Глава 61 - Царица Каушалья упрекает царя
После того как добродетельный Рама, защитник дхармы, отбыл, царица Каушалья, горько плача, обратилась к своему царственному супругу: “О царь, Твое прекрасное имя известно во всех трех мирах; тебя почитают сострадательным, милосердным и мягким в речах. И все же, о Великий, скажи мне, как двое твоих сыновей, воспитанных в непринужденности вместе с Ситой, смогут вынести лесную жизнь? Как будет переносить жару и холод юная и нежная Сита, достойная счастья? Как эта большеглазая принцесса, питавшаяся блюдами, приготовленными искусными поварами, будет поддерживать жизнь на дикой лесной чечевице? Как она, привыкшая к сладким звукам музыки, сможет вынести рев львов-людоедов? Как два могущественных принца, чьи руки напоминают радугу, будут спать на земле, положив головы на руки. О, когда я снова увижу лотосоподобное лицо Рамы, обрамленное прекрасными локонами, чьи глаза подобны водяной лилии и чье дыхание благоухает, как нимфея? Конечно, мое сердце должно быть твердым, как алмаз, чтобы оно не разбилось на тысячу осколков, лишенное Рамы. О царь, изгнав своих детей, ты был безжалостен. Достойные всякого утешения, они сейчас бесцельно бродят по лесу. Если Рама вернется через четырнадцать лет, вернет ли принц Бхарата ему царство и сокровища? Если те, кто приглашает благочестивых и ученых брахманов на погребальное жертвоприношение, сначала послужат своим бедным и достойным родственникам, а затем браминам, они не примут пищу этой жертвы, отказавшись от нее, как от вина. Ученые брамины считают признаком неуважения то, что им подают даже то, чего касались другие брамины, что подобно быку, лишенному рогов, меньшей ценности. О Повелитель твоего народа, не будет ли Рама даже таким образом пренебрегать царством, которым пользуется его младший и недостойный брат? Лев не будет есть пищу, убитую другим, и Рама не примет то, чем уже наслаждались другие. Как возлияния, масло, трава куша и столбы, используемые при жертвоприношении, больше не используются, так и Рама не примет царство, которое напоминает жертвоприношение без сомы.
Шри Рама никогда не потерпит этого унижения, как лев не потерпит, чтобы ему подвернули хвост. Разве все не боятся Рамы, когда он появляется на поле боя? Он сам праведный, указывая путь добродетели другим, никогда не захватит царство силой! Разве могучерукий Рама со своими золотыми стрелами не способен уничтожить все живое и иссушить море? И все же сегодня этот Рама, могущественный, как лев, становится бессильным по приказу царя, подобно тому как икра рыб пожирается их родителями? О царь, если бы ты почитал Священные Писания и вечные законы, соблюдаемые и внушаемые учеными мудрецами, твой добродетельный сын не был бы изгнан тобой. Господи, первая опора женщины - это ее муж, вторая - ее сын, третья - ее родственники, но четвертой у нее нет! Ты перестал считать меня своей, ты изгнал моего сына Раму, и я не могу последовать за ним и оставить тебя в одиночестве. О Господин, ты совершенно уничтожил меня! О царь, ты навлек несчастье на своих советников, на все царство, на министров и на себя, а я, мой сын и все жители Айодхьи совершенно уничтожены”.
Услышав горькие упреки своей супруги, царь, размышляя о причине этого бедствия, охваченный горем, упал без чувств, утонув в море скорби.
Глава 62 - Царь охвачен горем
Переполненный болью, услышав резкие слова царицы Каушальи, царь начал размышлять о том, что можно было бы сделать. Придя в сознание, он тяжело вздохнул и начал размышлять про себя. Затем он вспомнил, как раньше он случайно убил молодого аскета стрелой, направленной по звуку в лесу.
Монарх теперь испытывал двойную причину горя: воспоминание о своем прежнем злодеянии и изгнание Рамы. Страдающий таким образом, со склоненной головой, царь обратился к царице дрожащим голосом: “О Каушалья, всегда сострадательная к своим врагам, я умоляю тебя, сложив ладони, не смотреть на меня враждебно. О Госпожа, для жены муж - божество, будь он добродетельный или никчемный, таков вечный закон. Я знаю, что ты мудра и знаешь, что правильно, а что неправильно, тебе не следует произносить эти ранящие слова".
Услышав эту жалобную речь, слезы хлынули из глаз царицы, как падающий дождь, и, взяв его руки в свои, она обратилась к царю, говоря: “Господин, не печалься, будь спокоен, смотри, я склоняю голову к твоим ногам, не умоляй меня, это для меня как смерть! Я сказала то, чего не следовало произносить, прости мой проступок! Та женщина не благородно воспитана, которая ожидает, что ее господин будет просить ее смиренными словами. О сир, я знакома с женским долгом и знаю, что вы любите добродетель. То, что я сказала, было произнесено невольно из-за горя связанного с моим сыном. Горе разрушает терпение, горе разрушает понимание, нет ничего более разрушительного, чем горе! Удар неизвестного врага можно вынести, но страдание, вызванное горем, переносится нелегко, даже со смирением. Это всего лишь пятая ночь с момента изгнания Рамы, но для меня они как пять лет. Печаль вытеснила всякую радость из моей груди, и из-за Рамы моя боль усиливается, волнуя мое сердце, как воды быстро текущей реки тревожат океан”.
Пока царица еще говорила, солнце зашло и наступила ночь. Утешенный словами царицы Каушальи, царь, измученный горем, погрузился в сон.
Глава 63 - Царь вспоминает о прежнем злодеянии
Прошел целый час, царь проснулся и был охвачен тревогой. Он начал глубоко размышлять, но его разум был затуманен горем, и, хотя он был равен Индре, смерть угрожала овладеть им, как Раху овладевает солнцем.
На шестую ночь после изгнания Рамы царь снова вспомнил о своем прежнем злодеянии и, взволнованный воспоминанием о своем грехе, обратился к царице Каушалье: “О Кальяни, о Благословенная, что бы ни делал человек, будь то добро или зло, он собирает плоды этого. Тот считается невежественным, кто не обдумывает достоинства или недостатки своих действий, прежде чем совершать их. О царица, тот, кто, наслаждаясь красными цветами дерева паласа, срубает соседнее манговое дерево и все же желает отведать манго, не оправдает своих ожиданий, когда паласа принесет плоды. Тот, кто, не обращая внимания на последствия, совершает действие, в конце концов раскается, как человек, который поливает дерево паласа.
“О Госпожа, я срубил манговое дерево и полил дерево паласа, теперь, когда плод созрел, я тоже, изгнав Раму, горько раскаиваюсь. О Каушалья, чтобы меня почитали как лучника, в юности я направлял свои стрелы по одному звуку, и мной был совершен тяжкий поступок. Я - причина этого нынешнего бедствия. О царица, как ребенок глотает яд в невежестве, так и я разрушил свое счастье этим поступком, совершенным ранее в невежестве. Как человек, очарованный красотой цветка паласа, поливает его в ожидании сладкого плода (манго), так и я выращивал плоды, которые сейчас пожинаю, стреляя на звук. О Госпожа, в те дни мы не были соединены браком, и я был очевидным наследником.
“В то время, когда близился сезон дождей, наступило усиление желаний, солнце, иссушающее землю, опаляющее мир своими лучами, вступило на южный путь. Затем жара спала, и освежающие облака покрыли небо, радуя павлинов, лягушек и ласточек. Птицы, промокшие под дождем, провели ночь в отчаянии, их бросало туда-сюда на деревьях влажным ветром. Прозрачная вода в ручьях, темная и мутная от отложений горной почвы, вяло текла вперед.
“В то восхитительное время года, взяв свой лук и стрелы в свою колесницу, я прибыл на берег реки Сараю, желая поохотиться. Заняв позицию у брода, куда ночью приходили на водопой буйволы, слоны и тигры, я услышал звук, похожий на звук наполняемого водой кувшина в темноте. Ничего не видя и решив, что это звук слона, я вынул из своего колчана стрелу, смоченную ядом змеи, и выпустил ее туда, откуда донесся звук.
Выпустив острое и отравленное древко, я услышал крик юноши, и он, пронзенный в бок, упал, восклицая:
"Кто стрелял в аскета, у которого нет врагов во всем мире? Желая набрать воды, я пришел сюда глубокой ночью. Какой вред я причинил тому, кто поразил меня? Почему я, который питается плодами и кореньями в лесу и никому не причинил вреда ни словом, ни делом, должен быть убит оружием? Какая выгода в уничтожении того, кто носит кору и оленью шкуру? Кому я причинил вред? Такой поступок является незаконным, так как тот, кто не уважает ложе своего Гуру, считается потерянным человеком, поэтому тот, кто несправедливо поразил меня, не может быть добродетельным человеком. Я скорблю не о собственной гибели, а о том, что случится с моими родителями, когда я умру! В какое состояние они будут ввергнуты после моей смерти, эта пожилая пара, которую я так долго поддерживал? Моя мать, мой отец и я были убиты одной стрелой! Каким глупым человеком мы все были убиты?"
“О Каушалья, я, всегда желавший приобрести добродетель и избегать того, что было злом, услышав эту печальную жалобу, чрезвычайно огорчился, и лук выпал из моих рук. Плач мудреца причинил мне глубочайшее огорчение, и, переполненный горем, я подошел к тому месту, где он лежал, раненный моей стрелой. Там я увидел его, лежащего на земле, с растрепанными волосами, его тело было испачкано кровью и пылью, вода текла из его лошты, которая лежала на некотором расстоянии от него.
Увидев, что я стою там в смятении, он пристально посмотрел на меня, как будто хотел поглотить глазами, и сказал:
"О царь, какой вред я, лесной житель, причинил тебе, что ты ранил меня, когда я носил воду из реки для моих престарелых родителей? Ты нанес смертельную рану своей стрелой и таким образом убил также моих мать и отца, которые, слабые, престарелые и слепые, жертвы сильной жажды, ждут моего возвращения. Страдая от жажды, они ждут моего возвращения. Увы! какие плоды я заработал практикой покаяния и слушанием Вед и Пуран, если мой отец не знает, что я лежу здесь смертельно раненный? Но если бы он знал, что бы он мог сделать, ведь он слеп и калека? Как срубленное дерево не может поддержать другое, так и мои родители, слепые и калеки, не могут помочь мне. О царь, иди скорее к моему отцу и расскажи ему о моем бедственном положении. Я боюсь, как бы он не проклял тебя и не поглотил, как огонь сжигает дрова! О царь, путь, увиденный тобой, ведет к хижине моих родителей. Иди туда и умилостивь их, о царь, чтобы они не разгневались и не прокляли тебя. О царь, освободи мой бок от этой стрелы; эта стрела, пронзающая мое тело, подобна реке, которая омывает длинный песчаный берег.’
“О Госпожа, я подумал, что до тех пор, пока стрела остается неподвижной, он не умрет, хотя и испытывает сильную боль, но если я вытащу ее, он непременно погибнет.
Сын муни, видя мое страдание и читая мои мысли, обратился ко мне в великой агонии и сказал:
"О царь, хотя я в муках и смятении, мое тело сотрясается от боли и вот-вот погибнет, все же я способен контролировать свои страдания и нахожусь в покое. Отбрось свои страхи, о царь, хотя твой грех тяжел, ты не убил брамина. О царь, я рожден от матери-шудры и отца-вайшьи.’
“Пока он говорил, его глаза закатились, лицо побледнело, он боролся за жизнь и дрожал на земле, я вытащил стрелу, и он, глядя вверх в агонии, испустил дух.
“О царица, глубоко скорбящий, я видел эту сокровищницу истины, прощающуюся с жизнью, его тело, облитое потом, в момент расставания с жизнью”.
Глава 64 - Охваченный горем царь расстается со своей жизнью
Царь, скорбя о разлуке со своим сыном, продолжал описывать царице позорное деяние - убийство молодого аскета - и сказал:
“О Каушалья, невольно совершив этот нечестивый поступок, я, глубоко огорченный, задумался о том, что теперь можно сделать, и решил разыскать родителей и умилостивить их. Взяв кувшин, наполненный водой, я отнес его в обитель подвижника и там увидел его мать и отца, пожилых и немощных, сидящих вместе, как две птицы, лишенные крыльев. Неподвижные, лишенные мною поддержки, они сидели, разговаривая о своем сыне и ожидая воды. Мой разум был затуманен горем, и я был сражен страхом, но, увидев пожилую пару, моя тоска возросла в тысячу раз.
“Услышав звук моих шагов, отец заговорил:
"О Сын Мой, почему ты так долго медлил? Дай мне воды поскорее, о Дитя, зачем ты так долго плескался в воде? Иди скорее в обитель, твоя мать чрезвычайно встревожена. О Сын Мой, если что-то из того, что сделала твоя мать, тебе не понравилось, тебе надлежит забыть об этом. Ты - наша единственная опора, мы слепые и калеки; ты - наши глаза, наши жизни зависят от тебя, почему ты не говоришь с нами?’
“Увидев муни, и как человек, сильно встревоженный, я произнес нечленораздельные слова, затем усилием воли, контролируя свою речь, я рассказал ему обо всем несчастье.
Медленно я рассказал мудрецу о печальной судьбе, постигшей его сына, и сказал:
"О Махатма, я не твой сын, меня зовут Дашаратха, и я кшатрий. Я совершил греховный поступок, в котором теперь раскаиваюсь. О Господь, вооруженный луком и стрелами, я пришел на берег Сараю, чтобы поохотиться на слона, тигра или льва, которые могли прийти туда напиться. Услышав звук наполняемого водой кувшина и предположив, что это слон, я выпустил стрелу и, подойдя к берегу реки, увидел аскета, лежащего на земле, пронзенного моим оружием в сердце. О Господь, приняв твоего сына, отправившегося за водой, за слона, я убил его стрелой, выпущенной на этот звук. По его мольбе я извлек стрелу из его сердца, причинив ему боль, и он покинул эту жизнь, оплакивая своих слепых родителей. Ваш сын был внезапно и бессознательно убит мной без всякого умысла; то, что должно было произойти, свершилось. Ты мудрец, а теперь делай то, что считаешь нужным.’
“Услышав рассказ о моем злодеянии из моих собственных уст, мудрец воздержался от произнесения проклятия в мой адрес. Его глаза наполнились слезами, а сердце сжалось, он обратился ко мне, который умолял его, сложив ладони, говоря:
"О царь, если бы ты сам не признался мне в этом злодеянии, твоя голова мгновенно раскололась бы на тысячу кусков от моего проклятия. О царь, убийство одного из обитателей леса кшатрием приводит к тому, что он теряет свой статус, даже если он Индра. Если кто-либо сознательно нападает на мудреца или духовного наставника с оружием, его голова разрубается на семь частей. Ты все еще жив, так как это деяние было совершено тобой без умысла, иначе погибли бы ты и весь Дом Рагху.’
“О Каушалья, мудрец сказал:
"Отведите меня туда, где лежит тело моего сына, я хочу ознакомиться с его последним состоянием. Увы! По велению судьбы он лежит бездыханный на земле, его тело запятнано кровью, с него сняли оленью шкуру, которую он когда-то носил.’
“О Каушалья, после того как я привёл глубоко огорченного мудреца и его жену в то место, они своими пальцами прикоснулись к безжизненному телу своего сына. Подойдя к месту, они обняли мертвое тело своего ребенка, и отец заплакал:
"О Дитя, ты сегодня не приветствуешь нас и не разговариваешь со мной. Почему ты лежишь на земле, ты чем-то недоволен? О Сын Мой, если ты сердишься на меня, взгляни на свою добродетельную мать. Почему ты не обнимаешь меня и не говоришь мне нежных слов? Теперь, когда прошла половина ночи, кто будет читать мне Священные Писания и Пураны с мягким акцентом? О Сын Мой, кто совершит наши утренние омовения и после совершения своих утренних молитв послужит и утешит нас? Беспомощного и обездоленного, кто соберет для меня в лесу коренья, ягоды и фрукты и накормит меня, как любимого гостя? О Сын Мой, как Мне питать и поддерживать твою мать, слепую, аскетичную и преданную своему сыну? О Дитя Мое, останься, останься, пока не входи в обитель Ямы. Завтра мы с твоей матерью пойдем с тобой. Без тебя мы страдаем, беспомощны и лишены поддержки, мы будем сопровождать тебя в обитель Ямы. Созерцая Владыку Смерти, мы скажем ему: “Прости наши прошлые прегрешения, из-за которых мы были разлучены с нашим сыном, и пусть он все еще будет нашей поддержкой. Даруй нам это благословение, о Владыка Смерти, и освободи нас от страха. Ты справедливый и прославленный защитник своего царства? О Сын Мой, ты невиновен и был убит грешным человеком, поэтому силой истины войди в обитель героев. Иди, сын мой, к тому высокому состоянию, которого достигают те, кто следует истине и терпит смерть от рук своих врагов, не отступая. Отправляйся в ту высокую область, которой достигли Сагара, Шивья, Дилипа, Джанамеджая, Нахуша и Дхундхумара. Это состояние, достигнутое теми, кто сведущ в Ведах и практикует аскезу, да будет твоим. Это состояние, о Сын Мой, тех, кто посещает священный огонь, тех в высшей степени щедрых людей, которые дарят землю в качестве благотворительности, пусть это состояние, приобретенное теми, кто жертвует тысячи коров в качестве благотворительности и целеустремленно служит своему Гуру, или теми, кто ищет смерти от огня медитации, будет твоим. Никто из рожденных в вашей семье никогда не опускался до низшего состояния, но тот, кто убил нашего сына, кончит в нищете”.’
“Таким образом, долгое время стеная в отчаянии, престарелые родители начали предлагать церемониальную воду для своего умершего сына. Сын этого мудреца благодаря своим достойным деяниям, вознесшийся на небеса в небесной форме, в компании Индры обратился к своим родителям с утешительными словами, сказав:
‘Благодаря моим заслугам перед вами я получил это состояние, и вы тоже скоро присоединитесь ко мне здесь".
После этого этот самоконтролирующий аскет вознесся на небеса в воздушной колеснице. О Госпожа, этот великий мудрец со своей женой, совершающий водный ритуал, сказал мне, стоя рядом со сложенными ладонями:
"О царь, теперь положи конец и моей жизни, я не буду испытывать горя, умирая. Это был мой единственный сын, и, убив его, ты сделал меня бездетным. Поскольку он был убит тобой, я налагаю на тебя проклятие. Пусть ты испытаешь то же горе, которое причинил мне, разлучившись со своим сыном и закончишь своей смертью. О царь, убив мудреца по незнанию, вина за убийство брамина не будет твоей. Как раздающий милостыню получает заслуги от этих даров, так и ты будешь страдать в той степени, в какой причинил мне страдания, положив конец этой жизни.’
“О царица, проклиная меня, они некоторое время сокрушались, а затем собрали дрова, разожгли огонь и, войдя в него, покинули эту жизнь. О Госпожа, сегодня, вспоминая то злое деяние, совершенное бездумно в моей юности, когда я выпустил стрелу по звуку, плод моего поступка настиг меня, как болезнь следует за употреблением нездоровой пищи. О Благородная госпожа, пришло время исполнения проклятия мудреца”.
Сказав это, царь, плачущий и охваченный страхом перед приближением смерти, снова заговорил: “О Каушалья, я собираюсь расстаться с жизнью из-за горя за моего сына, я не могу видеть тебя, подойди и прикоснись ко мне. Те, кто собирается войти в обитель смерти, ничего не различают. Если бы Рама мог хотя бы на мгновение прикоснуться ко мне или получить мое богатство и регентство, я мог бы еще жить. О Благословенная Госпожа, я поступил несправедливо с Рамой, но то, что он сделал со мной, правильно. Какой вдумчивый человек бросил бы даже грешного сына? Но какой сын, отправленный в изгнание, не подумает плохо о своем отце? О Каушалья, я больше не вижу тебя, моя память тоже исчезает. О царица, вестники смерти призывают меня удалиться; какое несчастье сильнее этого, что в час смерти я не вижу добродетельного Рамы, героя истины? Горе, вызванное отсутствием моего сына, который никогда не противился моим желаниям, иссушает мою жизнь, как жара иссушает воду. Те не люди, те боги, которые будут смотреть на это прекрасное лицо с глазами цвета лотоса и очаровательными чертами лица через четырнадцать лет! Блаженны те, кто увидит лик Рамы, напоминающий полную луну, возвращающейся в Айодхью. Счастливы те, кто увидит Раму в столице, подобно планете Шукра, завершающей свой путь в небесах. О Каушалья, мое сердце разрывается, я потерял чувство осязания, вкуса и звука. Когда ум иссякает, чувства гаснут, как гаснет пламя лампы, когда иссякает масло. О Горе, ты разрушаешь меня и уносишь мою жизнь, как река своей силой уносит берега! О Принц, О Могучий Герой, О Единственный Избавитель от моей боли, О Возлюбленный Твоего Отца, О Мой Учитель, Мой Сын, где ты? О Каушалья, О Добродетельная Сумитра, Я ухожу! О Мой Жестокий Враг Кайкейи, разрушительница счастья моей семьи”.
Оплакивая это, царь умер в присутствии матери Рамы и царицы Сумитры.
Подавленный горем, вызванным изгнанием его сына, этот великодушный и могущественный царь в полночь расстался с жизнью.
Глава 65 - Дворец наполнен звуками бедствия
По прошествии ночи, на рассвете, согласно обычаю, барды прибыли во дворец царя, традиционные певцы, сведущие в риторике и истории династии, и искусные музыканты, знакомые с ритмом и мелодией, начали петь хвалу царю. Звуки их хвалебных речей и песен наполнили весь дворец. Другие отдавали дань уважения и хлопали в ладоши, рассказывая о чудесных деяниях монарха. Птицы на деревьях возле дворца и те, что сидели в клетках, проснулись и запели. Их ноты смешивались с приветствиями брахманов, музыкой вин, воспеванием святых имен Бога и восхвалениями тех, кто описывал великие деяния царя. Евнухи и слуги стояли рядом, готовые услужить, как это было у них заведено. Те, кто присутствовал при омовениях царя, приносили воду, благоухающую благовониями, в золотых кувшинах. Очаровательные и хорошо одетые мужчины и женщины пришли с маслом, мазями, зеркалами, расческами, полотенцами и другими предметами, и все, что было нужно царю, было предоставлено в соответствии с обычаем. До восхода солнца все ждали царя, затем они обратились друг к другу со словами: “Как это так, неужели его величество еще не встал?” Затем женщины, кроме Каушальи, которая раньше прислуживала царю, начали будить своего господина, как это было у них принято. С любовью и мастерством прикоснувшись к телу монарха, они не обнаружили в нем никаких признаков жизни. Тогда женщины, хорошо зная движение пульса и понимая признаки сна, начали дрожать, видя состояние царя. Испугавшись, что царь больше не дышит, они затряслись, как трава наркал посреди бегущего ручья, и постепенно осознали, что их повелитель скончался.
Царицы Каушалья и Сумитра, охваченные горем из-за отъезда своих сыновей, лежали как мертвые. Страдания сделали главную царицу бледной, а ее тело слабым. Две царицы, чье великолепие потускнело от печали, походили на звезды, скрытые облаками.
Увидев двух цариц, лежащих без чувств, а царя мертвым, женщины громко заплакали от горя.
Под громкий плач сопровождающих женщин, похожих на слоних, лишившихся своего вожака, Каушалья и Сумитра пришли в себя. Прикоснувшись к телу царя и обнаружив, что оно холодное, они упали без чувств, крича: “О, Мой Господин”, “О, Мой Господин”. Лежащая на земле, покрытая пылью, царица Каушалья напоминала упавшую с небес звезду.
Царь был мертв, и дамы из внутренних покоев увидели царицу, лежащую на земле, как женщина-нага. Другие супруги царя с Кайкейи, охваченные горем, упали без сознания на землю.
Плач женщин внутри и тех, кто теперь последовал за ними, заполнил все помещение. Царское жилище, лишенное радости и наполненное звуками горя, было переполнено скорбящими и плачущими родственниками и друзьями. Царицы, убитые горем, жалобно причитая, как сироты, прилепившиеся к своему ушедшему родителю, сжимали в объятиях могущественного монарха.
Глава 66 - Жители Айодхьи скорбят о своем господине
Каушалья положила голову мертвого царя, напоминающую потухший огонь, или безводный океан, или солнце без блеска, себе на колени и, подавленная горем, обратилась к Кайкейи: “О Кайкейи, твое честолюбие исполнилось, теперь правь без дальнейшего сопротивления. Покинув царя, наслаждайся царством вместе со своим сыном, о Ты, Злодейка! Рама ушел, и царь тоже, я похожа на путника на опасном и трудном пути, лишенного своих спутников. Для меня больше нет радости в жизни! Увы! какая женщина, лишенная своего господина, своего божества, желает продолжать жить? Только Кайкейи является таким человеком, отказавшимся от всякой добродетели. Жадные не обращают внимания на последствия своих поступков, подобно голодному человеку, поглощающему ядовитую пищу, не задумываясь о ее последствиях. Увы, ты, Кайкейи, уничтожила династию Рагху по наущению горбатой женщины! Как горько будет скорбеть царь Джанака, услышав, что царь Дашаратха, по настоянию Кайкейи, изгнал Раму вместе со своей супругой. Лотосоокий Рама, не зная, что царь мертв, не знает, что сегодня я осталась без хозяина и стала вдовой! Дочь царя Джанаки, несчастная Сита, недостойная страданий, будет сильно страдать в лесу. Услышав страшный рев львов и тигров темной ночью, она в ужасе прильнет к Раме. Престарелый Джанака, чей единственный ребенок Сита, несомненно, умрет от горя, когда узнает о страданиях, причиненных его дочери! Сегодня я, в преданности моему господу, войду в пылающий огонь, обнимающий его тело”.
Услышав эти слова, главный министр, сведущий в традиции, отвел царицу Каушалью от тела царя и, поместив его в сосуд, наполненный маслом, чтобы сохранить его, совершил необходимые церемонии. Советники, знакомые с освященными веками обязанностями, не желали кремировать тело царя в отсутствие принца. Когда тело опустили в наполненный маслом сосуд, женщины дворца горько заплакали, восклицая: “Увы, царь мертв”. Воздев руки, проливая слезы и жалобно причитая, они воскликнули: “О царь, разлучив нас со сладкоречивым Рамой, почему ты тоже покинул нас? Как мы будем жить со злобной Кайкейи, которая изгнала Раму и убила своего господина? Увы! Шри Рама, главная опора нашей жизни, ушел в лес, отказавшись от своей царской доли. Как мы можем жить под упреками и тиранией Кайкейи в отсутствие Рамы и вас? Разве та, кто изгнала Раму, могущественного Лакшману и Ситу и бросила царя, не покинет и нас?”
Тогда главные царицы, супруги царя Дашаратхи, переполненные горем, проливая слезы, почувствовали, что лишены всякого счастья. Подобно ночи без луны или прекрасной и юной женщине, лишившейся своего господа, город Айодхья казался пораженным. Наполненный плачущими и причитающими мужчинами и женщинами, город был неубран, его пути не украшены! Великий государь, пережив горе от разлуки со своим сыном, расстался с жизнью, царицы плакали, лежа на земле, пока солнце не опустилось за горизонт и не наступила темная ночь.
Друзья и родственники монарха, посовещавшись, не желая кремировать тело царя в отсутствие его сына, поэтому положили его в сосуд с маслом.
Царь умер, и жители города заполнили улицы и дворы, оплакивая своего повелителя, отчего Айодхья стала похожа на ночь, лишенную звезд. Мужчины и женщины собрались вместе, ругая мать Бхараты, царицу Кайкейи. Все были обезумевшими и лишенными радости!
Глава 67 - Старейшины рекомендуют назначить царем члена дома Икшваку
Для жителей города, стенающих и плачущих, ночь была подобна высокой горе, на которую они с трудом взобрались. Когда взошло солнце, советники-брамины царства собрались на царское собрание, даже такие прославленные, как Маркандея, Вамадева, Кашьяпа, Гаутама, Катьяяна и Джавали.
Эти прославленные мудрецы вместе со служителями, заняв свои места в присутствии превосходного Васиштхи и верховного жреца, высказали свое мнение, сказав:
“Прошедшая ночь была для нас как сто лет. Огорченный отъездом своего сына, царь расстался с жизнью. Царь мертв, и Шри Рама вошел в лес вместе с могущественным Лакшманой. Принцы Бхарата и Шатругна находятся в столице царства своего деда по материнской линии. Член Дома Икшваку должен быть назначен царем, чтобы страна не рухнула. На царство, лишенное правителя, тучи, наполненные молниями и громом, проливаются дождем и градом! На земле, где нет правителей, крестьяне не сеют зерна; отцы и сыновья противостоят друг другу, и жены больше не подчиняются своим мужьям! В стране, где нет правителей, нет мира, воры и разбойники пользуются своей властью; женщины, неверные своим супругам, покидают свои дома! Там, где женщины теряют свою добродетель, теряется и доверие. В стране, где нет правителей, нет собраний, и люди не посещают приятные парки и сады, не строят храмы и дома для отдыха. В такой стране самоконтрольные брахманы не приносят жертвоприношений, а те, кто дал благочестивые обеты, не помогают им в священном обряде. В стране, где нет правителей, брахманы не получают причитающейся им доли жертвоприношений; ни актеры, ни исполнители песен или танцев не находят радости в такой стране. Священные праздники, способствующие процветанию страны, больше не проводятся, и те, кто не чтят священную традицию, не приносят удовлетворения своим слушателям. В стране, где нет правителей, девственницы, украшенные золотыми украшениями, не посещают цветочные сады в конце дня, и приверженцы удовольствий, едущие на быстрых колесницах в компании очаровательных девушек, не отправляются в лес. В такой стране богатые не защищены, и земледелец и пастух не могут спокойно спать с открытыми дверями. В стране, где нет правителей, огромные шестидесятилетние слоны не бродят по царским дорогам, украшенные звенящими колокольчиками. Звон лука лучника больше не слышен, и торговцы, путешествующие по дорогам в безопасности, не привозят свои товары на продажу из дальних стран. В стране, где нет правителей, мудрец с покоренными чувствами, сосредоточивший свой разум в созерцании на своей идентичности со всепроникающим духом, не получает гостеприимства, когда наступает ночь. Богатство не является труднообретаемым, и потребности человека не удовлетворяются, у армий нет лидеров, и они не могут сравниться с врагом в войне. В стране, где нет правителей, ни один человек, великолепно одетый, едущий в превосходной колеснице, запряженной быстрыми конями, не может отправиться в путь без страха; и ученый спорщик не может проповедовать свои доктрины в городе или лесу. В такой стране поклоняющиеся не приносят в жертву гирлянды и сладости, милостыню или другие дары, а весной принцы, подобно цветущим деревьям, украшенным сандалом и амброй, не выходят за пределы страны. Царство без государя подобно реке без воды, лесу без растительности или корове без хозяина. Как колесница известна по своему знамени, как огонь обозначается дымом, так и царь, свет, представляющий царство, был погашен. Ни один человек не любит себе подобных в стране без правителей, но каждый убивает и пожирает другого. Атеисты и материалисты, выходя за рамки своей касты, берут на себя власть над другими, поскольку нет царя, который мог бы осуществлять контроль над ними. Как глаза постоянно указывают на то, что опасно для тела, способствуя его благополучию, так и царь всегда заботится о благе своего народа, пропагандируя истину и этичное поведение. Царь ведет свой народ по пути праведности и ведет его в честности, он является родителем своих подданных и величайшим из благодетелей. На пути долга он превосходит даже Яму, Куверу, Индру и Варуну. Царь, различающий добро и зло, защищает свое царство; лишившись его, страна погружается во тьму. О Святой Васиштха, пока был жив царь, мы повиновались твоим повелениям, как море держится в своих границах. О Великий Брамин, обдумай наши слова и опасность, угрожающую этому, нашему царству, и назначь кого-нибудь царем, если он из дома Икшваку”.
Глава 68 – Гонцы отправлены к принцу Бхарате
Шри Васиштха, выслушав заявление министров и брахманов, сказал: “Царь завещал царство Бхарате, который вместе со своим братом счастливо живет в доме своего дяди по материнской линии, поэтому как можно быстрее отправь быстрых гонцов, чтобы вернуть двух принцев. Это и ничто другое должно быть сделано".
Тогда все сказали: “Да будет так, Господи”.
Затем Васиштха сказал Сиддартхе, Виджае, Джаянте, Ашоке и Нандане: “Подойдите сюда и сделайте то, что я приказываю вам сделать: на быстрых конях отправляйтесь в город Раджаграха и, скрывая все признаки горя, таким образом обратитесь к принцу Бхарате. Святой священник Шри Васиштха и его советники приветствуют вас и сообщают вам, что срочное дело ожидает вашего внимания в столице
“Будьте осторожны, не рассказывайте ему о падении династии Рагху и не говорите об изгнании Рамы или смерти царя. Возьмите с собой шелковые одежды и великолепные драгоценные камни для царя Кайкеи и принца Бхараты и отправляйтесь без промедления”.
Посланники получили повеления Шри Васиштхи и, взяв провизию для путешествия, разошлись по своим домам. Затем, сев на быстрых лошадей, привыкших к длительным путешествиям, они отправились в царство Кайкея. Простившись со святым Гуру, снабдив его провизией, они поспешно отбыли. Их путь, вдоль берега Малини, лежал на юг между горой Упаратала и севером Праламбы. Они пересекли священный Ганг в Хастинапуре и направились на запад, прибыв в Панчалу (Пенджаб) через Куру Джангулу. По пути они увидели множество озер, наполненных прозрачной водой из прозрачных ручьев, и, быстро продвигаясь вперед, достигли реки Шараданда, полной чистой воды и часто посещаемой многими видами водоплавающих птиц.
На берегу этой реки росло священное дерево Сатьяпаячан, которому посланники поклонились, а затем вошли в город Калинга. Пройдя через деревню Абикала, они пересекли реку Икшумати, вытекающую из горы Бодхибхавана, территории, ранее принадлежавшей Дому Икшваку. Там посланники пили речную воду из ладоней своих рук и встретились с некоторыми браминами, сведущими в Ведах.
Пересекая землю Вахлика, они увидели гору Судамана, на которой были следы Ног Вишну, и должным образом поклонились ей. Они увидели реки Випаша и Шалмали и множество бассейнов рек, озер и водохранилищ. Продолжая свое путешествие, следуя указаниям своего учителя, они увидели львов, тигров, слонов и различных других зверей.
По прошествии долгого времени лошади устали, но гонцы поспешили в город Гирибраджа в царстве Кайкея. Ради исполнения воли своего господина и сохранения царской династии и чести Дома Дашаратхи, не замедляя шага, посланцы вошли в город с наступлением темноты.
Глава 69 - Зловещий сон принца Бхараты
В ту ночь, когда гонцы прибыли в город, принцу Бхарате приснился самый зловещий сон. Увидев этот дурной сон, сын императора, когда ночь закончилась, сильно огорчился. Его близкие друзья, товарищи его возраста, видя его в бедственном положении, говорили приятные слова на собрании и рассказывали с юмором о традициях, чтобы отвлечь его разум. Некоторые играли на винасе для его развлечения, другие танцевали, играли и рассказывали истории.
Несмотря на усилия своих любезных спутников, принц Бхарата оставался меланхоличным. Наконец они обратились к нему со словами: “О Друг, мы тщетно пытались развлечь тебя, почему ты не улыбаешься?”
Бхарата ответил: “Выслушайте причину моей печали. Во сне я увидел своего отца в выцветшей одежде, с растрепанными волосами, падающего с горной вершины в яму с коровьим навозом. Там я увидел этого великого царя, барахтающегося, как лягушка, и пьющего масло из ладоней своих рук; потом я увидел, как он ел рис, смешанный с семенами кунжута, его тело было смазано маслом, он был погружен в него. Снова, в том сне, я увидел, как высохло море, луна упала на землю, и мир погрузился во тьму. Бивни царских слонов были разломаны на куски, и пылающий огонь внезапно погас. Я видел, как земля раскалывается, и листья деревьев увядают, и горы раскалываются и испускают дым. Я увидел царя на железном троне, одетого в черное, и женщин, одетых в черное и желтое, насмехающихся над ним. Этот добродетельный царь, украшенный сандаловой пастой, в гирляндах красных цветов, восседавший на колеснице, запряженной ослами, отправился на юг. Я видел женщину-демона чудовищной формы, одетую в красное, высмеивающую царя. Это страшное видение было увидено мной. Либо я, либо Рама, либо царь, либо Лакшмана наверняка умрут. Когда во сне кого-то видят едущим в колеснице, запряженной ослами, скоро поднимется дым его погребального костра. Из-за этого я в смятении, ничто не доставляет мне радости, у меня сдавило горло и в голове помутилось. Я не вижу причин для страха, и все же я испытываю опасения. Я не могу ни говорить, ни дышать, мое тело потеряло свою силу, я взволнован и не могу контролировать свое горе. Никогда я не видел такого угрожающего сна! Размышляя об этом, я встревожен, страх овладел моим сердцем, и я не знаю, увижу ли я когда-нибудь снова царя”.
Глава 70 - Послание доставлено; Бхарата и Шатругна покидают дворец
Пока Бхарата рассказывал свой сон, посланцы из Айодхьи, изнемогая от усталости, вошли в город Раджа-Грахапура за непроходимым рвом.
Подойдя к царю Кайкеи и наследнику престола, принцу Юдхаджите, и будучи принятыми ими с должным гостеприимством, они обратились к принцу Бхарате со словами: “Главный священник Шри Васиштха и его советники шлют свои приветствия! Возвращайтесь поскорее в Айодхью, там вас ждет срочное дело. О великий принц, взяв эти драгоценные одежды и украшения, украшенные драгоценными камнями, присланные тебе, подари их своему дяде по материнской линии”.
Шри Бхарата, приняв подарки, с большой любовью преподнес их своему дяде по материнской линии, затем позаботился о посланниках и принял их должным образом, а затем сказал им: “О Посланники, здоров ли мой отец, царь? Здоров ли великий Рамачандра и мой брат принц Лакшмана? В добром ли здравии царица Каушалья, хранительница дхармы? Та, которая добродетельна и покровительница брахманов, которой всегда следует поклоняться, которая мудра и главная царица? Здорова ли вторая из цариц моего отца, Сумитра, мать Лакшманы и Шатругны? А моя мать Кайкейи, своевольная, склонная к гневу, высокомерная и считающая себя мудрой, хорошо ли все с ней? Какое сообщение она послала мне?
Посланники, к которым обратился принц Бхарата, ответили с уважением: “О Лев среди людей, те, чье благополучие дорого тебе, здоровы. Тебя ждет процветание, поэтому вызывай свою колесницу”.
Принц Бхарата сказал: “Я попрошу разрешения царя уехать и сообщу ему, что я должен отправиться без промедления”.
Таким образом, отпустив гонцов, принц Бхарата подошел к своему деду и сказал: “Ваше величество, по настоянию гонцов, я хочу поскорее вернуться к своему отцу, я приду снова, когда вам будет угодно позвать меня”.
Царь Кайкейя, понюхав голову принца, обратился к нему с приятными словами, сказав: “О Бхарата, Кайкейи благословена в тебе, добродетельный сын! Передай мои приветствия своим маме и папе. Приветствуй также святого Мудреца Васиштху и мудрых и благочестивых брахманов от моего имени и приветствуй могучих воинов Раму и Лакшману”.
Затем царь Кайкея, попрощавшись с Бхаратой, поблагодарив его, подарил ему огромных слонов и драгоценные шали, шерстяные ткани и оленьи шкуры. Он также с великим почтением подарил ему много богатства, две тысячи ожерелий, коралловые и золотые украшения и шестнадцать сотен превосходных лошадей. Он послал также мудрых и надежных советников, чтобы они сопровождали его. Затем принц Юдхаджита подарил Бхарате двух величественных слонов по имени Иравата и Индрашихра и множество мулов для перевозки его подарков. Его дядя дал ему также нескольких свирепых собак, выведенных во дворце, с большими зубами, равными по силе тиграм.
Шри Бхарата похвалил дарованные ему дары и попросил разрешения уйти без промедления. На сердце у него было тяжело из-за страшного сна и срочности посланцев.
Принц вышел из внутренних покоев дворца и, окруженный слонами и лошадьми, встал на царской дороге. Беспрепятственно войдя в покои царя, Шри Бхарата попрощался со всеми, затем сел на свою колесницу вместе с принцем Шатругной и отправился в путь. Слуги, лошади, верблюды, быки и мулы следовали за колесницей принца. В сопровождении личных советников царя вместе с армией терпеливый и в высшей степени доблестный Бхарата вместе с Шатругной бесстрашно покинули дворец, как совершенные покидают область Индры.
https://www.wisdomlib.org/hinduism/book/the-ramayana-of-valmiki/d/doc424037.html
- Перевод Ирины Смирновой
Комментариев нет:
Отправить комментарий