте. Верный прозвищу "Брахмаджняни", которое Он заслужил Своей саттвичной (чистой) натурой, Он наставлением и личным примером показывал, что маленькие радости этого ограниченного мира гораздо ниже того высокого блаженства, которое достигается молитвой и концентрацией, отрешенностью и удовлетворенностью. Ему нравились рассказы о святых, наслаждающихся этими качествами.
Сыновья Кондамы Раджу и одна из его дочерей жили вместе, так что Сатья, подобно Кришне в Бриндаване, рос среди множества детей – их было 18—20. И нужно было быть чистым и честным ребёнком, чтобы добиться высокой оценки Сатьи и заслужить мятных леденцов, которые Он "доставал" из пустой сумки. Сатья Сам был достойным примером. Кон-дама Раджу рассказывал, что когда звали портного – сшить всем детям рубашки из разных цветных тканей, купленных на ярмарке в Буккапатнаме, Сатья обычно говорил: "Пусть каждый выберет ткань, которая ему нравится, а то, что останется, вполне сгодится для Меня".
Сейчас я вспоминаю об одном заявлении, сделанном Им несколько лет назад в Прашанти: "У Меня нет земли, которую Я мог бы назвать Своей и вырастить на ней Свой урожай. Каждый клочок уже закреплен за кем-то! И как безземельные ждут, пока осушится сельский водоём, чтобы вспахать дно плугом и поскорее вырастить хоть что-то для себя, так же и Я выращиваю Свою пищу, а именно – радость – на засохших полях страждущих сердец". Кондама Раджу в то время не осознавал, конечно, всего значения этого самоотречения Сатьи, но испытывал большую гордость!
Еще ребёнком Сатья был против такого спорта и тех игр, которые несут в себе жестокость и причиняют боль. Он не позволял своим сотоварищам смотреть гонки на воловьих упряжках по пескам русла реки, проводимые ежегодно в праздник Экадаси, так как был против того, чтобы ради пустого тщеславия хозяин крутил хвосты быкам и сдирал им кожу палкой. Я помню, как уже годы спустя, однажды вечером, Он вернул в Прашанти группу Своих последователей, отбывших в воловьей упряжке. Они следовали через речку к своим машинам, припаркованным на том берегу. Баба помахал им, благословляя, они уселись в телегу и она выкатилась через главный вход на дорогу. И тут Он послал кого-то, побежавшего позвать одного из бхакт обратно. Я услышал, как Он сказал ему: "Слушай! Когда доедете до песков, надо будет всем сойти и пройти пешком. Не надо вынуждать быков тащить вас по пескам вместе с телегой. Понял?" И в детстве, как гуру Своей группы ребят. Он не одобрял медвежью травлю, петушиные бои и тому подобные деревенские развлечения.
Когда в те дни кинопередвижки раскидывали свои палатки в соседних городках, это вызывало волнение в окрестностях на многие мили, и сельский люд жертвовал свои скромные трудовые сбережения, чтобы увидеть как можно больше картин. Педда Венкапа Раджу часто пытался вместе с другими детьми захватить с собой и Сатью, но Тот каждый раз отказывался. Он говорил о низких идеалах этих картин, о том, что они опошляют богов и делают из музыки какую-то "кашу". Он говорил, что они показывают лишь изнанку семейной жизни и превозносят жестокость, хитрость и преступность. Баба и сегодня безжалостно критичен к искусству, в особенности к литературе и кино, когда в стремлении заработать деньги намеренно втаптываются в грязь высокие идеалы.
Когда Сатье было 10 лет. Он организовал в селе группу "Пандари бхаджан" по образцу существующих в некоторых деревнях по соседству. В группе было 16—18 одинаково одетых ребятишек, с флажками в руках и со звенящими браслетами на ногах. Они танцевали под музыку народных песен и баллад, колоритно отражающих в простых и трогательных поэтических строках и томление паломников по даршану (лицезрению) божества Пандуранги, и испытания долгого пути, и заботу о том, чтобы поскорее добраться до святыни, и радость при виде верхушек заветного храма и тому подобное. Всем этим песням и многим другим научил детей Сатья. Он добавил сюда же и Свои песни на сюжеты Бхагаваты, в которых гопи (пастушки) жалуются Яшоде на бесконечные проделки Кришны. Яшода бранит Кришну за вороватость и озорство, а Кришна изображает полную невинность. С Яшодой и Кришной в центре круга и танцующими вокруг гопи, это представление вызывало восторг у деревенских жителей. Сам Баба играл роль либо матери, либо малыша, и Его танец, декламация и музыка придавали ещё большее очарование этим бхаджанам.
Следует также отметить, что к традиционным темам Он присовокупил песнопения о паломничестве к какой-то неизвестной святыне, о которой никто и не слыхивал, и о величии иного божества, о котором здесь и понятия не имели – о местечке Ширди и о Саи!
"Саи Баба? Саи Баба из Ширди? Кто бы это мог быть? И как этого маленького мальчика может вдохновлять какой-то факир-мусульманин?" – дивились старшие, когда дети, танцуя, проходили по улицам.
Группа собирала пожертвования: одна анна (мелкая монета) в месяц с каждого дома. Всё это тратилось на масло для лампадки, которую носили с собой, когда обходили село, на воздушный рис, что раздавали всем в качестве прасада, на ароматные палочки для курений, камфару и все прочее, необходимое для пуджи. В праздничные дни, или скорее ночи, дети иногда собирали "большую сумму", например две анны сразу, и гордо несли керосиновую лампу всю дорогу от городка Буккапатнам. Дети Чинны Венкапы Раджу и другие обеспечивали музыкальное сопровождение.
Сатья, конечно же, был центральной фигурой в группе как организатор, казначей, учитель, композитор и ведущий певец. Он исполнял все Свои роли так чудесно, что односельчане буквально видели перед глазами и Матхуру, и Бриндаван, и очаровывающего пастушек Балагопалу (Маленького пастушка) с флейтой, и даже коров и телят, деревья и реку Ямуну.
Однажды, когда звучала песня из местного фольклора о доблести и подвигах Господа Нарасимхи из Кадири, и группа мальчиков пропела строку: "Из железной колонны выпрыгнул Бог в облике льва", Сатья внезапно подскочил – совсем как божественный Человек-лев, и лицо Его преобразилось – став таким свирепым и исполненным священного негодования, что все зрители перепугались, и никто – даже знавшие приёмы борьбы – не мог совладать с мальчиком. Наконец, после того, как кто-то догадался предложить проявленному Господу пуджу, и Его овеяли ароматом камфары и разбили перед Ним кокосовые орехи, Сатья стал таким, как обычно, и продолжил пение. Вот вам ещё один знак!
После этого случая группа "Пандари бхаджан" ещё больше прославилась, ведь, как говорили, когда эта группа поёт и танцует, то Сам Бог воочию проявляет Себя, чему были свидетелями жители Путтапарти! Более того, было замечено, что во время эпидемии холеры, которая словно гибельный самум, пронеслась по всей округе, уничтожив в окружающих сёлах целые семьи, в Путтапарти не ощутили этого дыхания смерти, и мудрые люди говорили друг другу, что тому причиной божественная атмосфера, создаваемая группой бхаджанов. А потому ребят стали приглашать во многие села, желая спастись от гнева богов! Очень часто за ними посылали телеги, запряжённые волами, а иной раз маленькие спасители вынуждены были и пройтись миль 10-12, прихватив с собой что-нибудь поесть и пережидая самые жаркие часы в какой-нибудь рощице по пути. Так что и в других селеньях услышали новые незнакомые имена – Ширди и Саи, и дивились – кто бы это мог быть, а потом, как водится, снова погружались в свои привычные дела и забывали о своем удивлении.
Дальше последовали костюмированные спектакли, танцы и оперы под открытым небом, где разыгрывались сценки на разные сюжеты Пуран, и где боги, Аватары и силы добра одерживали победу над ракшасами (великанами), асурами (демонами) и силами зла. Обычно их писали и репетировали в доме, где жил Сатья. Сам Педда Венкапа Раджу стал знаменитостью на народной сцене за роль Банасуры (царя демонов) и еще более за своё неподражаемое изображение Юдхиштхиры – благородного последователя дхармы (праведности) и неуклонного приверженца Господа. В тот период было поставлено и исполнено много спектаклей, чтобы собрать средства для голодающих. Наибольшей популярностью пользовались пьесы "Банасура", "Ушапаринайям", "Драупади Манасамракшанам" и "Камса Вадха". Некоторые роли исполнял и юный неутомимый Сатья, особенно такие как роль Кришны или Мохини (небесной девы, чей облик принял Вишну), и зрители шумно аплодировали Его игре, пению и более всего – Его танцу. Казалось, Его ногами владел какой-то особый ритм, а движения были так соразмерны и легки, так красивы и гармоничны, что создавалось впечатление, будто Он вовсе не касается земли, а витает в небесных сферах!
За какие-то месяцы Он стал играть и другие роли. И даже когда Он переехал в Камалапур и Ураваконду учиться дальше, Он играл эти роли, приезжая в Путтапарти на каникулы. В популярной пьесе о Канака Таре он исполнял роль Тары так выразительно, что в один из вечеров Ишварамма, сидевшая среди зрителей под навесом, бросилась на сцену, чтобы предотвратить "истязание" Тары. Она забыла, что это всего лишь игра! Иногда, к удовольствию зрителей, Он исполнял в одном спектакле несколько ролей. Так в пьесе "Кришна лила" Он был Деваки, мальчиком Кришной, а также танцовщицей, услаждающей своим танцем царя Камсу в дворцовом зале! Играл Он и Драупади, и даже сегодня иной раз с юмором рассказывает, как Ему приходилось обматывать вокруг себя семь длинных сари и изображать, будто на Нём всего одно.
Однажды в Буккапатнам приехала профессиональная актёрская труппа. Своими музыкальными спектаклями она привлекала огромную аудиторию. Они дали представления в окрестных сёлах и вскоре стали предметом разговоров всей округи. В труппе была девочка-танцовщица (сценическое имя её было Ришьендрамани), которая в ряде танцевальных номеров сочетала гимнастику с музыкой. Её коронным номером был танец, в котором она, сохраняя требуемый ритм и следуя музыке, танцевала с бутылкой на голове, низко склонялась, садилась, а потом ложилась на пол, брала зубами платок, лежащий на полу на спичечной коробке и с этим платком в зубах снова садилась, поднималась и вставала, продолжая держать бутылку на голове! Действительно, нелегкая задача! В результате продолжительной тренировки она научилась проделывать этот мучительный трюк. Не удивительно, что, где бы она ни выступала, она вызывала овации публики.
Сатья вместе с другими ходил смотреть представления профессионалов и видел её номер. Потом, придя домой, Он попробовал проделать это Сам и, ко всеобщему удивлению, это Ему удалось без особого труда! Когда же старшие стали просить включить этот номер в репертуар Сатьи, Он задумался и заколебался. Но новость уже разошлась, и некоторые предприимчивые молодые люди все же убедили Его согласиться и исполнить знаменитый трюк в селе Котачераву на празднике Ратотсавам и ярмарке скота. Они имели безрассудство объявить, что сама знаменитая Ришьендрамани появится в этом представлении – настолько они были уверены, что Сатья не разочарует ни их, ни публику. Сестры одели Сатью как девочку, изменили причёску, загримировали, украсили и повезли в Котачераву. Педда Венкапа Раджу, услышав об этой дерзкой выходке, сильно опасался возможных последствий рискованной авантюры, в которую втянули Сатью. Занавес поднялся. Ришьендрамани впорхнула в дворцовый зал царя Камсы. Публика была слишком возбуждена, чтобы заметить подмену. Знаменитый танцевальный номер начался; Сатья усовершенствовал его, заменив платок иголкой, и поднял Он её глазными веками! Да, представьте! В тот день "Ришьендрамани" такое удалось!!!
Это событие не обошлось без последствий. Сам губернатор настаивал на том, чтобы отлить медаль в честь исполнительницы танца! Мать Сатьи, разделяя всеобщее ликование по поводу восторженных похвал, обрушившихся на сына, приглашений повторить этот трюк в других местах, вручения Ему серебряных кубков и золотых медалей, вместе с тем перепугалась, как бы мальчика "не сглазили". А страхи и на самом деле подтвердились. У Сатьи вдруг появились симптомы какой-то странной таинственной болезни. Глаза Его опухли, покраснели и обильно слезились. Поднялась температура. Однажды ночью мать услышала, как в доме раздались тяжёлые шаги – явно, как говорит она сама, "обутых в деревянные сандалии ног", и проследовали прямо к тому месту, где спал Сатья. Она почувствовала, что происходит что-то загадочное, встала, подошла к мальчику и положила Ему руку на лоб – проверить, нет ли жара. Температура оказалась нормальной. А что же глаза? Она зажгла свет и к крайнему своему изумлению обнаружила, что признаки болезни стали еле заметны. На следующий день Сатья был совершенно здоров!
Шри Н.Кастури
Когда Сатье ещё не было и восьми лет, учителя сочли Его достойным для перехода в среднюю школу в Буккапатнаме, находящуюся в двух с половиной милях от Путтапарти. Емуприходилось преодолевать это расстояние под жарким солнцем или проливным дождем, пробираясь по каменистым насыпям и размытым полям, а иногда, в период половодья, по самую шею в воде с ранцем на голове. Выходить надо было рано, наскоро перекусив холодным рисом с кислым молоком или с чатни – "деликатесами", которые Он помнит по сей день, и захватив что-нибудь на обед. Так постоянно ходил Он с товарищами в Буккапатнам.
"Он был моим учеником в VIII классе, – писал Шри Б. Суббаначар в книге, опубликованной в 1944 г. – Это был простой мальчик, ничем не выделяющийся, честный и благонравный". "Ничем не выделяющийся!" С каким же невероятным самообладанием должен был Баба сдерживать проявления Своих многосторонних божественных сил для того, чтобы мир смог приготовиться к тому времени, когда Он заявит о Себе! Другой Его учитель – Шри В.К. Кондаппа, который впоследствии почитал своего ученика как Аватара, отмечает в той же книге, что "Он был очень послушным и простым и никогда не говорил ничего лишнего. Обычно Он приходил в школу пораньше, собирал детей, ставил какое-нибудь изображение божества – фигуру или картинку, проводил пуджу с цветами, которые приносил с Собой, совершал арати (обряд с возжиганием огня) и распределял прасад (освящённую пищу). Ребята собирались вокруг Него ещё и с тем, чтоб получить то, что Он "доставал" из Своей пустой сумки. Когда же Его спрашивали, откуда всё это берётся. Он говорил, что некая "Грама Шакти" (одна из деревенских богинь) послушна Его воле и выдает Ему то, что Он пожелает!"
Одному из учителей однажды довелось испытать силу этой "Грама Шакти" на себе. Обычно Баба не проявлял никакой активности во время уроков, занимаясь большей частью сочинением того, что Он впоследствии назвал бхаджанами, и составлением цепочки из 108 имён и эпитетов Божьих, переписывая их, чтобы распределить между товарищами! И вот однажды учитель заметил, что Сатья не записывает то, что он диктует. "Он ведь подает классу дурной пример", – подумал учитель и громко сказал: "Встать всем, кто не записывает!" И что же? Единственным нарушителем оказался Сатья. Учитель спросил Его – почему Он не пишет, и Сатья ответил ему честно и прямо: "А зачем Мне писать, сэр? Я понял всё, что вы диктуете. Задайте Мне любой вопрос, и Я вам отвечу". Но самолюбие учителя было задето, и он подумал, что мальчика следует наказать. Он велел Сатье встать на скамейку и стоять до последнего звонка. Сатья послушался, и все ребята в классе погрустнели. В тот день никто из них не мог радоваться, сидя за партой, ведь их "Гуру" вынужден был, терпя неудобства, стоять на скамейке! Прозвенел звонок и явился учитель, ведущий следующий урок.
Это был Джанаб Мабуб Хан, который любил и уважал Сатью превыше всяких слов. Баба и теперь высоко ценит его как павитра атму — человека духовно развитого! Он был учителем английского языка, и сам его подход к обучению, как и метод были настолько доходчивы и увлекательны, что пожалуй каждый из ребят досконально знал любой его урок. Он был старым холостяком и относился к Сатье с необычайной теплотой, напоминая этим факира, который так любил Ширди Саи.
Он буквально забрасывал мальчика сластями и пряностями и всеми способами уговаривал Его отведать их. К примеру, Он говорил, что специально очистил свой дом, чтобы приготовить данное блюдо, поскольку знал: Сатья не станет есть ничего, что имело хоть какое-то отношение к невегетарианской пище. Или же говорил, что сам ещё не прикасался к еде, так как ему хотелось, чтобы Сатья отведал её первым. Он, бывало, подолгу сидел, ласково поглаживая Сатью по голове и шепча про себя: "О, Сатья! Ты – чудный мальчик. Ты определенно сумеешь помочь тысячам людей. В тебе какая-то необычайная сила", – или что-то вроде этого.
И когда Мабуб Хан вошёл в класс, он был поражен, завидев Сатью стоящим на скамье, а учителя – всё еще восседающим на стуле. Он спросил коллегу, отчего тот не освобождает место. И учитель прошептал, что при попытке встать, стул поднялся вместе с ним, то есть он фактически к нему прилип – неведомо по какой причине. Ребята услышали произнесенные шёпотом слова и, посмеявшись над затруднением учителя, высказали предположение, что это должно быть следствие "магических сил" Сатьи. Учитель и сам подозревал об этом, а Мабуб Хан подтвердил его подозрения. Мальчику разрешили слезть, и стул тут же отцепился! Учитель смог удалиться, не обремененный более предметами мебели. Спустя годы, рассказывая эту историю. Баба говорил, что Он и в самом деле пожелал, чтобы так случилось – не столько от гнева на учителя, так как в Нём нет гнева, но чтобы проявить Себя и мало-помалу подготовить умы людей к восприятию Своей истинной природы и Своей миссии.
Маленький "Очаровывающий Принц" стал "Гуру" для детей села уже в самом раннем возрасте. Верный прозвищу "Брахмаджняни", которое Он заслужил Своей саттвичной (чистой) натурой, Он наставлением и личным примером показывал, что маленькие радости этого ограниченного мира гораздо ниже того высокого блаженства, которое достигается молитвой и концентрацией, отрешенностью и удовлетворенностью. Ему нравились рассказы о святых, наслаждающихся этими качествами.
Сыновья Кондамы Раджу и одна из его дочерей жили вместе, так что Сатья, подобно Кришне в Бриндаване, рос среди множества детей – их было 18—20. И нужно было быть чистым и честным ребёнком, чтобы добиться высокой оценки Сатьи и заслужить мятных леденцов, которые Он "доставал" из пустой сумки. Сатья Сам был достойным примером. Кон-дама Раджу рассказывал, что когда звали портного – сшить всем детям рубашки из разных цветных тканей, купленных на ярмарке в Буккапатнаме, Сатья обычно говорил: "Пусть каждый выберет ткань, которая ему нравится, а то, что останется, вполне сгодится для Меня".
Сейчас я вспоминаю об одном заявлении, сделанном Им несколько лет назад в Прашанти: "У Меня нет земли, которую Я мог бы назвать Своей и вырастить на ней Свой урожай. Каждый клочок уже закреплен за кем-то! И как безземельные ждут, пока осушится сельский водоём, чтобы вспахать дно плугом и поскорее вырастить хоть что-то для себя, так же и Я выращиваю Свою пищу, а именно – радость – на засохших полях страждущих сердец". Кондама Раджу в то время не осознавал, конечно, всего значения этого самоотречения Сатьи, но испытывал большую гордость!
Еще ребёнком Сатья был против такого спорта и тех игр, которые несут в себе жестокость и причиняют боль. Он не позволял своим сотоварищам смотреть гонки на воловьих упряжках по пескам русла реки, проводимые ежегодно в праздник Экадаси, так как был против того, чтобы ради пустого тщеславия хозяин крутил хвосты быкам и сдирал им кожу палкой. Я помню, как уже годы спустя, однажды вечером, Он вернул в Прашанти группу Своих последователей, отбывших в воловьей упряжке. Они следовали через речку к своим машинам, припаркованным на том берегу. Баба помахал им, благословляя, они уселись в телегу и она выкатилась через главный вход на дорогу. И тут Он послал кого-то, побежавшего позвать одного из бхакт обратно. Я услышал, как Он сказал ему: "Слушай! Когда доедете до песков, надо будет всем сойти и пройти пешком. Не надо вынуждать быков тащить вас по пескам вместе с телегой. Понял?" И в детстве, как гуру Своей группы ребят. Он не одобрял медвежью травлю, петушиные бои и тому подобные деревенские развлечения.
Когда в те дни кинопередвижки раскидывали свои палатки в соседних городках, это вызывало волнение в окрестностях на многие мили, и сельский люд жертвовал свои скромные трудовые сбережения, чтобы увидеть как можно больше картин. Педда Венкапа Раджу часто пытался вместе с другими детьми захватить с собой и Сатью, но Тот каждый раз отказывался. Он говорил о низких идеалах этих картин, о том, что они опошляют богов и делают из музыки какую-то "кашу". Он говорил, что они показывают лишь изнанку семейной жизни и превозносят жестокость, хитрость и преступность. Баба и сегодня безжалостно критичен к искусству, в особенности к литературе и кино, когда в стремлении заработать деньги намеренно втаптываются в грязь высокие идеалы.
Когда Сатье было 10 лет. Он организовал в селе группу "Пандари бхаджан" по образцу существующих в некоторых деревнях по соседству. В группе было 16—18 одинаково одетых ребятишек, с флажками в руках и со звенящими браслетами на ногах. Они танцевали под музыку народных песен и баллад, колоритно отражающих в простых и трогательных поэтических строках и томление паломников по даршану (лицезрению) божества Пандуранги, и испытания долгого пути, и заботу о том, чтобы поскорее добраться до святыни, и радость при виде верхушек заветного храма и тому подобное. Всем этим песням и многим другим научил детей Сатья. Он добавил сюда же и Свои песни на сюжеты Бхагаваты, в которых гопи (пастушки) жалуются Яшоде на бесконечные проделки Кришны. Яшода бранит Кришну за вороватость и озорство, а Кришна изображает полную невинность. С Яшодой и Кришной в центре круга и танцующими вокруг гопи, это представление вызывало восторг у деревенских жителей. Сам Баба играл роль либо матери, либо малыша, и Его танец, декламация и музыка придавали ещё большее очарование этим бхаджанам.
Следует также отметить, что к традиционным темам Он присовокупил песнопения о паломничестве к какой-то неизвестной святыне, о которой никто и не слыхивал, и о величии иного божества, о котором здесь и понятия не имели – о местечке Ширди и о Саи!
"Саи Баба? Саи Баба из Ширди? Кто бы это мог быть? И как этого маленького мальчика может вдохновлять какой-то факир-мусульманин?" – дивились старшие, когда дети, танцуя, проходили по улицам.
Группа собирала пожертвования: одна анна (мелкая монета) в месяц с каждого дома. Всё это тратилось на масло для лампадки, которую носили с собой, когда обходили село, на воздушный рис, что раздавали всем в качестве прасада, на ароматные палочки для курений, камфару и все прочее, необходимое для пуджи. В праздничные дни, или скорее ночи, дети иногда собирали "большую сумму", например две анны сразу, и гордо несли керосиновую лампу всю дорогу от городка Буккапатнам. Дети Чинны Венкапы Раджу и другие обеспечивали музыкальное сопровождение.
Сатья, конечно же, был центральной фигурой в группе как организатор, казначей, учитель, композитор и ведущий певец. Он исполнял все Свои роли так чудесно, что односельчане буквально видели перед глазами и Матхуру, и Бриндаван, и очаровывающего пастушек Балагопалу (Маленького пастушка) с флейтой, и даже коров и телят, деревья и реку Ямуну.
Однажды, когда звучала песня из местного фольклора о доблести и подвигах Господа Нарасимхи из Кадири, и группа мальчиков пропела строку: "Из железной колонны выпрыгнул Бог в облике льва", Сатья внезапно подскочил – совсем как божественный Человек-лев, и лицо Его преобразилось – став таким свирепым и исполненным священного негодования, что все зрители перепугались, и никто – даже знавшие приёмы борьбы – не мог совладать с мальчиком. Наконец, после того, как кто-то догадался предложить проявленному Господу пуджу, и Его овеяли ароматом камфары и разбили перед Ним кокосовые орехи, Сатья стал таким, как обычно, и продолжил пение. Вот вам ещё один знак!
После этого случая группа "Пандари бхаджан" ещё больше прославилась, ведь, как говорили, когда эта группа поёт и танцует, то Сам Бог воочию проявляет Себя, чему были свидетелями жители Путтапарти! Более того, было замечено, что во время эпидемии холеры, которая словно гибельный самум, пронеслась по всей округе, уничтожив в окружающих сёлах целые семьи, в Путтапарти не ощутили этого дыхания смерти, и мудрые люди говорили друг другу, что тому причиной божественная атмосфера, создаваемая группой бхаджанов. А потому ребят стали приглашать во многие села, желая спастись от гнева богов! Очень часто за ними посылали телеги, запряжённые волами, а иной раз маленькие спасители вынуждены были и пройтись миль 10-12, прихватив с собой что-нибудь поесть и пережидая самые жаркие часы в какой-нибудь рощице по пути. Так что и в других селеньях услышали новые незнакомые имена – Ширди и Саи, и дивились – кто бы это мог быть, а потом, как водится, снова погружались в свои привычные дела и забывали о своем удивлении.
Дальше последовали костюмированные спектакли, танцы и оперы под открытым небом, где разыгрывались сценки на разные сюжеты Пуран, и где боги, Аватары и силы добра одерживали победу над ракшасами (великанами), асурами (демонами) и силами зла. Обычно их писали и репетировали в доме, где жил Сатья. Сам Педда Венкапа Раджу стал знаменитостью на народной сцене за роль Банасуры (царя демонов) и еще более за своё неподражаемое изображение Юдхиштхиры – благородного последователя дхармы (праведности) и неуклонного приверженца Господа. В тот период было поставлено и исполнено много спектаклей, чтобы собрать средства для голодающих. Наибольшей популярностью пользовались пьесы "Банасура", "Ушапаринайям", "Драупади Манасамракшанам" и "Камса Вадха". Некоторые роли исполнял и юный неутомимый Сатья, особенно такие как роль Кришны или Мохини (небесной девы, чей облик принял Вишну), и зрители шумно аплодировали Его игре, пению и более всего – Его танцу. Казалось, Его ногами владел какой-то особый ритм, а движения были так соразмерны и легки, так красивы и гармоничны, что создавалось впечатление, будто Он вовсе не касается земли, а витает в небесных сферах!
За какие-то месяцы Он стал играть и другие роли. И даже когда Он переехал в Камалапур и Ураваконду учиться дальше, Он играл эти роли, приезжая в Путтапарти на каникулы. В популярной пьесе о Канака Таре он исполнял роль Тары так выразительно, что в один из вечеров Ишварамма, сидевшая среди зрителей под навесом, бросилась на сцену, чтобы предотвратить "истязание" Тары. Она забыла, что это всего лишь игра! Иногда, к удовольствию зрителей, Он исполнял в одном спектакле несколько ролей. Так в пьесе "Кришна лила" Он был Деваки, мальчиком Кришной, а также танцовщицей, услаждающей своим танцем царя Камсу в дворцовом зале! Играл Он и Драупади, и даже сегодня иной раз с юмором рассказывает, как Ему приходилось обматывать вокруг себя семь длинных сари и изображать, будто на Нём всего одно.
Однажды в Буккапатнам приехала профессиональная актёрская труппа. Своими музыкальными спектаклями она привлекала огромную аудиторию. Они дали представления в окрестных сёлах и вскоре стали предметом разговоров всей округи. В труппе была девочка-танцовщица (сценическое имя её было Ришьендрамани), которая в ряде танцевальных номеров сочетала гимнастику с музыкой. Её коронным номером был танец, в котором она, сохраняя требуемый ритм и следуя музыке, танцевала с бутылкой на голове, низко склонялась, садилась, а потом ложилась на пол, брала зубами платок, лежащий на полу на спичечной коробке и с этим платком в зубах снова садилась, поднималась и вставала, продолжая держать бутылку на голове! Действительно, нелегкая задача! В результате продолжительной тренировки она научилась проделывать этот мучительный трюк. Не удивительно, что, где бы она ни выступала, она вызывала овации публики.
Сатья вместе с другими ходил смотреть представления профессионалов и видел её номер. Потом, придя домой, Он попробовал проделать это Сам и, ко всеобщему удивлению, это Ему удалось без особого труда! Когда же старшие стали просить включить этот номер в репертуар Сатьи, Он задумался и заколебался. Но новость уже разошлась, и некоторые предприимчивые молодые люди все же убедили Его согласиться и исполнить знаменитый трюк в селе Котачераву на празднике Ратотсавам и ярмарке скота. Они имели безрассудство объявить, что сама знаменитая Ришьендрамани появится в этом представлении – настолько они были уверены, что Сатья не разочарует ни их, ни публику. Сестры одели Сатью как девочку, изменили причёску, загримировали, украсили и повезли в Котачераву. Педда Венкапа Раджу, услышав об этой дерзкой выходке, сильно опасался возможных последствий рискованной авантюры, в которую втянули Сатью. Занавес поднялся. Ришьендрамани впорхнула в дворцовый зал царя Камсы. Публика была слишком возбуждена, чтобы заметить подмену. Знаменитый танцевальный номер начался; Сатья усовершенствовал его, заменив платок иголкой, и поднял Он её глазными веками! Да, представьте! В тот день "Ришьендрамани" такое удалось!!!
Это событие не обошлось без последствий. Сам губернатор настаивал на том, чтобы отлить медаль в честь исполнительницы танца! Мать Сатьи, разделяя всеобщее ликование по поводу восторженных похвал, обрушившихся на сына, приглашений повторить этот трюк в других местах, вручения Ему серебряных кубков и золотых медалей, вместе с тем перепугалась, как бы мальчика "не сглазили". А страхи и на самом деле подтвердились. У Сатьи вдруг появились симптомы какой-то странной таинственной болезни. Глаза Его опухли, покраснели и обильно слезились. Поднялась температура. Однажды ночью мать услышала, как в доме раздались тяжёлые шаги – явно, как говорит она сама, "обутых в деревянные сандалии ног", и проследовали прямо к тому месту, где спал Сатья. Она почувствовала, что происходит что-то загадочное, встала, подошла к мальчику и положила Ему руку на лоб – проверить, нет ли жара. Температура оказалась нормальной. А что же глаза? Она зажгла свет и к крайнему своему изумлению обнаружила, что признаки болезни стали еле заметны. На следующий день Сатья был совершенно здоров!
Шри Н.Кастури
Комментариев нет:
Отправить комментарий