ТАЙНАЯ ДОКТРИНА...
Немного о том, как Блаватская писала "Тайную Доктрину".
Рассказывает графиня Вахтмайстер - друг и секретарь Елены Петровны в последние 6 лет жизни Блаватской.
«Однажды вечером Е.П.Б. сказала мне: "Вы не можете себе представить, каково это — ощущать все дурные мысли и потоки злобы в свой адрес. Тебя будто колют тысячи игл, и приходится постоянно воздвигать вокруг себя защитную стену". Я спросила, известно ли ей, от кого именно исходят враждебные мысли. Она ответила: "Да, к несчастью известно, и я всё время стараюсь закрыть глаза, чтобы не видеть и не знать". И чтобы доказать, что дело обстоит именно так, она пересказывала мне письма, уже написанные, приводя выдержки из них, и такие письма действительно приходили через день-другой — и я сама убеждалась, до чего точно совпадали фразы. В один из тех дней, зайдя в кабинет Е.П.Б., я увидела, что пол усеян испорченными листами. Я спросила, отчего такой беспорядок, и услышала: "Вот, двенадцать раз я пыталась правильно написать эту одну страницу, и всякий раз Учитель говорит, что всё не то. Я, верно, с ума сойду от этих переделок; но оставьте меня. Буду работать, пока не справлюсь, — хоть всю ночь напролёт". Я принесла ей чашечку кофе, чтобы хоть немного поддержать её силы, и ушла, оставив её за этим утомительным занятием. Через час она позвала меня, и когда я зашла, оказалось, что отрывок благополучно завершен. Работа была изнурительной, а результаты в то время часто оказывались незначительными и неопределёнными. Она откинулась в кресле и закурила, отдыхая после долгого напряжения. Я облокотилась на ручку её большого кресла и спросила, почему могут происходить ошибки, когда она записывает то, что ей даётся. "Видите ли, — объяснила она, — я делаю это так. Я создаю в воздухе перед собой нечто вроде вакуума, если так можно выразиться, и сосредоточиваю на нём взгляд и волю. И тогда передо мной проходят сцена за сценой, как картины в диораме. Если же мне нужно сослаться на сведения из какой-то книги, я концентрирую внимание, и появляется астральный двойник книги, из которою я беру то, что мне нужно. Чем меньше в уме смятения, огорчений, тем больше в нём энергии и целенаправленности, и тем легче мне это удаётся. Но сегодня меня так расстроило письмо от X., что я никак не могла сосредоточиться, и сколько ни пыталась воспроизвести цитаты, получалось не то. Учитель говорит, что теперь всё правильно, поэтому пойдёмте пить чай"» [24].
И немного о том, какой была Блаватская просто в жизни:
"В семь часов конец рабочего дня отмечался чаепитием. После чего, как вспоминает графиня:
«...мы обычно приятно проводили вечер вместе. Е.П.Б. усаживалась поудобнее в своём большом кресле и раскладывала пасьянс. Она говорила, что при этом ум её отдыхает. Похоже, механическое раскладывание карт давало ей возможность умственно расслабиться после дневного напряжения. По вечерам она никогда не заговаривала о теософии. Она настолько утомлялась за день, что нуждалась только в отдыхе. Поэтому я набирала как можно больше журналов и зачитывала из них статьи или отрывки, которые, как мне казалось, могли заинтересовать или развлечь её. В девять она отправлялась в постель, где раскладывала вокруг себя русские газеты и читала их допоздна» [25].
Нам трудно представить, какой была Е.П.Б. в эти часы отдыха. Фотографии запечатлели её только серьёзной. Графиня говорит, что в такие минуты "она часто проявляла лучезарную непосредственность ребёнка, лицо её светилось весёлым лукавством и излучало такое обаяние, какого я не встречала ни в ком за всю свою жизнь" [26]. Об этой стороне её натуры хорошо сказал Уолтер Олд:
«Она была очаровательной собеседницей. Особенно привлекала её непосредственность. При мне однажды кто-то сказал, что самая прекрасная женщина Англии выглядела бы невзрачной дурнушкой рядом с этой замечательной личностью... Я никогда не видел, чтобы женщина в зрелом возрасте так смеялась — как ребёнок» [27]."
Рассказывает графиня Вахтмайстер - друг и секретарь Елены Петровны в последние 6 лет жизни Блаватской.
«Однажды вечером Е.П.Б. сказала мне: "Вы не можете себе представить, каково это — ощущать все дурные мысли и потоки злобы в свой адрес. Тебя будто колют тысячи игл, и приходится постоянно воздвигать вокруг себя защитную стену". Я спросила, известно ли ей, от кого именно исходят враждебные мысли. Она ответила: "Да, к несчастью известно, и я всё время стараюсь закрыть глаза, чтобы не видеть и не знать". И чтобы доказать, что дело обстоит именно так, она пересказывала мне письма, уже написанные, приводя выдержки из них, и такие письма действительно приходили через день-другой — и я сама убеждалась, до чего точно совпадали фразы. В один из тех дней, зайдя в кабинет Е.П.Б., я увидела, что пол усеян испорченными листами. Я спросила, отчего такой беспорядок, и услышала: "Вот, двенадцать раз я пыталась правильно написать эту одну страницу, и всякий раз Учитель говорит, что всё не то. Я, верно, с ума сойду от этих переделок; но оставьте меня. Буду работать, пока не справлюсь, — хоть всю ночь напролёт". Я принесла ей чашечку кофе, чтобы хоть немного поддержать её силы, и ушла, оставив её за этим утомительным занятием. Через час она позвала меня, и когда я зашла, оказалось, что отрывок благополучно завершен. Работа была изнурительной, а результаты в то время часто оказывались незначительными и неопределёнными. Она откинулась в кресле и закурила, отдыхая после долгого напряжения. Я облокотилась на ручку её большого кресла и спросила, почему могут происходить ошибки, когда она записывает то, что ей даётся. "Видите ли, — объяснила она, — я делаю это так. Я создаю в воздухе перед собой нечто вроде вакуума, если так можно выразиться, и сосредоточиваю на нём взгляд и волю. И тогда передо мной проходят сцена за сценой, как картины в диораме. Если же мне нужно сослаться на сведения из какой-то книги, я концентрирую внимание, и появляется астральный двойник книги, из которою я беру то, что мне нужно. Чем меньше в уме смятения, огорчений, тем больше в нём энергии и целенаправленности, и тем легче мне это удаётся. Но сегодня меня так расстроило письмо от X., что я никак не могла сосредоточиться, и сколько ни пыталась воспроизвести цитаты, получалось не то. Учитель говорит, что теперь всё правильно, поэтому пойдёмте пить чай"» [24].
И немного о том, какой была Блаватская просто в жизни:
"В семь часов конец рабочего дня отмечался чаепитием. После чего, как вспоминает графиня:
«...мы обычно приятно проводили вечер вместе. Е.П.Б. усаживалась поудобнее в своём большом кресле и раскладывала пасьянс. Она говорила, что при этом ум её отдыхает. Похоже, механическое раскладывание карт давало ей возможность умственно расслабиться после дневного напряжения. По вечерам она никогда не заговаривала о теософии. Она настолько утомлялась за день, что нуждалась только в отдыхе. Поэтому я набирала как можно больше журналов и зачитывала из них статьи или отрывки, которые, как мне казалось, могли заинтересовать или развлечь её. В девять она отправлялась в постель, где раскладывала вокруг себя русские газеты и читала их допоздна» [25].
Нам трудно представить, какой была Е.П.Б. в эти часы отдыха. Фотографии запечатлели её только серьёзной. Графиня говорит, что в такие минуты "она часто проявляла лучезарную непосредственность ребёнка, лицо её светилось весёлым лукавством и излучало такое обаяние, какого я не встречала ни в ком за всю свою жизнь" [26]. Об этой стороне её натуры хорошо сказал Уолтер Олд:
«Она была очаровательной собеседницей. Особенно привлекала её непосредственность. При мне однажды кто-то сказал, что самая прекрасная женщина Англии выглядела бы невзрачной дурнушкой рядом с этой замечательной личностью... Я никогда не видел, чтобы женщина в зрелом возрасте так смеялась — как ребёнок» [27]."
Комментариев нет:
Отправить комментарий