Шримати Виджайи Кумари "Только в Тебе спасение"
Книга Шримати Виджайи Кумари посвящена Бхагавану Шри Сатья Саи Бабе - великому духовному Учителю современности, Аватару нашей эпохи, воплотившемуся на индийской земле. Он родился 23 ноября 1926 года в селении Путтапарти штат Андхра Прадеш. В настоящее время Его почитают миллионы людей во всем мире. Виджайя Кумари много лет провела рядом с Ним в Его ашраме, тщательно записывая изо дня в день все, что происходило у нее на глазах. Эти уникальные воспоминания обрели форму книги, и в 1997 году Саи Баба благословил ее издание.
ТОЛЬКО В ТЕБЕ СПАСЕНИЕ ~ Часть I - Волны шутливых проказ
Глава 1 - Путешествие в Парти
Я до сих пор не рассказала, каким образом мне удалось завоевать крошечное местечко в царстве сердца Саи и тем самым – счастливую возможность припадать к Его лотосным стопам! Однажды дочь моего дяди, старшего брата отца, отправилась со своими сестрами в Маллешварам (в Бангалоре) и, проходя вечером мимо какого-то дома, услышала звуки красивых мелодичных бхаджанов. Украдкой заглянув внутрь, девушки увидели группу людей, расположившихся на полу вокруг мальчика, сидящего на стуле. Его лицо было озарено божественным сиянием.
Заметив их любопытные лица, он знаком предложил им войти. Они вошли в комнату и сели в углу. После бхаджанов этот симпатичный темнокожий мальчик раздал всем прасад (освященное угощение). Подробно расспросив сестру о нашей семье, Он сказал ей: «Все вы приезжайте в Путтапарти». Когда она возразила, что понятия не имеет, кто он такой и где находится Путтапарти, он обворожительно улыбнулся и пояснил, что его имя Сатья Саи Баба и что живёт он в Путтапарти, дал им подробные указания, как добраться туда, и повторил: «Все вместе приезжайте в Парти». Вот как случилось, что они все оказались в Путтапарти и, возвратившись в Куппам, рассказали обо всём моей маме. В один голос они заявили: «Баба очарователен. Он всё время улыбается. Он очень интересно и живо говорит и прекрасно поёт. Стоило Ему раз взглянуть на нас, и Он покорил наши сердца. Вы все хорошо поёте. Поэтому вы должны поехать к Нему».
Моя мама загорелась желанием увидеть Свами и очень осторожно сообщила о своём намерении отцу. Но отец решительно отверг эту идею. Он сказал: «Ты говоришь, что шестнадцатилетний парень объявляет себя воплощением Ширди Бабы. Всё это чистое надувательство. Все эти санньясины (отшельники) – жулики. Нет никакой надобности ехать туда». Отец не любил санньясинов и садху (подвижников).
Той ночью красивый юноша явился моей матери во сне и сказал: «Я жду здесь вас всех. Приезжайте скорей». На возражение моей мамы: «Но я не знаю тебя», – Он ответил, весело рассмеявшись: «Разве она (Анантамма) не говорила тебе? Я – Сатья Саи Баба. Приезжайте непременно». И он исчез. Мама тут же разбудила отца и рассказала ему этот сон. Он ответил: «Ты думала об этой поездке весь день. Поэтому он тебе и приснился. Пожалуйста, спи». Милое лицо юноши словно наяву мелькало у неё перед глазами, как будто он играл с ней в прятки, и она так и не смогла уснуть.
Утром она послала за моей сестрой и спросила её: «Как выглядит этот Баба?» Услышав, что у него «лицо, как лотос, копна блестящих чёрных волос и одеяние, доходящее до щиколоток», мама воскликнула удивлённо и радостно: «Надо же! Именно он явился мне сегодня ночью во сне. Он приглашал всех нас приехать к нему». В изумлении моя сестра сказала: «Тётушка! Вы и вправду должны поехать. Ты не представляешь, как красив Баба! Да и место очень живописное». Незадолго до отъезда Анантамме удалось уговорить и отца. Мы никогда не узнаем, то ли она выбрала какой-то особенный момент для разговора, то ли вмешалась добрая воля Господа, но отец изъявил желание ехать, поставив условие, что мы пробудем там не больше трёх дней. Какая разница, каким образом это произошло? Главное, он согласился. Уже одно это было огромной удачей! С этой мыслью мы покинули наш дом и отправились в путешествие в Парти. Моему младшему братику было тогда всего девять месяцев. Нам сказали, что в Путтапарти не достать даже соли, и потому мы упаковали и захватили с собой, помимо всего прочего, тамаринд, чилли (острую приправу) и керосин.
Этот необыкновенный год мы не забудем никогда в жизни. Это то, что невозможно забыть. Этот день, когда мы получили подарок судьбы – возможность вкушать радость божественной милости, – стал поистине святым. Мы поехали в Парти в октябре 1945 года.
В час ночи мы слезли с поезда на станции Пенуконда. Стояла непроглядная тьма. Платформы не было. Мы быстро выпрыгнули из вагона, а точнее выкатились, словно куча булыжников. Мы дрожали от страха. Ничего не было вид-но, как говорят, «хоть глаза выколи». Отец пошёл в комнату начальника станции. В этой каморке горела маленькая тусклая лампа, больше похожая на светлячка. А холод там был такой, что в буквальном смысле кусался, как собака. Кругом не было и следа человеческих существ. В этой полной тьме деревья и кусты казались привидениями. Неужели дождь специально прятался до сих пор, чтобы припустить именно сейчас? Гром гремел вовсю и беспрестанно сверкали молнии. В ушах у нас звенело. Кроме земли и неба у нас не было укрытия. Отец вернулся и сказал, что мы можем продолжить путешествие: «Тут рядом стоят «лошадиные» повозки, а в городке есть караван-сарай. Поехали».
При виде лошадей нельзя было в точности сказать, живые это твари или манекены. Они были такие тощие и слабые, что, казалось, в любой момент могут упасть замертво. У нас появились сомнения, смогут ли они сдвинуть с места повозку, если мы заберёмся в неё. Однако возница грубым и решительным то-ном велел нам поторапливаться. Мы забросили на телегу багаж, а затем, трепеща от страха, залезли сами. Не прошли лошади и четырёх шагов, как уздечка порвалась, нас сильно тряхнуло, и мы все съехали к переду повозки. Нам сильно повезло, что мы не скатились на землю, иначе мы повалились бы друг на друга, как тюки с рисом, рискуя свернуть себе шею. Кучер связал уздечку веревками. Опасаясь ехать дальше на телеге, мы, «взрослые дети», безропотно шли за ней сзади. Через час мы добрались до деревни.
Указав на каменную площадку на обочине, наш возница велел нам слезать и ждать там рассвета. В ответ на наш робкий вопрос: «Но как мы будем тут ночевать?» – он сердито буркнул: «Кто будет ночью открывать для вас караван-сарай? Сидите здесь до утра». С мрачным видом он побросал наш багаж на землю и был таков. Мой братишка заплакал. Собаки во всей округе надрывались от лая. Два листа жести, висевшие над каменной плитой, исполняли роль крыши, и по ним, громыхая, барабанили капли дождя. Мы уселись под этим жестяным навесом. Дождь становился всё сильнее, и нам казалось, что у нас выросли горбы, по которым колотят камнями. В «крыше» было полно дыр; мы не могли дождаться утра, считая каждую минуту. Бог дождя обильно поливал нас целых два часа. Наше укрытие превратилось в полуостров. Нам сильно хотелось есть и спать. Неожиданно дверь за нашими спинами со скрипом отворилась, обнаружив за собой некое подобие кафе. Не успели мы поду-мать, что могли бы спрятаться там от дождя, как перед нами появился человек, вылитая копия Господа Вигнешвары (Ганеши)! С виду он казался очень добрым. В этот же миг мы услышали звук приближающегося автобуса. «Вигнешвара» поторопил нас, сказав: «Идите за билетами. Не пропустите автобус, другого сегодня не будет». Отец ринулся к автобусу, но кондуктор закричал на него: «Что вы поднимаете шум? Подождите!» Мы тем временем сидели в кафе и ели идли (лепешки). Невесть откуда появилась стая обезьян и принялась атаковать наш багаж.
Отцу пришлось неоднократно совершать вылазки к автобусу в надежде на билеты, но всё понапрасну. И лишь когда мы наконец сели в автобус, то поняли, что нам не хотели продавать билеты из-за враждебного отношения к Свами. Эти люди не стеснялись в выражениях. «Этот молокосос ростом в палец заявляет: «Я – Саи Баба», а вы верите ему и бегаете за ним, как ненормальные. Вы совсем потеряли рассудок». Пока эта тирада продолжалась, мы, не зная что делать, просто тихо сидели, закрыв уши руками. Наконец, наша «золотая колесница» тронулась. Похоже, ей более подходило название «сундук из железа», чем «автобус». Пассажиры и теперь не унимались, продолжая осыпать нас бранью. Солнце, поднявшись, пекло нещадно.
Мы прибыли в Буккапатнам около полудня. Нам сказали, что оттуда примерно пять миль езды на повозке, запряженной буйволами. Деревенька эта была крошечная. Жители выглядели дикими и неотесанными. Кругом было очень грязно. Мы чувствовали себя отвратительно. Они роились вокруг нас, как мухи, источая оскорбления, пока наши головы совсем не распухли. Казалось, это никогда не кончится, но тут вдруг к нам подошел человек и сказал: «Прошу вас, мать, войдите в мой дом и присядьте. Выпейте немного простокваши. Я пошлю за повозкой». Эти слова были для нас словно оазис в бескрайней пустыне. Как Вибхишана, живущий в царстве Раваны на Ланке, семья Ядалам в Буккапатнаме, обитая в гуще демонов, старалась обеспечить все возможные удобства для паломников в Путтапарти. Повозка прибыла. Я взглянула на нее, и сердце у меня упало. Там ничего не было – ни внизу, ни наверху. Просто остов из четырех деревянных жердей, никак не закреплённых. Мы накинули на них матрас и забрались туда, мечтая оказаться подальше от когтей этих чудовищ.
Дорога была ужасная – сплошные ямы и ухабы. Очень скоро мы поняли, что путешествие пешком было бы куда приятнее. Когда колесо попадало в рытвину, наш багаж съезжал вперёд, и мы должны были цепляться за свои коробки и одновременно быть начеку, чтобы не свалиться самим. Нас кидало из стороны в сторону, и тело ломило от тряски и ушибов. Мы поминутно то слезали с телеги, то вновь взбирались на неё. Словом, мы все были раздражены до предела. Мы думали, что никогда бы не отправились в это путешествие, зная, что оно будет столь изнурительным. Мы досадовали на Свами, что он выбрал такое ужасное место. Бедные буйволы, изнывая от горячего песка внизу и жаркого солнца вверху, исходили пеной и тащились, как черепахи. Терпение наше иссякало.
Наконец, мы приехали в Карнатанагапалли. Считая, что здесь и есть ашрам, мы спросили, куда нам идти, но нам сказали: «Нет, Ма! Вам нужно перейти реку и идти дальше». Внутри меня, стеная, прозвучал скрипучий протестующий голос: «Почему этот Свами должен жить именно здесь? Неужели он не мог найти лучшего места для проживания?» Когда, сжав зубы, мы ступили в воду, наши ноги увязли по колено. Теперь мы сами тащились, как буйволы, за нашим возницей, пыхтя и отдуваясь. Во рту пересохло. Ноги заплетались. Нас шатало от усталости. Казалось, каждый следующий шаг в этом вязком песке представляет тяжелую угрозу нашей жизни. Каким-то образом мы всё же перешли реку и оказались на другом берегу.
Заметив их любопытные лица, он знаком предложил им войти. Они вошли в комнату и сели в углу. После бхаджанов этот симпатичный темнокожий мальчик раздал всем прасад (освященное угощение). Подробно расспросив сестру о нашей семье, Он сказал ей: «Все вы приезжайте в Путтапарти». Когда она возразила, что понятия не имеет, кто он такой и где находится Путтапарти, он обворожительно улыбнулся и пояснил, что его имя Сатья Саи Баба и что живёт он в Путтапарти, дал им подробные указания, как добраться туда, и повторил: «Все вместе приезжайте в Парти». Вот как случилось, что они все оказались в Путтапарти и, возвратившись в Куппам, рассказали обо всём моей маме. В один голос они заявили: «Баба очарователен. Он всё время улыбается. Он очень интересно и живо говорит и прекрасно поёт. Стоило Ему раз взглянуть на нас, и Он покорил наши сердца. Вы все хорошо поёте. Поэтому вы должны поехать к Нему».
Моя мама загорелась желанием увидеть Свами и очень осторожно сообщила о своём намерении отцу. Но отец решительно отверг эту идею. Он сказал: «Ты говоришь, что шестнадцатилетний парень объявляет себя воплощением Ширди Бабы. Всё это чистое надувательство. Все эти санньясины (отшельники) – жулики. Нет никакой надобности ехать туда». Отец не любил санньясинов и садху (подвижников).
Той ночью красивый юноша явился моей матери во сне и сказал: «Я жду здесь вас всех. Приезжайте скорей». На возражение моей мамы: «Но я не знаю тебя», – Он ответил, весело рассмеявшись: «Разве она (Анантамма) не говорила тебе? Я – Сатья Саи Баба. Приезжайте непременно». И он исчез. Мама тут же разбудила отца и рассказала ему этот сон. Он ответил: «Ты думала об этой поездке весь день. Поэтому он тебе и приснился. Пожалуйста, спи». Милое лицо юноши словно наяву мелькало у неё перед глазами, как будто он играл с ней в прятки, и она так и не смогла уснуть.
Утром она послала за моей сестрой и спросила её: «Как выглядит этот Баба?» Услышав, что у него «лицо, как лотос, копна блестящих чёрных волос и одеяние, доходящее до щиколоток», мама воскликнула удивлённо и радостно: «Надо же! Именно он явился мне сегодня ночью во сне. Он приглашал всех нас приехать к нему». В изумлении моя сестра сказала: «Тётушка! Вы и вправду должны поехать. Ты не представляешь, как красив Баба! Да и место очень живописное». Незадолго до отъезда Анантамме удалось уговорить и отца. Мы никогда не узнаем, то ли она выбрала какой-то особенный момент для разговора, то ли вмешалась добрая воля Господа, но отец изъявил желание ехать, поставив условие, что мы пробудем там не больше трёх дней. Какая разница, каким образом это произошло? Главное, он согласился. Уже одно это было огромной удачей! С этой мыслью мы покинули наш дом и отправились в путешествие в Парти. Моему младшему братику было тогда всего девять месяцев. Нам сказали, что в Путтапарти не достать даже соли, и потому мы упаковали и захватили с собой, помимо всего прочего, тамаринд, чилли (острую приправу) и керосин.
Этот необыкновенный год мы не забудем никогда в жизни. Это то, что невозможно забыть. Этот день, когда мы получили подарок судьбы – возможность вкушать радость божественной милости, – стал поистине святым. Мы поехали в Парти в октябре 1945 года.
В час ночи мы слезли с поезда на станции Пенуконда. Стояла непроглядная тьма. Платформы не было. Мы быстро выпрыгнули из вагона, а точнее выкатились, словно куча булыжников. Мы дрожали от страха. Ничего не было вид-но, как говорят, «хоть глаза выколи». Отец пошёл в комнату начальника станции. В этой каморке горела маленькая тусклая лампа, больше похожая на светлячка. А холод там был такой, что в буквальном смысле кусался, как собака. Кругом не было и следа человеческих существ. В этой полной тьме деревья и кусты казались привидениями. Неужели дождь специально прятался до сих пор, чтобы припустить именно сейчас? Гром гремел вовсю и беспрестанно сверкали молнии. В ушах у нас звенело. Кроме земли и неба у нас не было укрытия. Отец вернулся и сказал, что мы можем продолжить путешествие: «Тут рядом стоят «лошадиные» повозки, а в городке есть караван-сарай. Поехали».
При виде лошадей нельзя было в точности сказать, живые это твари или манекены. Они были такие тощие и слабые, что, казалось, в любой момент могут упасть замертво. У нас появились сомнения, смогут ли они сдвинуть с места повозку, если мы заберёмся в неё. Однако возница грубым и решительным то-ном велел нам поторапливаться. Мы забросили на телегу багаж, а затем, трепеща от страха, залезли сами. Не прошли лошади и четырёх шагов, как уздечка порвалась, нас сильно тряхнуло, и мы все съехали к переду повозки. Нам сильно повезло, что мы не скатились на землю, иначе мы повалились бы друг на друга, как тюки с рисом, рискуя свернуть себе шею. Кучер связал уздечку веревками. Опасаясь ехать дальше на телеге, мы, «взрослые дети», безропотно шли за ней сзади. Через час мы добрались до деревни.
Указав на каменную площадку на обочине, наш возница велел нам слезать и ждать там рассвета. В ответ на наш робкий вопрос: «Но как мы будем тут ночевать?» – он сердито буркнул: «Кто будет ночью открывать для вас караван-сарай? Сидите здесь до утра». С мрачным видом он побросал наш багаж на землю и был таков. Мой братишка заплакал. Собаки во всей округе надрывались от лая. Два листа жести, висевшие над каменной плитой, исполняли роль крыши, и по ним, громыхая, барабанили капли дождя. Мы уселись под этим жестяным навесом. Дождь становился всё сильнее, и нам казалось, что у нас выросли горбы, по которым колотят камнями. В «крыше» было полно дыр; мы не могли дождаться утра, считая каждую минуту. Бог дождя обильно поливал нас целых два часа. Наше укрытие превратилось в полуостров. Нам сильно хотелось есть и спать. Неожиданно дверь за нашими спинами со скрипом отворилась, обнаружив за собой некое подобие кафе. Не успели мы поду-мать, что могли бы спрятаться там от дождя, как перед нами появился человек, вылитая копия Господа Вигнешвары (Ганеши)! С виду он казался очень добрым. В этот же миг мы услышали звук приближающегося автобуса. «Вигнешвара» поторопил нас, сказав: «Идите за билетами. Не пропустите автобус, другого сегодня не будет». Отец ринулся к автобусу, но кондуктор закричал на него: «Что вы поднимаете шум? Подождите!» Мы тем временем сидели в кафе и ели идли (лепешки). Невесть откуда появилась стая обезьян и принялась атаковать наш багаж.
Отцу пришлось неоднократно совершать вылазки к автобусу в надежде на билеты, но всё понапрасну. И лишь когда мы наконец сели в автобус, то поняли, что нам не хотели продавать билеты из-за враждебного отношения к Свами. Эти люди не стеснялись в выражениях. «Этот молокосос ростом в палец заявляет: «Я – Саи Баба», а вы верите ему и бегаете за ним, как ненормальные. Вы совсем потеряли рассудок». Пока эта тирада продолжалась, мы, не зная что делать, просто тихо сидели, закрыв уши руками. Наконец, наша «золотая колесница» тронулась. Похоже, ей более подходило название «сундук из железа», чем «автобус». Пассажиры и теперь не унимались, продолжая осыпать нас бранью. Солнце, поднявшись, пекло нещадно.
Мы прибыли в Буккапатнам около полудня. Нам сказали, что оттуда примерно пять миль езды на повозке, запряженной буйволами. Деревенька эта была крошечная. Жители выглядели дикими и неотесанными. Кругом было очень грязно. Мы чувствовали себя отвратительно. Они роились вокруг нас, как мухи, источая оскорбления, пока наши головы совсем не распухли. Казалось, это никогда не кончится, но тут вдруг к нам подошел человек и сказал: «Прошу вас, мать, войдите в мой дом и присядьте. Выпейте немного простокваши. Я пошлю за повозкой». Эти слова были для нас словно оазис в бескрайней пустыне. Как Вибхишана, живущий в царстве Раваны на Ланке, семья Ядалам в Буккапатнаме, обитая в гуще демонов, старалась обеспечить все возможные удобства для паломников в Путтапарти. Повозка прибыла. Я взглянула на нее, и сердце у меня упало. Там ничего не было – ни внизу, ни наверху. Просто остов из четырех деревянных жердей, никак не закреплённых. Мы накинули на них матрас и забрались туда, мечтая оказаться подальше от когтей этих чудовищ.
Дорога была ужасная – сплошные ямы и ухабы. Очень скоро мы поняли, что путешествие пешком было бы куда приятнее. Когда колесо попадало в рытвину, наш багаж съезжал вперёд, и мы должны были цепляться за свои коробки и одновременно быть начеку, чтобы не свалиться самим. Нас кидало из стороны в сторону, и тело ломило от тряски и ушибов. Мы поминутно то слезали с телеги, то вновь взбирались на неё. Словом, мы все были раздражены до предела. Мы думали, что никогда бы не отправились в это путешествие, зная, что оно будет столь изнурительным. Мы досадовали на Свами, что он выбрал такое ужасное место. Бедные буйволы, изнывая от горячего песка внизу и жаркого солнца вверху, исходили пеной и тащились, как черепахи. Терпение наше иссякало.
Наконец, мы приехали в Карнатанагапалли. Считая, что здесь и есть ашрам, мы спросили, куда нам идти, но нам сказали: «Нет, Ма! Вам нужно перейти реку и идти дальше». Внутри меня, стеная, прозвучал скрипучий протестующий голос: «Почему этот Свами должен жить именно здесь? Неужели он не мог найти лучшего места для проживания?» Когда, сжав зубы, мы ступили в воду, наши ноги увязли по колено. Теперь мы сами тащились, как буйволы, за нашим возницей, пыхтя и отдуваясь. Во рту пересохло. Ноги заплетались. Нас шатало от усталости. Казалось, каждый следующий шаг в этом вязком песке представляет тяжелую угрозу нашей жизни. Каким-то образом мы всё же перешли реку и оказались на другом берегу.
Глава 2 - Бала (юный) Саи – всеобщий любимец Саи
Какие-то люди, стоящие на вершине ближайшего холма, помахали нам и двинулись навстречу. Мы удивились, так как никто из них не был нам знаком. Они тем временем подошли совсем близко. Среди них был один очень симпатичный мальчик. Можно сказать, Он был просто потрясающе очарователен. Однако у нас не было сил, чтобы наглядеться на Него вволю. Оставь Он нас в покое, и мы уснули бы, не сходя с места. Когда этот мальчик, приветливо улыбаясь, заговорил с нами, мы почувствовали, что знаем Его давным-давно. Тут Он принялся описывать все наши передряги, как будто был всё время с нами, а мы шли за Ним, широко раскрыв глаза от удивления, и нас затопляла несказанная радость. Мы решили, что Он – ученик Бабы.
Слушая Его, мы позабыли обо всех своих испытаниях. Между тем мы подошли к ашраму. Он был совсем небольшим и выглядел очень мило. Юноша быстро вошёл внутрь прямо перед нами и взглянул на нас со странной манящей улыбкой, как будто приглашая: «Заходите же!» Усевшись на стул, Он позвал: «Байамма, принеси поскорей чего-нибудь поесть. Бедняги, они очень устали. Это семья из Куппама». «Хорошо, Баба», – ответила вошедшая в комнату пожилая женщина. С мыслью: «О боже! Он и есть Баба? Этот хрупкий маленький мальчик! Но Он так молод!» – мы уставились на Него в полном изумлении, проглотив языки. «Значит, Он и есть почитаемый Баба!» Осознав это, мы все сложили руки и склонились перед Ним. Он громко расхохотался, как будто внезапно распустилась водяная лилия, и произнёс: «Прекрасно! А кто это там?» Он обнял моих братьев, старшего и младшего и, весело смеясь, взъерошил им волосы как старинный друг семьи и так внимательно посмотрел на нас всех, будто вливал в нас какое-то блаженное сознание. В этом взгляде были и нежная любовь матери, и ни с чем не сравнимое заботливое участие. У всех нас защекотало в носу, а любопытство, между тем, щекотало умы вопросом: «Кто этот Баба?», и всё кругом казалось какой-то сказочной магией.
Еще не отдавая себе в том отчета, я чувствовала, что та любящая мать, о которой я мечтала всю жизнь, – то воплощение любви, к которому рвалась моя душа, – сейчас находилась у меня перед глазами. Мне чудилось, что я нашла редчайшее сокровище. Свами казался мне поистине Джаганматхой (Матерью Вселенной). Из тайников моей души поднялся молчаливый крик «Маа!» В тот же миг Он бросил на меня Свой ласковый взгляд, и по всему моему телу прошла блаженная дрожь. Я глядела и не могла наглядеться на это лицо, похожее на лотос. Я думала: «И это Его, этого нежного мальчика, сияющего, как полная луна, те люди осыпали оскорблениями?» Мне стало больно. Баба внезапно встал и сказал: «Теперь идите! Вам нужно поесть и отдохнуть». Меня очень тронула эта любовь, как будто Он был моей матерью. Мои глаза следили за Ним и не могли оторваться. Его длинное, до щиколоток, белое одеяние, дхоти, прикрывающее ступни и касающееся земли, нежные щеки, глаза с лукавыми искорками, прямой нос – всё было неотразимым. Он стоял подле нас и наблюдал, как нам подают еду. Мы расположились в небольшой комнатке, вы-ходившей во внутренний двор, и, повалившись на пол, как чурбаны, мгновенно уснули.
Птица чатака стремится к лунному свету.
Преданный Богу жаждет близости к Богу.
Больной мечтает о сильном лекарстве.
Партиваса (Обитатель Парти) хочет,
Чтобы у Него была толпа преданных!
/продолжение следует/
Шримати Виджайи Кумари
"Только в Тебе спасение"
Какие-то люди, стоящие на вершине ближайшего холма, помахали нам и двинулись навстречу. Мы удивились, так как никто из них не был нам знаком. Они тем временем подошли совсем близко. Среди них был один очень симпатичный мальчик. Можно сказать, Он был просто потрясающе очарователен. Однако у нас не было сил, чтобы наглядеться на Него вволю. Оставь Он нас в покое, и мы уснули бы, не сходя с места. Когда этот мальчик, приветливо улыбаясь, заговорил с нами, мы почувствовали, что знаем Его давным-давно. Тут Он принялся описывать все наши передряги, как будто был всё время с нами, а мы шли за Ним, широко раскрыв глаза от удивления, и нас затопляла несказанная радость. Мы решили, что Он – ученик Бабы.
Слушая Его, мы позабыли обо всех своих испытаниях. Между тем мы подошли к ашраму. Он был совсем небольшим и выглядел очень мило. Юноша быстро вошёл внутрь прямо перед нами и взглянул на нас со странной манящей улыбкой, как будто приглашая: «Заходите же!» Усевшись на стул, Он позвал: «Байамма, принеси поскорей чего-нибудь поесть. Бедняги, они очень устали. Это семья из Куппама». «Хорошо, Баба», – ответила вошедшая в комнату пожилая женщина. С мыслью: «О боже! Он и есть Баба? Этот хрупкий маленький мальчик! Но Он так молод!» – мы уставились на Него в полном изумлении, проглотив языки. «Значит, Он и есть почитаемый Баба!» Осознав это, мы все сложили руки и склонились перед Ним. Он громко расхохотался, как будто внезапно распустилась водяная лилия, и произнёс: «Прекрасно! А кто это там?» Он обнял моих братьев, старшего и младшего и, весело смеясь, взъерошил им волосы как старинный друг семьи и так внимательно посмотрел на нас всех, будто вливал в нас какое-то блаженное сознание. В этом взгляде были и нежная любовь матери, и ни с чем не сравнимое заботливое участие. У всех нас защекотало в носу, а любопытство, между тем, щекотало умы вопросом: «Кто этот Баба?», и всё кругом казалось какой-то сказочной магией.
Еще не отдавая себе в том отчета, я чувствовала, что та любящая мать, о которой я мечтала всю жизнь, – то воплощение любви, к которому рвалась моя душа, – сейчас находилась у меня перед глазами. Мне чудилось, что я нашла редчайшее сокровище. Свами казался мне поистине Джаганматхой (Матерью Вселенной). Из тайников моей души поднялся молчаливый крик «Маа!» В тот же миг Он бросил на меня Свой ласковый взгляд, и по всему моему телу прошла блаженная дрожь. Я глядела и не могла наглядеться на это лицо, похожее на лотос. Я думала: «И это Его, этого нежного мальчика, сияющего, как полная луна, те люди осыпали оскорблениями?» Мне стало больно. Баба внезапно встал и сказал: «Теперь идите! Вам нужно поесть и отдохнуть». Меня очень тронула эта любовь, как будто Он был моей матерью. Мои глаза следили за Ним и не могли оторваться. Его длинное, до щиколоток, белое одеяние, дхоти, прикрывающее ступни и касающееся земли, нежные щеки, глаза с лукавыми искорками, прямой нос – всё было неотразимым. Он стоял подле нас и наблюдал, как нам подают еду. Мы расположились в небольшой комнатке, вы-ходившей во внутренний двор, и, повалившись на пол, как чурбаны, мгновенно уснули.
Птица чатака стремится к лунному свету.
Преданный Богу жаждет близости к Богу.
Больной мечтает о сильном лекарстве.
Партиваса (Обитатель Парти) хочет,
Чтобы у Него была толпа преданных!
/продолжение следует/
Шримати Виджайи Кумари
"Только в Тебе спасение"
Глава 3 - Ашрам
Когда мы проснулись, было пять часов вечера. Баба ходил где-то снаружи. Здание ашрама было совсем маленьким: открытая веранда и за ней, внутри, – зал. В нём могло поместиться около пятидесяти человек. У одной из стен зала стояли фигуры и изображения богов, а также – Ширди Бабы и Сатьи Саи Бабы. К задней стене зала, с разных её концов, примыкали две комнаты, а позади них был большой внутренний двор, куда выходили ванная, кухня и ещё одна маленькая комнатка. Во дворе находился колодец, а в центре, за невысокой оградой, росло священное дерево тулси (базилик), перед которым совершали обряды поклонения. Вся атмосфера была спокойной и мирной. Вокруг не было никаких домов. В целом всё было очень приятно. Нам любезно предоставили комнату.
Миссис Байамма была женщиной лет шестидесяти, здорового и крепкого сложения, на вид – типичная уроженка Андхра Прадеша. День и ночь она бдительно следила за всеми нуждами Бабы и всячески заботилась о Нём. Каждый раз, когда к Бабе обращались «Баба», я испытывала неловкость. И вот, когда мы все были озабочены тем, какую форму обращения выбрать при разговоре с Бабой, которого мы ещё мало знали, с наших языков невольно слетело нежное слово «Свами». Нас поздравили с «находкой», и все остальные стали именно так обращаться к Бабе.
Наблюдая восхитительную игру Свами, Его озорные проделки и неистощимую энергию, мы думали о маленьком Гопале, шаловливом Говинде – ненаглядном сыночке Нанды и Яшоды. Резвясь и прыгая как оленёнок, Свами прибегал откуда-нибудь, усаживался на колени к Байамме и смешил её, проказничая и теребя за щёки. Часто Он незаметно подкрадывался к ней сзади и пугал её, закрывая руками глаза. Она по обыкновению каждый день читала Бхагавад Гиту. Когда, закончив чтение, она снимала очки и, положив их рядом с книгой на пол, прилежно пыталась медитировать, Он приближался к ней на цыпочках, быстро хватал очки и убегал. После медитации она открывала глаза, искала какое-то время свои очки, а потом льстивым тоном принималась упрашивать: «Баба, не отдашь ли Ты мне мои очки? Зачем Ты опять озорничаешь? Верни мне их скорее, мой Баба! У меня ещё уйма работы!» Пока она так причитала, Свами тихо стоял за её спиной, наслаждаясь эффектом, – совсем как маленький плут Кришна.
Однажды Он внезапно подбежал к ней и, нежно обняв, спросил: «Байамма! Зачем ты читаешь Бхагавад Гиту? Что ты извлекаешь из неё?» Услышав её наивный ответ: «Я привыкла читать её. Чтение Гиты приводит к освобождению», – Он приблизил Своё лицо вплотную к её лицу и, заливаясь смехом, журчащим, как река Ганга, сказал: «Я и есть тот Кришна. Если Я здесь, прямо перед тобой, зачем тебе читать Гиту?» Когда я слышала это, моё сердце таяло. Кто ещё мог бы говорить так? Какое смелое заявление! Он говорит: «Я – Бог!», да так уверенно, будто бьёт кулаком по столу! («О Бхагаван! Намо Намаха! Намо Намаха! – Господи! Я склоняюсь перед Тобой! Я склоняюсь перед Тобой!» – твердила я про себя в такие минуты, сложив руки и посылая Ему приветствия). Я восхищённо смотрела на Него, не отрываясь, боясь моргнуть. Я была в восторге от того, как просто Он объяснял глубочайшие истины, как будто протягивал тебе очищенный банан. Не тот ли это Кришна, который показал Яшоде четырнадцать миров, когда она спросила Его: «Ты ел песок? Покажи! Открой рот!» Но в следующий миг, набросив на нас покрывало майи, Он вновь превращал нас в простых смертных, связанных законом кармы. Чем больше я глядела на Него, тем больше мне хотелось говорить с Ним.
Все эти сладостные мысли гудели в моей голове, как рой пчёл. Но если исходить из реальных фактов, кто же Он в самом деле, этот мальчик? Кришна? Рама? Шива? Впрочем, какое это имеет значение! Ясно то, что Он – воплощение Бога. Этого нам достаточно. Наша задача – ощущать это. Его – дарить нам эту возможность. Нет никакого повода для сомнений. Где Он, там рай. Мы не знали счёта ни дням, ни минутам. Колесо времени катилось очень быстро. Если нас спрашивали: «Какое сегодня число?», в ответ видели лишь наши вытянутые недоумённые лица. У нас не было никаких желаний. Весь наш мир был – Свами, Его близость, Его игры, Его песни. Мы не имели понятия о том, что происходит во всем огромном мире, – или даже в соседнем доме. Свами! Свами! Свами! – только одна цель, только одна мысль, только один предмет обожания.
Заставить Свами сделать что-нибудь не легче, чем выпить воду трёх морей. Он не желал съесть даже горсти риса. Ни единой минуты Он не мог усидеть на месте. Он постоянно сновал повсюду, как жужелица. Баба очень полюбил моих братьев – старшего, Кришну Кумара, и младшего, Амарендру, и постоянно держал их при Себе. Они старались услужить Ему решительно во всём. Они не позволяли Свами даже наклониться для того, чтобы взять стакан. Когда Свами усаживался за еду, мужчины и женщины садились по обе стороны от Него. После того как преданные ставили перед Ним тарелки с угощениями, которые сами приготовили, Он обычно смешивал всё вместе (сладкое, острое, кислое, солёное – всё, что было), съедал из этой каши три маленьких горсточки, а остальное раздавал всем как прасад.
Заставить Его вымыться было всё равно, что совершить великий подвиг. Обычно вода для Него грелась в медном чане на открытом уличном очаге. В тот момент, когда раздавался клич, что вода для Его купанья готова, наш Саи Гопал прыгал через стену и исчезал. Тогда все эти преданные, вся эта стая саранчи, неслась за Ним. Но разве может кто-нибудь догнать Его? М-с Байамма тоже пускалась на поиски, зычно крича во все четыре стороны: «Баба! Баба! Вернись! Свами, Тебе нужно искупаться!» Исколесив все окрестности, она прекращала попытки и, усталая, возвращалась в мандир и с тяжким вздохом валилась на стул. В этот миг Свами, как оса, стремительно вылетал из Своей комнаты, садился с ней рядышком и, обняв её за плечи, говорил: «Ты что, искала меня по всей деревне? А Я всё время был здесь!» – и неудержимо хохотал при этом. «Ах Ты мошенник! Ты хочешь разыграть меня! Посмотрите на Его лицо! Посмотрите на Его одежду! Ты весь взмок от пота! Да что уж там! Только Тебе известно, как Ты исчез и как появился. Но, мой Баба, как ты ухитрился провести нас и проскользнуть внутрь, ведь Тебя караулил целый отряд?» Говоря это, Байамма уже улыбалась, и весь её гнев испарялся. Нежно поглаживая Его по щекам, она совершенно забывала о мытье. И тогда Баба снова удирал. Одна из преданных, Конамма, обычно собирала дрова и грела воду для Бабы. Если вода остывала, она начинала всё сначала. Её глаза были всё время красными от дыма. В конце концов, когда вода была в очередной раз готова, мальчики ловили Бабу, силком тащили Его в ванную комнату и запирали дверь снаружи, чтобы Он не смог улизнуть.
Не так ли вёл себя когда-то Нанда Кишора (сыночек Нанды)? Причиняя массу хлопот Яшоде, верховодя над молодыми пастухами, таская из чужих домов масло, дразня и задирая пастушек, и потом, явившись домой с безмятежным видом невинного существа и с надутыми губами примостясь у ней на коленях, заставлял её забыть обо всём на свете от счастья? Таким же был и наш Саи Кришна. Глядя на Его выходки, я плакала от счастья. Мы читали эти истории в Бхагавате или слышали их от кого-то. Но теперь мы наблюдали всё это собственными глазами и переживали сердцем. Мы чувствовали блаженство, не знающее предела; даже Шеша Саи не в силах описать его. Глядеть на всё это было пиршеством для глаз. Казалось, шалости того Кришны бледнели на фоне проказ этого Саи Кришны. Невозможно выразить, какое редкое счастье выпало на нашу долю.
/продолжение следует/
Шримати Виджайи Кумари
"Только в Тебе спасение"
Когда мы проснулись, было пять часов вечера. Баба ходил где-то снаружи. Здание ашрама было совсем маленьким: открытая веранда и за ней, внутри, – зал. В нём могло поместиться около пятидесяти человек. У одной из стен зала стояли фигуры и изображения богов, а также – Ширди Бабы и Сатьи Саи Бабы. К задней стене зала, с разных её концов, примыкали две комнаты, а позади них был большой внутренний двор, куда выходили ванная, кухня и ещё одна маленькая комнатка. Во дворе находился колодец, а в центре, за невысокой оградой, росло священное дерево тулси (базилик), перед которым совершали обряды поклонения. Вся атмосфера была спокойной и мирной. Вокруг не было никаких домов. В целом всё было очень приятно. Нам любезно предоставили комнату.
Миссис Байамма была женщиной лет шестидесяти, здорового и крепкого сложения, на вид – типичная уроженка Андхра Прадеша. День и ночь она бдительно следила за всеми нуждами Бабы и всячески заботилась о Нём. Каждый раз, когда к Бабе обращались «Баба», я испытывала неловкость. И вот, когда мы все были озабочены тем, какую форму обращения выбрать при разговоре с Бабой, которого мы ещё мало знали, с наших языков невольно слетело нежное слово «Свами». Нас поздравили с «находкой», и все остальные стали именно так обращаться к Бабе.
Наблюдая восхитительную игру Свами, Его озорные проделки и неистощимую энергию, мы думали о маленьком Гопале, шаловливом Говинде – ненаглядном сыночке Нанды и Яшоды. Резвясь и прыгая как оленёнок, Свами прибегал откуда-нибудь, усаживался на колени к Байамме и смешил её, проказничая и теребя за щёки. Часто Он незаметно подкрадывался к ней сзади и пугал её, закрывая руками глаза. Она по обыкновению каждый день читала Бхагавад Гиту. Когда, закончив чтение, она снимала очки и, положив их рядом с книгой на пол, прилежно пыталась медитировать, Он приближался к ней на цыпочках, быстро хватал очки и убегал. После медитации она открывала глаза, искала какое-то время свои очки, а потом льстивым тоном принималась упрашивать: «Баба, не отдашь ли Ты мне мои очки? Зачем Ты опять озорничаешь? Верни мне их скорее, мой Баба! У меня ещё уйма работы!» Пока она так причитала, Свами тихо стоял за её спиной, наслаждаясь эффектом, – совсем как маленький плут Кришна.
Однажды Он внезапно подбежал к ней и, нежно обняв, спросил: «Байамма! Зачем ты читаешь Бхагавад Гиту? Что ты извлекаешь из неё?» Услышав её наивный ответ: «Я привыкла читать её. Чтение Гиты приводит к освобождению», – Он приблизил Своё лицо вплотную к её лицу и, заливаясь смехом, журчащим, как река Ганга, сказал: «Я и есть тот Кришна. Если Я здесь, прямо перед тобой, зачем тебе читать Гиту?» Когда я слышала это, моё сердце таяло. Кто ещё мог бы говорить так? Какое смелое заявление! Он говорит: «Я – Бог!», да так уверенно, будто бьёт кулаком по столу! («О Бхагаван! Намо Намаха! Намо Намаха! – Господи! Я склоняюсь перед Тобой! Я склоняюсь перед Тобой!» – твердила я про себя в такие минуты, сложив руки и посылая Ему приветствия). Я восхищённо смотрела на Него, не отрываясь, боясь моргнуть. Я была в восторге от того, как просто Он объяснял глубочайшие истины, как будто протягивал тебе очищенный банан. Не тот ли это Кришна, который показал Яшоде четырнадцать миров, когда она спросила Его: «Ты ел песок? Покажи! Открой рот!» Но в следующий миг, набросив на нас покрывало майи, Он вновь превращал нас в простых смертных, связанных законом кармы. Чем больше я глядела на Него, тем больше мне хотелось говорить с Ним.
Все эти сладостные мысли гудели в моей голове, как рой пчёл. Но если исходить из реальных фактов, кто же Он в самом деле, этот мальчик? Кришна? Рама? Шива? Впрочем, какое это имеет значение! Ясно то, что Он – воплощение Бога. Этого нам достаточно. Наша задача – ощущать это. Его – дарить нам эту возможность. Нет никакого повода для сомнений. Где Он, там рай. Мы не знали счёта ни дням, ни минутам. Колесо времени катилось очень быстро. Если нас спрашивали: «Какое сегодня число?», в ответ видели лишь наши вытянутые недоумённые лица. У нас не было никаких желаний. Весь наш мир был – Свами, Его близость, Его игры, Его песни. Мы не имели понятия о том, что происходит во всем огромном мире, – или даже в соседнем доме. Свами! Свами! Свами! – только одна цель, только одна мысль, только один предмет обожания.
Заставить Свами сделать что-нибудь не легче, чем выпить воду трёх морей. Он не желал съесть даже горсти риса. Ни единой минуты Он не мог усидеть на месте. Он постоянно сновал повсюду, как жужелица. Баба очень полюбил моих братьев – старшего, Кришну Кумара, и младшего, Амарендру, и постоянно держал их при Себе. Они старались услужить Ему решительно во всём. Они не позволяли Свами даже наклониться для того, чтобы взять стакан. Когда Свами усаживался за еду, мужчины и женщины садились по обе стороны от Него. После того как преданные ставили перед Ним тарелки с угощениями, которые сами приготовили, Он обычно смешивал всё вместе (сладкое, острое, кислое, солёное – всё, что было), съедал из этой каши три маленьких горсточки, а остальное раздавал всем как прасад.
Заставить Его вымыться было всё равно, что совершить великий подвиг. Обычно вода для Него грелась в медном чане на открытом уличном очаге. В тот момент, когда раздавался клич, что вода для Его купанья готова, наш Саи Гопал прыгал через стену и исчезал. Тогда все эти преданные, вся эта стая саранчи, неслась за Ним. Но разве может кто-нибудь догнать Его? М-с Байамма тоже пускалась на поиски, зычно крича во все четыре стороны: «Баба! Баба! Вернись! Свами, Тебе нужно искупаться!» Исколесив все окрестности, она прекращала попытки и, усталая, возвращалась в мандир и с тяжким вздохом валилась на стул. В этот миг Свами, как оса, стремительно вылетал из Своей комнаты, садился с ней рядышком и, обняв её за плечи, говорил: «Ты что, искала меня по всей деревне? А Я всё время был здесь!» – и неудержимо хохотал при этом. «Ах Ты мошенник! Ты хочешь разыграть меня! Посмотрите на Его лицо! Посмотрите на Его одежду! Ты весь взмок от пота! Да что уж там! Только Тебе известно, как Ты исчез и как появился. Но, мой Баба, как ты ухитрился провести нас и проскользнуть внутрь, ведь Тебя караулил целый отряд?» Говоря это, Байамма уже улыбалась, и весь её гнев испарялся. Нежно поглаживая Его по щекам, она совершенно забывала о мытье. И тогда Баба снова удирал. Одна из преданных, Конамма, обычно собирала дрова и грела воду для Бабы. Если вода остывала, она начинала всё сначала. Её глаза были всё время красными от дыма. В конце концов, когда вода была в очередной раз готова, мальчики ловили Бабу, силком тащили Его в ванную комнату и запирали дверь снаружи, чтобы Он не смог улизнуть.
Не так ли вёл себя когда-то Нанда Кишора (сыночек Нанды)? Причиняя массу хлопот Яшоде, верховодя над молодыми пастухами, таская из чужих домов масло, дразня и задирая пастушек, и потом, явившись домой с безмятежным видом невинного существа и с надутыми губами примостясь у ней на коленях, заставлял её забыть обо всём на свете от счастья? Таким же был и наш Саи Кришна. Глядя на Его выходки, я плакала от счастья. Мы читали эти истории в Бхагавате или слышали их от кого-то. Но теперь мы наблюдали всё это собственными глазами и переживали сердцем. Мы чувствовали блаженство, не знающее предела; даже Шеша Саи не в силах описать его. Глядеть на всё это было пиршеством для глаз. Казалось, шалости того Кришны бледнели на фоне проказ этого Саи Кришны. Невозможно выразить, какое редкое счастье выпало на нашу долю.
/продолжение следует/
Шримати Виджайи Кумари
"Только в Тебе спасение"
Глава 4 - Саи – Господин музыки
Наш Учитель музыки, Саи, очень любит песни и бхаджаны. Мы пели бхаджаны каждый день, утром и вечером. Наш «Музыкальный царь» усаживался в середине зала на подушке, а мужчины и женщины располагались по обе стороны от Него. Зная, что Он любит пение, мы сами сочинили несколько песен перед поездкой в Парти. Моя мама, Радхаммагару, обладает глубокими музыкальными познаниями, она играет и на вине, и на фисгармонии и очень хорошо поёт. Эти природные способности обернулись для нас божественным даром. Мы с моим братом Амарендрой, которого все называли «Амба», обычно сидели рядом с Саи.
Запевали по очереди: сначала Свами, потом женщины, потом мужчины – и песни были самые разные, без предпочтения какого-то одного жанра. Поначалу мы очень удивлялись, когда Свами просил нас спеть ту или иную песню, известную только нам, но со временем поняли, что для Него, вездесущего Господа, не существует ничего, о чём бы Он не знал. Мы пели, а Саи Муралидхар (т.е. Кришна с флейтой, мурали) аккомпанировал нам на цимбалах, которые Он держал в обеих руках, и эта сладостная дивная музыка делала всех счастливыми и заставляла забыть обо всём на свете. В целом мире не было ничего, о чём не знал бы этот Шеша Саи, этот божественный змей с тысячью капюшонами, на кольцах которого покоится Господь Вишну. Как говорится, «невелика пташка, да голосиста», и хотя со стороны Баба мог показаться наивным необразованным юнцом, стоило внимательно присмотреться к Нему, и вы замечали, что глаза Свами подобны лепесткам лотоса, но красота этих глаз затмевает прелесть лепестков. Сияние этих лотосных глаз могло покорить любого. Они были наполнены неведомой нам до сих пор любовью. И несмотря на то, что Он был так юн, все Его песни обладали великим духовным смыслом.
О человек, зачем ты смеёшься над кармой,
Зачем презираешь карму?
Сегодня ты богач, а завтра – нищий,
Сегодня ты учёный, а завтра – зверь лесной,
И палка обернётся змеёй и укусит тебя.
Карма – причина, карма – источник,
И зачерпнёшь ли ты её из пруда или из огромного моря,
Ты унесёшь с собою ровно столько,
Сколько поместится в твоём кувшине.
Ты не возьмешь больше, даже если очень захочешь.
Он пел это очень мелодично. Даже самые унылые, стоило им разочек взглянуть на Бабу, тут же забывали о своих несчастьях, как лотосы на восходе «Падмагарбхи», Солнца, и на их лицах зацветали улыбки. Околдованные Его обаянием, даже «мунам», молчальники, раскрывали рты и принимались говорить стихами, как поэты при виде Васанты, бога весны. Слабые верой и одержимые сомнениями, улавливая приказы, посылаемые одним движением Его глаз, прилипали к Нему как пчёлы к медвяному цветку и, ища в Нём приюта, становились его кроткими слугами.
Говоря словами священного напева: «Гитам мадурам, ганам мадурам, шаранам мадурам, чаранам мадурам, хридайам мадурам (Песнь Твоя сладка, голос Твой сладок, приют Твой сладок, стопы Твои сладки, сердце Твоё сладко)», всё, что связано с Саи, – сладостно. Он – властелин Вселенной и, наслаждаясь господством над ней, Он держит её всю в Своём маленьком животе. Баба обладает огромной интеллектуальной силой, не знающей себе равных. Он знаток всех Вед и веданг. Он величайший мастер в музыке во всех трёх мирах. Когда Он возвышал голос и начинал петь, все забывали о «своих» бхаджанах и, захваченные звуком Его голоса, уплывали на волнах океана любви. Эта мелодия, пронизанная любовью, постепенно набирала силу, и волны её, как Ганга в половодье, захлестывали берега и затопляли всё вокруг; они насылали колдовские чары и, принося всем радость, заставляли людей забывать о себе. Каждое Его слово, каждая шутка, каждое движение было восхитительным садом красоты. Всё это может показаться преувеличением. Но то, что я говорю, – истинная правда. Это блаженство, которое нужно испытать. Его невозможно выразить буквами никакого алфавита.
В те времена бхаджаны длились не полчаса, как теперь. Мы пели без перерыва часами – три, четыре часа подряд. Мы не ощущали времени. Казалось, само божество времени подчиняется этому Господину калы (времени) и забывает отсчитывать минуты. После бхаджанов наш Баба Сам разбивал кокосы, проводил арати и обходил всех. Потом Он собственноручно раздавал всем прасад. При этом Он часто пел такую песню:
Какая изысканная сладость! Вкусите её все,
И вместо дурных мыслей придут добрые.
Чем больше вы выпьете, тем меньше станет ваша карма!»
Он пел, и мы все погружались в блаженство!
«Это не снадобье, растёртое в ступке,
Это не купишь и за сто золотых монет, –
Это лекарство, которое укажет вам путь,
Оно сделано из любви Саи, и только оно может спасти.
Вы нигде не найдёте его. Вы нигде не купите его.
Тот, кто получит его и проглотит его,
В один миг станет свободным.
Подходите же, берите прасад Имени Саи, идите сюда, преданные,
Смотрите, как Ади Саи, смешав муку из пшеничного зерна Вед
С молоком ведических сказаний,
Готовит сладкий сироп в большом кувшине.
Все вкусы – в этом прасаде Саи.
Эй! Он лечит все болезни,
Он не будет стоить тебе и пол-анны,
Не откажись, и ты получишь спасение.
Этот прасад неисчерпаем, он мудрый колесничий,
И оценить его дано лишь преданным.
Вам не нужно далеко ходить за ним,
Он в избытке здесь, прямо здесь, в Парти.
Какое это было святое зрелище – Саи, поющий и раздающий прасад! Как оно умиротворяло и какой упоительной сладостью наполняло!
Дни неслись как минуты. Мы собирались приехать сюда всего на три дня. И ровно через три дня Свами, призвав моего отца, спросил его: «Ну как, Радхакришнайя? Когда вы уезжаете?» Мы ужасно удивились, откуда Он мог узнать о нашем намерении пробыть в Парти всего несколько дней. Читая наши мысли, Свами понимающе улыбнулся, рассеяв наше недоумение. Когда отец сказал, сложив ладони: «Твоя воля, Свами», – Он рассмеялся, явно довольный, и сказал: «Правда? Я очень рад. Скоро Дасара. Останьтесь на праздники, а потом поезжайте». Меня затопила волна счастья. С любовью взглянув на всех нас, Он выбежал вместе с мальчиками.
Только здесь, в ашраме, я узнала, что Свами – воплощение Ширди Саи Бабы. Меня это особенно порадовало. Я слышала о Ширди Бабе от моего наставника и видела Его портрет. Когда я училась в восьмом классе, наш учитель истории, Шри Джаган Мохан Рао, правоверный брахман, носивший робу и красное дхоти, с маленьким пучком волос на бритом затылке и с ярким пятном кумкума в центре кружка из сандаловой пасты на лбу, часто и с большим тщанием проводил обряды поклонения Шри Ширди Бабе, будучи ревностным Его почитателем. Он любил меня, потому что я была сообразительной и училась лучше всех в классе. Однажды он пригласил меня к себе домой. Без маминого разрешения я не могла и порога переступить в нашем доме. Дисциплине придавалось большое значение. Ясно, что мама не позволила бы мне пойти к нему. Но также было ясно, что если я не приду, то обижу учителя. Короче говоря, какая теперь разница, почему я сделала это? Я пошла к нему домой после уроков. Он провел меня прямо в «домашний храм». Там были изображения всех богов. В центре стояла фотография бородатого человека с чалмой на голове. Я спросила учителя: «Кто это, сэр?» – «Как! Ты не знаешь его? Это Ширди Саи Баба – человек великой духовной силы. Он хорошо известен по всей северной Индии». Он дал мне книгу с кратким жизнеописанием Ширди Бабы, а также фотографию и прасад. Спрятав всё это между учебниками, я пришла домой и, как нашкодившая кошка, поставила книжки на полку. Не успела я отойти, как появилась мама и спросила: «Почему ты так поздно?» Душа у меня ушла в пятки. Особой храбростью я никогда не отличалась и, пробормотав: «У нас был дополнительный урок», быстренько улизнула. Мой старший брат был на редкость наблюдателен. Он постоянно следил за каждым нашим шагом. Очень трудно было скрыться от него. Он был просто всезнайкой. Он умудрялся прознавать о самых крошечных событиях, случавшихся с членами нашей семьи. Со временем визиты к учителю стали для меня привычным делом. Я была как мышь, приученная к барабану. Долго ли это могло оставаться в секрете? Благодаря брату-герою моя тайна вскоре раскрылась. Мама дала мне затрещину и сказала: «Как ты посмела пойти в гости к постороннему человеку? Как ты посмела принять подарки, каковы бы они ни были?». Это положило конец моим визитам к учителю.
/продолжение следует/
Шримати Виджайи Кумари
"Только в Тебе спасение"
Запевали по очереди: сначала Свами, потом женщины, потом мужчины – и песни были самые разные, без предпочтения какого-то одного жанра. Поначалу мы очень удивлялись, когда Свами просил нас спеть ту или иную песню, известную только нам, но со временем поняли, что для Него, вездесущего Господа, не существует ничего, о чём бы Он не знал. Мы пели, а Саи Муралидхар (т.е. Кришна с флейтой, мурали) аккомпанировал нам на цимбалах, которые Он держал в обеих руках, и эта сладостная дивная музыка делала всех счастливыми и заставляла забыть обо всём на свете. В целом мире не было ничего, о чём не знал бы этот Шеша Саи, этот божественный змей с тысячью капюшонами, на кольцах которого покоится Господь Вишну. Как говорится, «невелика пташка, да голосиста», и хотя со стороны Баба мог показаться наивным необразованным юнцом, стоило внимательно присмотреться к Нему, и вы замечали, что глаза Свами подобны лепесткам лотоса, но красота этих глаз затмевает прелесть лепестков. Сияние этих лотосных глаз могло покорить любого. Они были наполнены неведомой нам до сих пор любовью. И несмотря на то, что Он был так юн, все Его песни обладали великим духовным смыслом.
О человек, зачем ты смеёшься над кармой,
Зачем презираешь карму?
Сегодня ты богач, а завтра – нищий,
Сегодня ты учёный, а завтра – зверь лесной,
И палка обернётся змеёй и укусит тебя.
Карма – причина, карма – источник,
И зачерпнёшь ли ты её из пруда или из огромного моря,
Ты унесёшь с собою ровно столько,
Сколько поместится в твоём кувшине.
Ты не возьмешь больше, даже если очень захочешь.
Он пел это очень мелодично. Даже самые унылые, стоило им разочек взглянуть на Бабу, тут же забывали о своих несчастьях, как лотосы на восходе «Падмагарбхи», Солнца, и на их лицах зацветали улыбки. Околдованные Его обаянием, даже «мунам», молчальники, раскрывали рты и принимались говорить стихами, как поэты при виде Васанты, бога весны. Слабые верой и одержимые сомнениями, улавливая приказы, посылаемые одним движением Его глаз, прилипали к Нему как пчёлы к медвяному цветку и, ища в Нём приюта, становились его кроткими слугами.
Говоря словами священного напева: «Гитам мадурам, ганам мадурам, шаранам мадурам, чаранам мадурам, хридайам мадурам (Песнь Твоя сладка, голос Твой сладок, приют Твой сладок, стопы Твои сладки, сердце Твоё сладко)», всё, что связано с Саи, – сладостно. Он – властелин Вселенной и, наслаждаясь господством над ней, Он держит её всю в Своём маленьком животе. Баба обладает огромной интеллектуальной силой, не знающей себе равных. Он знаток всех Вед и веданг. Он величайший мастер в музыке во всех трёх мирах. Когда Он возвышал голос и начинал петь, все забывали о «своих» бхаджанах и, захваченные звуком Его голоса, уплывали на волнах океана любви. Эта мелодия, пронизанная любовью, постепенно набирала силу, и волны её, как Ганга в половодье, захлестывали берега и затопляли всё вокруг; они насылали колдовские чары и, принося всем радость, заставляли людей забывать о себе. Каждое Его слово, каждая шутка, каждое движение было восхитительным садом красоты. Всё это может показаться преувеличением. Но то, что я говорю, – истинная правда. Это блаженство, которое нужно испытать. Его невозможно выразить буквами никакого алфавита.
В те времена бхаджаны длились не полчаса, как теперь. Мы пели без перерыва часами – три, четыре часа подряд. Мы не ощущали времени. Казалось, само божество времени подчиняется этому Господину калы (времени) и забывает отсчитывать минуты. После бхаджанов наш Баба Сам разбивал кокосы, проводил арати и обходил всех. Потом Он собственноручно раздавал всем прасад. При этом Он часто пел такую песню:
Какая изысканная сладость! Вкусите её все,
И вместо дурных мыслей придут добрые.
Чем больше вы выпьете, тем меньше станет ваша карма!»
Он пел, и мы все погружались в блаженство!
«Это не снадобье, растёртое в ступке,
Это не купишь и за сто золотых монет, –
Это лекарство, которое укажет вам путь,
Оно сделано из любви Саи, и только оно может спасти.
Вы нигде не найдёте его. Вы нигде не купите его.
Тот, кто получит его и проглотит его,
В один миг станет свободным.
Подходите же, берите прасад Имени Саи, идите сюда, преданные,
Смотрите, как Ади Саи, смешав муку из пшеничного зерна Вед
С молоком ведических сказаний,
Готовит сладкий сироп в большом кувшине.
Все вкусы – в этом прасаде Саи.
Эй! Он лечит все болезни,
Он не будет стоить тебе и пол-анны,
Не откажись, и ты получишь спасение.
Этот прасад неисчерпаем, он мудрый колесничий,
И оценить его дано лишь преданным.
Вам не нужно далеко ходить за ним,
Он в избытке здесь, прямо здесь, в Парти.
Какое это было святое зрелище – Саи, поющий и раздающий прасад! Как оно умиротворяло и какой упоительной сладостью наполняло!
Дни неслись как минуты. Мы собирались приехать сюда всего на три дня. И ровно через три дня Свами, призвав моего отца, спросил его: «Ну как, Радхакришнайя? Когда вы уезжаете?» Мы ужасно удивились, откуда Он мог узнать о нашем намерении пробыть в Парти всего несколько дней. Читая наши мысли, Свами понимающе улыбнулся, рассеяв наше недоумение. Когда отец сказал, сложив ладони: «Твоя воля, Свами», – Он рассмеялся, явно довольный, и сказал: «Правда? Я очень рад. Скоро Дасара. Останьтесь на праздники, а потом поезжайте». Меня затопила волна счастья. С любовью взглянув на всех нас, Он выбежал вместе с мальчиками.
Только здесь, в ашраме, я узнала, что Свами – воплощение Ширди Саи Бабы. Меня это особенно порадовало. Я слышала о Ширди Бабе от моего наставника и видела Его портрет. Когда я училась в восьмом классе, наш учитель истории, Шри Джаган Мохан Рао, правоверный брахман, носивший робу и красное дхоти, с маленьким пучком волос на бритом затылке и с ярким пятном кумкума в центре кружка из сандаловой пасты на лбу, часто и с большим тщанием проводил обряды поклонения Шри Ширди Бабе, будучи ревностным Его почитателем. Он любил меня, потому что я была сообразительной и училась лучше всех в классе. Однажды он пригласил меня к себе домой. Без маминого разрешения я не могла и порога переступить в нашем доме. Дисциплине придавалось большое значение. Ясно, что мама не позволила бы мне пойти к нему. Но также было ясно, что если я не приду, то обижу учителя. Короче говоря, какая теперь разница, почему я сделала это? Я пошла к нему домой после уроков. Он провел меня прямо в «домашний храм». Там были изображения всех богов. В центре стояла фотография бородатого человека с чалмой на голове. Я спросила учителя: «Кто это, сэр?» – «Как! Ты не знаешь его? Это Ширди Саи Баба – человек великой духовной силы. Он хорошо известен по всей северной Индии». Он дал мне книгу с кратким жизнеописанием Ширди Бабы, а также фотографию и прасад. Спрятав всё это между учебниками, я пришла домой и, как нашкодившая кошка, поставила книжки на полку. Не успела я отойти, как появилась мама и спросила: «Почему ты так поздно?» Душа у меня ушла в пятки. Особой храбростью я никогда не отличалась и, пробормотав: «У нас был дополнительный урок», быстренько улизнула. Мой старший брат был на редкость наблюдателен. Он постоянно следил за каждым нашим шагом. Очень трудно было скрыться от него. Он был просто всезнайкой. Он умудрялся прознавать о самых крошечных событиях, случавшихся с членами нашей семьи. Со временем визиты к учителю стали для меня привычным делом. Я была как мышь, приученная к барабану. Долго ли это могло оставаться в секрете? Благодаря брату-герою моя тайна вскоре раскрылась. Мама дала мне затрещину и сказала: «Как ты посмела пойти в гости к постороннему человеку? Как ты посмела принять подарки, каковы бы они ни были?». Это положило конец моим визитам к учителю.
/продолжение следует/
Шримати Виджайи Кумари
"Только в Тебе спасение"
Глава 5 - Старый мандир
Мы все толпились во дворе ашрама в компании Свами. Свами сделал нам знак и, после того как мы уселись, спросил с улыбкой: «Что вы любите, Путтапарти или Меня?» Его игривое лукавство было так пленительно, что мне захотелось спрятать Его навсегда в пещере своего сердца, гладить Его щеки и обнимать Его ноги. Видя, что мы ошарашены внезапностью вопроса, Он Сам ответил: «Вы любите Меня». И окунул нас в океан восторга.
Иногда, будто с треском раскалывалась скорлупа пальмового ореха, Он вдруг начинал открыто говорить с нами обо всём – о наших семейных делах, о папином плохом здоровье, об убытках в бизнесе, – и нам оставалось лишь слушать, раскрыв рты от изумления. Когда Он заводил разговор о тайнах, которые мы не доверяли ни единой душе, мы, обомлев, лишь неотрывно глядели в Его глаза. Последние пять-шесть лет у отца было неладно со здоровьем. У него была болезнь желудка, с сильными болями и рвотой. Когда мама, делясь со Свами своей тревогой за отца, не могла сдержать слез, Он, глубоко тронутый, взял её руки в Свои и сказал: «Почему ты так сильно волнуешься? Ведь Я же здесь! Предоставь всё Мне. С сегодняшнего дня больше не нужны никакие лекарства. Зачем бояться чего-либо, когда Я здесь? Моя обязанность – всегда заботиться о вас и беречь, как веки берегут глаза. Ты не должна огорчаться из-за таких незначительных мелочей. Будь храброй». Когда Он это говорил, из Его глаз струился поток материнской любви и сострадания, как будто их источник бил ключом у Него внутри. Эти слова были до краёв наполнены нежностью. Серьёзность, исходившая от них, вселила в нас мужество. Кто Он? Великая Мать, породившая всех нас? Бог? Древо, исполняющее желания? Но прежде чем подумать о том, откуда Он всё знает про нас, мы, с глазами полными слёз, с сердцами, трепещущими от Его любви, сложив руки, склонились перед Ним в благодарном поклоне.
Чувство уверенности «Ты весь – наш» затопляло наши сердца, и мы, растроганные Его добротой и любовью, забывали себя. Громкий крик «Мать!» рвался из самых глубин моей души. Я с восхищением пожирала Его глазами, боясь моргнуть, а Он, этот невинный обитатель Вайкунтхи, обворожительно улыбался, навеки заключая нас в рабство Своей любви. Это узы, которые не могут порваться никогда, у них нет предела, это рабство, дарующее любовь и счастье.
Дисциплина в Его присутствии была обязательной. Мужчинам и женщинам не полагалось болтать друг с другом. Все лишние разговоры не поощрялись. Одежда и манеры должны были соответствовать традиции. Когда мы садились петь бхаджаны, то должны были концентрировать внимание на больших фотографиях божеств, стоявших на алтаре, а не праздно глазеть по сторонам. Нельзя было приносить с собой на бхаджаны книги. Наши умы должны были погружаться в Бога. Не разрешалось громко хохотать, как безумным. Действовать следовало быстро, толково и сдержанно. Это была Его непреклонная воля. Мы соблюдаем эти правила и по сей день. Свами строго отчитывал тех, кто пренебрегал ими. Когда Он сердился, всё Его лицо вспыхивало, а глаза так ярко сверкали, будто из них рвались языки пламени. Нам казалось, что наши тела горят, как в огне. Если ставилась какая-то цель, Он не допускал ни малейшего отклонения в ту или иную сторону от первоначального намерения. Всё должно было подчиняться правилам и строгому порядку.
В течение дня мы не отходили от Свами ни на минуту. Поначалу все женщины спали в холле, а мужчины – на внутренней веранде, где спал Саи. Насколько беззаботно мы чувствовали себя днём, настолько страшились наступления ночи. Две кошки, напившись молока, выходили на охоту за крысами. Те и другие прыгали по телам людей, спящих в холле. Дети пронзительно визжали от страха. Поскольку ванных комнат для посетителей не было, для утреннего мытья нам приходилось ходить на Читравати. Вымывшись сами, выкупав детей и постирав одежду, мы возвращались в мандир. Все крестьяне и деревенские жители вставали с первым криком петухов, и, взяв свои плуги, запрягали буйволов и гнали их через реку на другой берег, где находились их поля. Поэтому мы не могли ждать, пока взойдёт солнце, и шли на реку около четырёх утра, чтобы вернуться до рассвета. Прежде мы никогда не мылись в реке, и в первое время это было для нас мучительно. Но, как бы скованны мы ни были, при виде лица Свами, похожего на только что распустившийся лотос, блистающего улыбкой нежной матери, все наши заботы испарялись без следа. В Его присутствии мы забывали о голоде и жажде, и время летело незаметно, ничем не омрачённое. Полтора месяца промелькнули, как полторы минуты.
/продолжение следует/
Шримати Виджайи Кумари
"Только в Тебе спасение" альбом Пуруши Шакти Деви на ФБ https://www.facebook.com/photo.php?
"Только в Тебе спасение" альбом Пуруши Шакти Деви на ФБ https://www.facebook.com/photo.php?
ТОЛЬКО В ТЕБЕ СПАСЕНИЕ ~ Часть I - Волны шутливых проказ
Глава 6 - Праздник Дасары (1945г.)
Праздники начались в октябре. Украшенный нами мандир стал усладой для глаз. Скача как молодой олень, деятельный и радостный, Саи Махалакшми носился повсюду, не оставаясь и секунды на одном месте, и казалось, что Он присутствует везде. Он выкрикивал указания: «Повесьте эту гирлянду здесь! Привяжите эти манговые листья там! Возьмите эту цветную бумагу для обёртки!» Мы удостоились благословения Саи Джаганматхи, распевая Её имя, вознося к Ней молитвы и прославляя Её во всех ипостасях: как Махалакшми (Великую Лакшми), Джагадамбу (Мать Все-ленной, Дургу, Лакшми, Сарасвати, Бхавани (Супругу Вездесущего), Чанди, Чамунди и т.д. Кумкумовая пуджа проводилась все десять дней. Женщины, блиставшие праздничными нарядами и украшениями, творили обряды поклонения с великой серьёзностью и преданностью. Пуджу возглавлял Сам Свами. Из Куппама приехало много преданных. Ашрам был буквально набит гостями.
Кумкумовая пуджа начиналась в восемь утра. Перед каждой сидящей женщиной помещались маленький сосуд с кумкумом, зелёный лист и фотография Бабы. Колокол бил три раза, и пуджа начиналась пением Омкары (священного звука Ом). «Ом» пелся трижды, а после этого произносились нараспев сто восемь имён богини Лалиты. Потом все женщины осыпали кумкумом изображения Бабы. Когда пение заканчивалось, Баба, до того сидящий перед нами как Джаганматха, вставал и под-ходил к нам, чтобы благословить всех паданамаскаром (почитанием Его лотосных стоп). В это время все пели бхаджаны, а женщины собирали листья, наполненные кумкумом. Пуджа заканчивалась арати (ритуалом поклонения с возжиганием свя-щенного огня), посвященным Свами. Свами Сам распределял обязанности среди женщин. Внучка рани (принцессы) Чинчоли, Ямуна, звонила в колокольчик, Сарала и Гинди Лиламма раскладывали на земле зелёные листья, Сарасвати и Челламма разносили кумкум и т.д. В том году с нами была м-с Джайямма, дочь м-ра Виттала Рао. Она очень спокойная и сдержанная женщина. Сейчас она возглавляет женский колледж в Анантапуре. Она покорила сердца девушек-студенток. Девушки души в ней не чают и очень ценят её общество и её советы. Исключительное место завоевала она и в любящем сердце Саи.
После окончания пуджи мы все, как мухи к пальмовому сахару, «прилипали» к Свами. Он дарил нам бесконечную радость Своими песнями на темы Рамаяны и древних легенд Бхагаваты или историями из жизни Ширди Бабы. В каждый сюжет Он вносил что-нибудь забавное, и мы смеялись от души. Одна женщина всякий раз, как Свами принимался о чём-нибудь рассказывать, крепко засыпала. Свами подходил к ней и говорил: «Как? Неужели ты получила письмо от Кумбакарны?» Она, встрепенувшись, бормотала: «Нет, Свами!» Тогда Он спрашивал: «Почему же ты всё время спишь?» При этом, конечно же, мы все хохотали. Другую женщину Он спрашивал: «Где твой Шукрачарья?» , и она неизменно краснела и прятала лицо. Ещё одну леди Он поддразнивал: «Как дела, Чандралекха? Надеюсь, у твоего Манмадхи всё о’кей?» А ее соседке говорил: «Ты что, Ваджаянтимала? Снова затеваешь бурную ссору со своим чёрным господином? Взглянув на меня, Он говорил: «Эй, при-неси-ка свой песенник!» И записывал в него несколько чудных стихов.
Я не буду мечтать о богатстве,
Я не стану молить Тебя о грудах сокровищ,
Пусть Твои лотосные стопы будут всегда в моём сердце,
И только об одном я молю – дай мне силы на то,
Чтобы я никогда не уставала превозносить Тебя.
Или Ты совсем не жалеешь нас, Господь Шри Сатья Саи?
Сарватах пани падам – тат сарватокши широмукхам
Сарватах Шрутималлоке сарвамапутья тикшати
Кавим пуранам ану сашита рамано раманиямса
Манушма редьяха
Сарвасья дхатарамачинтья рупам адитьяварнам
Тамасах парастат
Он написал это и с приветливой улыбкой отдал мне.
Пролетели два месяца. Пришло время возвращаться домой. За два дня до отъезда наши глаза превратились в водопады. Как можем мы уехать и покинуть Свами? Как мы будем жить без Него? Это мучило нас день и ночь. Приходя на бхаджаны, я не могла скрыть своего горя. Я не могла петь, но все же старалась изо всех сил, а от сочувственных взглядов Свами начинала рыдать в голос. Что делать!? Можно ли из-бежать неизбежного? Повозки уже ждали нас у ворот ашрама. Багаж был упакован, и мы все стояли в холле. Наш Господь вошёл, и мы омыли Его ноги слезами, обильными, как Ганга в половодье. Он обнял всех нас и утешил ласковыми словами. «Будьте уверены, что очень скоро Я пришлю вам весточку, чтобы вы приезжали опять», – пообещал Он, и, создав вибхути движением руки, нанёс его на наши лбы. Он благословил всех нас по очереди, возложив ладонь на наши головы, и сказал: «Ну вот, теперь пойдём. Не тяните, не то опоздаете на автобус». Он шёл впереди нас, а мы плелись за Ним, еле передвигая ноги, как телята тянутся за коровой. Вместе с нами шли ещё несколько преданных. Нагруженная повозка ехала перед нами.
Мы перешли Читравати и добрались до Карнатанагапалли. Здесь нам предстояло расстаться со Свами. Рыдания наши достигли «крещендо». С великим терпением, с нежностью, которую не в силах вместить сердце никакой матери, Он изливал на нас Свою любовь и пытался вселить в нас мужество: «Я буду постоянно писать вам. Вскоре Я позову вас снова. Идите и возвращайтесь». Когда Он медленно пошёл на-зад, мое сердце чуть не выпрыгнуло. Но это было неизбежно. Всё время, пока мы могли видеть Его, Он махал нам платком, будто благословляя своей дарующей абхайю (бесстрашие) рукой, а потом исчез за холмом. Нам казалось, что наши жизни висят на волоске. Мы были близки к тому, чтобы отменить отъезд и бежать за Ним, в ашрам. Но чувство долга подтолкнуло нас в спины. «Свами!» – плакали мы всю до-рогу, пока тащились до Пенуконды. Оттуда мы доехали до Куппама.
Дом показался нам ужасным. Мы бродили по нему как неживые, начисто лишённые воли к жизни. Нас ничто не интересовало. «Когда сможем мы вернуться к Своей Матери? Скоро ли Он позовет нас?» Другие мысли не посещали наши умы. Поскольку четверг был Его любимым днём, по четвергам мы всегда пели бхаджаны. Цветы, украшавшие Его фотографии, падали вниз целыми грудами, и это означало, что Он был с нами. Вскоре мы получили письмо от Саи, от нашей любящей Матери. О! Как можно назвать это письмо? Это был огромный торт из любви! Это был фонтан с нектаром! Это был океан милости. Пока отец читал письмо, мы вились вокруг, как мухи. Его буквы были совершенны, как жемчужины. Каждая буква была как капля нектара. Каждая фраза была пропитана мёдом и, как весёлый луч света, ласкала сердце. Он обращался к каждому из нас по имени, посылал нам упоительный вос-торг и изливал благословения. Он подписал письмо: «Ваш Баба» и «Хридайя Саи» – «Саи вашего сердца». С тех пор каждый четверг Он дарил нам это счастье и наполнял блаженством. Дни полетели быстрее.
Но в промежутках каждая секунда казалась целой югой. В школе все издевались надо мной и поднимали меня на смех из-за того, что я не слишком часто появляюсь там. Наступил Новый (1946) год, но мы не смогли увидеть Свами. Это сильно терзало и мучило меня. И как раз в это время пришло золотое письмо от Свами. Он посылал нам всем Свои приветы и благословения. В наших сердцах вновь открылся источник счастья. Мы не могли ехать тотчас же, так как отец был связан делами. И только четвертого марта мы наконец отправились в Парти всей семьей, включая прислугу. Наши мысли неслись впереди нас и уже целовали лотосные стопы Саи – мы были там, распростертые перед Ним. О боже! Почему этот поезд идёт так мед-ленно? Почему так долго стоит на остановках? Мы говорили обо всяких глупых пустяках: «Интересно, как теперь выглядит Свами?», «Может быть, Он немножко подрос?» Наши умы были неуправляемы. Чем дальше мы ехали, тем сильнее сжималось моё сердце от сладкой, щекочущей боли. Мы смеялись над собственным безумием и поддразнивали друг друга за глупое обожание Бабы. Потом каждый погрузился в свой внутренний мир.
Мы доехали до Пенуконды. Теперь на станцию провели электрический свет. Появились платформа и комната отдыха. Слезая с поезда, мы думали: «Ого! Как это здорово!» Мы немножко отдохнули и отправились дальше, и наша повозка прибыла к остановке автобуса к пяти часам. Автобусы теперь ходили чаще. Всё шло прекрасно. Билеты нам продали безо всяких эксцессов. Путешествие на автобусе было совсем не таким ужасным, как в прошлый раз. Поскольку число преданных сильно увеличилось, власти позаботились о новых удобствах и услугах. Запряженных лошадьми повозок было сколько угодно. Когда мы уселись, кучер сказал: «Мать! Очень много преданных приезжают сейчас в Парти». Тут же, как пчелиное жало, мой ум пронзила мысль: «Значит, там теперь целая толпа народу? Но сможет ли тогда Свами свободно общаться и говорить с нами и ходить на долгие прогулки, как раньше? Или Он будет всё время занят? Встретит ли Он нас с прежней любовью?» Целая куча сомнений осаждала ум, а здравый смысл пытался бороться с ними и бранил ум за обезьяньи повадки.
Повозка подъехала к ашраму. Но ещё до того наш маленький Саи Гопал выбежал нам навстречу. «Маа!» – крикнула моя душа. Сердца распахнулись от счастья, как водяные лилии при лунном свете. Как мать, страстно привязанная к своим детям, как наседка, пекущаяся о своих цыплятах, Он поймал нас в ловушку Своих объятий. Когда Он посмотрел на нас Своими полными любви глазами и окунул в океан Своей доброты, и спросил ласково: «Вы получили Моё последнее письмо? Вы все в порядке? Как прошло путешествие? Да что там! Вы здесь, правда ведь? Остальное неважно!», – мы упали к Его ногам и прильнули к ним, как нищий цепляется за найденное сокровище. Радуясь, как мать при виде вернувшихся домой детей, Он приветствовал нас: «Входите, входите. Сначала будете есть. Вы все отощали». Под ливнем Его нежных вопросов мы чувствовали, что плывем в море любви. Он окунал нас в него снова и снова, и мы трепетали от восторга. Утоляя жажду своих сердец, мы не сводили с Него глаз, и Он сказал: «Что вы так уставились на Меня? Пойдёмте же, шевелитесь!» При этом у Него был такой же довольный вид, как у коровы, нашедшей телёнка. О! Как мы были счастливы! Казалось, что жизнь вернулась. Свами совсем не изменился! «Он точно такой, как раньше», – вздохнули мы с облегчением, прижав руки к груди. Но одно оказалось правдой: в ашраме была уйма новых лиц.
/продолжение следует/
Шримати Виджайи Кумари
"Только в Тебе спасение"
Глава 7 - Саи Кришна
Ростом Он крошечный, совсем как маленький пальчик. Но задачи, что Он решает? Они огромны, как Вселенная. А Его сердце? Оно необъятно, как небо. А Его доброта? Она глубока, как Ганга. Его любовь? Она высока, как Гималайские горы. А Его волосы? Они подобны джатаджутам (копне волос на голове Шивы). Его внешность? Он пленительно красив, он просто сокровище очарования.
Что говорить! Я не Рави (божество солнца). Мне хотелось бы быть хотя бы кави (поэтом)!
О четырёхликий Брахма!
Что за бессмертное дитя ты сотворил –
к полному удовольствию своих четырёх лиц!
Как вместить мне это счастье?
Где спрятать это высшее блаженство?
Если в давние дни все лилы (божественные игры) Враджи Гопала, соединясь, вместились в одну Бхагавату, то теперь каждая из лил Свами рождает ежеминутно новую Бхагавату. Пока эти мысли кружились в моей голове, будто занесенные туда ураганным вихрем, Свами подкрался ко мне сзади и сказал: «Буу!!», чем ужасно меня напугал. Насмеявшись вволю, мы вместе с Ним выбежали из комнаты.
В этот раз из Куппама приехало много народу. С увеличением числа преданных росло и время, отведённое для бхаджанов. Как-то раз одна из женщин пела, что преданные из Куппама прибывают целыми «охапками». Свами сказал с загадочной улыбкой: «Преданные из Куппама присоединились к охапке». Тогда мы не поняли скрытого смысла Его слов. Но эта женщина вскоре умерла, и действительно исчезла в охапке дров . Она последний раз была в Парти. Он ясно видел, что должно случиться. Ему открыто наше будущее. Другой раз женщине, поющей бхаджан Миры про Кришну: «Я не позволю Тебе сидеть на одном месте, я не позволю Тебе уйти отсюда», Он сказал: «Сначала тебе самой придется научиться сидеть». Разве могли мы разгадать, что кроется за Его таинственной улыбкой? Вскоре после того, как она вернулась домой, её разбил паралич, и она не могла даже сесть. Всё, что Он произносит, имеет отношение к действительности. Но мы, обычные люди, не способны это понять.
/продолжение следует/
Пуруша Шакти Дэви
ТОЛЬКО В ТЕБЕ СПАСЕНИЕ ~ Часть I - Волны шутливых проказ
Шримати Виджая Кумари
Глава 8 - Изгнание демонов
В первые дни нашего пребывания в ашраме приехало много преданных с юга. Лицо Свами сияло – так ликует мать, встречая детей после долгой разлуки. Он не знал ни минуты покоя. В этот раз было гораздо больше людей, одержимых демонами. Изгнание демонов – задача, требующая невероятных усилий, хотя со стороны это зрелище может показаться смешным. Большинство больных были женщины. Внезапно какая-то из них, пронзительно взвизгнув, принималась раскачиваться из стороны в сторону, распускала волосы и неистово кричала «А-а!», «У-у!» Люди силой тащили её внутрь мандира и заставляли сесть. Встав перед ней, Свами спрашивал, как её зовут и откуда она родом. Но впав в ещё большую ярость, она выкрикивала: «Эй ты! Кто ты такой, чтобы спрашивать меня? Ты, малец, я – Катери (дочь мудреца Каты – ипостась Дурги)! Как смеешь ты что-то выведывать у меня?» Свами хватал её за волосы и принимался таскать по земле. Мы все тряслись от страха. Наши сердца застывали, как куски льда. Пока Свами нещадно крутил её, она вопила и осыпала Его проклятиями и грубой бранью, продолжая трястись и дёргаться. Сначала Он пытался заставить демона убежать восвояси. Он говорил: «Своими фокусами ты Меня не проведёшь. Уходи. Иначе Я надаю тебе оплеух». Эти слова были как рычание льва. Если демон не подчинялся Ему, Он звонко хлестал женщину по щекам. Мы, как клопы, быстро прятались за дверьми и наблюдали за Ним оттуда. Лицо Свами пылало бешеной яростью. Его глаза горели, как раскалённые угли. Казалось, в Нём появлялась сила слона. Не в силах терпеть удары, демон принимался умолять: «Отпусти меня. Я уйду». «Уходи! Уходи прочь», – кричал Свами, продолжая держать женщину за волосы, пока демон не оставлял её. В тот же момент она переставала раскачиваться и падала без чувств. После того как её приводили в себя, побрызгав водой, она устремлялась к Свами, падала Ему в ноги, и заливаясь слезами, благодарила Его: «Свами, поистине Ты – Бог. Этот демон наконец покинул меня». Махнув рукой, Свами производил талисман и протягивал ей, утешая: «Теперь можешь не бояться. Будь счастлива». Он благословлял её и говорил, чтобы она ехала домой. Каждый день Он изгонял четырёх или пятерых демонов. Как могли Его руки, нежные как розы, не болеть после этого?
Прогнав очередного демона, Свами садился, тяжело дыша, на Свой стул, а мы, дети, эта стая саранчи, тотчас же окружали Его. Кто-то обмахивал Его, кто-то растирал Ему руки. Свами трепал нас по головам и осведомлялся ласково: «Вам было очень страшно?» Мы, с жалостью и участием, спрашивали Его: «Свами, у Тебя болят руки? Ты очень устал?» Наши сердца разрывались от горя, а Он отвечал нам: «Разве мать замечает свою боль? Разве это не долг матери – оберегать своих детей? Со Мной всё в порядке». Не успевал Он чуточку отдохнуть, и мы уже слышали вопль другого демона. Мы уговаривали Его: «Хватит на сегодня, Свами!», но Он вставал с улыбкой и, наказав нам: «Отойдите в сторонку и сидите тихо», направлялся к больному.
Однажды попался очень упорный демон. Ни угрозы, ни побои не могли заставить его уступить. С сердцами, полными жалости, проклиная демона на чём свет стоит, мы наблюдали за Свами издалека. Несомненно, это был очень упрямый демон. Он продолжал кричать и страшно ругаться. Свами очень устал, пока боролся с ним. Подняв женщину за волосы, Он принялся крутить её в воздухе и с силой отшвырнул её, как будто она была мячом. Её тело ударилось о стену, и отскочив от неё, упало к Его ногам. Онемев от страха, мы вжались в стену. Женщина была очень грузной. Как мог Он с такой легкостью поднять и бросить её? Но разве Он не тот самый Кришна, что когда-то поднимал гору Говардхану Своим маленьким пальчиком? Мы, не отрываясь, следили за Свами. Его тело было мокрым от пота. Пот лил с Него ручьями. Его глаза налились кровью и внушали ужас. Снова схватив одержимую за волосы, Он крикнул: «Теперь ты наконец уйдешь? Или тебе мало этого урока?» «Нет! Хватит! Не бей меня. Я уйду. Я больше не вернусь». И трясясь и дрожа, демон убежал. Свами с силой вырвал с макушки её головы пучок волос. Под волосами был острый вырост, похожий на шип. Свами подозвал её мужа, показал ему это место и что-то тихо проговорил. Затем Он велел отвести её внутрь дома.
Свами задыхался. С Его лица ещё не исчезло свирепое выражение. Выглядывая из-за угла, мы смотрели на него, и Он улыбнулся нам. Этого было достаточно. В тот же миг Мы облепили Его со всех сторон. Муж женщины вышел из мандира, и Свами сказал ему: «Демон был не единственной причиной. Кто-то наложил на неё заклятье. Здесь вмешалась черная магия, и маг был нанят для того, чтобы с помощью разных пудж заставить её потерять разум». Мужчина, рыдая, упал к ногам Свами. Позже Свами сделал для этой женщины талисман, вложил внутрь выдернутые волосы, закрыл его и надел ей на шею. На наш вопрос: «Свами, демоны и в самом деле существуют?» – Он ответил: «Да! Все, кто покончил с собой, кто погиб от несчастного случая, кто умер раньше срока «не своей смертью», – бродят потом кругом как призраки. Демон никогда не приблизится к сильному. Он вселяется в слабых и делает из них дурачков. Бывает, что после смерти жены человек женится второй раз. Первая жена, умершая с несбывшимися желаниями, «овладевает» умом второй жены и начинает изводить её. Иногда наследники большого состояния нанимают мага, чтобы тот лишил рассудка владельца богатства. Есть много разных причин».
Свами изгонял демонов, применяя физическую силу, только в течение одного года. Потом Он просто давал прасад – вибхути – и так прогонял демонов.
Глава 9 - Проказник Саи
Как-то раз, приехав в Парти, мы обнаружили, что м-с Байаммы, всегда радушно встречавшей нас, больше нет в ашраме. Её место заняла м-с Сакамма, которая, как мы выяснили, была родом из Бангалора и владела обширными кофейными плантациями. Она тоже была преклонного возраста, но отличалась отменным здоровьем и бодростью. Она бегло говорила на телугу и нежно любила Бабу, как будто Он был самим дыханием её жизни. Эта почтенная женщина прилагала все усилия, чтобы в маленький желудок Саи попали хотя бы несколько горсточек риса. По мере того как преданных становилось всё больше, больше готовилось и еды, предлагаемой потом как прасад. Но как говорится в пословице: «Моё дело – глядеть, а ваше – глотать», вся пища предназначалась в дар Саи, но ели-то её мы. С каждым днём увеличивался список проказ, розыгрышей и шалостей Саи. Если вы спросите, что поя-вилось вначале, «Саи» или «озорство», ответ будет один: «озорство». Только теперь нам становилось ясно, почему пастушки-гопи, безнадёжно влюблённые в Кришну, повсюду преследовали Его. Им было всё равно, к какой религии или расе они принадлежали. Возраст не имел значения. Мужчины и женщины, старые и молодые – все устремлялись вслед за Ним. Саи было всего лишь двадцать лет. И причина тому, что за Ним бежали люди и пятидесяти, и шестидесяти лет, могла быть только одна – Его бесконечная любовь и дивное очарование.
Чего только не вытворял наш Саи Гопал! Сеял смуту между мужем и женой, ссорил невестку со свекровью, чинил суматоху небылицами и сплетнями, ябедничал и наговаривал, заставлял плачущих хохотать до упаду, а смеющихся – лить горькие слёзы, донимал тех, кто храпел во сне, щекоча им ноздри травинкой, подкрадывался к воркующей парочке и связывал концы дхоти и сари, подскакивал к пожилым муж-чинам и срывал с них дхоти, запускал гигантских муравьев в женские причёски, шёл за кем-то с невинным видом и внезапно нападал, пугая до смерти. И это ничтожно малая часть списка! Мы забывали обо всём на свете, наблюдая за Его выходками. Мы упивались божественным нектаром, и чаши наших сердец до краёв наполнялись радостью. Мы прыгали и скакали от восторга. Наш Саи – и вправду тот самый непослушный Гопал, тот всемогущий Кришна, тот Нандакишора – сыночек Нанды, тот воришка, что похищал сердца гопи. Когда, подстроив все эти скандальные и двусмысленные ситуации, Он входил в мандир и с царственным видом усаживался перед нами на Cвой стул, мы поражались, тот ли это озорной Саи, которого мы видели несколько минут назад. Но мы были прямыми свидетелями этой грани Его натуры. Могло ли выпасть нам более великое счастье? Он был плут, большой плут.
/продолжение следует/
Глава 10 ~ Вредный Саи – недосягаемый Саи
Как только Саи садился, чтобы поесть или немного передохнуть, мужчины и женщины мчались к Нему, как муравьи к куску сахара, и осаждали со всех сторон. Частенько, выбрав пожилую супружескую чету, Он просил их сесть перед Ним ли-цом друг к другу, а затем осведомлялся у женщины: «Как зовут твоего мужа?» Сама не своя от стыда, та готова была провалиться сквозь землю. Когда она бормотала: «Что за странные вопросы Ты задаёшь, Свами? Разве пристало жене произносить имя мужа на людях?», – Он отвечал: «Ну ладно, как хочешь. Скажи по крайней мере, как ты называешь его». Старая женщина сконфуженно склоняла голову, а мы все покатывались со смеху. Он поворачивался к другой пожилой леди и говорил: «Ну тогда ты скажи, как зовут твоего любезного?» Закрыв лицо концом сари, свисающим с плеча, она протестовала: «Фу! Оставь, Свами!», но Он продолжал дразнить её: «Ах, какая скромность! О’кей! Я попрошу твоего мужа отвернуться. Скажи, как его зовут, не глядя на него. Ну что же ты? Он что, побьёт тебя, если ты скажешь нам его имя?» Он так и эдак подзуживал её и не отставал, пока она наконец не называла имя мужа. С того мгновения, как Он просыпался утром и до поздней ночи, пока Он не укладывался спать, это было сплошное «озорство на озорстве». Спрашивать, что родилось первым, Он или озорство, так же бессмысленно, как выяснять: «Что раньше, дерево или семечко?»
В Парти мы ни на минуту не покидали Его, а Он не покидал нас. Но теперь Шримати Сакамма, «опекавшая» Свами, настаивала, чтобы Он немножко отдыхал после полудня. Взирая на нас, эту вылитую обезьянью команду, она просила умоляюще: «И вы угомонитесь хотя бы ненадолго. Не изводите Свами». Мы, унылые и осиротевшие, с мольбой смотрели на Свами, но Он напускал на Себя кислую мину, как будто дальнейшая борьба всё равно была бесполезна. М-с Сакамма отводила Свами в Его комнату и выпроваживала нас восвояси. В таких случаях мы все соби-рались на задней веранде. В голову не шли никакие планы. Не успевали мы просидеть там и пяти минут, ломая руки и испуская тяжкие вздохи, как Колесничий наших сердец, Вдохновитель наших умов, возникал прямо перед нами. Мы радостно вскакивали и, делая друг другу знаки не шуметь, на цыпочках пробирались через зал и переднюю веранду и усаживались на песке. Эти десять минут длились десять веков. Но зато потом – сплошное веселье, оживлённая болтовня и ликующие возгласы. Сгибая по-всякому пальцы рук, Он устраивал нам на стене театр теней из лошадей, оленей и жирафов. Когда мы спрашивали Его: «А что если м-с Сакамма войдёт в комнату?» – Он вёл нас туда. Посреди кровати лежали две подушки, накрытые одеялом, и издали казалось, что там кто-то спит. О плут! Опытный плут! Хитрый плут! Обсуждая, как это ловко придумано, мы выскальзывали наружу и строили «вороньи гнёзда» из песка. Каждый принимался хвастаться: «Моё гнездо самое лучшее!», «Нет! Лучше всех у меня!» Тогда наш Саи, поистине самое вредное существо на свете, с проворством фокусника разорял лучшее из наших гнёзд, быстро забрасывая его песком с ближайшей дюны. «Ой, оно развалилось! Теперь Моё воронье гнездо лучше всех!» – кричал Он в восторге, хлопая в ладоши, и внезапно вскакивал и мчался назад в дом. Мы, свора мартышек, бросались за Ним, но перед нашим носом в дверном проёме появлялась м-с Сакамма. «Ага! Вы все здесь! А Баба у себя, Он спит!» Она тихонько заглядывала внутрь и с довольным вздохом удалялась. Всё это входило в план Саи. Откуда Он знал, когда в точности она явится? Это восхитительные божественные тайны. Поэтому Он и есть Бог. Мы были ужасно довольны Его хитростью и веселились от души.
Приблизившись к м-с Сакамме сзади и положив голову ей на плечо, Свами восклицал, сонно протирая глаза: «Ах! Как хорошо Я спал!» «Мой милый Свами», – говорила она, гладя Его по щеке, и осведомлялась: «Где Твоя обезьянья армия?» Мы немедленно выстраивались перед Ним, как компания смирных, воспитанных детей. Поражённые Его находчивостью, в восторге от Его хитроумия, прославляя главного актёра за блестящую игру, мы не отставали от Него ни на шаг. Каким образом Тому, в ком воплотился Бог, удавалось так искусно играть роль обычного человека? Мы только сжимали руками щёки от изумления. Саи Гопал часто просил мою младшую сестру Прему, хорошенькую и пухлую, станцевать для Него, и заливался смехом при виде её неуклюжих кукольных движений. Он часто сажал к Себе на колени моего маленького братика, симпатичного краснощекого Мурали, и смешил его.
Было десять часов утра. Свами ещё ничего не ел. Он был очень занят – провожал гостей, уезжавших домой после праздника Дасары. Мы делали Ему знаки из-далека, призывая подойти и что-нибудь съесть, но Он не обращал на нас никакого внимания. Если Он не ел, естественно, не ели и мы. От голода нам казалось, что кошки и крысы кусают наши внутренности. В отчаянии мы сигналили Ему: «Свами! Приди к нам пожалуйста! Мы очень голодные!» Но Он как будто не видел наших жестов. Раздражённые, мы уселись в углу. Все геркулесовы усилия м-с Сакаммы, пытавшейся уговорить Его съесть хоть капельку, а потом вернуться к преданным, были напрасны. Он упорно не замечал её. Тогда, набравшись храбрости, она сама подошла к Нему, поймала за руку и препроводила в дом. Чуть не плача, она принялась жалобно увещевать Его: «Как так можно, Свами? Что станет с Твоим здоровьем, если Ты будешь полдня ходить голодным? Поешь хотя бы чуть-чуть, а потом можешь делать всё, что захочешь». Он отправил в рот один кусочек и встал. На её вопрос: «Что же это, Свами?», Он ответил: «Ведь Я поел, не так ли?» Мог ли кто-нибудь из нас есть, если Он не ел? Поэтому мы выпили по стакану воды и вернулись в зал. Мы уже привыкли наполнять желудки одной водой. Каждый раз, приезжая в Парти, мы оставались там на два-три месяца, и всю еду брали с собой, так как там ничего нельзя было достать. Если бы все обитатели ашрама ели с аппетитом три раза в день, наши запасы истощились бы за неделю. Поэтому полноценную еду мы готовили только для Свами. Остальные ели понемножку кусочки прасада (пищи, предварительно предложенной Богу). Прибытие неожиданных гостей означало, что вся наша трапеза будет состоять из стакана воды. Но мы никогда по-настоящему не страдали от этого. Голод не мог долго мучить нас. Мы жили под сенью Кальпаврикши (божественного дерева, исполняющего желания). Тот, с Кем мы проводили свои дни, был поистине самой Камадену (божественной коровой, приносящей любые да-ры). Могло ли нам чего-то не хватать? Нам было доступно всё на свете в неограни-ченных количествах.
Время близилось к полудню, и давно должны были начаться бхаджаны. Но разве для Него это имело значение? Он – царь! Ему достаточно того, что у Него есть подданные. Обо всём остальном Он забывал. У Него не было необходимости помнить о таких вещах, как голод, сон или жажда. «Если преданные довольны, это и есть Моя пища. Их счастье – Мой отдых. Они поистине – дыхание Моей жизни», – это Его слова. Ведь недаром Он заслужил такие эпитеты, как Бхакта парадена (Тот, кому предназначено служить преданным); Бхакта хридайя ниваси (Обитающий в сердцах преданных); Бхакта бандхава (Лучший друг преданных). Все – Его дети, не важно, богатые они или бедные. Амма! Амма! Какое прекрасное соцветие любви – это слово из двух букв! Одна великая душа сказала: «Вам не нужно произносить все 56 букв алфавита. Достаточно, если вы будете использовать всего две буквы». В слове «Амма» – квинтэссенция любви, сострадания, доброты, отзывчивости и душевной близости. Как говорится в пословице: «Кому мил вороненок, как не матери-вороне?», – так есть ли хоть единое местечко во всей Вселенной (движущейся и неподвижной), где мать не любила бы своих отпрысков? Могут быть дети, не любящие своих матерей, но до сегодняшнего дня ещё не рождалась мать, которая не любила бы своих детей. Даже крошечный муравей трудится изо всех сил, чтобы принести «молодняку» крупицу сахару. Слыша слово «Амма», мы думаем о любви, слыша слово «любовь», мы думаем об Амме. С Аммой может сравниться только Амма. Амма и према – это два снежных пика высокой горы, это две неразлучных птицы, это два навеки соединённых прибежища. То, что скрыто в этом слове, нельзя ни выра-зить, ни вообразить. Эту любовь не в силах описать даже Адишеша. Это слово, вызывающее самые трепетные воспоминания. В этом слове – исполнение самых сокровенных чаяний, оно несёт утешение убитому горем, в нем скрыта готовность к самозабвенной жертве. Это слово – самое сладкое из всех сладких слов. Оно не может ни надоесть, ни прискучить. Амма! Амма! Ты сделана из чистого золота. Первая молитва Вед – «Матру дево бхава»: почитай свою мать как богиню.
Индийская культура первое место всегда отводит матери. Если такова любовь матери к ребёнку, связанному с ней кровными узами, могут ли быть пределы для любви Саи к Своим детям, потомству чистой духовной любви? Любовь Матери Саи – всё равно что любовь тысяч кровных матерей. Мама Саи – это Мать всех матерей, это Джаганмата, несущая в Себе трёх матерей: Лакшми (богатство, процветание), Парвати (шакти – энергию) и Сарасвати (знание). Саи – Мать всей вселенной. Его любовь простирается не только на живых существ. Даже каменная глыба не обойдена этой любовью – в награду за благочестие в прошлых жизнях. Я объясню, почему могу утверждать это. В те времена, когда Саи играл и резвился на песчаном берегу Читравати, Он часто присаживался передохнуть на большом камне. Много лет спустя в этот камень ударила молния, и он раскололся на две части. Тогда камень возопил: «О! Мой Бог богов никогда больше не будет сидеть на мне!» Говорят, что тогда Саи даровал камню абхайю (утешение): «Во время строительства Прашанти Нилаяма (Обители мира) ты будешь первым камнем в фундаменте. Поэтому Я всегда буду отдыхать, опираясь на твою поверхность». Вы поняли, в чём тут суть? Мы считаем, что камень – это безжизненный кусок скалы. Но у камней есть своя жизнь. Они тоже испытывают любовь и преданность к Саи. Что касается любви животных к Саи, у нас перед глазами есть ярчайший пример – Саи Гита. Стоит слонихе завидеть Свами, и всё её огромное тело начинает дрожать от радости. Не в силах устоять на месте, она бегом мчится к маленькому Саи и, охватив Его своим хоботом, нежно притягивает к себе. Олени, кролики, щенки, павлины, попугаи и другие птицы, все они – символы Его любви.
Ранним утром, в предрассветные часы, когда наступало время супрабхатама (молитвы-песни, пробуждающей божество), мы обычно, завершив свои омовения в реке, приходили к Свами. Наш Бала Саи, сердечный друг преданных, отдыхал на Своём ложе, как Вишну, возлежащий на Адишеше. Стоя перед дверьми Его комнаты, мы пели супрабхатам, чтобы разбудить это воплощение сладчайшей благодати, и всем сердцем стремились поскорее увидеть Его, что для нас было равносильно даршану Вишварупы (Вселенского божества). Двери комнаты Свами открывались медленно. Когда эта дверь в Вайкунтху (обитель Господа Вишну) наконец открывалась, когда открывались эти Золотые врата, двери наших сердец тоже распахивались. Мы приближались к лежащей фигуре, подобной Вишну, отдыхающему на ложе из колец Адишеши, и взирая на эту картину, прелестью и изяществом способную окол-довать три мира, припадали головами и сердцами к тоненьким, как стебли лотоса, ногам Свами и в экстазе забывали себя.
Наша утренняя программа не начиналась до тех пор, пока нас не озарял лунный свет Его милых и нежных улыбок. И тогда уже весь день становился сплошным букетом улыбок и смеха. Это была наша собственность, тщательно хранимая. Когда утром Он садился на Своёй постели, мы подавали Ему кофе и роились вокруг, как пчёлы. Кто-нибудь запевал бхаджан – Миры или Сурдаса – или читал вслух легенду или историю. Так мы проводили время до восьми утра. Потом мы мчались на кухню приготовить немного тиффина и снова собирались вокруг Него. Мы болтали о том о сём до одиннадцати. С одиннадцати до двух мы пели бхаджаны. Ланч был около двух, и все успевали поесть примерно к половине четвертого. Ровно в четыре мы все должны были быть на берегу Читравати. В то мгновение, когда Свами громко объявлял Своим чудным голосом: «На старт! Все за мной!», преданные тотчас бросали свои занятия и все до единого – дети, взрослые, старые, немощные – бежали вслед за Ним. Мы неслись за Ним, как тень, до Читравати, взбирались на холм к Кальпав-рикше (дереву, исполняющему желания) и там отдыхали немного и пели бхаджаны. Потом мы спускались на песчаный берег матери-реки, и, пока мы пели песни, Свами доставал из песка разные сладости и лакомства и раздавал всем нам. Иногда, запустив руку в песок, Он извлекал из него джапамалу (чётки) или фигурки божеств и дарил их преданным. Мы возвращались в мандир в восемь-девять вечера, снова пели бхаджаны до десяти или до одиннадцати, а потом отправлялись ужинать. После ужина мы вели разговоры, и только к двум или к трём ночи падали в изнеможении, примостившись на коленях у матери-земли и пытаясь уснуть. А тут уже и четыре, когда надо вставать и начинать новый день!
Сказать по правде, иногда у нас не было времени, чтобы выпить стакан воды. Если мы, улучив свободную минутку, убегали на короткое время, Свами хмурился и спрашивал: «Где вы были?», – и когда кто-нибудь из нас отвечал: «Я ходил попить воды, Свами», Он говорил: «Как? Неужели вы до такой степени не владеете собой, что не можете справиться с жаждой?» Бог знает, как мы ухитрялись находить время для утреннего мытья! Но благодаря этой суровой дисциплине мы и по сей день спо-собны просидеть неподвижно несколько часов подряд. Кто из нас может вспомнить, какое бессчётное число раз склонялись мы к Его стопам? Но ночью, перед тем как мы расходились спать, Свами Сам настаивал на том, чтобы мы все совершали пада-намаскарам (поклонение стопам). Иногда мы подходили нехотя, лениво скребли за-тылки и бормотали: «Но я только что делал паданамаскарам!» Глядя на наши лица, кислые, как после ложки касторки, Мама Саи терпеливо стоял, соединив ступни, и говорил с улыбкой: «Сейчас вы не знаете цену этого паданамаскарама. Придёт вре-мя, и вы не сможете увидеть даже ногтя на Моей ноге! Вы будете ждать много дней и плакать оттого, что вам так и не удалось взглянуть на Меня». Мы думали про себя: «Кто приедет в это заброшенное Парти?» Только теперь мы начинаем понимать цену той великой привилегии, что удостоились в те дни. Сейчас это уже не «много дней». Можно ждать месяцами и в отчаянии бить себя по голове, что не можешь коснуться даже кончиков Его пальцев! Одному Богу известно, как трудно теперь коснуться их! Почти невозможно даже увидеть их. Всё, что говорил тогда Свами, сбылось до по-следней буковки.
Как бы там ни было, наш ежедневный поход к Читравати был обязательным. Как только Свами отправлялся в путь, словно луна в окружении звезд, мы прилипали к Нему как тень, и следовали за Ним, не отставая ни на шаг. Это был величайший подарок судьбы. Кто-то придерживал полы Его одежды, кто-то держал Его за руку, а кто-то просто трещал без умолку, как сорока. Так мы шли, и тут Свами внезапно исчезал. Мы бросались на поиски в разные стороны и искали Его за каждым деревом, за каждым кустом, в зарослях колючек и за змеиными норами. Измучившись вконец, мы прекращали поиски и, плюхнувшись на землю, звали: «Свами! Свами!» Тут Он так же внезапно, с криком «Б-у-у!» появлялся из-за ближайшего куста. Невероятно! Как это Ему удавалось? Ведь мы не пропустили ни один стебелёк, ни один листик. Пока мы глазели на Него, раскрыв рты, Он уже подгонял нас: «Пошли, пошли!» и мчался вперёд. Иногда Он окликал нас, восседая на верхушке самого высокого дере-ва, а в следующий миг, прежде чем мы успевали удивиться, как Он смог забраться на такую высоту, уже стоял рядом с нами, громко смеясь. Он срывал листья тамаринда или, реже, какого-нибудь другого дерева и вкладывал их нам в руки. К нашему изумлению, листья превращались в гуаяву или сахарный тростник. Или же Он подбирал с дороги первый попавшийся камушек, подбрасывал его вверх, и тот стано-вился плиткой тростникового сахара. Он не мог устоять на месте ни единой минуты. Мы тоже чувствовали невиданный прилив энергии. Все вместе мы карабкались на холм, где росло дерево, исполняющее желания, – Кальпаврикша. Тропы туда не было. Мы лезли, не разбирая дороги, прямо по камням и колючкам. Скача наверх, чего только не вытворял Свами! Толкал маленьких детей, пугал взрослых, нападал сзади с криком «Буу»! Не одна, не две, несчетное число озорных выходок! Трудно сказать, что стоит на первом месте – шалость или Саи! На вершине холма Он всегда оказывался раньше всех. Он был мастером в любой игре. Мне не нужно тратить лишних слов, объясняя, что Он был нашим героем. Недалеко от волшебного дерева была расщелина в скале. Теперь её уже нет. Кто-то должен был прыгнуть первым, и про-тягивая руку следующему, рывком тащить его к себе. Кто ещё мог быть лидером в этом деле, как не наш Саи Бхагаван? Трещина была широкой, и перепрыгнуть её бы-ло нелегко, но наш маленький вожак перелетал через неё как молодой олень, а по-том, протягивая руку, помогал перепрыгнуть всем остальным. Без всякого усилия Он «перебрасывал» за руку людей, которые были гораздо старше и тяжелее Его, как будто это были резиновые мячики! Я поражалась, откуда в Нём берётся такая сила? Ой-ой-ой! Я и вправду слабоумная! Только беспросветное невежество может поро-дить такие никчёмные мысли. Он же не кто иной, как Сам Творец! В Нём заключены все силы. А мы всё-таки позволяем майе, иллюзии, ослеплять нас, несмотря на всё то, что мы «знаем».
Мы все усаживались под деревом-великаном. Это был огромный, старый, развесистый тамаринд. Почему же он получил эпитет «Кальпаврикша» – дерево, исполняющее желания?
/продолжение следует/
Глава 11 - Чудеса и невероятные события
Прямо под Кальпаврикшей находился большой плоский валун. На этой скале могло с удобством разместиться двести человек. Глядя на нашего Командира, я вспоминала сыночка Яшоды, Господа Мадхаву, который в стародавние дни, спасая жизнь пастухам и пастушкам, удерживал на кончике своего маленького пальчика огромную гору Говардхану. Подпрыгнув, Свами срывал с тамаринда горсть листьев, давал каждому по листу и просил нас зажать их в кулаке. Когда по Его команде через несколько секунд мы разжимали пальцы, то обнаруживали на ладонях самые разнообразные вещи: у одного сахарный тростник, у другого мятная лепёшка или чётки. Потом Он велел нам снова сжать и разжать кулаки, и там опять были листья тамаринда! Ах! Какая жалость! Я могла бы съесть тростник! Мы гадали: «Удивительно! Как это могут одновременно материализоваться такие разные предметы?» – и глазели на Него в полном недоумении. Он хлопал в ладоши, чтобы вывести нас из оцепенения. Поскольку дерево давало каждому то, что ему хотелось, его и назвали Кальпаврикшей. Иногда Свами спрашивал: «А кто быстрее всех три раза обежит вокруг этой скалы?» Что ещё было нужно нашей обезьяньей стае? Мой старший брат, я сама, д-р Джайя Лакшми, Гинди Лиламма – мы были готовы всегда. «Отлично, бе-жим!» – говорил Свами. Пока мы бежали первые два круга, то видели, как Он восседает с важным видом и безмятежно болтает. Но на третий круг Он присоединялся к нам, и прежде чем мы успевали завершить его, пробегал все три и спокойно усаживался на прежнем месте. Победа была за Ним. Как такое было возможно? Все громко хлопали, и мальчики подбрасывали победителя в воздух. Свами был великолепен, как бог Индра, покоривший три мира. Такое сделать немыслимо, даже если рвануться вперёд как лев. Но как же тогда Он ухитрялся пробежать три круга за секунду?
Его энергия была безграничной. Глядеть на это было сплошным наслаждением, это нельзя ни вообразить, ни описать, а можно лишь смаковать глазами. Мы слезали с холма и усаживались на песчаном берегу, в каком-нибудь месте, выбранном преданными. Спев несколько песен, послушав рассказы нашего Гопадевы о продел-ках Кришны или истории преданных, мы принимались кричать, что очень проголодались, и упрашивали Свами накормить нас чем-нибудь. Он ещё крутил рукой в куче мягкого песка, а мы уже знали, что Он сейчас извлечёт из него. Мы чуяли сильный аромат майзорепака (сладости из гороховой муки, сахара и масла). Лакомство было горячим, и с него капало масло. Он тут же складывал куски на поднос и собственно-ручно раздавал всем нам. Как описать этот вкус! Он был таким изысканным, что бледнеют любые слова. Независимо от того, сколько народу присутствовало, всегда хватало на всех и, похоже, количество порций могло умножаться до бесконечности. Съев сладкое, мы начинали шумно жаловаться: «Свами! У нас во рту слишком сладко! Дай нам чего-нибудь остренького!» Наш Свами, воплощение участия и любви, доставал из песка вады (лепёшки с гороховой мукой, поджаренные на масле). Их вкус был непередаваем, даже Брахма не смог бы описать его. Они были вкуснее нектара, самых нежных сливок, мёда, вместе взятых – не стоит и пытаться передать этот вкус. Рядом с этими вадами всё казалось пресным и безвкусным. Вады, которые Он вытаскивал из песка, были горячими, и с них капало масло, но – удивительно! – к ним не прилипала ни одна песчинка! Как Он делал это? Одни сплошные вопросы. Ответов не последует. Кроме лакомств, Он снова доставал из песка чётки, фигурки божеств, медальоны и книжечки и дарил их тем, кто того заслуживал.
Предметы, которые Свами создавал из песка, были уникальными диковина-ми. Нигде в мире нельзя было сделать такие. Они не могли сравниться ни с чем! Статуэтки были сделаны из панчалохи (пяти сплавов), сандала, слоновой кости, тикового дерева, из серебра или глины. Он извлекал из песка фигурки Лакшми, Нарая-ны, Радхи, Кришны, Ширди Саи, Шри Рамы, Лакшманы, Бхараты, Шатругны, Ната-раджи и т.д. Чётки, возникавшие из песка, были из жемчуга, кораллов, хрусталя. Не-которым Он дарил рудракши (высушенные плоды дерева, используемые как чётки почитателями Господа Шивы). Кто-то получал одну нить, а кто-то – сразу две из по-золоченных бусин. Такие чётки считались особо священными. Рудракши могли быть самыми разными: с одной гранью, с пятью и т.д. И нанизаны они были причудливыми способами: некоторые с бусинами базилика, другие с чёрным бисером. Однажды Он подарил Сарале, моей сестре, в качестве свадебного подарка, нитку чёрного бисера с медальоном Лакшми. Каждая бусинка была обрамлена тончайшим узором из золотых нитей. Через несколько лет нить порвалась и сестра отнесла её к ювелиру. Тот пришел в трепет при виде изысканного изделия и с изумлением сказал: «Никто не способен починить эту вещь. Я не понимаю, каким образом золотые нити были обвиты вокруг чёрных бисерин. Где вы купили её?» Услышав ответ Саралы, что это подарок Свами, ювелир заметил: «В таком случае только Он и может исправить её. Никто в мире не сделает этого, – так тонки и изящны дары Свами». Что касается колец, талисманов и кулонов, то счёт им давно утерян. Он подарил матери статуэтку Винаяки (Ганеши), созданную из песка. Мы не могли сказать с точностью, была ли она каменной или керамической. Она была тёмной с легким красноватым оттенком. Но чудом из чудес было то, что хобот получился в два раза короче обычного. Когда мы спросили Свами, почему Он дал маме такую фигурку, Он сказал: «Совершайте каждое воскресенье с этим Винаякой церемонию абхишекам, используя молоко. Хобот вырастет до нормальных размеров». Как Он и сказал, с каждым днём хобот становился всё длинней. Мы просто не в состоянии понять, какова истинная ценность Его даров.
Иногда учёные не могут определить, из какого металла сделана та или иная статуэтка. Говорят, что однажды, когда один любознательный преданный погрузил кольцо Свами в кислоту и другие химические растворы, оно ничуть не пострадало! Где те герои, что способны раскрыть тайну предметов, материализованных Свами, – Тем, кто поистине Сам Бог! Некоторые осуждают Свами, говоря: «Это демонстрация сиддхи, оккультных сил. Есть много таких, кто может «создавать» предметы». Но сила этих оккультистов недолговечна. Созданные ими вещи существуют несколько часов, в лучшем случае, месяцев. Но предметы, сотворённые Свами, остаются неизменными в течение шестидесяти, семидесяти лет после того, как Он дарил их пре-данным, и до сих пор являются объектами поклонения. Иногда вибхути, созданный Свами, имел форму не пушистого порошка, а спрессованного блока, похожего на плитку пальмового сахара. Иногда он был круглым как шар и таким твёрдым, что когда Свами ломал его, чтобы раздать всем, Его пальцы краснели от усилий. Иногда цвет был пепельным, иногда белым или смешанным – чёрно-белым. Вибхути бывал и разноцветным, как пепел, собранный с алтаря, на котором проводилась яджна (ритуальное жертвоприношение, входящее в церемонию поклонения божеству). Вкусы и запахи созданных Им предметов были самыми разнообразными. Иногда от них исходил стойкий аромат камфары, кастури (муската), сандала или розы. Некоторые не пахли ничем. Диковины из «хранилищ Саи» были странными и прекрасными, и они обладали свойством контролировать умственные и физические импульсы человека.
Его сюрпризы за пределами человеческого разумения.
Однажды произошёл удивительный случай, затмивший всё виденное нами раньше. Мы все сидели на берегу Читравати, мирно беседуя, и Свами вдруг сказал: «Смотрите! К нам пожаловал Нага Саи!» Думая, что Он обращается к какому-то человеку, мы огляделись, но никого не увидели. Тогда Свами указал: «Смотрите туда!» Мы увидели, что к нам приближается огромная змея. Естественно, что каждый испытывает страх при одном упоминании о змее. А эта змея была совсем необычной! Она выглядела в точности как Адишеша, Царь Змей, на котором покоится Вишну. Она была невероятных размеров. Хвост был так далеко, что не был нам виден. Она ползла к нам, грациозно извиваясь, будто скользя в танце, и была поистине великолепна! Когда она подползла ближе, её голова внезапно превратилась в невыразимо прекрасное лицо нашего Господа Саи. Мы никогда не слыхивали о подобном чуде. Как будто бы Свами демонстрировал, что Он – повсюду и во всём. Но всё же змея есть змея, и она была уже совсем близко от нас! Мы затряслись от ужаса и принялись теребить и умолять нашего Саи Раму: «Нет, Свами. Не надо. Скажи ей, чтобы она ушла». «Бедняга!» – Свами с нежностью поглядел на змею и произнёс: «Теперь уходи, Нага Саи!» И она исчезла. Этот вечер мы запомнили навсегда! На блестящем тёмном теле Нага Саи сияли ослепительные, искрящиеся золотые пятна. Это было волшебное зрелище. Это было настоящее пиршество для глаз! Чувства переполняли нас, и мы тут же сочинили песню и подарили её Свами.
Воспевать Твоё имя – наслаждение, Шри Баба!
Твоя природа тонка, Ты – исполнитель желаний.
Мы ищем приюта в Тебе.
Чтобы накормить преданных, Ты делаешь масло из песка.
Они едят, а Ты поёшь и наполняешь их сердца блаженством.
Когда кончается бензин, Ты приходишь на помощь
И заставляешь мотоцикл ехать вперёд!
Ты наш Свами Шри Саи Рама!
Ты даришь нам с любовью святые талисманы,
Ты прогоняешь наши страхи, Гаурирамана!
Господь Соманатх! Невежды кричат: «Змея! Змея!»,
А это Ты являешься в форме змеи на берегу Читравати.
Какие чары Ты можешь наслать на нас! Как можешь околдовать!
Ты стал собственностью истинно преданных Тебе на этой Земле.
Так мы играли, пели и резвились на берегу, а потом возвращались в мандир и пели бхаджаны. Старшая сестра Свами Венкамма, племянники Саи по отцу Субба-раджу и Киштаппа каждый день приходили на бхаджаны. Венкаммагару пела вместе со Свами, а Киштаппа бил в барабан. Суббараджу тоже пел. Время от времени наведывался и дедушка Свами. Ему было почти девяносто, но он был ещё вполне активен и полон сил. У него был мощнейший бас. В молодости он выступал в театральных представлениях, и буквально завораживал публику своим актёрским мастерством и сильным красивым голосом, особенно, когда играл роли Дурьодханы, Ямы или Бхимы. Он никогда не отказывался, если Свами просил его: «Дедушка! Спой нам, пожалуйста!», и запевал таким оглушительным низким басом, что от эха дрожали стены. Если в свои 90 лет он сохранил столь внушительный голос, то в молодости, наверное, это была настоящая медная труба! Все члены семьи Саи обращались к нашему маленькому Господину «Свами». Родители Свами не были частыми гостями мандира. Раз в два-три дня Саи Сам навещал их. Какое чувство долга! Каждое Его действие – урок нравственности для нас.
/продолжение следует/
Глава 12 - Редчайшее чудо
В один из дней, когда мы все шли к реке, Свами неожиданно исчез. Как всегда, мы бросились искать Его, но тут услышали хлопок в ладоши и, взглянув вверх, увидели Саи, который сигналил нам с вершины холма. Было шесть часов вечера. Солнце умерило пыл своих лучей и быстро катилось к западу. Небо заполнялось чёрными тучами, будто бы куталось на ночь в тёмное одеяло. Свами крикнул: «Все смотрите на Меня. Я покажу вам солнце».
Не успели мы додумать: «Как может солнце вернуться, если оно уже зашло?», как увидели за головой Свами лучи восходящего солнца. Теперь всё небо было в ярких голубых облаках. Лучи нового солнца становились красными. Они пламенели всё больше и больше, пока не стали огненными и такими жаркими, что мы мгновенно взмокли от пота. Настал такой невыносимый зной, будто светило палящее полу-денное солнце. Не в силах терпеть эту жару, мы громко взмолились: «Свами! Очень жарко!» Тут же жара спала. «Чёрт возьми!» – вырвалось у нас, и только мы собрались присесть, как с вершины холма снова раздался голос Свами: «Я покажу вам луну». Мы увидели, что за головой Свами сияют медвяно-жёлтые лучи полумесяца. Скоро они стали белеть, и делались всё белее и белее. Это было так! Мы начали дрожать от холода. Тела наши окоченели. Стуча зубами, мы заголосили: «Свами! Холодно! Очень холодно, Свами!» Мы упрашивали Его, и холод постепенно отступил. Только мы принялись гадать, какое ещё чудо Он сотворит, как Он объявил: «Я покажу вам Третий глаз. Смотрите очень внимательно и будьте осторожны».
Третий глаз! Как он выглядит? – изумлялись мы. Мы больше не видели тела Свами. Но Его голова стала огромной, как будто заполнила собой всё небо. Умы на-ши пришли в великое замешательство, и, остолбенев, мы во все глаза глядели на эту голову-небо. На лбу Свами, между Его бровями, появилось отверстие. Из него вырывались пылающие искры и клубы дыма. Глаза слепило от сверкания этих сполохов. Нам стало страшно. Мы беспокоились не столько о себе, как о том, что может случиться со Свами. Искрящийся поток бил как фонтан. Мы оглянулись и увидели, что многие упали, потеряв сознание. Это напугало нас ещё больше. Мы посмотрели наверх, но нигде не увидели Свами. Растерянные и не знающие, что делать дальше, мы расплакались. И вдруг Свами появился среди нас. «Что случилось?» – спросил Он, трепля нас за плечи. «Почему вы плачете? Почему дети упали в обморок?» Не зная, что ответить на эти вопросы, мы прижались к Нему, продолжая рыдать. Но тут двое или трое из лежащих на земле пришли в себя и, немного приободрённые, мы засыпали Свами вопросами: «Свами! С Тобой всё в порядке? Как случилось, что мы перестали видеть Тебя?» Мы ощупывали Его лицо и тело, чтобы убедиться, что Он и вправду с нами. Свами весело рассмеялся и, заверив нас, что чувствует Себя пре-красно, взмахом руки произвёл вибхути и нанёс его на наши лбы. Один за другим вставали те, кто потерял сознание. Это было необыкновенное и странное переживание. Нам казалось, что мы потеряли устойчивость и что нас качает из стороны в сторону. Было такое чувство, что мы парим в воздухе. Всё существо было пронизано невиданной радостью, как будто нас захлестнула сладкая волна блаженства. Мы не понимали его причины. Но вся сцена ещё живо стояла у нас перед глазами.
Хотя мы и шагали рядом со Свами, нам чудилось, что ноги не касаются земли. Некоторые шатались, как пьяные. Мы чувствовали, что переселились в какой-то другой, странный мир. Это было особое состояние ума. Мы дошли до мандира и уселись в зале, чтобы петь бхаджаны. Но петь, как нужно, мы не могли. У нас кружилась голова. В этом состоянии мы находились весь вечер. Но когда с утра мы по-чувствовали то же самое, то решили спросить об этом у Свами. Он ответил с улыб-кой: «В течение многих жизней вы молились о том, чтобы увидеть Третий глаз. В ответ на ваши молитвы вчера Я предоставил вам такую возможность. Но Я не показал вам и тысячной доли его сияния. Даже это оказалось для вас невыносимым. Ва-ше теперешнее состояние – результат вчерашнего зрелища». Поражённые этим откровением, мы не выдержали и разрыдались. Мы омыли слезами Его лотосные стопы и сказали Ему: «Свами, если бы мы только знали об этом раньше, то смогли бы в полной мере насладиться этим даршаном! Мы не смогли оценить божественный дар, которым Ты так щедро одарил нас. Мы не смогли вытерпеть его сильнейшего воз-действия. Мы испугались, когда перестали видеть Твою физическую форму. Мы ужасно встревожились, когда у Тебя на лбу появилось отверстие». Он продолжал смотреть на нас с участием и любовью, и мы, с глазами, полными слёз, с сердцами, полными Его добротой, успокаивающей, как лунный свет, сложили свои жизни к Его стопам. Он снова создал вибхути и нанёс на наши лбы. Мы возвращались в нормальное состояние. Мы были в экстазе от того, что нам выпала эта редчайшая возможность, эта награда за благочестие в прошлых жизнях, за те молитвы, что возносили мы с золотыми цветами в руках, за добрые дела наших предков. В золотых храмах наших сердец навсегда запечатлелось золотыми узорами это уникальное, не-доступное в обычной жизни зрелище, подаренное счастливой судьбой и ведущее к освобождению. Находиться рядом с этим любящим Отцом, заслужить эту золотую возможность – отзвук заслуг прошлых жизней, – что может быть важнее этого на свете?
Рассказывать ли дальше про чудеса Свами? Наш маленький «разбойник» из Путтапарти – это всё тот же разбойник из Бриндавана. Господь, почитаемый сегодня толпами преданных, – тот же Господь, Кому в былые дни поклонялись толпы пас-тушек. В те времена Он похищал сердца гопи. Теперь Он похищает сердца всего человечества. Описание Его чудес и шалостей – это нечто, что никогда не может на-доесть, никогда не может исчерпаться. Однажды Он сказал: «Сакамма! Подойди ко мне. Я чувствую жар во всём теле». Цель была достигнута: Сакамма задрожала, как сухой лист. У неё самой начало гореть всё тело. В великом волнении она потрогала щёки и руки Свами, а потом бросилась в свою комнату и тут же вернулась. Но пока её не было, Свами, вращая Своими круглыми глазами, успел сказать нам: «Сейчас произойдёт что-то интересное». Мы сидели с серьёзными минами на лицах. Она пришла с таблеткой и стаканом воды и сказала: «Проглоти это, Свами. Твоя лихорадка пройдёт». Свами, из уважения к её заботливому рвению, проглотил таблетку как послушный мальчик. Мы все ужасно удивились. Свами никогда не принимал никаких лекарств. Она ушла, улыбаясь. Стоило ей отойти, как наш хитрый Саи Кришна принялся дёргать и трясти Свою одежду. Таблетка выкатилась на пол. Мы смеялись так, что чуть не надорвали животы. В другой раз, когда мы все сидели и разговаривали, Сакамма вошла с чашкой кофе и сказала: «Выпей, Свами». – «Я не хочу. Я не голоден», – ответил Он. Но она настаивала, и тогда Свами, сказав «О’кей», взял чашку и, сделав вид, что пригубил кофе, продолжил беседу с нами. Внезапно Он выплеснул кофе Себе на руку и, воскликнув: «Ой! Я думал, там вода!», – вскочил и умчался, будто швырнув нам пыль в глаза. Если Он говорит «нет», значит так и будет. Он пойдёт на любую хитрость, но увильнёт от того, чего не хочет. Его теория такова: «Змея не должна быть убита. Палка не должна быть сломана». Он живёт в соответствии с правилом: «Не вреди другим. Не позволяй, чтобы вредили тебе». Какая прекрасная стратегия!
Мой старший брат и Амба всегда находились там, где был Свами. Согреть воду для мытья Свами, приготовить Ему одежду после купания, убрать Его комнату, когда Он выходил давать даршан, сообщить Ему о прибытии гостей, растереть Ему ноги, пока Он отдыхал – всё это было их «подённой» работой. Поскольку они не отходили от Него ни днём ни ночью, им было некогда есть и спать. Однажды кто-то принёс Свами большую связку бананов. Они лежали у Него в комнате. По словам братьев вечером, перед сном, Свами сказал им: «Вы, наверное, голодные. Съешьте эти бананы. Но не выбрасывайте сейчас шкурки. Будет неудобно, если кто-нибудь увидит их. Спрячьте их под кровать, мы выбросим их утром». Братья были счастливы, что им так повезло, съели бананы и выполнили инструкцию Свами. Помассировав Ему ноги, как они делали каждый вечер, они уселись по обе стороны от ложа и задремали, склонив головы на матрас. Рано утром Свами вышел из комнаты, позвал мою маму и, указывая пальцем под кровать, сказал: «Посмотри, что натворили твои распрекрасные сыновья!» Мама задрожала от страха, как банановый лист. Мы тоже тихонько вошли вслед за ней в комнату. «Они слопали все фрукты и спрятали шкур-ки, а теперь – посмотрите на них – безмятежно храпят!» Мама ужасно рассердилась на братьев. В комнату, тем временем, набилось полно народу. Разбуженные громким голосом Свами, мальчики озирались по сторонам с сонным, бессмысленным видом, не понимая, почему все так сердито уставились на них. Когда мама отвела их в свою комнату и как следует отругала, они весело расхохотались и объяснили, как было дело. Мы все долго хихикали, восторгаясь плутовской проделкой Свами.
Обычно мужчины и мальчики спали в той же комнате, где спал Свами. Как-то раз женщины и девочки, подойдя к Свами, взмолились, чтобы Он разрешил им спать на веранде, куда выходила Его комната, так как в зале, где они ночевали, было очень жарко и полным-полно крыс. Не знаю, что за счастливый момент мы выбрали для просьбы, но Он согласился! Мы с нетерпением ждали вечера. Наконец взошла наша луна, Судхакар! На левом фланге от ложа Свами сгрудились мужчины, на правом – женщины. Мы пели бхаджаны до двенадцати ночи. Потом Свами задушевным, полным слёз и тоски голосом, то и дело горестно вздыхая, завёл проникновенной мелодией, начали всхлипывать. Когда наши рыдания были в полном разгаре, достигли, можно сказать, своего апогея, зазвенел колокольчик Его смеха, звонкого, как журчание Ганги. «Что это вы хнычете? Я просто разыграл вас, вот и всё!» Услышав это, мы остолбенели и с вытянутыми лицами глупо воззрились на Него.
Когда статую покрывают позолотой, каждая её часть становится золотой. Точно так же, когда наши жизни окутывает любовь Свами, весь мир нам кажется наполненным Свами.
/продолжение следует/
Глава 13 - Игривый шутник
Однажды, разбудив маму в два часа ночи, Свами сказал: «Я проголодался. Не можешь ли ты приготовить Мне несколько дос?» Способен ли кто-нибудь отказать в просьбе Богу? Тихонько разбудив меня, мама пошла на кухню. Наш милый повелитель мог явиться на кухню, когда Ему вздумается, поэтому в углу всегда стоял наготове Его «трон». В то время в ашраме ещё не было ни стульев, ни скамеек, да и поставить их было некуда. На железном ящике лежал матрас, а на нём – одеяло. Свами уселся на этот трон как царь, а мама принялась замешивать тесто для дос. Когда она собиралась печь первый блин, Свами сказал: «Осторожно! Он не должен из-давать звук «Ш-ш-ш»! Мы все удивились. Мама ответила: «Ну уж, об этом Ты Сам позаботишься. Моё дело – поджарить досы», – на что Свами молчаливо кивнул в знак согласия. Невероятно! Когда мама вылила тесто на раскалённую сковородку с маслом, не раздалось ни единого звука. Как Он сделал это? Впрочем, для Него нет ничего невозможного. Он обладает силой делать возможным то, что кажется невозможным. Он съел целых три досы, славное завершенное число, а потом вернулся в Свою комнату и улёгся спать.
Утром мы все сели завтракать. Вдруг Свами схватился за живот, бросая на маму многозначительные взгляды. Сердца у нас упали, будто их придавило булыжниками. Нам стало ясно, что беды не миновать. Если твоя голова уже угодила в ступку, можно ли избежать ударов пестика? Слабым срывающимся голосом Свами заговорил: «Вы знаете, что сделала эта Радхамма? Она растолкала Меня в три часа ночи и, несмотря на Мои решительные протесты, заставила съесть три досы». Он ещё не успел договорить, а Сакаммагару, эта женщина-войско, набросилась на нас, будто собиралась укусить. Она ещё больше распалилась, когда Свами добавил: «Я сказал ей, что Сакамма очень рассердится. Но она не обратила на это никакого внимания». Мы сидели в полном молчании, низко опустив головы, как люди, совершившие ужасную ошибку. На нас, как камни на созревшие плоды манго, сыпались оскорбления и грозные взгляды Сакаммы. «И так происходит всякий раз, когда эта семья из Куппама приезжает сюда! В самое неподходящее время они кормят Тебя чем попало, совершенно не заботясь о последствиях, и разрушают Твоё здоровье!» – завела она свою излюбленную тираду. Глаза Свами, будто бы говоря: «Так вам и надо», насмешливо взирали на нас. Мы не могли это переварить. «Даже если это делает Бог, разве это честно?» – думали мы, чуть не плача от обиды.
После того как все разошлись, в комнате остались мы и, разумеется, этот ябеда-врун – Саи Мурали. Из-бегая смотреть на Свами, мама принялась упаковывать наши вещи. Свами подошёл к ней и, взяв за руку, ласково спросил: «Ты что, сердишься? Я просто пошутил, вот и всё». Он сказал это так просто, кротким голосом, невинно моргая глазами! Мамины слёзы закапали Ему на руку. «Фу, фу! Давай забудем этот казус. Я больше не буду откалывать такие штуки», – говорил Он, хлопая себя по щекам. Мама тотчас же схватила Его за руки и воскликнула: «Что Ты делаешь, Свами? Ты не должен наказывать себя так. Это неправильно». – «Но ведь ты плачешь. Что же Мне делать? Если бы ты смеялась, Я не делал бы этого». Мама рассмеялась, и Свами упорхнул, как голубая сойка.
Каждый день, утром и вечером, мы готовили воду, чтобы Свами мог умыть лицо. Это было нашей привилегией. Мы также следили за тем, чтобы все компоненты для тиффина и прочей еды Свами были под рукой, и прибирали на кухне после Его трапезы. Это были обязанности, порученные нам, – столь же радостные, как и опасные. Именно из-за них многие посетители ашрама с трудом выносили наше присутствие. Свами требовал нас к Себе по любому пустяку. Поскольку мы были знатоками бхаджанов, поскольку наши мальчики жили в комнате Свами и все члены нашей семьи постоянно мелькали рядом со Свами, другие преданные чувствовали себя обойдёнными. Они сердились, что Свами больше всех любит семью из Куппама, и когда мы в ашраме, у них нет возможности служить Ему. Нам завидовали и потому, что только членам нашей семьи была доверена обязанность нести кувшин с водой, сопровождая Свами на холм, куда Он ходил по естественной надобности, и потому, что куда бы ни направился наш Господин, мои братья неотступно следовали за Ним, охраняя Его с обеих сторон, как стражи-воеводы Вайкунхи – Джайя и Виджайя. Это была самая элементарная зависть. Они с нетерпением считали минуты, когда же мы наконец уедем. С нами никто не разговаривал, нас просто не «замечали». Мы радовались, что возможно, благодаря этому мы становились для них меньшим «бельмом на глазу». Всё это было одной из божественных забав Свами. Свами очень любил чинить неприятности преданным. Он ведь наш Саи Кришна, разве это не так?
/продолжение следует/
Шримати Виджайи Кумари
"Только в Тебе спасение"
Глава 14 - Милый и непослушный маленький Саи
Как-то раз м-с Сакамме понадобилось срочно уехать в Бангалор на три-четыре дня. Заботы о нашем Шрипати, о нашем маленьком Саи, легли на плечи моей мамы. Конечно, в глубине души она была счастлива. Но кто способен сладить с проказами этого маленького Бога? Кто понесёт наказание, если из-за скудного и нерегулярного питания Его здоровье расстроится? Будет ли Он слушаться нас? Или же создаст нам такие невыносимые условия, что легче будет выпить воду семи морей? Но всё это было неизбежно. Когда незадолго до отъезда Сакамма всплакнула, Он взял её за руку и, провожая до дверей, пообещал: «Я буду есть хорошо. Езжай и возвращайся скорей. Разве все эти люди не будут заботиться обо Мне?» Где Он успел научиться такому совершенному притворству? Как аромат рождается с цветком, так и лукавство родилось вместе с Саи. Держа обещание, данное Сакаммагару, Он слушался маму как примерный мальчик, и мы, облегчённо вздохнув, благодарили Бога. На следующий день Он пришел к нам в комнату и заявил: «Сегодня Я буду есть только здесь. Никому не говорите». Но если это обнаружится, преданные сживут нас со свету! Они разорвут нас на куски, сочтя, что мы всё специально подстроили. Мы не могли сказать «нет» на просьбу Свами. У нас поджилки затряслись от страха перед неминуемой грозой. Однако подчинение Его приказам мы считали первейшим долгом. Если Он чего-то хотел, ни в коем случае нельзя было препятствовать Его воле.
Мы приготовили всё для Его ланча. Он появился со внутреннего двора, когда никого не было поблизости, спокойно съел Свою еду и удалился. Пока Он ел, никто не пытался войти в комнату. Но стоило Ему уйти, несколько человек просочилось внутрь. «Свами уже был на ланче? Вы угостили Его моим кушаньем? Почему вы не дали Ему наш прасад?» Эти вопросы вонзались в нас, как вороньи клювы, а мы мол-ча стояли, как истуканы. Все поносили нас как могли, и стоило им выйти, Свами ураганом ворвался в комнату и весело осведомился: «Ну что? Получили от них хорошую головомойку?» – и не дав нам ответить, умчался, крикнув на ходу: «Вечером Я тоже буду есть только тут». Нас пробрала дрожь. Нам казалось, что на нас набросились тысячи скорпионов и змей. Мы окаменели от ужаса. Какая приятная успокоительная новость! И розовая вода, и слёзы одновременно! Он то и дело входил в нашу комнату, смешил нас Своей болтовнёй и острыми словечками и опять убегал. Потом вошла одна женщина и сказала матери: «Как вы посмели рассказывать Свами всякие сплетни обо мне? Или вас распирает гордыня, что раз в жизни вам выпал случай служить Ему? Вам должно быть стыдно. Посмотрим, долго ли это будет продолжаться. Если ещё хоть раз вы наговорите на меня, вы узнаете, на что я способна!» После этого злобного выпада она важно удалилась, пропустив мимо ушей слабый протест матери: «Но я не знаю, о чём вы говорите, Амма». И тут мы поняли, что это очередная выходка Свами: Он нашептал ей какие-то небылицы. Это принесло нам некоторое облегчение.
Разве это не привычное занятие нашего несносного Бога? С этим открытием у нас на душе стало легче, как будто с неё спал тяжёлый груз. Мы постепенно привыкали к унижениям и ругани. Всё это – изысканные шутки нашего маленького, смуглолицего Саи Кришны. Когда мама жарила пури (лепёшки), Он врывался на кухню, как паровоз на полном ходу, и с жадностью наблюдал за процессом, как будто это было что-то из ряда вон выходящее. «Почему они так надуваются?» – спрашивал Он и пальцем делал дырку в пури. Когда лепёшка оседала со свистящим звуком и становилась плоской, Он в восторге хлопал в ладоши, как малое дитя. Мы удивлялись: «Он действительно Бог или такой же простой смертный, как мы?» Но когда Он был счастлив, наши сердца плясали от радости. Мы не знали, что и думать про Свами!
Гнев Свами был так же силён, как и Его любовь. Малейший промах при сервировке Его стола перед едой мог вызвать приступ гнева. Иногда Он швырял тарелку об стену с такой силой, что она отскакивала и летела к Нему. Частенько Его гнев обрушивался на нас. Он драл нам уши. От следов Его ногтей наши уши всегда были багровыми. Мальчишек Он щипал за «мягкие места», а девчонок в качестве «прасада» награждал тумаками по голове. Вам трудно в это поверить? Когда Он являл Собой картину ярости, мы прятались за дверьми, как пугливые кролики. Мы не покидали укрытия, пока Он не призывал нас ласковым тоном. Иногда Он на много часов запирался в Своей комнате. Мы терялись, ибо не смели осуждать Его, и нам не хватало смелости попросить Его выйти. Когда наступало время бхаджанов, мы выражали свои чувства в песнях: «Почему Ты медлишь и не выходишь, Баба? Почему Ты не идешь к нам, наш друг? О Господь, зачем такая враждебность? Отчего Ты не пожалеешь нас и не скажешь, в чём мы виноваты? Не отвергай нас, прости нас, Шри Баба!» Этими тоскливыми песнями и долгими уговорами нам наконец удавалась выманить Его, и Он возвращался к нам. Саи – необычайный Бог, Океан сострадания.
Если Он долго не дарил нас даршаном или не выходил из комнаты много-много часов, мы давали выход своему горю, сочиняя жалостливые смиренные песни:
Вернись к нам, Странник, забредший в Парти!
Почему так долго не приходишь Ты ко мне на помощь?
Вернись, Свами, почему не откликаешься Ты на мои мольбы?
В чём я провинилась, что Ты лишил меня Своей доброты и защиты?
Вернись, Шри Саинатха, Свами!
Зачем мне глаза, если я не вижу Саиишвару?
Мне не нужны глаза, которые не видят лотосных стоп Ширдишвары!
Мы молили Его, и слёзы застилали нам глаза, а сердца томились от муки:
Когда же, Шри Сатья Саи, Ты пожалеешь меня,
– ту, что видит в Тебе единственное спасение?
Когда проявишь Ты сострадание?
Почему Ты так жестокосерден, лотосоокий Свами?
Я так долго молюсь Тебе, прошу Тебя,
А Ты всё тот же, неисправимый Свами! О любимый!
Почему Ты так беспечен, ведь я же всё отдала Тебе, мой Свами!
Так мы причитали, умоляя Его выйти. Иногда, когда в ашрам являлись незнакомые люди, Он мог часами сидеть, не поднимая головы. Как гласит народная мудрость, если вам не удаётся выпроводить гостей, напустите в комнату дыма, – это один из способов. Он сидел подолгу не шевелясь, как бы намекая, что им нужно уйти. Нам бывало очень неловко. И только после того, как раздражённые чужаки удалялись, Он начинал вести Себя нормально. Причину такого Его поведения мы понять не могли. Но мы никогда не слышали, чтобы Он открыто велел кому-нибудь покинуть ашрам.
Любимыми кушаньями Свами были масала доса (блин с овощами), овсяные лепешки, суп, блюда из свежей зелени, пикули и чатни (приправа к рису и овощам с кокосами). Если Ему давали курму (острое карри), Он говорил: «Мне не нужны эти курмы и бармы». А что до молока, простокваши, масла – их нельзя было даже ста-вить рядом с Ним. Может быть, в бытность Свою Бриндавана Санчари (Кришной) Он опустошил столько кувшинов молока и простокваши и так набил Свой живот кусками масла, что теперь не нуждался в них. Украденная пища всегда казалась Кришне вкуснее, и Его больше привлекало то, что Ему строго запрещали.
В 1947 году в ашрам прибыло много паломников из Карура, Тричи и Удаму-лапеты. Среди них была и семья моей старшей сестры. Они приехали в Парти, чтобы совершить здесь обряд аннапрасаны для своего сына (ритуал, проводимый в тот день, когда ребёнку первый раз даётся твёрдая пища). По этому случаю сестра решила устроить общий обед для всех гостей ашрама. Она пришла к матери в комнату и сказала, что хочет, чтобы Свами разделил трапезу со всеми. Только она ушла, как появился Свами со Своей обезьяньей командой. «Что сказала твоя дочь?» – спросил Он у мамы. Выслушав её ответ, Он объявил: «Я буду есть только здесь. Никто из вас не пойдёт туда». Сообщив эту «фатальную» новость, Он умчался. Могла ли мать ответить отказом на торжественное приглашение дочери? Если мы откажемся, все сочтут нас гордецами. Мы не могли сказать им, что Свами запретил нам идти. То, что для кошки – весёлая игра, для мыши – смертельная угроза жизни. Только Он сам знал, зачем Ему понадобилось загонять нас в угол и нещадно мучить там. Маме пришлось тайком принести продукты, и пока она готовила еду, я стояла на страже. Снаружи накрывался стол под пышно убранным навесом, на земле красовался узор из ранголи – разноцветной рисовой муки, а мы были заняты «прекрасным» делом – втихомолку варили еду! Чуть ли ни каждую минуту они звали нас: «Идите сюда! Идите сюда!» Мы очутились в ловушке, как будто впереди была яма, а позади – омут.
Тут с бешеной скоростью влетел Свами, любитель ссор, и сказал: «С этой стороны сейчас никого из них нет. Накормите Меня побыстрей!» Он поел и убежал. Мои родичи наготовили столько вкусной еды! Поли (сладость из гороха и пальмового сахара), чакрапонгал (сладость из риса), вады, всевозможные блюда из риса! Мы пошли в мандир и сели в зале для бхаджанов. Свами провел церемонию аннапрасаны. Теперь всем раздавали угощения. Рано или поздно нам придётся встретиться с ними – задача такая же трудная, как затеять игру в гуще крокодилов. Возможность того, что Он подвергнет нас новым испытаниям в присутствии близких родственников, усиливала наш страх. Как сможем мы обмануть кровную родню и дальше жить как ни в чём не бывало? Это тоже мучило нас. Казалось, что земля под ногами разверзается, а жилы в голове вот-вот лопнут. Мы бродили как живые мертвецы, скрываясь от всех. Какое объяснение убедит всех этих людей? Наши мозги были похожи на черные тучи в небе. «Вы можете есть только в своей комнате». Он приказал нам не есть вместе с ними. И Его взгляд был постоянно устремлён на нас. Мои братья спрятались под кроватью Свами. Но что было делать нам? В комнату вошёл отец, он очень нервничал, и голос его дрожал. Сестра и зять в очередной раз пришли за нами, приглашая на обед. Они подали Свами роскошные угощения на серебряном блюде, и видеть, как настойчиво они приглашают Его, было для нас непереносимой мукой. Он сказал безмятежно: «О! Но Я уже поел. Радхамма накормила меня ланчем». Их гневные взгляды были для нас всё равно что сокрушительные удары в спину!
Ланч был подан всем, всё прошло очень мило и организованно. Всю семью сестры по обычаю осыпали кудо (цветным рисом). Мы чувствовали себя, как крысы в капкане. Наш «бессердечный» Свами весело сновал в передних рядах, радостно болтая и отпуская остроты. «Мы сыты по горло вашей любезностью», – бросила сестра, пылая гневом. Когда, вне себя от возмущения, она уезжала, мы чувствовали, что нам лучше сгореть дотла в этом пламени! Нам было очень больно видеть, как они разочарованы. Мы вспомнили пословицу: «Дружить со свами – всё равно что дружить со змеями». Все весело пировали, а мы сидели скрючившись в дальнем углу мандира, не способные присоединиться к ним! Мы были обижены до глубины души. Мама сказала тихо: «Мы уезжаем домой в Куппам; позже, быть может, вернёмся». И нам всем показалось, что это лучший выход. Но вы все знаете, насколько бесплодны такие решения! Стоило Свами, этому гениальному режиссёру-актёру, подойти к нам и сесть с нами рядышком, – и Его нежное прикосновение подействовало на нас как целительная сандаловая паста на обожжённое тело! «Какая вам разница, что будут говорить про вас другие? Хотите вы или не хотите, чтобы Я был с вами?» Где тот интеллектуал, что рискнёт ответить на такие слова? Где те гении, что могут поспорить с Ним и возразить? Как говорят: «Тех, кто живёт в воде, не волнует, что вода холодная», – так и мы, проглотив свою гордость, просто тихонько сидели рядом с Ним. Разве можно избежать того, что суждено? Разве и Ему Самому не было грустно? Нам было дано испытание. И мы должны стараться изо всех сил выйти победителями, чтобы заслужить милость Свами. Выдержать Его суровую проверку – всё равно что завоевать весь мир. Тогда мы навсегда забудем, что такое поражение.
/продолжение следует/
Шримати Виджайи Кумари
"Только в Тебе спасение"
Глава 15 - Изъятие яда
Однажды, заметив, что отец плохо себя чувствует, Свами призвал к Себе родителей. Мы со старшим братом наблюдали за Ним издали, и Он поманил нас и тоже взял в Свою комнату. Он велел отцу встать и стал сжимать его тело снизу вверх – ступни, ноги, поясницу, живот и плечи. Надавливая всё сильнее и сильнее, Свами остановил свои руки у висков и очень сильно стиснул его голову. Лицо Свами напряглось, и вены на руках надулись. Отец, явно не в силах терпеть такое сжатие, корчился в тисках Его рук. Свами медленно отвёл его к стене, заставил сесть, прислонившись спиной, и снова начал давить ему на виски. Из центра отцовской головы стало сочиться белое, пастообразное вещество. Всё его тело взмокло от пота. Таким же было и тело Свами. Свами попросил нас побрызгать водой на лицо отцу и вытереть полотенцем. От этого отцу стало легче. После того как отец немного отдохнул, мы спросили Свами, что всё это значит. Он сказал: «Много лет назад какой-то близкий знакомый семьи дал вашему отцу яд. Эта болезнь и боли – результат действия яда. Теперь всё в порядке, я извлёк этот яд. И в будущем у вас не будет причин для беспокойства». Услышав это, мы расплакались и в благоговении омыли слезами но-ги Свами. Мы склонились перед Ним, твердя:
«Аньятха шаранам настхи.
Твамева шаранам мама»
(Только в Тебе наше прибежище.
Ты – единственный наш приют).
Свами, защищающий Своих детей, полностью оправдал слова Кришны, произнесённые в глубокой древности.
Прошло два месяца. Приближались школьные выпускные экзамены. Проведя рядом со Свами девять месяцев из двенадцати, разве могли мы найти время, чтобы заглянуть в книги и запомнить хоть строчку из прочитанного? Мама сообщила об экзаменах Свами. «Но ведь есть ещё целый месяц, не так ли? Пусть учатся. Они всё успеют. Милости Свами у них в избытке. Надо начать прямо сейчас». После этих ободряющих слов мы почувствовали, что сильны, как скала. «Пусть Кумарамма, Кришнамурти и твой муж едут в Куппам, а все остальные останутся здесь», – сказал Свами. Для меня это было ударом! Мы думали в панике: «Как? Мама остаётся? Но кто же будет готовить? Вот наказание! Гораздо лучше, если мы все преспокойно останемся здесь!» Подумать только: мы озабочены тем, что у нас нет времени на чтение, и получаем такой удар в спину! Дело было в том, что я совершенно не умела готовить. «В этом весь Свами, – сердилась я. – Он вечно создаёт нам проблемы». Но что было толку в моём негодовании? Гнев бедного, беззащитного существа выливается в то, что страдают его собственные искусанные губы! Читая мои сварливые мысли, Свами сказал: «Похоже, ты не умеешь готовить? Зачем бояться, если Я с вами? Я не оставлю вас ни на минуту». Проблема была решена!
Отъезд был назначен на восемь часов утра. Как мы уедем и оставим Свами? Он позвал нас с братом к себе и зарядил невиданной порцией мужества. Он материализовал две Своих фотографии размером с марку и вручая их нам, сказал: «Прикрепите их к экзаменационным картам, с которыми будете ходить на экзамены». Он также дал каждому по ручке и пропел вслух несколько мантр. Перед отъездом Он благословил нас, положив ладонь нам на головы, и выразил желание проводить нас до реки. Мысли неслись стремглав, как щепки в бурной Читравати. Когда мы припали к Его стопам, Он ласково поднял нас, обнял и после бесчисленных утешений произнёс на прощанье: «Возвращайтесь, как только сдадите экзамены. Как следует заботьтесь об отце. Ничего не бойтесь. Я всё время буду с вами». Он махал нам платком, пока не скрылся из виду. У нас не было времени ни на раздумья, ни на печаль. С Его неиссякаемой любовью и безмерным состраданием, заполнившими каждый наш нерв, с самым сильным в мире защитным талисманом – Его обещанием беречь нас, мы пустились в путь, как отряд бравых солдат.
/продолжение следует/
Шримати Виджайи Кумари
"Только в Тебе спасение"
https://www.facebook.com/neopurusha/media_set?set=a.1103749579741780.1073742068.100003202464689&type=3
Комментариев нет:
Отправить комментарий