В предыдущей главе мы говорили о скрытом потенциале всех вещей
— о том, что буддисты называют «пустотой». Мы ясно увидели: ничто из
того, что случается с нами, не является по сути хорошей или плохой
вещью, иначе все остальные воспринимали бы это так же, как мы.
Например, раздражающий вас коллега производил бы на всех и каждого
точно такое же впечатление, как и на вас, если бы его
«раздражательность» была чем-то внутренне присущим ему и излучалась
бы из него по всей комнате. На самом деле почти всегда находится кто-нибудь, кто считает такого человека хорошим и привлекательным. Из
достоверности этого факта, следуют два вывода:
1. Этот человек не обладает внутренним качеством быть
раздражающим или приятным. Сам по себе он «чист», «нейтрален» или
«пуст».
2. Причина, по которой лично мы считаем его раздражающим, должна
приходить откуда-то ещё.
И откуда же она приходит? Чтобы ответить на этот вопрос,
необходимо выявить особые принципы развёртывания скрытого
потенциала вещей и использования этого потенциала для достижения
успеха в работе и в личной жизни. Вот что Будде пришлось сказать в
Алмазном огранщике о том, как сделать бизнес совершенным и жизнь
совершенной — о том, как создать совершенный мир, или рай.
И сказал тогда Победоносный:
—  Предположим, о Субхути, что некто из учеников,
находящихся на пути сострадания, скажет: «Я работаю над
созданием совершенного мира». Сказанное не будет
правдой.
Великий учитель Чоней Лама разъясняет эти таинственные строки
таким образом:
—  Будда хочет указать на следующее: для того чтобы
человек достиг высшего состояния бытия, он должен сначала
создать совершенный мир, в котором и можно достичь этого
высшего состояния. Поэтому Победоносный говорит
Субхути:
—  Предположим, что некто из учеников, находящихся
на пути сострадания, скажет вслух или про себя: «Я работаю
над созданием совершенного мира». И предположим, что в
то же время они верят, совершенные миры могут существовать
сами по себе, а создание этих миров может происходить само
по себе. В этом случае сказанное не будет правдой.
Будда продолжает, разъясняя свои слова в следующих строках
Алмазного огранщика:
Почему это так? Потому что Татхагаты утверждают, что
эти совершенные миры, эти «совершенные миры», для
создания которых мы работаем, никогда не могли даже
существовать. Вот именно поэтому мы и называем их
«совершенными мирами».
Давайте считать «совершенный мир» «совершенным бизнесом».
Отметим, во-первых, что будет неверно утверждать, что совершенный
бизнес мог когда-либо существовать сам по себе. Ни книга, ни
приобретение здания, ни эта сволочь, что отравляет вам жизнь на работе,
— ничто из этого, ничто вообще, не исходит само из себя. Ничто из этого
не будет ни плохой, ни хорошей вещью по своей внутренней сути, иначе
все и каждый видели бы во всех вещах одно и то же.
Но люди видят разное. И потому вещи чисты, нейтральны, или, как
говорят буддисты, «пусты». И всё же мы действительно считаем одни
вещи хорошими и действительно считаем другие вещи плохими. Но если
такое восприятие исходит не изнутри самих этих вещей, то откуда же оно
приходит? Если мы разгадаем эту загадку, то, возможно, сумеем
заставить вещи оказываться такими, какими мы их хотим.
Достаточно поразмыслить несколько мгновений, и становится вполне
очевидно, что тот или иной взгляд на вещи исходит от нас самих.
Считаем ли мы своего коллегу раздражающим или привлекательным,
есть вопрос нашего собственного восприятия. Это доказывается тем
фактом, что другие сотрудники смотрят на этого человека иным, порой
даже противоположным образом.
Как же так случилось, что вещи происходят из нас самих? И как мы
можем использовать это явление с пользой для себя?
Думаю, что самое важное, о чём надо поговорить вначале, — это то,
как эти вещи не происходят из нас самих.
Легко сказать, что наш взгляд на других людей и другие вещи исходит
из нашего собственного сознания, наших собственных ощущений. Но при
этом совершенно очевидно и очень неприятно, что это вовсе не означает,
что мы можем управлять формированием своего восприятия по
собственному желанию. Нет ни одного бизнесмена в мире, который
хотел бы своего краха, который желал бы обанкротиться и видеть
страдания своих разочарованных работников, неоплаченных
поставщиков, огорчённых жён и детей.
В какой-то степени верно, что наше восприятие банкротства
рождается в нашем же сознании, но из этого не следует, что устранить
банкротство можно простым желанием избавиться от него. Что бы ни
заставляло нас видеть вещи тем или иным образом, оно принуждает нас
силой, не оставляя нам выбора, независимо от нас, несмотря на то, чего
мы хотим в настоящее время.
Отсюда мы должны перейти к буддийской идее отпечатков в уме —
истинному значению слова «карма». Но поскольку вокруг этого понятия
развелось столько неправильных толкований, давайте в нашем разговоре
придерживаться термина «ментальные следы, оттиски или отпечатки».
Представьте, что ваш ум — это видеокамера. Ваши глаза, уши и всё
остальное — это линзы, через которые вы смотрите наружу. Почти все
рукоятки и кнопки, определяющие качество записи, привязаны к
намерению, то есть к тому, чего вы желаете и почему. Как же происходит
запись? Как оттиски успеха или провала коммерческих предприятий
запечатлеваются в нашем уме?
Давайте поговорим об идее ментальных отпечатков в целом.
Представьте, что ум — это кусок очень чувствительного пластилина.
Всякий раз, когда он входит в соприкосновение с чем-нибудь в прямом
или переносном смысле, эта вещь оставляет на нём свой отпечаток. Но у
этого пластилина есть и другие удивительные качества.
Прежде всего он полностью чист и нематериален, совсем не то что
наши тела и всё, что создано из плоти и крови.
Буддизм не принимает идею о том, что мозг и есть ум, хотя частично
ум может, в некотором смысле, пребывать вблизи и вокруг мозга. Но ум
простирается и до кончиков пальцев руки: вы чувствуете, когда кто-то к
ним прикасается, и это именно ваш ум чувствует прикосновение. Более
того, если я спрошу вас, что вкусненького найдётся в вашем домашнем
холодильнике, ваш ум обратит туда свой взор — ваша память извлечёт из
себя представление о тех продуктах, которые, возможно, уцелели там
после завтрака. Таким образом, ваше сознание через посредство рассудка
и памяти, можно сказать, совершает путешествие далеко за физические
границы вашего внутреннего мира, вашего физического тела, уйдя
совершенно в другое место. А если я предложу вам вообразить далёкие
звёзды и другие галактики, где тогда окажется ваш ум?
Ум-пластилин обладает ещё одним интересным качеством.
Представьте, будто он тянется, вроде длинной макаронины, вдоль всей
вашей жизни от её первого момента до последнего (а может быть, и
дальше в обе стороны, но мы сейчас не будем в это углубляться).
Другими словами, он простирается во времени. Следы, отпечатанные на
таком уме в первом классе — азбука, например, — остаются в нём, что
позволяет вам читать слова и во втором классе, и сейчас.
На Западе мы не очень привыкли говорить о процессе обучения как о
«целевом насаждении ментальных отпечатков», но если поразмыслить,
мы посылаем своих детей в школу именно за этим. Мы ожидаем, что
учитель в первом классе сумеет посеять «разумное, доброе, вечное» в
виде ментальных отпечатков в уме нашего балбеса, и надеемся, что эти
всходы останутся там, когда он поступит в медицинскую школу, и нам в
старости не придётся рассчитывать на одну только пенсию. Мы
полностью признаём идею ментальных отпечатков, хотя совсем не
задумываемся над тем, как всё это функционирует, — почему, например,
наш мозг не увеличивается в размерах, когда мы становимся старше, ведь
ему приходится вмещать в себя весь этот накопленный с годами хлам.
Давайте поговорим о тех видах отпечатков, которые заставляют нас
считать на самом деле «чистые» или «нейтральные» (или «пустые») вещи
хорошими или плохими. Я надеюсь, что вы уже достаточно прочли в этой
книге о природе «пустоты», чтобы осознать, что она не имеет ничего
общего с «отсутствием смысла», или «чёрными дырами», или попытками
представить себе «ничто», или другими подобными заблуждениями.
«Пустота» означает только то, что хорошие и плохие вещи, которые с
нами происходят, не содержат сами по себе качества быть плохими или
хорошими.
Эти следы «хороших» или «плохих» переживаний укореняются тремя
различными путями: когда мы делаем что-то, говорим что-то или даже
когда мы думаем о чём-то. Наш встроенный видик — наш ум — включён
всё время: один из умственных уровней постоянно пишет на кассету всё,
что мы ощущаем через линзы глаз, ушей и т. д., включая сами мысли.
Когда вы видите, как выручаете своего сотрудника, переживающего
трудные времена, в вашем уме появляется хороший отпечаток. Когда вы
видите, как пытаетесь совсем чуть-чуть обмануть своего покупателя или
поставщика, в уме возникает плохой отпечаток.
От положения рукоятки регуляции намерения на камере более всего
зависит, насколько сильным, или глубоким, станет отпечаток. Если вы
помогаете сотруднику не потому, что так уж заботитесь о нём, а в
основном из-за того, что его проблемы отражаются на производстве и
ваших доходах, то положительный отпечаточек в вашем уме будет почти
незаметным. Если вы выручаете его, потому что понимаете, что эта
проблема действительно делает его несчастным, то хороший отпечаток
выйдет намного сильнее. А если вы помогаете ему, потому что осознаёте,
что черта между «я» и «ты» проведена искусственно, что рана одного из
нас причиняет боль всем, — короче, если видите себя сражающимся с
нашим общим врагом, человеческим несчастьем, — тогда отпечаток
будет самым мощным из всех возможных.
Есть и другие настройки, которые стоит учитывать. Во-первых, это
эмоции. Если вы решили надуть своего покупателя, ещё и сильно
разозлившись на него, то чувство гнева сделает отрицательный отпечаток
в вашем уме настолько же сильнее.
Далее следует то, что мы называем «правильное опознавание». Если
вы надули покупателя по ошибке, например неправильно прочитав цену
на экране компьютера, то соответствующий отрицательный след будет
намного слабее, чем если вы ясно понимали бы, что называете неверную
цену.
Условия, или обстоятельства, которые окружают субъект, по
отношению к которому вы совершаете действие, также играют важную
роль в определении того, насколько сильным будет отпечаток.
После двух-трёх лет работы в бизнесе по купле-продаже больших
пакетов с полированными алмазами я решил, что смогу оценивать
алмазы лучше, если буду понимать, как их гранят. И вот я стал стучаться
в двери маленьких запрятанных гранильных мастерских — это вам не
алмазные лоточники с47-й улицы, — пытаясь найти того, кто мог бы
меня научить.
Я разыскал одного из самых известных огранщиков; насколько
помню, он в то время работал над одним из самых больших ограненных
алмазов в мире, «фантазийным» камнем канареечного цвета весом свыше
400 карат, который был куплен ювелирной сетьюZales. Он сказал, что
иногда я могу приходить к нему и смотреть, но это были только слова.
(Кстати, «фантазийными» называются алмазы природной окраски —
ярко-желтые, бурые или синие, как, например, Алмаз Хоупа.)
Я наткнулся на нескольких южноафриканских огранщиков и провёл с
ними несколько дней, но у них было слишком шумно. Проблема была
ещё и в том, что мне нужно было найти того, кто мог учить меня
довольно-таки поздно, почти по ночам, потому что мы по-прежнему
продолжали вкалывать на износ, занимаясь налаживанием бизнеса в
«Андин». Так я столкнулся с Сэмом Шмулевым.
Шмуль, как мы его называли, был ещё одним настоящим
джентльменом в алмазном деле. Его жена Рэчёл была моей правой рукой
в «Андин» и чуть ли не главной причиной успешной работы нашего
отдела. Шмуль согласился обучать меня по ночам и в воскресенья. Одной
из причин этого стало то, что многие алмазные дилеры в Нью-Йорке
являются ортодоксальными евреями, которые чтят шаббат — субботу, и
никого на47-й улице, если он религиозен, не заставляют работать в этот
день.